Неприкасаемые. Легион. Хранители

– Дебилы, я же говорю, – повторил Толстый Джон, а это был именно он, демонстрируя показания устройства Заку, который подошел к нему, оторвавшись от своего бинокля. Они с Джоном уже дослужились до третьего ранга – у Легиона были свои звания и порядки, и только опыт, тактика, уровень вооружения и амуниции с войсками специального назначения у них были одного порядка. Но Зак продвигался вверх по карьерной лестнице быстрее Джона, и вообще, очень свежо и по-своему, взирал на устав и привычный порядок действий Легиона. Внося в его работу оживление, благодаря своей динамике и решительности. Остальные бойцы были рангом пониже, и они обычно разделялись на две группы – у Джона, правда было три бойца, а у Зака два, отдавая дань опыту англичанина и его авторитету среди товарищей по оружию.

– Ну, что, Джон, дожидаемся указаний Центра? – спросил Зак, оглядываясь вокруг и понимая, что ожидание и бездействие в такой ситуации означало верную потерю всех захваченных в плен. Уж очень неадекватными выглядели бойцы этого По, даже скорее маниакально настроенными. А это означало, что, поддавшись своим инстинктам или просто жажде крови, они могут наплевать на обычные правила игры и поддавшись импульсу, уничтожат самым страшным образом тех бедных людей. Пока живых. Но, на долго ли?

Англичанин, подумав, согласился, но Зак решил не идти традиционным путем. И они рискнули напасть без промедления, не дожидаясь, пока пребывающие в явном трансе бандиты придут в себя. Зак посмотрел на снайпера, и тот понял значение этого взгляда, и быстро занял позицию, аккуратно сняв всех часовых на стене.

– Идущие на смерть…, – проговорил тихо Зак и дал отмашку своим бойцам, которые легкой рысью последовали за ним, удерживая в поле зрения стену, где могли показаться новые бойцы противника.

Джон, тихо матерясь как любой приличный кокни, пригнувшись под тяжестью оружия, приближался по прямой со своими бойцами к стоянке этой непонятной и кровавой секты, а Зак со своими людьми двигался в обход. Все надеялись на традиционную везучесть Зака и его нестандартные решения, которые часто приводили к успеху. Но все понимали, что они на войне, и сохраняли максимальную концентрацию и осторожность, чтобы не прозевать любую мелочь, которая может погубить в итоге как их, так и заложников.

Они приблизились на расстояние удара, и вошли в город с двух сторон, подняв предварительно на стену, опоясывающую город своего снайпера, француза арабского происхождения – Марселя. Они шли вперед, выставив готовые к бою короткие штурмовые винтовки, внимательно и осторожно огибая улочки, прячась за домиками и во всевозможных нишах и углублениях. Выглядывая из них, убеждаясь, что впереди все чисто, они продолжали свой путь, пока не наткнулись на сплошную высокую стену, с колючей проволокой наверху. Они, оглядевшись, юркнули в широкую дверь, разрезав висевший на ней навесной замок, инструментом, которым был вооружен Такахаси, боец Зака. Они вдвоем входили в очень длинный и мрачный дом, понимая, что это единственный путь к заложникам.

Как казалось им, они приближались к площади с двух сторон, двумя ударными группами, постепенно окружая бандитов с флангов. А Марсель, поднявшись на самую высокую башенку, уже нашел прицелом свой винтовки По и ждал сигнала по рации, чтобы снять его. У Зака оставался один человек, и вся огневая мощь Легиона теперь зависела от Джона, вооруженного ручным пулеметом, и трех его парней, тоже с очень мощным вооружением. Зак предпочитал легкую винтовку, понимая, что с тяжелым пулеметом просто легче устать, и так и не дойти до расстояния верного выстрела.

Они углублялись все глубже в это здание, которое выгибалось и шло полукругом, поворачивая в сторону площади. Они тихо комментировали свои действия по рации, а Марсель все повторял – "принято", и советовал передвигаться осторожно, но очень быстро, потому что шаман на площади и его люди, перестав бегать кругами, отходили к дальней стене, и шансы Легиона возрастали. Окна тут были уже заколочены, и они шли, находя дорогу с помощью множества свеч, которые горели, плавясь и освещали внутреннее пространство, которое становилось все более ужасающим. Они находили тела людей, с отрубленными конечностями, выпотрошенными, без голов и их короткие волосы шевелились от ужаса на их головах, и животы сводило судорогой страха от того, что они видели и ощущали. Как показалось Заку, они проходили через все круги ада, где на разных уровнях палач с больным воображением казнил людей, новым, отличающимся способом, чтобы не повторяться. Боец Зака, японец Такахаси, которого все звали Китано, потому что он был похож на одноименного актера, казалось молился, уже довольно громко и прижимался к Заку, который сам понимал, что близок к помешательству. По той простой причине, что трупы, как он отчетливо видел своими глазами, начинали шевелиться и отрубленные конечности тянули к ним свои пальцы, и что-то темное, в виде очертаний двух или трех человек, приближалось к ним.

Зак привалившись спиной к стене, и направив на эту гадость свою винтовку произносил, тихо, про себя – "Псымылдарахманрахим", как делал его ата, когда сталкивался с чем-то непостижимым. Как говорил Атабек, заметив как-то, что внук боится темноты – "Балам, просто вспоминай меня, когда я не рядом, и все плохое уйдет". Зак так ясно, что даже удивился, представил деда на его лошади, несущегося во весь опор к нему, что все шевеления прекратились, а призраки исчезли, и они с Китано переглянувшись, поняли, что постарели и пережили, наверняка, самые страшные мгновения в своей жизни. Зак не знал кому и как молился его брат японец, но и его мантры сработали и, как оказалось, позднее, нервы у азиатов оказались крепче, потому что Джон и его бойцы, попавшие в такой же переплет, проходя по такому же спиралевидному и жуткому дому, начали хаотично стрелять, начиняя стены и мертвые тела вокруг себя свинцом.

Марсель вызывал их, громко ругаясь и сообщал, что шаман и его люди, оставив пять парней с заложниками, побежали всей толпой в ту сторону того дома, где началась стрельба – из этого дома должен был вскоре появиться отряд Толстого Джона, и они, собравшись с духом побежали вперед. С трудом веря в свое счастье, они понимали, что следующая секция этого дома с привидениями будет последней, и они будут просто вне себя от радости, наконец, увидеть своих обычных, земных врагов. Выходя из дома с направленными в сторону стоящих возле заложников бандитов винтовками, они с помощью Марселя быстро их сняли, хотя Зак и чувствовал, что его руки еще трясутся. Как только он произнес в рацию, что заложники у них, подключился Командный Центр и приказал им покинуть место боестолкновения, повторяя, что главное в миссии – спасение людей. Зак понимая, что он нарушает все уставы и правила Легиона, отправил Китанос заложниками к выходу из города, а сам двинулся к тому дому, где уже слышалась отчаянная стрельба, и Джон по рации кратко сообщал, что они под шквальным огнем, и у них потери. Японец яростными воплями поднял людей с песка, приказав всем спасенным закрыть глаза и держаться за впереди идущего. А сам, зайдясь в крике, и пытаясь не смотреть по сторонам, встал во главе этой колонны. И все спасенные самым быстрым ходом скрылись в проеме двери этой кровавой галереи, куда он, чувствуя себя камикадзе, жертвующим собой ради других, возвращался, направляя всю группу к выходу из этого проклятого города.

Проводив храброго Китано и возглавляемую им змейку взглядом, и убедившись, что за ними никто не побежал – площадь была зачищена, он, жалея, что не может кричать, как его друг, тихо, но твердо проскользнул в дверь. Никто не знает, что случилось там внутри, но, когда Джон уже отстрелял весь боекомплект, и, будучи раненным в плечо и руку, под свистом пуль, пытался сообразить – что лучше, застрелиться из своей Беретты, где у него оставался единственный патрон или подорвать себя гранатой. Захватив на тот свет парочку этих отморозков. Но он неожиданно осознал и почувствовал, что все звуки стихли. И только Зак негромко повторял, подходя к нему – алга, алга… Неся в руке, нанизанную на мачете голову Властелина По, которую он снес с его шеи с вздувшимися венами и жилами одним ударом. Словно представив себя былинным казахским воином, батыром, одним из которых он мечтал стать в детстве. Батыры, оживавшие в историях, которые ему неторопливо рассказывал его ата, наполняя особым, сакральным смыслом ту степь, раскинувшуюся вокруг их аула. Ту самую степь, по которой теперь так буднично проезжали грузовики и машины, или шли куда-то редкие путники. Но он уже давно не верил в сказки, с тех пор, как не вернулся его ата из своего последнего путешествия, и оставил своего взахлеб плачущего внука у своей могилы. И сам он стал кем-то другим, яростным и страшным, перерубив с шеей По и все связи с собой прежним.

Никто не знает, как и с какой жестокостью Зак убил всех, почти всех бандитов – на счету Джона и двух его погибших бойцов было человек пять убитыми, только пять, как он подтвердил, не охотно, но подтвердил. Их застали врасплох, почти обезумевших, и сразу ранили всех четверых, и они могли только отстреливаться, пытаясь укрыться за телами покойников, все еще не в состоянии прийти в себя. И никто не знает, как долго рубил Зак железное тело этого безумного По, который устроил тут собственное, индивидуальное чистилище, отправляя таким страшным образом на тот свет тех заложников, за которых он не дождался выкупа. РубилПо его собственным мачете, с которым он накинулся на Зака, и которое он ловко выхватил из его тисков, а не пальцев. А По, все не мог понять, как этот боец с такими же безумными глазами, как у него, положил в одиночку весь его отряд. И когда Зак зашел им с тыла, его внутренние демоны уже не дремали, они рвались из него, громко крича и требуя своей дани – отмщения и страшной жатвы, которую он собрал, и уже весь в крови, чужой крови, медленно поднимал Джона и другого раненого бойца с пола. Он пнул голову По, которая отлетая от них, вертелась, словно голова куклы, вырванная из своего туловища, дополнив коллекцию отрубленных конечностей из этого кровавого музея с протухшими экспонатами.

Зак шел со спасенными им бойцами, шатаясь, к выходу, потом опять к входу, и опять к выходу. Когда его вывел из транса Марсель, крича, что один из заложников погиб. Та самая девушка, на теле которой был маячок. Красивая девушка с родинкой на лбу. Решившая идти последней, пропуская вперед всех и прикрывая их собой. Умерла от выстрела в спину, который произвел один из парней этого шамана, которого он на площади, в самом начале своего ритуала послал в нокаут ударом своей ноги. И тот очнулся в разгар битвы, и побежал в сторону уходящей змейки, возглавляемой Китано. Убил бы больше, но Марсель, уже встречая Китано и заложников, забежал в этот дом, или как показалось ему, кровавый туннель, и прикрывая заложников, и молясь и клацая зубами, уже расстреливал уцелевшего бандита из своей винтовки, не целясь в оптический прицел, но уверенно посылая в его грудь пулю за пулей.

Они с Марселем вернулись за телами павших товарищей, несмотря на то, что их рвало и они испытывали страшную слабость, и были бледные, как сама смерть. Они, уже валясь с ног и изнемогая от напряжения и смертельной усталости, установили взрывчатку везде, где только могли. И потом, дойдя до дальнего конца одного из этих страшных домов, Зак смеялся глухим, потусторонним смехом, когда нашел пару пустых банок, с черепом и костями. Он понял, что они все, весь их отряд находился под воздействием боевого отравляющего вещества, который подействовал на них таким жутким образом – заставив их видеть тех жутких призраков, которые, казалось, собирались разорвать их на части. Чертов шаман установил химические ловушки, защищаясь от прихода непрошенных гостей…

Они уже приближались одной большой группой к внешней стене города, перенеся туда трупы двух товарищей и одного заложника, когда Зак нажал кнопку дистанционного взрывателя и эти два рукотворных Аида взлетели на воздух, разорванные и разнесенные в клочья и осколки мощным зарядом, и как показалось ему, силой его гнева. И впереди уже маячили в воздухе их транспортные вертолеты с одним боевым, в качестве сопровождения. А во все другие отряды Легиона уже шла информация о том, что отряд Джона побывал в аду, но Зак вернул их обратно.

А после было разбирательство и взятие его под арест. И уже бывший легионер отсидел в одиночке почти полгода за самоуправство и не подчинение приказу Центра, но для своих, он все равно был героем, который сразился с демоном и выжил. И не бросил своих товарищей на верную смерть. И не его вина, что погибли люди Джона и тот заложник, как говорили в Легионе те, кто сам участвовал хоть раз в подобных операциях и понимал, какую мясорубку прошел их отряд. Понимая, что война всегда возьмет свою дань в виде случайных или закономерных потерь. А Зак, вернувшись за своими, и убив всех врагов, установив новый, пускай негласный, но стандарт. Но Зак не думал ни о каких стандартах или прочей ерунде. Он пытался осознать, что произошло с ним там, и пока не понимал, почему его охватил такой гнев. И ярость. Ведь с теми врагами, он убил что-то и в себе, как он сам понимал, лежа на койке и уставившись пустыми глазами в потолок камеры. Он лишь надеялся, что он был отравлен газом, и поэтому дал своим демонам одержать над собой верх.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.