Белый плен

– Верно. Прогулка на снегоходах. Брось! Будет весело! Ну, всё, оставляю тебя!

Чмокнув её в лоб, Платон схватил свою теплую куртку, сунул ноги в зимние спортивные сапоги и вышел из номера. Кристина прислушалась к приятной тишине одиночества, чувствуя подступающую усталость. Может Алина была права? Не стоило так уж тянуть с разговором и переносить его за тысячу километров от дома. К тому же, если Платон и впрямь решил сделать ей предложение, то её отказ и последующее объяснение может задеть его эго.

Но с чего бы вдруг ему это делать? Они взяли паузу в отношениях, которые с самого начала не имели шансов на успех. И эта пауза так, к слову, перетекла во вполне логичный разрыв, оставив место дружбе. Но почему-то всем вокруг казалось, что у двух молодых людей по-прежнему развивались отношения.

Платон был сыном лучшего друга отца Кристины. По словам Натали такой союз – идеальная возможность навсегда укрепить дружеские и создать нерушимые родственные связи. Но, черт возьми, при чем здесь Кристина, для которой Платон многие годы был просто знакомым, который в какой-то очень пьяный момент её жизни перекочевал в любовника! Они «встречались» всего-то полгода, а потом он ей просто наскучил. Так ведь бывает! От его ванильных ухаживаний трещал сахар на зубах и вызывал незамедлительный кариес. Когда он прикасался к ней на людях, она постоянно начинала икать. Она не признавалась в этом даже близкой подруге, но когда рука Платона только-только касалась её кожи и этому находились свидетели, ей становилось невообразимо стыдно за себя. Как будто его пальцы были перепачканы слизью. Как будто каждый представлял их обнаженными в постели. Брр! Но Кристина продолжала терпеливо улыбаться, ведь отец был очень ею доволен. Он любил её и гордился ею. И он был счастлив, что сын его лучшего друга нашел отклик в сердце его любимой и единственной дочери. Только отклика этого никогда не было. Просто Платон. Просто парень, с которым они временами ходили в кино, ели фастфуд, а потом сходили в танцевальный бар, выпили и закрутилось. И надо бы скорее открутить всё обратно.

Кристина приняла душ и тщательно высушила свои длинные каштановые волосы. Отец часто говорил, что с каждым годом она становилась похожа на свою маму, только вот Кристина всегда знала её лишь по фотографиям. Синие глаза обрамляли изогнутые длинные ресницы, которые совершенно не нуждались в косметике. Её полные губки были цвета нежнейшего розового бутона, под белой вуалью искрящегося перламутром снега. Миниатюрная и от природы гибкая, она могла бы стать настоящей чемпионкой по гимнастике. По крайней мере, так считала Натали.

Чувствуя себя варенным овощем, Кристина натянула теплые колготки, спортивный топ, а поверх кофту из флиса. Дальше настала очередь утепленного темно-синего комбинезона, который она купила исключительно для этой краткосрочной поездки. Прежде ничего подобного в её гардеробе не было. Подтянув на плечах широкие черные подтяжки, Кристина отключила сотовый от зарядного устройства и позвонила подруге.

– Он точно собрался делать тебе предложение! – вынесла она свой вердикт, выслушав Кристину. – Зуб даю!

– Его ждет разочарование.

– Ох, Крис! И надо было ради этого переться к черту на рога? Ты могла бы поговорить с ним и здесь!

– Знаю, но мне бы не хотелось, чтобы первым делом он побежал к своему отцу, а тот к моему. Натали, кстати, рада, что мы уехали сюда вдвоем. У нее есть надежды… Я просто хочу поговорить с ним наедине, понимаешь? Спокойно объяснить ему свои чувства, которых нет.

– Знаю я! Просто… Мне неспокойно. Отвергнутому мужчине может стукнуть в голову всё, что угодно!

– Ты снова пересмотрела детективные сериалы? – закатила глаза Кристина.

– Ты хоть знаешь, сколько историй основано на реальных событиях?

– И знать не хочу! Ладно, я свяжусь с тобой, когда всё будет кончено.

– О, нет! Только не говори этого слова! Всякий раз, когда в сериале его произносят, случается убийство и потом…

– Алина! Я позвоню тебе, когда вернусь в номер! Или нет! Когда я, черт возьми, высплюсь, как следует! У меня на холоде зарядка совершенно не держится. Всё, целую! Хочу поскорее со всем этим покончить и лечь в постель.

– А ты так ему и скажи с ходу. И не нужно будет объяснять чувств, которых у тебя нет, потому что эта фраза дает прямо понять, что ты бесчувственная сучка!

Подруги посмеялись, и Кристина закончила телефонный разговор. Она решила не звонить Натали, потому что та станет задавать сотни вопросов и лишний раз демонстрировать звонким голосом, сопровождаемым волнующим придыханием, надежду.

«Мы на месте. Едем кататься, а потом отсыпаться. Телефон с собой не беру, потому что быстро садится на холоде. Как смогу, так и позвоню. Целую!»

Отправив сообщение, Кристина поставила сотовый на авиарежим и оставила его на прикроватной тумбе. Застегнув молнию на высоких спортивных сапожках, она просунула руки в плотные рукава комбинезона и бросила взгляд на свой сотовый через плечо. Слова восприимчивой Алины эхом пронеслись в ушах, оставив после себя что-то вроде предчувствия… Кристина усмехнулась нелепым мыслям. Она так устала от изнурительной дороги, что позволила себе на секундочку представить, как Платон сбрасывает её в пропасть с одной из тех вершин за окном, потому что она отвергла его чувства. Схватив с полки пластиковую карту-замок, Кристина покинула номер.

глава 2

Платон подскочил с низкого дивана, когда увидел её. Он бегло застегнул куртку, набросил на голову капюшон и жестом руки указал на выход. Стеклянные двери разъехались, впустив в помещение холодный воздух.

– Наши снегоходы готовы! Вот они красавцы!

Рядом с внушительным крыльцом гостиницы в виде огромного шале, стояли два белых снегохода.

– А я надеялась, что он всё же будет один.

– Поверь, тебе понравится сидеть за рулем! Нет ничего более прекрасного, чем управлять этим монстром! Маневрировать между деревьями, рассекать по нетронутой целине! – Взгляд Платона задержался на скептической физиономии Кристины. – Ты просто никогда этого не делала и потому ещё не знаешь, насколько это чувство прекрасно.

– Будем надеяться, что ты прав, – выдавила она улыбку. – Куда мы поедем?

– Куда душе угодно! – засмеялся Платон и вынул из кармана карту. Он разложил её на сиденье одного их снегоходов. – Вот здесь мы, – указал он на центральное и единственное здание, не замечая, что его подруге на все эти указатели было глубоко фиолетово. – Поедем на север. Там есть огромная снежная поляна, откуда открывается потрясающий вид на лесистые вершины! Видно даже «Волчью гору»! Мы обязаны сделать там фотографии! А потом и вернемся.

– … «Волчью гору»? – усмехнулась Кристина, бросив мимолетный взгляд на карту. – Там что, бродят волки?

– До нее достаточно далеко! Но здесь повсюду горнолыжные курорты! – отмахнулся Платон. – Люди, дороги, движение! Если здесь и жили хищники, то они давно ушли подальше от людей. Я выбрал для тебя очки. Обычно девушки не любят надевать шлемы.

– Действительно, – согласилась Кристина, поправляя меховую шапку. – Я бы с такой банкой на голове чувствовала себя, как в гробу.

Платон снисходительно ухмыльнулся и помог ей надеть большие зеркальные очки. Он показал ей, как заводить и глушить двигатель снегохода. Где тормоз, где газ. В какой-то момент Кристина решила, что поступала чертовски глупо, соглашаясь на это бессмысленное «путешествие». Единственное, чего ей хотелось, так это лечь спать. И если бы Платон не настаивал на этой прогулке, они бы обо всем поговорили завтра на свежую и отдохнувшую голову. Но она уже понимала, что у него действительно имелся какой-то план и его необходимо реализовать до прихода снежной бури.

Первые несколько минут ей было очень сложно управлять неповоротливым агрегатом. Кристина плавно выжимала газ и так же плавно тормозила, но чтобы совершить поворот, приходилось с силой напрягать руки. Платон же наоборот чувствовал себя уверенно. Он устремлялся прочь и так же внезапно возвращался откуда-то позади, очевидно, описывая огромные круги вокруг ползущей, как черепаха, подруги. Потеряв всякое терпение и силы, Кристина остановилась и махнула ему рукой. Она заглушила двигатель и бессильно опустилась на руль, испытывая стонущую боль во всем теле. Ловко проскользнув между высоченными соснами с пушистыми стволами лишь на верхушке, Платон остановился рядом, заглушил двигатель и стянул свой ярко-синий шлем. Его ребячество раздражало посильнее десятков укусов комаров.

– Только не говори, что ты устала, – веселился он. Его щеки были красные от жара. Детский задор заполнил ярким блеском его зеленые глаза. – До того места, о котором я говорил, осталось ехать минут десять!

– Но я устала! – на тяжелом выдохе сказала Кристина. Она с трудом подняла голову и подтянула очки на лоб. – Платон, я чертовски устала!

– Проблема в том, что ты напрягаешь всё свое тело, входя в поворот. Ты ведь видела, когда я поворачиваю, я приподнимаюсь и наклоняю корпус в нужную мне сторону, и тогда снегоход…

– Я устала! – перебила она громким и раздражительным тоном. – Мы ехали сюда двенадцать часов! Пять на машине! Семь на поезде! У меня не соображает голова, я нуждаюсь в отдыхе, а не в катаниях на этой чертовой штуковине, будь она проклята!

– Я прекрасно понимаю тебя…

– Нет, Платон! Черта с два ты меня понимаешь! Для тебя важно только то, чего хочешь ты!

– Я приготовил для тебя сюрприз, Кристина, – сдерживая в себе эмоции, объяснил Платон. – Не я один старался его реализовать. И, поверь, ты будешь счастлива, когда я…

– Что? – снова перебила она. – Сделаешь мне предложение в лесу?! По-твоему я буду прыгать от радости, а потом мы вернемся в гостиницу и я попрыгаю на тебе?!

Платон часто заморгал, явно пораженный услышанным.

– Откуда ты знаешь, что я хочу сделать тебе предложение?

Кристина не сдержалась. Запрокинув назад голову, она посмотрела на низкое серое небо и издала пронзительный стон разочарования. Потому что в её представлении мужчина обязан быть намного более сообразительным, чем… Платон ещё такой ребенок!

Когда она снова взглянула на его застывшую физиономию, ей хотелось заплакать от собственной тупости. Потому что в том, что она сейчас оказалась здесь, виновата только она сама.

– Кто тебе сказал об этом? – Платон даже собственный шлем не удержал, и тот свалился в снег. – Я ведь никому и ничего не говорил… Разве что администратор… Тебе эта курица рассказала?!

– Какая курица? О чем ты?

– Администраторша гостиницы! Сотрудники курорта установили фейерверк и…

– Боже, Платон! Остановись же! Я не выйду за тебя замуж! – прямо сказала Кристина. – Ни сегодня, ни завтра, никогда. Мы с тобой встречались полгода, временами было даже весело. Но я ничего к тебе не чувствую. Совсем, – пожала она плечами. – И приехала я сюда с тобой только для того, чтобы в нормальной и спокойной обстановке объяснить тебе, что между нами ничего серьезного не может быть. Но всё пошло не по плану, когда ты решил притащить меня сюда! – взмахнула она руками.

– Что ты говоришь, Кристина? – не верил он своим ушам. – Мы ведь с тобой созданы друг для друга! Нам было так хорошо вместе, я не понимаю…

– Бога ради, Платон! – взмолилась она. – Мы с тобой просто жертвы обстоятельств!

– Каких ещё обстоятельств?

– Наши отцы лучшие друзья! Мы не могли не общаться друг с другом! Вместе росли, отмечали праздники! Лего собирали! Мы и переспали-то случайно, подумали, что могли бы и отношения построить, но ничего не вышло! Потому что мы… Мы с тобой созданы для дружбы, но никак не для создания семьи!

– Ты сказала, что мы ставим отношения на паузу, – напомнил он, лихорадочно бегая глазами по заснеженной земле.

– А ты не заметил, что за четыре месяца этой паузы я ни разу с тобой не связалась? Ни разу не ответила на твое сообщение и телефонный звонок?

– Ты была занята учебой! Я решил, что после окончания университета… Я не понимаю! Неужели это всё из-за того танца на осеннем балу? Я не виноват, что организаторы поставили мне в пару Эрику!

– Да мне плевать, с кем ты кружился на этом бессмысленном балу, где богатые мальчики и девочки ищут себе верного спутника жизни! Мне вообще на всё это плевать, Платон! Я ничего не чувствую к тебе! В данную минуту я вообще тебя ненавижу, потому что у меня раскалывается голова, у меня пустой желудок и я очень сильно хочу побыть в тишине и покое, но ты мне этого не позволяешь сделать! Ты маленький мальчишка! Наивный! Зеленый, как стручок лука! Ты мечта семнадцатилетних девочек, но не моя точно!

– Из тебя что, Чужой выходит? Почему ты так говоришь со мной, Кристина?

– Потому что мне осточертело делать то, что ждут от меня окружающие! – закричала она, глядя ему в глаза. – Понимаешь? Осточертело! Я ненавижу природу! Ненавижу эти гребаные снегоходы, лыжи, горы, свежий воздух! И ты знал об этом, но всё равно посчитал нужным «познакомить» меня со всей этой чепухой, потому что считаешь, что только ты способен привить мне любовь к зиме и всему этому бреду! – Кристина встала на ноги и с силой пнула снегоход, который от её удара даже не шелохнулся. – Я поехала сюда с тобой, чтобы в очередной раз продемонстрировать свое воспитание, свою проклятую вежливость и постараться объяснить тебе, что я не та, за кого ты меня принимаешь! Иногда я бываю грубиянкой! Иногда мне хочется поколотить боксерскую грушу от невозможности просто быть собой!

Очередная волна усталости сдавила плечи. Кристина опустила голову, вздохнув так глубоко и продолжительно, что белый пар почти спрятал её лицо.

– Я очень надеюсь, что ты поймешь меня, Платон, – произнесла она намного тише. – Что мы сможем остаться друзьями или хотя бы делать видимость, что всё в порядке. Прошу тебя, просто поехали уже отсюда!

– Пойму тебя? – фыркнул он. – После того, как ты назвала меня зеленым стручком лука? Раз уж на то пошло, что мне мешает назвать тебя истеричной стервой, которую природа обделила мозгами, зато всучила внешность застенчивой милашки?! Бог мой! Какая же ты двуличная мерзавка! Я ведь в жизни не слышал от тебя столько гадостей!

– «Гадостей»?

– А ты считаешь, что «наивный маленький мальчик» – это завидный комплимент?! Хочешь сказать, что я для тебя слишком молод что ли? Тебя привлекают зрелые мужики? И сколько у тебя их было? Может ты и с моим отцом путалась?

Обалдев от услышанного, Кристина влепила ему пощечину, но очевидно, что совершенно безболезненную, ведь ладонь пряталась в теплой перчатке.

– Идиот! – окинула она друга озлобленным взглядом. – Я ведь всегда знала, что ты обидчивый маленький мальчик, да вот только подумать не могла, что настолько!

Платон дерзко усмехнулся её выходке. Он бегло поправил подшлемник, натянул шлем и поднял наверх зеркальный экран, чтобы Кристина могла его услышать. А ещё увидеть смеющиеся глаза.

– Хочешь знать правду? На осеннем балу, пока ты вела все эти красивые светские беседы, мы с Эрикой трахались в одном из номеров. Мне приходилось закрывать ей рот, потому что она стонала так громко, что её могли услышать на другом конце отеля!

– Жаль тебя расстраивать, конечно, но нам с девчонками она тогда сказала, что в одном из номеров её трахал дилетант, у которого вроде и член есть, но он совершенно не умеет с ним обращаться. И, знаешь, что, дружок? – дерзнула Кристина. – Я сразу поняла, кто именно это был, ведь думала то же самое всякий раз, когда ты пыхтел на мне, как паровоз!

– Пошла ты! – бросил Платон и запрыгнул на свой снегоход. – Дорогу сама найдешь!

– Хреновый из тебя кавалер!

Он завел двигатель и рванул с места так агрессивно, что примятый снег отскочил на Кристину.

И почему она надеялась, что ей удастся сохранить самообладание? Что Платон поведет себя, как взрослый и адекватный мужчина, и они оба смогут достойно решить все разногласия?

– Какой же ты глупый маленький мальчик, – со вздохом сказала она, садясь на снегоход. – И какая же я глупая и тупорылая девочка, которая согласилась приехать к черту на рога.

* * *

Снежная буря накроет «Волчью гору» меньше, чем через час, хотя синоптики прогнозировали её появление намного позже. Взгляд угольных глаз медленно прошелся по высоким сугробам за окном, под которыми прятались уличные светильники и молоденькие низкие ёлочки. Не помешало бы завести трактор и почистить дорожку, да вот только был ли в этом смысл, учитывая, что снегопад усиливался на глазах.

Долгожданная тишина растекалась сладким ликером по венам. Даже холод стен из темного бруса не мог помешать наслаждаться каждой секундой приятного одиночества. Как только теплые полы достигнут заданной температуры, а дрова в печи разогреют её мощный корпус, в доме станет теплее и появится успокаивающий запах дерева. Он заполонит каждую комнату, им пропитается каждая вещь.

Допив остатки виски в тяжелом стакане, он вернулся на кухню. Пакеты с продуктами всё ещё лежали на полу и сами по себе они не разберутся. Он поднял их на широкий кухонный островок, ведь пол уже был теплым, а в пакетах лежало сливочное масло, сыры и прочая еда, которая имела способность быстро таять. Разобрав один пакет, он принялся за следующий, как вдруг угольные глаза вновь устремились к огромному окну от пола до крыши. Снегопад за ним манил, сугробы взывали быть рассеченными или вовсе уничтоженными широкими лыжами снегохода. А потом вдруг в окне появилась маленькая птичка с желтым воротничком. Она быстро махала крыльями, будто нарочно старалась удержаться на одной высоте и быть замеченной. Усмехнувшись, он отломил маленький кусочек багета, раскрошил его в ладони и сдвинул в сторону тяжелую дверь из толстого стекла. Удивительно, но увидев человека на столь опасном расстоянии от себя, птица не улетала. Она продолжала парить в том же месте. Примяв ладонью пушистый снег, он высыпал крошки на ровную и небольшую площадку. Стоило ему только закрыть за собой дверь, как птица тут же опустилась в импровизированную тарелку, но клевать крошки не стала. Она чудно крутила головой, то ли заглядывая в дом, то ли просто разминая свою шею.

– Что такое? – спросил он её. – Замерзла и хочешь в тепло?

Усмехнувшись, он повернулся, чтобы продолжить раскладку продуктов в холодильник, как вдруг эта непрошеная гостья громко стукнула клювом в стекло.

– Что тебе надо? – улыбался он. – Семечек у меня нет. Ешь, что предлагают!

Будто обидевшись, птица резко подпрыгнула и улетела прочь, но уже через пару секунд снова зависла на той же высоте, привлекая к себе внимание.

Он усмехнулся и даже посмотрел по сторонам, решив, что кто-то пытается его разыграть. Впрочем, странный какой-то розыгрыш: одинокая птица стучится в окно, он угощает её крошками хлеба, даже разговаривает с ней, а эта негодница явно ждет от него чего-то другого.

Ждет от него. Ну, да! Как же!

Опустошая очередной пакет, он украдкой поглядывал в сторону незваной гостьи. Она то улетала, то возвращалась на то же самое место. И это было очень… удивительно. Чертыхнувшись про себя, он снова открыл дверь и выглянул на холодную улицу.

– Чего тебе? – Это было даже смешно. Он говорил с птицей! – Может, угостить тебя виски? Но предупреждаю, с ним что-то не так. Я тут пригубил немного, а уже разговариваю с птицей.

Пернатая гостья резко взлетела ввысь, а потом приземлилась на заснеженный подоконник гаража. Просидев там не дольше секунды, она снова взлетела, а потом так же зависла в воздухе прямо напротив автоматических ворот.

– Ты издеваешься? Кататься хочешь?

Ещё с секунду птица махала крыльями, а потом снова исчезла, будто растворившись в огромных белоснежных хлопьях.

– А виски и впрямь испортился, – пробубнил он и задвинул тяжелую дверь.

Но не прошло и пяти секунд, как негодяйка снова стукнула в стекло своим клювом. Вокруг нее лежали ароматные крошки, но она намеренно их игнорировала.

– Кажется, я схожу с ума, – пробубнил он себе под нос. Птица снова взлетела, снова зависла в воздухе. Эта чертовка определенно чего-то добивалась! – Ты не успокоишься, да?

Пернатая снова опустилась на крошки и стала крутить головой в разные стороны. Задержав на ней продолжительный и настороженный взгляд, он полушепотом спросил:

– Рома?

глава 3

Паника никогда и никому не принесла ничего хорошего. Она бесполезна и об этом Кристина напоминала себе на протяжении часа. А может и больше. Время здесь определенно протекало совершенно иначе. Вроде бы только что день был ярче и было заметно, как искрится снег, а теперь сгустившиеся облака предвещали скорые сумерки. Она двигалась строго по свежим следам, оставленным, должно быть, снегоходом Платона, но в какой-то момент две четкие линии перерезали две другие, а те первые просто исчезли под выпавшим слоем снегом. Кристина ехала вперед и ей очень хотелось верить, что она действительно возвращалась на территорию горнолыжного курорта. Вот же! Тот самый кедр высотой до небес, а впереди холмы, холмы и горы… Но здесь кругом были кедры. Повсюду холмы, как разбросанные подушки у подножия бескрайних и завораживающих гор. И территория курорта должна светиться огнями, но куда бы Кристина не посмотрела, она видела только снег и смазанные, точно белым карандашом, леса. Никакого признака цивилизации! Ни одной живой души! От напряжения и вполне объяснимого страха её спина покрывалась потом. Губы вздрагивали не от холода, а от самого осознания, что куда бы она не поехала, куда бы не свернула, а итог был один.

Проехав очередные несколько метров или километров, Кристина впервые почувствовала холод в пальцах. Сколько в этом снегоходе оставалось бензина? Правда ли, что здесь нигде нет голодных хищников? От злости на кретина Платона и от убивающего всю её уверенность чувства собственной беспомощности, она сильнее сжала руль и вдруг земля впереди резко провалилась. Тяжелый нос снегохода ушел вниз, дыхание перехватило. Кристину подбросило в воздухе, а руль буквально вырвался из её напряженных рук. Нечто подобное она уже чувствовала когда-то. Видела своими глазами, как быстро начинало идти время, словно кто-то включил перемотку и оттого перед её глазами картинка превращалась в размазанный красками холст. Глухой звук, похожий на приглушенный грохот, а секундой позже Кристина закричала так громко, что собственный вопль в этом богом забытом месте показался ей зловещим предзнаменованием неминуемой гибели. Острая боль обжигала ногу. Она будто горела в огне, кожа плавилась, мышцы зажаривались. Воздуха не хватало, ужас застыл слезами в синих глазах. С трудом стянув очки, Кристина приподнялась на локтях и увидела перевернутый вверх дном снегоход. Двигатель больше не работал, а начинающийся лес в метрах пяти от падения заблудившейся женской души, будто нарочно похитил крик и разносил его в самую свою глубь, приглашая хищников на обед.

– О, боже! О, боже… – дрожали её побледневшие губы. Белый снег был испачкан кровью и источал запах, который не сравнится ни с каким другим. Ледяное железо. Сырость. Смерть! Кристина смотрела на алый снег вокруг своего бедра, в которое буквально воткнулось острие невесть откуда взявшегося кривого куска камня. Она постаралась шевельнуться, но боль была настолько нестерпимой, что раздирающий горло крик снова вырвался из её пересохшего рта. – Нет… О, боже… О, боже…

Врата самообладания пали под натиском удушающей паники. Кристина опустила голову и зарыдала так громко, что где-то там в лесу безобидные обитатели спрятались в свои норки. Снег продолжал засыпать и к нему как-то уж очень резко подключился ветер. Постаравшись отдышаться, Кристина снова поднялась на локтях и стянула левую перчатку с руки. Сунув её в рот и очень долго решаясь на действия, которые возможно в её положении и не следовало бы совершать, она с силой зажмурилась и стала медленно сдвигать пострадавшую ногу в сторону. Боль была невыносимой. Она даже слышала это неприятное почавкивание собственной плоти, из которой медленно выходил инородный предмет. Впервые в жизни Кристина почувствовала себя свежим куском мяса, который по ошибке нанизали на шампур. Оказавшись на свободе, она с трудом подползла к перевернутому снегоходу, а потом, оперевшись о него головой, с опаской взглянула на раненное бедро.

Кровь сочилась из глубокой и пульсирующей раны. Темная ткань комбинезона в том месте стала черной. Кристина лихорадочно пощупала шею, в поисках шарфа, хотя и понимала, что на ней его не было. Потом карманы, хотя и помнила, что сотовый оставила на прикроватной тумбе. Да и он бы уже давно сдох на холодном воздухе. Да и связи здесь наверняка не было.

– Помогите! – сказала она намного тише, чем несколько минут назад взвывала от боли. В одно мгновение ветер усилился, одарив болезненной и колючей от снега пощечиной. – Помогите! – закричала Кристина намного громче. – Пожалуйста! Я здесь! Помогите мне! Пожалуйста…

Рука без перчатки замерзала. Взмокшая от пота поясница почувствовала прохладу от холодного снега. Натянув перчатку, Кристина повернулась на бок и приподнялась на руках, чтобы оглядеться, но её ждал совершенно неприятный сюрприз. Если впереди за небольшим сугробом простирался густой лес, то позади и по обе стороны – высокий и крутой подъем. Именно оттуда с вершины обрыва метра три в высоту она и угодила в эту снежную яму. Кристина понимала, что взобраться обратно ей будет не под силу, зато у нее точно получится выползти к лесу! Но… Стоило ли пытаться?