Сколько себя помню… Том второй. Хроники неорганической жизни

– Что еще за скрытые отношения? – Напрягся Комбат.

– Так ведут себя предатели. Может быть, он метит на ваше место и клевещет в высшие инстанции; может, соблазнил вашу жену, и втуне посмеивается над вами; или просто ненавидит платонически, без всякой веской причины, но такое бывает реже.

Комбан нервно, но искренно хохотнул и поднялся из-за стола.

– До моего места ему не дотянуться, а для моей жены он не достаточно умен, – он пригласил Федора на выход и сделал жест, чтобы тот не брал лишнего в голову, но сам при этом посерьезнел.

– Я бы на вашем месте присмотрелся к этому Геннадию. Психология довольно точная наука, – сделал последнюю робкую попытку Федор и закрыл тему. В коридоре они разошлись, и каждый отправился по своим делам.

Следующие две недели прошли без происшествий. Все шло своим чередом, и это неприятное заседание ушло в прошлое, почти забылось.

Одним дождливым вечером, когда уже расходились после обычного трудового дня, Федор заметил странную задумчивость, даже озабоченность в Комбате.

– Все в порядке? – Спросил он у него на выходе из административного здания.

– Не бери в голову. Все будет хорошо, – пообещал тот и шагнул под небесную воду.

Следующим утром работники оперативного отдела арестовали Комбата и увезли в следственный комитет при армии войск. Оказалось, Комбат выяснил, когда у Геннадия увольнительная и застукал его у себя в доме со своей женой. Он застрелил Геннадия из штатного оружия и вызвал полицию.

С тех пор Федор больше уже не видел Комбата. На место командующего назначили временно исполняющего, а Федора отправили за ненадобностью обратно в казармы.

Это был серьезный удар. Он думал, что если правда выйдет на свет, то могут быть проблемы, но не такие. Почему все так до крайности осложнилось? Он потерял друга, хорошее место, а, главное, душевное равновесие и спокойствие. Все опять стало неопределенно. Будущее вновь покрылось густым туманом. Пришлось вспоминать казарменные порядки, чтобы влиться в знакомый, но неприятный ритм жизни.

На утреннем построении Ротный остановился напротив него и приказал выйти вперед.

– Подобные выскочки, – начал он всем про меня, – всегда попадают в неприятности, и рано или поздно возвращаются в свой коллектив опозоренные, с поджатыми хвостами. Это пример для всех! Никогда не отрывайтесь от коллектива! Вы – солдаты, единое тело, так чтобы жить и умирать вместе! А фаворитизма в своей среде мы не потерпим. – Он многозначительно и упрямо посмотрел Федору в глаза.

Подобное отношение было совершенно несправедливо, с точки зрения виновника событий. Федор злился на Ротного. Очень злился. И без того на душе был гадко, так еще этот пустобрех раскачался на целую проповедь.

Федор заметил в углу за дверью ведро для мытья полов. Дежурный не успел вылить из него грязную воду, после мытья казармы и аккуратно накрыл его тряпкой в углу, чтобы не бросалось в глаза. Федору так захотелось напоить Ротного этой хлорной жижей, что он сказал ему мысленно:

– Пей грязную воду из ведра.

Ротный неожиданно оборвал свою речь, словно у него в горле пересохло, осмотрелся и уверенно направился к ведру. На глазах у сотен солдат он снял с ведра тряпку, как крышку с йогурта, поднял ведро к лицу и с видимым удовольствием утолил свою жажду.

Вздох изумления прокатился по рядам. Такого им еще не приходилось видеть. Федор вдруг осознал, что он только что научился давать установку. Этот первый опыт так понравился ему, что он решил продолжить.

Ротный окинул солдат своим хищным орлиным взглядом и плеснул из ведра прямо на солдат. Чинные ряды солдат покачнулись и распались, как карточный домик. Началась невообразимая неразбериха. Кто-то стал драться, офицеры младшего состава пытались остановить беспорядки, но они лавиной охватили весь строй. А Ротный хохотал, словно сумасшедший.

Когда подоспела помощь, долго ловили Ротного, который быстро бегал, больно бил и ловко уворачивался от медицинских работников. Это было невообразимое ЧП, весть о котором долетела до самого верховного командования.

Два вопиющих инцидента почти одновременно привлекли особое внимание контролирующих органов. Гостей понаехало немерено. Инициировали несколько проверок из разных инстанций, так что в батальоне царил удивительный порядок. Офицеры были профессиональны, вежливы, солдаты ходили по струнке, порядок воцарился даже в столовой. Кормить стали значительно лучше.

Но во всем этом было одно неприятное обстоятельство. Федор засветился всюду. Он был на виду рядом с Комбатом, и тут же перед всеми, рядом с Ротным. Хоть и не понятно как, но проверяющим казалась очевидной его связь с этими двумя происшествиями.

Допросы и расследования ни к чему не привели, но к Федору осталось повышенное внимание не только от гостей, но и от местных офицеров. Его стали уважать и побаиваться, каким-то религиозным страхом. Суеверие прочно прилепилось к персоне Федора, и одни думали, что он чистое зло, и от него лучше держаться подальше, а другие полагали, что на его стороне Бог, и всякий, кто вольно или невольно причинит ему зло – поплатится. Так или иначе Федора стали сторониться.

Пришелец

– Нарушение периметра! – как взбалмошный подросток заорал Крон.

Крон был у нас Смотрящим, он сутками таращился в мониторы в надежде, что когда-нибудь случится хоть молозначительное происшествие, и наши многочисленные нетревожные тревоги сменятся хоть одной единственной настоящей, волнующей.

За пару лет моей службы в пограничном корпусе таких ложных тревог было уже несколько. Кроп всякий раз принимает за агрессоров космические тела без признаков жизни. Да и кто, скажите на милость, сунется в нашу тьму-таракань, если за тысячи лет не было ни одного прецедента.

Это наш правитель заболел идеей развития торгского общества. А что за развитие общества, если его вооруженные силы при этом не развиваются, и нет никакой охраны границ.

Этого он нахватался в чужих мирах, где на малых территориях собралось слишком много живых существ, и им приходится бороться за каждый клочок пригодной для жизни планеты. Но у нас-то никогда не было подобной проблемы, да и пригодных планет достаточно, чтобы торги могли спокойно размножаться еще тысячи лет. Мы вообще никогда не воевали, и насколько мне известно, не собираемся. Зачем все эти приготовления.

На вопль Крона никто внимания не обратил, каждый продолжал заниматься своим делом, ну, а не полагалось проверить информацию и доложить о результатах.

Я получил координаты, спокойно ввел их в программу и тут же получил обработанный отчет.

То, что я увидел, было очень странным.

– Движущийся объект в гравитационном поле! – тоже заорал я в коммутатор.

Все разом вздрогнули, оживились. Заработала слаженная команда. Все системы методично приводились в действие и за пару секунд мы уже были готовы к первому в своей жизни бою.

– Как думаешь, это чужаки, или правитель приготовил нам очередную проверку? – Возбужденно шепнул мне на ухо Крон.

– Откуда мне знать? – Стал нервничать я, не люблю, когда лезут в душу в ответственные моменты. – Нам все равно. Если проверка, то мы должны быть даже лучше, чем если чужаки.

– Почему? – Удивился тугодумный Крон.

– Потому что чужаки не знают нашего регламента, дурень! – Раздраженно шепнул я

– А-а-а, понятно, – с тупым выражение лица кивнул Крон

Терпеть не могу этого балбеса. Как он смог попасть на такой ответственный пост? Должно быть, смотреть – единственное, что он умеет делать хорошо.

В рубке появился Сигал, наш командир. Он бросил холодный взгляд на показатели в моем отчете.

– Все плохо, – буркнул он.

Все удивленно уставились на него.

– Это точно контакт, – пояснил тот, но мы все равно не поняли, что он имеет ввиду.

– Если это враждебная раса, то мы ничего о них не знаем, и предположительно, потерпим неудачу по причине нашей неосведомленности. Мы не знаем ни их намерений, ни возможностей, не знаем ничего об их оружии, и без понятия, как можно защищаться от агрессии с их стороны.

Это объяснение всех нас очень расстроило. Нам хотелось верить в мирные контакты, новые знакомства, во что-то более приятное, чем военные действия.

– Но ведь это может быть дружественный контакт? – Толи спрашивал, толи перечил командиру Крон.

– Вы не были за периметром, – спокойно парировал тот, – и не видели чужаков. А я насмотрлеся на них вдоволь. У них в головах только война, захват новых планет и подобная чушь. Именно это толкает их продвигаться в космосе. Поэтому наш правитель предпринял защитные меры, так как без них жить больше неразумно и чревато. Малоразвитые расы постепенно развиваются, и не за горами время, когда они научатся двигаться в гравитационных полях, и тогда торги окажутся в незавидном положении, потому что мы не учились воевать.

– Но этот объект уже рядом, и он возможно… – Начал кто-то из младшего состава.

– Именно тот случай, – перебил командующий.

– Объект начал торможение, сейчас появится на мониторах! – Завопил Крон, и все вздрогнули.

Перед нами на фоне абсолютной космической черноты появился малюсенький блестящий аппарат.

– Привет, – услышали мы в своих головах спокойный голос.

– Привет, – настороженно ответили мы в ответ.

– Гостей принимаете? – Спросил он.

Мне очень хотелось ответить, что принимаем, но Сигал громко перебил наши мысли.

– Нет, мы не принимаем гостей. Пролет закрыт. Торги не желают контактов с чужаками.

– Почему так грубо?! – Немного расстроился голос, и мы ощутили даже его эмоции, а не только поняли смысл слов.

– Планеты торгов закрыты для посещений, – повторил Сигал.

– У вас что, эпидемия? – Усмехнулся гость.

Сигал терпеть не мог юмор, этот признак вырождения.

– Разворачивайтесь и улетайте, мы все равно никого не пропустим дальше, – хмуро заявил он.

– Позвольте с вами не согласиться, вряд ли мнение одного торга отражает мнение всего народа. Мне бы хотелось убедиться, что все они так агрессивны и недружелюбны. Я чувствую в вашей команде есть несогласные. Поэтому позволю себе усомниться в ваших словах.

– Это угроза?! – заревел взбешенный Сигал.

Я чувствовал, что ситуация выходит из под контроля, но ничего не мог поделать.

– Нет, спокойно ответил голос, – но предупреждение. Я не боюсь ваших угроз и намерен встретиться с вашим руководством. У меня есть множество деловых предложений, которые принесут много пользы всем нам.

– Огонь! – Заорал Сигал.

Нод, наш оружейник, неуверенно нажал на кнопку. Он надеялся, что ему не придется этого делать никогда.

Гравитационный импульс метнулся к маленькой точке в темноте. Мы все видели на мониторе, как волна мгновенно достигла цели и рассеялась на корпусе маленького аппарата.

– Ну зачем же так? – Огорчился голос.

В этом огорчении мы ощутили принятое неприятное решение, и от этого внутри екнуло страшное предчувствие.

Неожиданно весь наш огромный корабль затрясло мелкой дрожью и все соединения стали разбираться и раскручиваться сами собой. На наших глазах корабль стал разваливаться на части, причем откручивались даже столы и стулья от пола. Моментально разбирались компьютеры и другие сложные приборы.

– Так, а это что, гравитационный двигатель, ну конечно, он-то мне и нужен, – слышали мы все в своих головах деловое бормотание.

Герметичность нарушилась и среди всеобъемлющей паники, наш корабль развалился в космосе…

Пограничный патруль

Стейниц уже заканчивал монтаж двигателя. Дело оставалось за малым – смонтировать несколько узлов обеспечивающих статику и магнитное поле. Все это было в наличии и в прекрасном состоянии. Проделывал он это не выходя из рубки. Теперь ему не было нужды присутствовать при сборке, он и отсюда все прекрасно контролировал.

Коко долго отсутствовал, после того неприятного инцидента, он от расстройства увалился спать, и вот только что вышел из этого состояния и нехотя вплыл в рубку. Он старался не смотреть на Стейница, все еще сердился на него за гибель соотечественников.

– Как спалось? – Поинтересовался тот, только лишь, чтобы начать диалог.

Но торг не собирался так быстро сдаваться, а насуплено растянулся в своем кресле.

– Судя по твоему настроению, паршиво, – усмехнулся Стейниц на такое откровенное ребячество.

– При чем тут сон?! – Вспыхнул тут же он. – Ты только что убил торгов, много торгов.

– Ну, – хотел дать ему выговориться Стейниц.

– Торги не убивают торгов! Ты не знал?

– Но я не торг, – делано удивился тот. – А ты не делал ничего предосудительного.

– Я не помешал тебе делать предосудительное и стал твоим сообщником.

– Не кори себя, во-первых, ты бы не смог мне помешать, во-вторых, ты не мог стать моим сообщником, потому что не знал, что я собираюсь делать.

– Все равно это неправильно! Это чудовищно! – Нервно подергивал головой Коко.

– Совсем недавно ты готов был признать меня своим божеством, а теперь я для тебя чудовище. Какое непостоянство! Я был с ними вежлив и терпелив, а они в ответ грубили, а потом и вовсе захотели нас уничтожить. Если бы ни мои способности, то мы бы превратились в космическую пыль. Это правильно и не чудовищно?

Торг молчал. Его внутреннее негодование прорывалось наружу обрывками неуверенных мыслей.

Стейниц все понимал, но ему уже надоели эти сопли, и он решил, что им больше не за чем спускаться на планеты торгов, ведь все, что ему было от них нужно, уже в его голове и на его корабле.

– Возвращаемся, – сказал он, и торг тут же оживился.

– Что значит, возвращаемся? Разве ты не хотел торговых отношений?

– Я понимаю твое стремление побывать в родных краях, но мы с тобой теперь на плохом счету. Уверен, прочие торги уже прознали про наши проказы, и теперь сюда стекается прорва твоих соотечественников желающих повоевать с чужаками. Ты так расстроился о гибели одного корабля, можешь представить, что будет, если я разворочу тут целый флот.

Торг, слушая все это, обреченно опустил плечи. Он тоже серьезно опасался, что торги не спустят им такого поступка.

– Если хочешь, я могу высадить тебя на любой из их планет, где скажешь? – Предложил он, но торг только отрицательно покачал головой.

– Торг вне плана сразу бросится в глаза и скоро выяснится, что меня давно уже не было тут. А когда начнут разбираться, тогда будет много неприятностей. Теперь у меня есть ноги, на свое пропитание я смогу заработать в любом мире. Но, не тут, к сожалению.

– Очень жаль, – искренне посочувствовал ему Стейниц и начал разворот. – Рассчитаешь курс до Тезера?

Коко молча принялся за работу. А Стейниц откинулся и решил просканировать ближайший космос на наличие угроз. Торгов не было уже слишком долго. Их службы реагирования определенно не на высоте.

Он окинул мысленным взором окрестности ближайшей обитаемой планеты и устремился дальше, все равно заняться пока было нечем.

Вдруг он ощутил мощное ментальное возмущение, не привычное периодическое, а постоянное. Такого он еще не встречал. Такие передачи должны были потреблять массу ресурсов. Его сильно заинтересовал источник, и он поспешно двинулся в его направлении.

Стейниц слабо осознавал риск встречи с существом, обладающим такой ментальной мощью, поэтому без раздумий приближался к нему.

Эпицентр оказался не так уж близко. Пришлось распространиться до ближайшей солнечной системы, где находилась другая обитаемая планета торгов. Тут в совершенной пустоте среди множества каких-то осколков двигался по орбите небольшой кокон из блестящего материала.

Вблизи мощь излучения ощущалась еще отчетливее, словно кто-то поддерживал ментальную связь через огромные расстояния невообразимым направленным излучением.

Этот загадочный объект нельзя было оставлять без внимания. Его отец, так интересующийся всем ментальным, не простит ему, если он оставит это чудо здесь. Пришлось аккуратно, чтобы не попасть под воздействие направленного луча, доставить кокон на корабль.

Это заняло некоторое время. Коко уже нервничал. Он не безосновательно волновался о флоте торгов, но это того стоило.

Внутри кокона было живое существо, это точно. Можно было, конечно, просто уничтожить его и забыть. Но Стейницу самому было очень интересно выяснить, что это такое.

Они двинулись к дому, так и не встретив враждебного флота, и это радовало. Они везли с собой полный трюм трофеев, и не потерпели ни одной неудачи. Хотя плавание было сопряжено с определенными трудностями.

Отец будет доволен…

Лесное сражение

Гингери был без сознания. По всей видимости, он ударился головой, но насколько сильно, сказать было трудно. Дышал он ровно, но не приходил в себя. Оставалось надеяться, что ему не нужна скорая медицинская помощь, потому что я совершенно не знал, что надо делать, а вызвать помощь тоже не знал как. Мы оказались заперты в этой консервной банке, словно мыши в мышеловке.

На этом корабле точно были средства связи, но я не знал, как ими воспользоваться. На нем можно было бы улететь, но я не знал как. Тут, наверняка, было оружие, но я не знал, как его найти и применить. Я даже сказать по-торгски ничего не мог. Без Гингери мы оба были обречены тут на смерть.

Возможно, без еды мы еще продержимся. Но без воды жить нам не долго.

Я уже осмотрелся и не нашел тут ничего полезного. Большие мониторы на стенах, как окна, показывали округу, передача шла с внешних камер. Торги убийцы скрылись за деревьями и не показывались. Очевидно, они опасались, что мы применим корабельное оружие. Но если бы не так, то все равно вряд ли смогли проникнуть внутрь. Однако было ясно, что они попытаются что-то сделать, чтобы выкурить нас, иначе им тоже придется несладко. Если поселение торгов было бы близко, то им не пришлось бы использовать такой воздушный транспорт. Значит, идти до города долго. Выходит, пешком они туда вряд ли отправятся, по крайней мере, вместе. Не станут оставлять надолго корабль.

Они, должно быть, думают, что мы не можем управлять этой посудиной, так как мы еще не улетели. И они недалеки от правды.

Эта патовая ситуация приводила меня в полное отчаяние. Мне все время казалось, что Гингери вот-вот умрет, и я останусь совсем один. Мне осталось только присесть у стены и ежеминутно прислушиваться к дыханию торга, чтобы убедиться, что он еще жив. Снаружи не происходило ничего примечательного, я немного успокоился и постепенно стал дремать.

Разбудила меня странная дрожь. Поблизости на поляну садился еще один такой же корабль. Сердце заныло от неприятного предчувствия. Я понимал, что уничтожать свой корабль вместе с нами они не станут, но технические возможности у них возросли – это точно. Уверенность, что они сюда не проникнут, растворилась, словно утренний туман.

Оставалось одно – тормошить Гингери. Я немного опасался причинить ему еще больший вред, но выхода не видел. Я стал толкать и трясти здоровяка, и… О, чудо! Он застонал и открыл глаза.

– Что случилось? – первым делом спросил он.

– Ты ударился головой о стену и пробыл в отключке невесть сколько времени. Я уже стал волноваться, что ты не очнешься.

– Что делают те негодяи?

Я молча кивнул на мониторы.

Гингери увидел второй корабль и группу торгов. Те тащили к нам какое-то оборудование.

– Они намерены испортить дверь, – констатировал Гингери.

– А мы не можем по ним из пушки жахнуть?

Он посмотрел на меня, как на умалишенного.

– Это не военный корабль. Тут не может быть оружия.

– А тот?

– Тот тоже.

– Тогда, что нам мешает просто улететь?

Гингери неуверенным шагом подошел к пульту и нажал пару кнопок. Где-то в глубине машины загудели, задышали двигатели.

– Ничто не мешает, – спокойно ответил он.

Этот ответ прозвучал для меня, как лучшая музыка.

Вдруг другой корабль испустил импульс, и нас тряхнуло так, что мы упали на бок и покатились. От удара корабль наклонился. Двигатель взревел и заглох.

– Что это было?

– Оружие, – ответил изумленный торг, – откуда оно у них?

– Как мы еще живы? Вот главный вопрос.

– Это не сложно. Они не хотят потерять корабль. Эту технику сложно достать. У торгов подобное оборудование всегда на учете. Мне даже трудно представить, как им это удалось. Поэтому они постараются выцарапать нас, не повредив транспорт.

Они уже возились у входного пандуса, стучали и жужжали.

– Обшивка очень прочная, им придется повозиться, – холодно заметил Гингери.

– Но они с ней все-таки справятся?

– Без сомнения. За несколько часов.

Тут внутрь корабля брызнули искры, и маленькая белая дырочка стала быстро расти.

– Или минут, – невозмутимо добавил Гингери.

– И, что, мы ничего не будем делать?! – Одна мысль о бездействии удручала меня больше, чем ее подруга «о смерти».

Умереть без борьбы было досадно.

– А что мы можем? – Обреченно развел руками торг.

– Мы будем сражаться. Они не возьмут наши жизни даром, – горячился я.

– Они многократно превосходят нас числом. У нас нет и малейшего шанса.

– Разве я говорил про шансы. Речь о сопротивлении, о борьбе.

– Но у нас даже оружия нет, – пожимал плечами торг.

– У тебя есть браслет, а у меня смекалка.

– Браслет почти бесполезен в таких маленьких помещениях, ты сам видел. А что предлагает твоя смекалка? За стеной огромные торги, каждый из которых сильнее тебя в пять раз.

Я лихорадочно осмотрелся, подобрал какую-то небольшую емкость у стены и облегчился в нее. Потом подошел к пандусу и выплеснул содержимое в раскаленную добела дыру. Разогретый пар рванулся в обе стороны, только я к этому был готов, а тот, с другой стороны, нет. Даже сквозь стену мы услышали вопль.

– Думаю, один из них уже ничего не видит, – гордо поднял я голову.

Гингери ошарашено смотрел на меня, толи удивленно, толи напугано.

За стеной произошла заминка. Хотя бы на время, но дверь перестали резать.

– Наверное, предпринимают меры предосторожности, – злорадно усмехнулся я.

Когда работа возобновилась, Гингери снова запустил двигатели. Корабль качнуло, торги в ужасе бросились врассыпную из-под машины. Наблюдать в мониторе за этим было забавно. Двигатели тут же были выключены, чтобы не спровоцировать новый выстрел с их корабля.

– Долго так мы не сможем, когда они ворвутся, то будут очень злы, – заметил Гингери удовлетворенно.

Ему тоже понравилось сопротивляться, и теперь его глаза шныряли по интерьеру в поисках чего-нибудь еще, чем можно было бы осложнить жизнь нашему противнику.

– Можно включить защитное поле, оно действует только на быстродвижущиеся объекты, так что они его не заметят, а тем временем на корпусе накопится высокий потенциал.

Он говорил это и набирал на панели какую-то сложную комбинацию.

Мы с замиранием сердец наблюдали, как осторожно возвращаются торги. Один из них коснулся рукой обшивки корабля и тут же рухнул, пораженный электрическим разрядом. Остальные опять отпрянули. Их осталось только трое, но из соседнего корабля двое уже спешили им на помощь. Они несли с собой новый прибор.

– Что это у них?

– Это лучевое оружие лавринийцев, – мрачно пояснил Гингери, – откуда оно у торгов? Его можно достать только в дальних мирах.

– Значит, у этих торгов имеются военные корабли? – Пришла мне мысль.

– Или в этом деле замешано правительство, – добавил он.

– В таком случае дело куда хуже, мы не будем в безопасности ни тут, ни в городе.

Торги добрались до дырки и начали стрелять в нее. Розовые лучи засверкали, заметались по помещению, разносили все, во что врезались. Искры, дым, грохот взрывов наполнили все вокруг.

Мы скрылись за переборками у стены и терпеливо ждали окончания огня.

Оружие лавринийцев оказалось качественным, батарея долго не садилась. За это время внутри стало почти невозможно дышать от гари, температура значительно возросла. Надрывно загудела система жизнеобеспечения, фильтры сухо засосали воздух.

Наконец выстрелы прекратились. Мы осмотрелись. Панель была повреждена. Мониторы пришли в негодность, так что мы остались без зрения.

Гингери колдовал у панели.

– Кое-что еще можно предложить, – бурчал он, вдавливая кнопки.

Удивительно, что вообще еще хоть что-то работало. Тут был полный хаос.

– Что ты делаешь? – Заглянул я ему через плечо.

– Включаю резонансный анализатор. С помощью его корабль сканирует породы перед посадкой, чтобы не сесть на нестабильной площадке, на оползень или пески. Во время посадки под кораблем конечно никого, а включить анализатор в нештатном режиме не так легко, но возможно. Нас защитит обшивка, а вот им это не понравится.

Корабль мелко завибрировал, снаружи донеслись дикие вопли. Прозвучал глухой, но сильный взрыв.

– Что это было?

– Похоже, сдетонировала батарея в оружии. Видимо, они не рассчитаны на подобные вибрации, – Гингери удовлетворенно выпрямился.