Конструктор миров: Агония науки. Том 8

Табалуга немного посочувствовал своему младшему брату и в душе посмотрев наверх попросил погоду хоть немного развеяться. Удивительно, но возможно это случайность, а возможно бывают подобные отклики для самым чистых сердец, в чём ещё виконт Амет Уна не раз убеждался о чём почтенные гости только узнают, но словно погода услышала эти мольбы, тучи начали расходиться, а капли всё реже падать на поверхность, отходя вдаль, показывая Солнце – самое яркое изображение на огромной сфере большей любой планеты, внутри коей и парил этот «остров» -замок.

И вот тучи отступили, Солнце наконец пробилось из-под мрака. Темноту дня заменил яркий свет и мириады лучей. Табалуга был приятно обрадован и услышав звук открывающейся двери, откуда вошёл Маршал, он тут же оглянулся, смотря в окно через свой плащ-невидимку.

– Гончик, пошли играть, а то станешь более хмурым чем недавние тучи, – далматинец лучезарно улыбается.

От этой жизнерадостной улыбки Гончик сам невольно улыбается. На улице было теплее, чем вчера, но следы буйства дождя и ветра были видны на дороге. С кустов и растительности, как и с высоких деревьев упали небольшие ветки, листья и лужи. Гончик передернул плечами.

Табалуга незаметно прошёл вперёд, заметив остальных играющий – полную команду, которая представала перед господином Абдуллахом и его гостями ещё до празднования нового года.

– У меня идея! – воскликнул Рокки, подбегая к небольшой сумке, которая лежала на скамейке, доставая оттуда бумагу.

Щенок сосредоточенно складывает концы бумаги, ничто не могло отвлечь его.

– Готово, – заявил он и поднял оригами над головой.

Это был кораблик, слегка кривой и зеленоватого оттенка бумаги. Рокки пустил свой кораблик по ручейку из лужи, проходившая неподалёку. Кораблик плыл по течению, но бумага намокала и уже в третий раз, он не выдержал и накренился.

– Я тоже хочу попробовать, – говорит Зума и мастерит свой кораблик из фольги, которую достал из той же общей сумочки.

Так щенки сложили свои кораблики и начали их пускать по ручейку. Невинность и детская радость легко читалась в глазах каждого, что так радовало наблюдающего брата, который не решался нарушить эту идиллию.

– Мы как корабли, разъезжаемся в стороны и течем в открытом океане, – серьезно разглядывая свой кораблик, проговаривает Гончик.

– И все веточки, и листья, что встречают кораблики, это препятствия в жизни, – Крепыш легко убирает ветку лапой, освобождая кораблик.

Щенки еще долго веселились. Когда игра в кораблики им наскучила, они валялись в грязи и играли в догонялки, но как только Табалуга уже решался уйти, как на входе на эту площадку показалась фигура его младшего брата – Райдера, он шёл от отца, беседа с коим уже известна почтенному читателю, сейчас он был одет в красивую спортивную курточку с опрятными синими брюками.

Увидев играющихся друзей, он также улыбнулся и заметил:

– Кажется Кейти придется мыть вас наждачной бумагой, – бормочет Райдер, смотря на засохшую землю на шерсти щенков.

Земля на шерсти казалась чешуей.

– Прости, – опускает голову Скай.

– Ничего, главное вы хорошо провели время, – погладив по голове младшую сестру проговорил мальчик и словно чувствуя что-то посмотрел в сторону, где стоял Табалуга.

Дракон же лишь улыбнулся, радуясь за них, словно в ответ мальчику, затем он осторожно отошёл и улетел вдаль – ему нужно продолжать свой облёт. А когда его увидели без плаща-невидимки высоко в небе, Райдер и щенки помахали ему вслед, желая всего самого наилучшего…

Глава вторая. В саду

Возможно, читающий это житель Земли мог бы обвинить в том, что нельзя «подглядывать», но именно для них стоит сделать ремарку, что подобные существа чужды от тех намерений, которые присущи людям, они могут прибыть друг к другу лишь чтобы помочь, увидеть близкого, но когда ваши близкие рады, зачем нарушать их идиллию, когда просто наблюдать гораздо более приятно. Вот бы людям было свойственно понимать подобные детали и светлые мысли, ровно, как и мыслить самым также, с искренностью и добротой, нежели половыми инстинктами или хитростью, со всеми пороками, которые они только придумали.

И теперь, когда уточнение сделано, можно вернуться к путешествию зелёного товарища, сейчас уже успевший телепортироваться. Он уже летал высоко, совершив двойную мёртвую петлю, получая львиную или скорее дранью порцию адреналина! Как же это было чудесно, особенно продолжая своё дивное путешествие дарующие самые приятные ощущения, а этот обдувающий ветер, этот аромат цветов, этот пейзаж – просто Рай для лучшего существа.

Глаза невольно закрылись, руки были широко раскрыты, хвост служил направляющим, сильные крылья уже не размахивались, а были широко раскрыты, удерживаемые могущим попутным ветром. Можно было не бояться, ведь впереди на ближайшие пару миллионов километров, что для Земли явно уже звучало бы странно, не было никаких препятствий на такой высоте в пару сотен километров. Тут послышался звук крыльев, от коего дракон раскрыл глаза и посмотрел направо – в сторону источника звука, отчего был приятно удивлён.

– Доброе утро, Табалуга, – с улыбкой проговорила аликорн Искорка.

– Доброе утро, моя дорогая сестрёнка, – также добродушно ответил Табалуга. – Как успехи с изучением дружбы?

– Я стараюсь и думаю, что хоть небольшие продвижения у меня есть.

– В таком случае это меня радует, но даже если не так, то помни, что даже отрицательный результат – это тоже результат.

– Да, я это уже слышала в науке, но не знаю, как это может сработать в изучении дружбы, – призналась сестрёнка.

– Если же виден хороший результат, к примеру смысл о том, что наличие старшей сестры или брата положительно, либо что честность необходима, то и отрицательный результат может оказаться решением. К примеру, если в ситуации замешан вывод, когда дружба становится используема для некоторой цели, то есть мысль прошла мимо цели, ибо здесь получается, что дружба не бескорыстна и это результат, то её обратное – решение этой проблемы.

– То есть тот, кто прошёл дальше, в поисках силы при помощи дружбы…

– Пусть вернётся обратно и поймёт, что дружба дороже и что одна лишь бескорыстность при дружелюбии даёт большую силу, чем при её использовании.

– Довольно мудрый совет, Табалуга.

– Рад, что смог тебе помочь. Каждый должен учится чему-то новому, никто не знает всего до конца, ровно, как и дружба, мы делим все наши знания на науки и это довольно удобно, но у любого направления нет конца, ведь как ты знаешь мы живём, чтобы…

– Развиваться и развиваемся, чтобы жить, – добавила сестрёнка.

– Именно.

– Но у меня многое получалось в Эквестрии, в Понивилле, в Кантерлоте, но получится ли тут? Шайнинг Армор уже занят своим королевством, а ты чаще либо здесь, либо в Зелёном краю, я скучаю по тебе, брат, – немного поникнув головой проговорила Искорка, а при одной грустной мысли, что они часто расстаются, а может так испарится их дружба, их близость, что каждый будет занят сам собой, к глазам подступили слёзы, которыми она смотрела на брата.

Табалуга заметил, как Искорка остановилась и подлетев поближе улыбнулся доброй братской улыбкой. Погладив правой рукой по голове свою сестрёнку, он вытер её слёзки левой, приговаривая.

– Конечно получится, ведь где бы ты не была я всегда буду рядом, здесь же – в замке нашего отца, ты словно дома, здесь тоже твой дом, вся система Семург твой дом, моя любимая сестрёнка, никогда не чувствуй себя одинокой, ибо уже мы никогда не бросим друг друга, всегда будем вместе.

– А если на нас опять нападёт Джаффар, что, если будет война?

– Я не думаю, что подобное случится, даже если так, то нам нечего боятся, ибо наших сил достаточно и скорее не мы его, а он нас должен боятся, хотя я думаю… что когда-нибудь и он к нам присоединится, как когда-то. Тем более такая принцесса дружбы как ты явно должна надеяться на лучшее, ты же владеешь одной из самых могучих сил, настоящей магией…

– …дружбы?

– Ну конечно, поэтому тебе нечего боятся, – Табалуга сделал паузу и самым добрым голосом произнёс. – Моя сестрёнка.

Искорка так обрадовалась этим словам и с большой радостью прильнула к груди своего любимого старшего брата, который также радостно её приобнял. Как же они все были близки и по-настоящему счастливы!

– А ведь когда была малюткой, – вспомнила стишок Искорка, – считала глупой шуткой, что жить нельзя без друзей, но жил на свете тот, кто был так дорог мне – старший братец – мой друг навечно…

– Как в стручке две горошинки мы живём беспечно, – продолжил Табалуга, прекрасно знавший этот стишок как одну из тех, которую любила его сестрёнка. – Будем воздушных змеев запускать, обидных ссор не допускать.

– Любили вместе помечтать, не думала, что буду я так скучать… – сильнее потерев щекой о грудь Табалуги проговорила сестренка.

– Ты даже не представляешь как же я рад видеть, что ты так выросла и главное, что у ты у меня есть, – гладя красивую гриву и прильнув головой к головке сестрёнки сказал Табалуга.

– А ты не можешь представить как рада я, что у меня есть такой любимый брат, – ответила Искорка.

Спустя некоторое время они отошли и всё ещё радостно смотрели друг на друга.

– О, Искорка, Табалуга! – послышалось внезапно сзади, это был единорог в синих доспехах Шайнинг Армор, брат Искорки в Эквестрии.

– Шайнинг Армор, как же я рад тебя видеть, – поприветствовал Табалуга младшего брата. – Твоё прибытие настоящий сюрприз.

– Да, я прибыл лишь на минутку.

– Заметь, довольно вовремя, – прибавила Искорка. – Я оказывается сильно соскучилась по Табалуге.

– Впрочем, как и я, – добавил Армор.

– Это меня немного огорчает, но ничего, мы ещё много времени проведём вместе, – добавил дракон.

– Конечно, теперь я в этом уверена.

– Кстати, нам нужно поспешить, Искорка, – добавил Шайнинг.

– Что-то случилось?

– Да, принцесса Селестия попросила нас прибыть, – добавил братец.

– Не буду вас задерживать, да и мне пора, – ответил Табалуга.

– Только прошу, не пропадай, – добавила Искорка.

– Сделаю всё возможное, чтобы оставаться на виду, кроме того, мои двери, ворота и сердце всегда открыты для всех вас, моя дорогая сестрёнка и братец, а теперь летите, удачи, – добавил Табалуга, махая им вслед.

– Спасибо и тебе удачи! – крикнула, улетая принцесса.

– Берегите себя! – добавил Армор.

– Спасибо, вы тоже, – лишь ответил Табалуга, они уже еле виднелись друг другу, улетая всё дальше и дальше.

И вот Табалуга вновь телепортировался, на сей раз оказавшись почти рядом с замком, где гордо пролетал Ицал.

– Здравствуй, Табалуга! – сказал Ицал.

– Здравствуйте, Ицал! – поприветствовал дракон.

После пары слов они заметили до боли знакомый им балкон отделения Земных гостей – профессора и моряка…

Тем временем большое нечто медленно передвигалось по замку! Оно имело острые углы, напоминая странное членистоногое существо явно механического происхождения, ибо там были видны различные шестерни, механизмы, крепления, ленты и прочее. Вместе с этим оно имело большую «голову», обладающая большими «глазами» изготовленные из стекла. Странно, что голова свисала вниз, из-за чего всё, что находилось внутри него было перевёрнуто, в том числе и управляющей ей человек. Да, это был никто иной как сам господин Абдуллах, с той самой идеей – конструкция, на которой он мог бы свисать вниз головой, что он сейчас и делал.

Он оглядывался по сторонам, предаваясь различным мыслям, наблюдая за всем происходящим, в том числе и за описанными сценами, что вызывало улыбку на его лице, а вскоре к нему должен был прибыть месье Верн, как он и обещал. Поэтому голова существа вновь стала правильно, и металлические конструкции перестали удерживать правителя за ноги и руки, что позволяло без труда видеть вверх головой. Вот из дирижабля вышел мостик, а по нему уже проходил писатель. Идя, он оглядывал большую конструкцию головы, прикрепляемая к большому плоскому цилиндру, а уже из него выходили те самые «ноги», коих насчитывалось явно не меньше десяти. При этом каждый из них обладал на концах странные покрытия, состоящие из миллионов тончайших «волосков», подобно лапке геккона.

В очередной раз поражаясь техническому таланту учёного писатель прошёл в зал управления, двери коего уже были широко распахнуты на встречу прибывшему.

– Ваше Величество, – сказал писатель войдя.

– Месье Верн, – поприветствовал прибывшего господин Абдуллах и они пожали друг другу руки. – Вы как всегда вовремя и без опозданий.

– Пунктуальность – вежливость королей, господин Абдуллах.

– В таком случае, вам не помешала бы корона, – посмеялся учёный, поле чего они прошли в центральное отделение зала.

Зал был обустроен довольно просто, обладая форму сферы и большое удлинённое окно, по остальной части на поверхности пола проходило нечто напоминающее выпуклость прикреплённого к стене металлического шкафа, с различными пультами и выходящими над ними голограммами. Конечно, система управления этим чудом не была такой сложной, но связь с базой данным, трансформаторами и направляющими энергию системами была просто необходима.

И вот присев на удобных креслах они начали свою беседу.

– Ваше собрание прошло весьма успешно, как и каждый раз, а я же подготовил то, что вы попросили, – передавая пару книг, которые до этого писатель держал в руках, сказал месье Верн.

– Новое собрание ваших сочинений, месье Верн? Как же оперативно.

Правитель с удовольствием принял новые книги и осмотрев оглавления, а также первые страницы положил их к себе на колени, после чего продолжал.

Одна из любимых книг господина Абдуллаха от мсьё Верна

– Я задумался над одним довольно интересным вопросом, месье Верн. Вы филолог, писатель, обожаете литературу, а также прекрасно знаете технику, подобно мне.

– О, не так уж профессионально, конечно.

– Но всё же. Вы знаете, что здесь в моём мире пребывают личности из Земли, которые ранее не были с нами и один из них – профессор филологии.

– Да, это мне известно, я могу сказать ещё, что благодаря вам, я имел честь говорить с ними, – с улыбкой заметил писатель.

– Верно. Я демонстрирую им свою историю и представляю им в варианте, который по моему мнению лучше остальных подходит для них – в виде книг. Каждый раз я подготавливаю историю, редактируя из своих дневников и воспоминаний, но меня не перестаёт мучить вопрос. Да, я сам тоже придумал много различных историй, написал романы, но для чего мы пишем? Скажем вы, для чего же вы пишете?

– Это моё призвание, я люблю придумывать эти истории, я живу в них, переживаю каждое событие, стараюсь открывать всё новые и новые горизонты.

– Гм. То есть своими текстами вы хотите передать некую информацию, которая лучше всего воспринимается в виде историй?

– Я считаю так.

– Если вы пишете в основном романы, повести и рассказы, то я задумался на счёт поэзии и вспоминая людей, смог разделить их на несколько категорий. Думаю, вам будет интересно послушать об этом?

– Безусловно, – ответил месье Верн, принимая лучшее положение в кресле.

– Первый тип – психотерапевтический, то есть это люди, которые просто накалены различными эмоциями и пытаясь как-то их выплеснуть и для этого применяют стихи, либо иной вид произведения. Что вы скажите по их поводу?

– Мне кажется, что они не «дожарены», то есть у них появилась мотивация – это эмоция и это нисколько не плохо, нужно лишь эту мысль, раз уж и творить, привести в разумный вариант. Ведь нужно передать мысль и было бы весьма бестактно сразу выплёскивать сами слова напрямую. Поэтому им стоит приступить к работе, а после на более свежую голову ещё раз обдумать написанное, при этом сразу нужно сказать – убирая застенчивость, ибо оно может погубить текст.

– Но верно, что и мы с вами впадаем в подобные состояния.

– Разумеется, но это явно не нужно путать с озарением.

– Конечно, – согласился господин Абдуллах. – Второй вариант, это необходимость понравится кому-либо, либо же добиться славы. Весьма глупые и странные пожелания. Чтобы кому-либо понравится, нужно лишь показать себя, а чтобы добиться славы – достаточно просто трудиться и идти дальше, не ожидая этой славы, чтобы она пришла сама лично. Вы согласны?

– Полностью, – ответил фантаст…

Глава третья. У земных гостей

– Прибыль я даже не упоминаю, в отличие от нахождения того, кто вполне подойдёт по личному интересу в этом направлении.

– В этом я могу сказать, что вы очень даже преуспели, ведь нигде в мире нет легче способа, чтобы найти товарища со сходными интересами, как и читателей, либо слушателей, впрочем, как и я смог найти их тут же, – добавил фантаст. – Но я надеюсь, вы не забыли, про людей, коим нравится сам процесс?

– Вы следующий по списку. Но следующий пункт один из моих любимых – саморазвитие именно в самом языке, но более мил мне следующий тип – это те, кто, созидая, познают что-то новое, упражняют и улучшают своё мышление мозг, в целом – развиваются, идя всё дальше!

– Те, кто относится к вашей идее или точнее, все мы, – заметил писатель, на что господин Абдуллах улыбнулся.

– Далее идут те, кто хотят донести миру свою идею, либо мысль, это как раз к вам, ведь вы изначально это утверждали.

– Да, вы перечисляете буквально наши любимые направления среди последних трёх. И к этому я могу даже добавить один тип – те, кто хотят, что-либо после себя оставить, имеется ввиду духовное наследие.

– Верно, они также входят в мой список, следовательно подходящих нам уже 4, а остальных нужно ещё развивать, но самые малоразвитые – это просто не имеющие ответа, просто пишущие, коим нужно развиваться ещё достаточно много.

– Согласен, но и тем, кто на приличном уровне есть куда развиваться, ведь рассказать историю это одно, ведь нужно соответствовать множеству факторов. Яркий тому пример, персонажи все буквально, должны иметь своё развитие, своё движение, либо вверх, либо вниз. Прекрасный приём, если вы оставляете своего рода «крючки», либо «отсылки», которые действуют в дальнейшем, то есть всё в тексте важно, это усиливает общий текст, общую историю, делая её ещё более завораживающей.

– Добавлю, что было бы ещё лучше, если развивался сам текст.

– Простите, но это будет всегда, текст, как и слог автора будет либо деградировать, либо улучшаться. Но чаще всего улучшаться, ведь писатель набирает свой опыт. Но тут и у меня к вам вопрос, как вы отнесётесь к обвинению в адрес о большом количестве написанного? Ведь тогда часты обвинения в плагиате.

– Весьма глупо, ибо трудно представить пределы человеческих, да и иных возможностей. К примеру, если этот человек много пишет, никто не исключает, что он попросту достаточно много уделяет этому время, набирает текст быстрее, лучше редактирует или просто пишет ночью.

– Логично, но даже если не избежать этого, стоит ли быть анонимным?

– Никогда и ни в коем случае, – заявил учёный. – Аноним – худший родитель, ведь если породить текст, изобретение, стихотворение, картину или иное произведение, работу, проект, а затем попросту его бросить, не называя собственного имени – это хуже, чем позор, я считаю.

– Значит, нужно улучшать текст, если избежать этого, чтобы не только по причине его большого количества, но и из непрофессионализма к этому приходить?

– Тут я бы различил, месье Верн. Ведь если создаётся большое произведение, которое будет излагаться в томах, то развитие слога по ходу событий, послужило бы не плохим плюсом, своего рода развитием не только сюжета, но и текста, как вы и говорили, но если это произведение выйдет лишь один раз, его желательно проверить, возможно улучшить, либо если следующие том работы пишет иной человек, то нужно стараться удерживать планку заданную ранее. А бесконечно переписывать одно и тоже – трата драгоценного времени, когда можно создать линию из совершенствующего текста, нежели просто один ответ.

– Хорошо, если вы говорите так, то лучший вариант – это устное повествование, не так ли?

– Если быть крайне критичным к этой мысли, что также не приветствуется, ведь абсурдизм явно не может быть выходом.

– Но, если попробовать?

– Возможно получить хотя бы раз хорошие результаты.

– Значит можно вашим гостям хотя бы одну часть вашей истории рассказать не только в письменном, но и как вы это сделали в первый раз, и хоть это не совсем идеально получилось, сделать и во второй, усовершенствовав этот приём, видя всю реакцию, совершенствование, испытывая самому катарсис и ностальгию?

– Гм…

Тем временем…

– Человечество с древних времён шло по самым различным путям, – восторженно читал лекцию Вадим Александрович, стоя возле своего стола в их библиотеке, – старалось применять самые различные направления и идеологии как философские, так и научные, но порой некоторые цивилизации становятся более прогрессивными, чем первоначальные тратя на это сравнительно меньше времени. Наука – это некое действие, сама операция, подобно тома как математика используется как аппарат, описывающий физические, химические или биологические законы, также наука в широком понимании описывает вселенную, но для этого ей тоже приходится пользоваться большой картой философии, состоящей из тысячи отделений.

Ряд книг в библиотеке

От рационализма до детерминизма или иных точек зрения, каждый путь особенный, но увы ни один из них не приводит до полнейшего результата, некоего идеала, возможно он и является неким Высшим существом, к которому сводится даже философия прогрессизма…

Эти слова эхом разносились по всему большому залу, адресованные верному ученику и коллеге, моряку Родиону Михайловичу, который проходил по коридорам из больших шкафов, внимательно слушая каждое выражение почтенного профессора и доктора филологических наук.

– Скорее к чему-либо более совершенному, – отвечал юноша, – ведь если это Существо может считывать данные, то в её возможности не включается их задание, скорее всего Высшее существо именно задаёт его, а считывающим может быть скорее подобие демона Лапласа, обладающий крайне высокой точностью.

Моряк лет 22 вышел к профессору, который уже успел присесть и отвечал:

– Ваша мысль действительна более верна, мой дорогой друг, но это повод ли полагать, что наука приближается к демону Лапласа?

– Гм. Интересный вопрос, профессор, но кажется было бы довольно странно так утверждать, поскольку наука не только считывает, но и пытается задавать, то есть не только брать уже имеющиеся данные, но и генерировать свои собственные, поэтому наука приближается именно к Высшему существу, нежели к демону, – присаживаясь на стул, напротив отвечал коллега.

– Довольно ловкий ответ, Родион Михайлович, который действительно очень похож на правду.

– Ибо он им и является, – послышалось со стороны стеклянной стены, которая являлась выходом на их персональный балкон.

Господа поспешили выйти в сторону источника звука и встретив Ицала вместе с Табалугой очень даже обрадовались.

– О, добро пожаловать, добро пожаловать, дорогие гости, как же я рад вас видеть, – говорил, улыбаясь профессор.

– Огромное спасибо, Вадим Александрович, Родион Михайлович, – со всей добротой говорил Табалуга.

– Приветствую вас, – отвечал Родион, – хотя я не уверен, что это было очень уж приятно, – недолюбливая Ицала добавил моряк.

– Взаимно, – грозно произнёс Ицал, настроенный более злобно от подобного ответа.

– Наверное вы не завтракали, окажите нам такую честь и позавтракайте вместе с нами, – предложил профессор и еле похлопал по плечам моряка, чуток надавив, ибо не смотря на свой возраст, он тот, кто не мало повидал грозность людей, даже с самого юного возраста обладал недюжинной силой.

– Если вы просите, я надеюсь роботы за вами хорошо ухаживают? – поспешил спросить Табалуга.

– Разумеется, в самом наилучшем виде, и я уверен, что они уже успели накрыть стол в зале, куда я предложил бы пройти.

После этой фразы они проходили к двери, но тут доктор наук сделал вид, будто что-то забыл и сказал:

– Извините меня, мы, кажется, забыли одну небольшую деталь, разрешите нам с Родионом обговорить её, после чего мы непременно присоединимся к вам.

– Но что мы… – хотел спросить юноша.

– Я напомню вам, – отрезал учёный.

– Хорошо, мы ожидаем вас, – ответил Ицал и удалился в зал, Табалуга не решался, но после знака Ицала пошёл за ним.

– Итак, что мы забыли или вы хотели мне что-то сказать? – подходя к профессору, который стоял у полок сказал юноша.

– Родион, кажется господин Абдуллах, я и иные присутствующие не раз просили вас держать себя в руках, неужели вы забыли, что случилось в последний раз? Кроме того, вы бросаете свои работы, что с вами, чёрт возьми творится?