Золото самурая

– Почти как Медвежий ручей на юге Канады, не находишь? – Йонас посмотрел на пришедшего в восторг иностранца, потом перевел взгляд на ждущего распоряжения рыбоглазого, бросил ему: – Развлекайте гостя, а я пойду позанимаюсь любимым делом, – и направился к вертолету, возле которого Лия о чем-то разговаривала с пилотом. Там он надел на плечи довольно объемистый рюкзак, повесил на шею бинокль и легковесный американский карабин, затем притянул к себе равнодушно посмотревшую на него жену, сказал ей что-то внушительное, и, обогнув по берегу озерцо, исчез за скалами.

– Куда это он? – спросил Нил, когда Лия оказалась рядом.

– Уходит в горы тренироваться, он ведь бывший альпинист.

Нил сидел рядом с заграничным гостем, оказавшемся колумбийцем. Девицы, помня наказ хозяина, старались различными шутками-прибаутками и анекдотами развлекать гостя. Тот посмеивался.

– А, говорят, иностранцы не понимают русского юмора, – улыбнулся Нил.

– Ну, я-то понимаю, – ответил колумбиец. – Я же закончил ваш Московский университет, филологический факультет. А зовут меня Хорхе.

– Кстати, хочу вам рассказать чисто филологический анекдот, – сказал Нил, – который никак не могут перевести ни на один язык мира.

– Это действительно трудно, – вежливо согласился Хорхе. – Прелесть хорошего анекдота заключается в игре слов.

– Нил, милый, расскажите, пожалуйста, – попросила Лия.

– Ну слушайте, – согласился Нил. – Одна молодая пара выиграла путевку на курорт. Одну. Они долго уговаривали друг друга поехать, в конце концов юная жена привела мужу последний аргумент, сказав: «Мне нельзя на солнце, я беременна. Так что поезжай ты. Но, пожалуйста, опиши мне всю правду, что бы ни случилось у тебя в дороге». Муж был молодой и поклялся, как и все молодые, что так и сделает. И вот сидит он в купе поезда, жует яблоко и смотрит в окно. Вдруг с верхней полки показалась красивая женская нога. Не обращая на это внимание, муж продолжает жевать яблоко и смотреть в окно. Появилась вторая нога, не менее красивая, чем первая. Он – ноль внимания. Тогда появляется обладательница ног, достойная, я вам скажу, во всех отношениях и садится напротив него. Некоторое время молчали, но в конце концов муж не выдержал, и они разговорились. Подъезжая к Харькову, женщина сказала: «Ты мне нравишься, поживешь у меня двое суток, потом поедешь дальше». Мужик, не долго думая, согласился. Ночью она зовет его в постель. Он говорит: «Не могу, я должен описать жене всю правду, а что я напишу?» – Нил посмотрел на Лию и показал на нее пальцем. – Она диктует, – потом перевел палец на Хорхе, – а он пишет: «Милая, дорогая, в дороге подвернулась нога, остановился в Харькове, лежу, точка, обнимаю, точка, твой Коля».

Лия захлопала в ладоши:

– Какая прелесть, ведь все абсолютная правда!

– Действительно, это очень тонкий филологический анекдот. Не удивительно, что ни один иностранец, не владеющий русским, никогда не поймет, что значит: «подвернулась нога», – ухмыльнулся колумбиец.

– Хорхе недавно перевел на испанский язык Ахматову, – сказала Лия.

– Ага, а сам покупает у наших генералов военную технику, – загоготала одна из девиц.

Ее проигнорировали. А Хорхе вдруг сделал хитрое заговорщицкое лицо и, не обращая внимания на Нила, нагнулся к Лииному уху:

– А вас, Лиечка, я отобью у Йонаса и сделаю своим референтом. Вы же давно мечтаете жить за границей! Скажите, ведь по большому счету вы не любите своего мужа? Это написано на вашем лице.

Лия, не ответив, отвернулась, делая вид, что любуется треугольником снежной вершины.

– А ваши мужчины похожи на наших? – осведомилась та же девица.

Хорхе мельком посмотрел на нее, но все же ответил:

– О, нет, наши мужчины совсем другие, хотя что-то общее есть. Мы ценим женщин значительно больше.

– «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят», – напела Лия и встала из-за стола, пристально посмотрев на Нила.

Они подошли к V-образному провалу в стене кратера, через который из озера вытекала вода.

– Там водопад, – сказала Лия, упершись ногою в скалу и заглядывая вниз, где вода сначала разбивалась об уступы, а потом, падая с огромной высоты, шумела и пенилась.

– Бьютифул, – сказал по-английски Хорхе, увидев раскрывшуюся под ним пропасть.

– Лучше гор могут быть только… – Нил посмотрел на Лию.

Она, словно подхватив его фразу, сказала:

– Да, – и показала вниз. – Там осенью собирается безумно много рыбы. Голец и кижуч поднимаются сюда на нерест. Нил, я слышала, вы рыбак, для вас это, наверное, очень интересно. Только здесь рыба ни на что не берет.

– Сейчас я принесу спиннинг и покажу, как надо ловить. Готовьте посуду для ухи. Вон по той тропе, похоже, можно спуститься, – Нил повернулся, чтобы идти к вертолету, и наткнулся на Седого, стоящего за его спиной.

– Стоять! – осек его тот. – Йонас должен был предупредить тебя, чтобы с кратера никуда.

– Да пошел ты, могу я хоть на отдыхе делать что хочу? – Нил направился мимо мордоворота.

– Нет! – Седой железной хваткой схватил его за рукав.

– Отвали, – Нил крученым движением освободился.

Все это время Андрей наблюдал за гостем из далекой латиноамериканской страны, видимо, намереваясь сделать исторический портрет и подзаработать. Лишь изредка он подходил к столу, чтобы выпить и закусить. Художник уже вовсю трудился над каким-то наброском, но, услышав шум, поторопился на помощь Нилу.

– Мальчики, мальчики, мальчики! – встряла меж ними Лия и, улыбнувшись, посмотрела на телохранителя. – Седой, пусть москвич развлечется. Ты за него не переживай, он парень бывалый, не пропадет, пусть идет под мою ответственность.

Седой сразу сделался мягче, но Андрея окинул недобрым взглядом.

– Смотри, хозяйка, чтобы он до прихода Йонаса вернулся, а то я ни за что не ручаюсь. Мне еще и за этим приглядывать надо, – и уже, обращаясь к Андрею, добавил: – а ты, гляжу, все такой же борзый. Смотри, рисовальщик хренов…

– Ну хватит! – нахмурилась Лия.

– Отлет в семнадцать ноль-ноль, – уже миролюбиво предупредил Нила Седой. – Опоздаешь – нам из-за тебя всем кирдык настанет.

Нил спускался по опасным уступам, прижимаясь грудью к скале и держась за выступы застывшей лавы. Иногда тропа неожиданно обрывалась, и тогда приходилось рискованно тянуться до следующей полоски уступов. Наконец он оказался на небольшом выступе. Здесь можно было отдохнуть и оглядеться. Во все стороны тянулись горные кряжи. На востоке за горами виднелась голубая полоска океана. На юге в туманной дымке проглядывали две острые снежные вершины – одна повыше, другая пониже. С юга примыкающая к вулкану гора загораживала вид, но из-за ее каменистого склона на дальнем плане тоже выглядывал снежный купол. Нил достал из наплечной сумочки фотоаппарат и сделал несколько панорамных снимков. Потом он сможет соединить фотографии и будет красивый вид. Еще раз полюбовался величественными картинами и решительно двинулся дальше.

Склон стал положе, появились площадки, покрытые кедровым стлаником. Наконец, пригибаясь, Нил подкрался к прозрачной купели. Дно, сплошь устланное черными гладкими камнями, просматривалось как на ладони на глубину до трех метров. Рыбы нигде не было видно.

«Загад не бывает богат, – подумал Нил. – Надо же было хвалиться! Ухой накормлю!..»

Из купели вытекал широкий, но очень мелкий ручей, не способный прикрыть крупные голыши. Нил знал, что гольцам, поднимающимся на нерест, ничего не стоит проникнуть куда бы то ни было по самой мелкой воде. И вообще, эта рыба способна преодолевать непроходимые, казалось бы, участки. Нил вспомнил: когда-то пацанами они наблюдали, как голец, разгоняясь, взбирался по столбу падающей воды на трехметровую высоту, и опять продолжал путь к нерестилищу. Так в чем же дело? Конец августа – начало нереста красной рыбы. Возможно, из-за каких-то условий жизненный график лососевых сдвинулся, и гольцы еще не добрались до верховьев ручья? Придется спуститься пониже, может быть, они отстаиваются перед последним рывком на более-менее спокойных участках.

Нил пошел вниз по ручью. Путь оказался сложен, на нем встречалось множество небольших водопадов. Спускаться по коварным, скользким уступам было нелегко. Ниже появились сплетения ольхового стланика, который то там, то здесь непреодолимо преграждал путь, и тогда приходилось расчищать себе дорогу, разрубая ветви большим охотничьим ножом – подарком отца.

Примерно через километр долина ручья расширилась, справа в нее выходил глубокий распадок, по которому змеилась звериная тропа. Еще через пару километров Нил вышел на слияние ручья с небольшой бурной речушкой. Перед устьем ручья, слева, была протока с тихой водой, которая вместе с речкой и ручьем отделяла островок зеленого кустарника. Нил осторожно направился по протоке. Вдруг стеклянная гладь воды всколыхнулась, закипела и тут же успокоилась: в прозрачной толще промелькнули три огненно-красные торпеды. Ах, каков кижуч в своем брачном наряде! Сердце рыболова учащенно забилось: в каждом, не менее пяти килограммов! Но в быстрой бурлящей реке рыбу увидеть было трудно. Нил направился вниз по течению, в надежде опять найти спокойный плес или старицу со скоплением рыбы. Он так увлекся поисками, что когда оглянулся на громадину вулкана, тот оказался в отдалении. Прикинув, как трудно и долго придется взбираться обратной дорогой, невезучий рыболов совсем уже собрался было повернуть назад, но за очередным выступом скалы неожиданно открылся просторный продолговатый цирк – окруженное горами плато.

«Вот где должна стоять рыба, – подумал Нил, – надо это местечко как следует исследовать».

Но под ногами захлюпало, почта стала болотистой, приходилось вплотную прижиматься к стенам нависающих скал, чтобы пробраться дальше. Река пересекала цирк поперек и уходила в каньон. Справа от ее русла широко растянулось черное грязевое болото, по краям покрытое травою. Слева к цирку примыкало ущелье. Вытекающий из него ручей впадал в реку. За ущельем была видна вершина знакомого вулкана, и Нил подумал, что может быть здесь путь будет короче.

Пора было возвращаться, но незадачливый рыболов снова представил, как над ним будут смеяться. Раздумывая, он рассматривал местность. Заметил в самой дальней части цирка поднимающийся над болотом пар. Нил сделал несколько шагов, повернул за уступ скалы и увидел каскад гейзеров, бьющих неподалеку. Они дымились, распадаясь на небольшой высоте веером брызг. Мелькнула мысль: «Каких только чудес не бывает в природе!» Нил достал фотоаппарат, несколько раз щелкнул затвором, но неожиданно вдали, под горой, мелькнул луч фонаря. Нил напряг зрение, вглядываясь. Да, снова блеснул луч. Теперь он рассмотрел и грот, чернеющий в основании высокой отвесной скалы – свет исходил оттуда. Наконец мелькнула тень и наружу вышла знакомая фигура. Йонас! Нил отшатнулся за скалу.

Йонас держал перед глазами карту, палкой тщательно нащупывал почву, только потом ставил ногу на твердое место и снова застывал, подыскивая твердый участок. Рюкзак за его плечами был уже не такой объемный, но, кажется, еще более увесистый.

«Что он тут делает?» – подумал Нил.

Показываться Йонасу не стоило, недаром же тот предупредил, чтобы никто не отходил от вулкана.

«Видно, тут дело не простое», – пришло в голову.

Следовало как можно возвращаться, чтобы Йонас не оказался у вертолета первым. Однако любопытство не давало Нилу уйти. Тем временем Йонас выбрался наконец на каменистый берег и стал снимать свою ношу. Похлопав по карманам рюкзака, он достал что-то небольшое и тяжелое. Непонятная штуковина в его руках ослепительно сверкнула, заиграв под лучами солнца. Золото! Да, Йонас держал в руках большой желтый слиток.

Подниматься было невероятно трудно, и по козьей тропе к вершине кратера Нил взбирался из последних сил. Наверху его ждала Лия. Она была взволнована.

– Я так за вас переживала, – сказала женщина. – Думала, что-то случилось. Где вы так долго пропадали?

– Никак не мог найти рыбу, – сказал Нил, едва переведя дыхание, и улыбнулся, смахивая с лица пот. – Видел кижучей, да спугнул.

– Бедненький, и надо было так себя мучить!

– Ничего. Правда, выгляжу теперь перед вами хвастуном. Пришел без рыбы, – Нил улыбнулся, – А где все?

– За столом. Упились, даже Хорхе споили. А эти путаны еще и устроили стриптиз на столе… Ой, у вас есть фотоаппарат, – она увидела у него на шее «Кодак», который Нил не успел убрать. – Сфотографируйте меня на фоне гор, а то моего мужа не допросишься. Кстати, – женщина внимательно посмотрела на Нила, – Йонас запретил брать с собой фотоаппараты. Так что, выхода у вас нет – сфотографируете меня, а я ему ничего не скажу!

Лия устроилась на большом камне, лежащем на краю пропасти. Нил открыл объектив фотоаппарата и щелкнул затвором.

– Теперь моя очередь фотографировать. Панорама здесь просто потрясающая!

Нил согласно кивнул головой.

– Вот и появилась у нас тайна, – шепнула Лия, когда они подходили к столу. – Слава Богу, Йонаса еще нет. Он просто безумно ревнив. – И вдруг зло произнесла: – Легок на помине, вон он показался за озером, возвращается…

8. Двое с подлодки

Катакура, лежащий на земле, быстро приходил в себя: сказывались годы упорных физических тренировок.

– Головной корабль был набит золотом, – сказал Сигемицу, поддерживая голову сослуживца.

– Почему я остался жить? – в голосе кайтена слышалось пренебрежение к ценностям земной жизни.

– Твоя лодка ударила под слишком острым углом к корпусу эсминца. Тебя рикошетом выбросило на берег. Но сейчас не время об этом говорить, надо уходить. Скоро сюда могут подойти русские или американцы. Поторопимся спрятать золото. Оно необходимо нашей стране для победы в войне. Пойдем. Ты можешь идти?

– Да, – Катакура пошел за лоцманом, пошатываясь на широко расставленных ногах.

Шлюпка оказалась за поворотом. Ее, прибившуюся к скале, облизывали утихающие волны. Второй шлюпки видно не было. Японцы нашли лишь обломок весла, застрявший в широкой трещине скалы. На берегу обнаружили еще два ящика, другие, очевидно, затонули. Лоцман зашел в воду в надежде нащупать их, но ноги путались в наносах длинных водорослей, к тому же, даже у берега было довольно глубоко, и он, безнадежно махнув рукой, выбрался на сушу. Они перенесли эти два ящика к остальным десяти, лежавшим в уцелевшей шлюпке.

– Поплыли туда, – лоцман указал на север вдоль побережья, – поищем, где можно спрятать золото. Но для начала надо утопить «Красного дракона».

В шлюпке обнаружился длинный железный штырь с багром на конце. Используя его как рычаг, они раскачали лодку-торпеду, буквально по сантиметру передвигая ее к воде. Наконец удалось спихнуть В-46 на глубокое место.

– Надо поскорее убраться отсюда, – сказал Сигемицу.

Якумо с трудом оторвал взгляд от пучины, поглотившей его «дракона», и кивнул.

Они долго плыли вдоль неприступного берега. Над океаном нависали высокие обрывистые скалы, а их собратья, местами торчащие из воды или скрывающиеся у самой ее поверхности, создавали опасность для продвижения в прибойной полосе.

– К берегу, – скомандовал Сигемицу. – Вон по той расщелине, похоже, можно подняться в горы, – и лоцман указал на довольно пологий распадок.

Ценой нечеловеческих усилий удалось перенести на полукилометровую высоту двенадцать тяжеленных ящиков. Японцы оказались на небольшом плато. Здесь было относительно безопасно. Если русские и будут искать пропавшее золото, то в горах их найдут не скоро. Сигемицу открыл вещмешок, который снял с убитого моряка. В нем он нашел тушенку и хлеб. Перекусили, напились воды из ручья. Где-то послышался гул.

– Якумо, ты слышишь?

– Что, Кацуо сан?

– Где-то летит самолет. – Сигемицу всматривался в небо. – Смотри! – Он указал на появившуюся над горой точку.

– Вижу.

– Скорее! Надо спрятать золото.

Откуда только взялись силы? Как одержимые они прятали ящики в густых зарослях кедрача, росших поблизости. Тем временем стало ясно, что самолет пролетит прямо над ними. Он быстро приближался.

– Русские, – зло произнес Сигемицу.

Ящики наконец удалось спрятать, но где укрыться самим? Вблизи не нашлось вертикальных скал, к которым можно было бы прижаться, а кедровый стланик для человека – укрытие неподходящее. Все-таки Сигемицу умудрился втиснуться под ветки разреженного кедрача, Катакура же метался из стороны в сторону, потом застыл, не прячась, и стал стрелять по самолету, который уже поливал землю свинцовым дождем. Пули ложились близко, с визгом дробя камни. Сигемицу, перевернувшись на спину, вскинул автомат и сквозь ветки тоже выпустил очередь уже вдогонку самолету, который пошел на разворот. Катакура, тяжело дыша, смотрел ему вслед.

– Туда! – Сигемицу показал товарищу на покатый валун, который мог служить хоть каким-то укрытием.

Он пристроил автомат поудобнее и выжидал, подпуская самолет ближе. Летчик начал стрельбу с дальней позиции. Пули крупнокалиберного пулемета крошили камни, заставляя инстинктивно съеживаться. Катакура, открывший огонь первым, бесстрашно вскочил на колени и продолжал стрелять. Вдруг его отбросило назад. Жгучая боль пронзила плечо, но смертник справился с шоком и стрелял по уже удаляющемуся самолету. Неожиданно тот начал терять высоту. Пилот направил крылатую машину в сторону океана, и вскоре она скрылась из виду.

– Попал, попал! Я попал, – Катакура затряс над головой автоматом, но тут же скорчился от боли в плече.

– Сильно задело? – Сигемицу подскочил к товарищу, осмотрел рану. – Сядь, тебя надо перевязать.

Он снял поясной ремень, перетянул руку раненого и, оторвав от своей нижней рубахи полосу ткани, перевязал окровавленное плечо.

– Судя по всему, кость не задета, – сказал лоцман. – Тебе повезло. – Потом помолчал и добавил: – Но дело совсем плохо. Если летчикам удастся спастись, нас рано или поздно начнут искать. Надо надежно спрятать золото и уходить отсюда как можно дальше. Если что, будем выдавать себя за местное население – коряков. Я немного знаю русский язык. До войны мне приходилось работать с этим народом.

9. Новое знакомство

Нил сидел за дощатым столом в «келье», как он называл свой флигелек. Перед ним был раскрыт ноутбук. Три главы будущей книги Нил написать успел. Он сумел убедить хозяина, что предыстория деловой жизни бизнесмена читателям необходима, и тот два вечера напролет надиктовывал начинающему летописцу хронику своего лидерства в школе и университете, рассказывал об успехах в учебе и спорте. То, что Йонаса отчислили с третьего курса, естественно умалчивалось: кому на далекой Камчатке вздумалось бы поднимать прибалтийское прошлое будущего видного политика, да и вожделенные «корочки» в свое время были куплены. Теперь Нил размышлял, как доходчивее донести до читателя информацию о предпринимательских успехах хозяина. Йонас не давал ему никаких цифр, предлагая, а точнее навязывая писателю свободу творчества, но при этом мрачно шутил: «Гляди, ежели что не так будет, я спрошу». Нил пытался объяснить, что надо же отчего-то отталкиваться, но в ответ слышал одно: «Пока работай. Потом посмотрим, что добавить».

Нила отвлек от мыслей недовольный голос хозяина, раздавшийся где-то рядом. Йонас за что-то шерстил Миколу.

«Появился, может, найдет время поработать со мной», – подумал Нил и вышел на крыльцо.

– А, писарь! – неожиданно зло воскликнул Йонас. – Я и по твою душу пришел. Мне доложили, что ты, мил человек, отлучался с вулкана. Значит, нормальной речи не понимаешь? Хочешь, чтобы я держал тебя на цепи, как собаку? Будет и цепь.

Нил возмущенно вскинулся, но наткнулся глазами на пустой от жестокости взгляд хозяина и поперхнулся. Было ясно – это не пустая угроза. Страх противной струей пополз вдоль позвоночника. Йонас удовлетворенно кивнул. Казалось, он видел все, что творилось у Нила в душе.

– А для начала, чтобы жизнь медом не казалась, вам с этим хмырем, – он кивнул в сторону Миколы, – задание. Там, за цехом, штабель кирпича, чтобы к утру он был сложен возле забора.

Нил опешил, не зная, что ответить, а Йонас повернулся и направился к вилле. В это время с улицы постучали, и Серый доложил, что хозяина кто-то спрашивает.

Вошел крепкого телосложения совершенно седой бородач, обликом поразительно похожий на Йонаса. За плечами у него висел большой рюкзак, из которого торчала ручка длинного геологического молотка.

– А, Стас, коллекционер-миллионер, какими судьбами? Входи. – Йонас пожал руку вошедшего. – Опять приехал наши камешки собирать? Ты как, в отпуске? Ах, да… Я слышал завод твой того, встал.

– Остановился, – вздохнул Станислав. – Сейчас вся страна остановилась. Как Лия?

– Что ей будет, молодая, здоровая, – буркнул Йонас и сменил тему: – Но ты там еще директорствуешь?

– Нет, на вольных хлебах. А точнее, временно нигде не работаю. Я к тебе с просьбой, может разрешишь у тебя остановиться? – попросил бородач. – Сунулся я было к Шамраеву, а он говорит, его поисковые экспедиции нынче на приколе. Совсем государство не финансирует геологию.

– Да, государственная сфера сегодня не в моде. Но и у меня все, лавочка для вас, путешественников, закрыта. Я теперь на постой никого не беру.

– Йонас выручай, пристрой, хотя бы на какое-то время, пока я в горы не укачу.

– Не могу, я же сказал, – поморщился хозяин.

– А ведь я тогда помог тебе с банком в Москве…

– Да негде мне тебя разместить, – Йонас озадаченно почесал подбородок. – Ну ладно, до завтра вон с тем парнем поживешь: у него в хибаре есть раскладушка. Одеяла в шкафу найдешь. А дальше решай с Сахатым или Шамраем – пусть они тебя пристраивают. У меня здесь дисциплина, постороннему человеку находиться нежелательно.

Йонас повернулся, чтобы уйти.

– А что, не выпьем, как бывало? – окликнул хозяина гость.

– Я не пью.

– Неужто, спортом стал снова заниматься?

– Угадал.

– Надеюсь, хоть в картишки не бросил играть? Может, как в былые времена в «секу» по копеечке?

– Во-первых, по копеечке это не игра, а во-вторых, и в азартные игры больше не играю. Я к бабке ездил порчу снимать. Теперь от рулетки и от карт держусь подальше. Ну, пока, балабол.

Йонас ушел.

– Вот что деньги с людьми делают, – сказал гость Нилу. – А ведь был мужик, как мужик, прижимист, но сговорчив. Да, познакомимся: Стас.

– Нил.

– Имя, как река. Издалека сам-то?

– Москва.

– О, зема! Чем занимаешься у Йонаса?

– Чем придется, – буркнул Нил.

– На икре сидишь? Он на этом деле целое состояние сделал! Ну-ну…

– А вы, значит, коллекционер. Что коллекционируете?

– Камешки, – глаза Станислава загорелись. – Разные там кристаллики, друзы. Ох, если бы ты видел какая у меня в Москве коллекция. Загляденье! Два десятка выростов кристалла берилла в породе, как ежик, – он растопырил пальцы. – А какой морион у меня есть – это такой черный, но прозрачный камень. Во какой! Величиной с семенной огурец.

– Ну, проходите, – Нил провел гостя в дом.

– Да, давненько я у Йонаса не был, разрослось у него хозяйство. – Станислав принялся разбирать свой рюкзак. Он выложил на стол пакет с туалетными принадлежностями, сухую колбасу, буханку ржаного хлеба, свежие помидоры и огурцы. – А раньше я каждое лето сюда в отпуск летал. Теперь не получается конечно, билеты дорогие. Выпьем за знакомство?

Станислав извлек из рюкзака бутылку «Столичной» и, услышав отрицательный ответ, прибавил настойчиво:

– Ну, мы же русские мужики, давай с приездом.

– Не могу, нам еще с Николаем работать всю ночь.

– И что делать?

– Кирпичи таскать. Как в той сказке, жил осел у мельника, он кульки таскал.

– А дня не будет?

– Нам в ночь приказано работать. Мы провинились.

– У вас тут прямо как в армии. Ну, ладно, давай по соточке за мой приезд, и я вам помогу. Я хоть и дед уже (у меня, кстати, внучка этим летом родилась), но еще здоровый мужик.

Нил пригляделся к лицу гостя: на вид еще совсем молодой.

– Что рассматриваешь, – улыбнулся Станислав. – Думаешь, вру, что дед? Мне уже пятьдесят. Просто я все время в движении, а движение – это жизнь. Где у тебя стаканы?

– Тогда и Миколу надо позвать…

– Зови, конечно. Работать вместе и пить, стало быть, вместе.

Нил привел украинца, выпили и до полуночи втроем носили кирпичи.

10. Ты должен доплыть

Японцам повезло. Побережье окутал сильный туман, при такой видимости поисковые работы было вести невозможно. Два дня раненый Катакура отлеживался в пещере, а Сигемицу, тем временем, бродил по берегу на месте высадки, ожидая отлива, в надежде разыскать что-нибудь полезное с потопленных кораблей.

Когда начался отлив, оголилась прибрежная отмель, и совсем недалеко от берега он увидел ящики с затонувшей шлюпки. Лоцман насчитал восемнадцать ящиков, каждый килограммов по сорок-пятьдесят. Понимая, что такое количество золота одному в горы не перетащить, Сигемицу отправился по берегу искать надежное укрытие для сокровищ и обнаружил в скалах удобную расщелину. Лоцман перевез к ней на шлюпке ящики и тщательно засыпал их камнями. Хорошенько запомнив место и притопив в стороне шлюпку, он вернулся к раненому товарищу.