В руках богини

Я помрачнела и кивнула.

Спустя примерно час, мы с Гергеем уже были в тронном зале. князь велел старому слуге взять у меня деньги и пересчитать их. Затем вошёл маг и коснулся моего ошейника, прошептав заклинание. Когда ошейник распался надвое, маг положил обе половинки в кошель на поясе.

– А теперь ты покинешь пределы княжества! – велел князь. – И более в них не появишься.

Я лишь прикусила язык. Когда мы вышли из зала, Гергей вновь обратился ко мне.

– Вот ты и свободна, Маржи. Готова ли ты оказать мне одну услугу?

– Конечно!

Гергей достал из рукава точно такой же деревянный цилиндрик, как и тот, который был у Льонги.

– Сейчас все эльфы двинутся на север, в родные места, – произнёс он. – По пути туда лежит Фреханк, стольный город дома Кригел, где сейчас сидит князь Пе́тор. В городе есть корчма «Лисий хвост», которой владеет Оржик-холостяк. Он давно ждёт письма от меня и обязательно тебе заплатит.

– Понятно! – кивнула я.

– Ну что ж, в добрый час!

Глава 12

Всю дорогу от замка до городских ворот я словно на крыльях летела – Льонги едва поспевал следом. Лишь когда стены Гогара остались позади, я остановилась перевести дыхание, и оглянулась. Город, который так неласково встретил меня, оставался в прошлом, теперь наступала новая жизнь, свободная, моя собственная. Я повернулась спиной к городу и глубоко вздохнула.

– О чём задумалась? – спросил меня Льонги.

– Обо всём, – ответила я. – Слушай, а вообще, у почтенного Агн… Ак…

– Если не можешь выговорить его имя, говори просто «хозяин», – прервал меня Льонги. – Я всегда так делаю.

– Так вот… У хозяина вообще людей много? – спросила я и тут же поняла, что сморозила глупость.

– Людей-то немного, – пожал плечами Льонги. – Всего-то я один. Ещё вчера к нам нанялся в охранники один гном. А остальные – эльфы. Хозяин, его дочка, потом Андо, который правит оленями, как я. Ну и Эарин-святоша.

– Святоша? – переспросила я удивлённо. – Он что, жрец?

– Какое там! – усмехнулся Льонги. Ему доставляло удовольствие рассказывать мне, вроде как эльфийке, то, что я и так должна была знать с рождения. – Он же мужчина, а у эльфов только женщины могут служить Великой Матери. Просто если ему заняться нечем, так он всё время с Богиней разговаривает. Одно слово – блаженный. На самом деле он ведает припасами. Они с хозяином братья: хозяин младший, а святоша – старший, но всё равно у него на побегушках. Ну а мелкую ты уже видела.

Подходя к лагерю, я ещё издалека увидела, как от него отъезжают фургоны.

– После вчерашнего многим торговать стало неохота, – пояснил Льонги. – Хозяин тоже собирался трогаться в путь сразу, как только мы вернёмся.

– А что, кто-то остаётся?

– Угу. Те, у кого жадности больше чем ума. Те, кто думают, что смогут стребовать с князя плату за пожженные палатки. Только пустое это дело.

– А что, так бывало и раньше? – полюбопытствовала я. – Я имею в виду…

– Побоища, вроде вчерашнего? – переспросил Льонги. – Нет, такое и для меня внове. Вот чтобы какой-нибудь пьяный рыцарь набросился с мечом на того, у кого уши длиннее, чем надо… Или чтобы толпа оборванцев разметала фургон с Севера… Это я видел. Ещё когда жил в Горднате, задолго до того, как прибился к эльфам.

Он нахмурился и нехотя добавил.

– Мне тоже доставалось иногда. Как вернулся домой – так половина друзей меня знать не пожелала, чуть ли не за предателя держали. Да что говорить об этом…

– Подожди, – вмешалась я, чувствуя неловкость. – Ты говоришь, «задолго»… А ты, вообще, давно вот так… бродишь? Сразу попал к… хозяину? Или раньше служил кому-то другому?

– Уже полтора года, – ответил Льонги, обрадовавшись перемене темы. – Прошлой весной хозяин приехал в наш город, продавать свои сладости. Ну, я и увязался за ним. Ему как раз нужен был человек.

Последнее слово было произнесено так, что я сразу поняла: эльфу нужен был именно человек. Последующие слова Льонги подтвердили мою догадку.

– Коли торговец умный, так он старается завести себе хотя бы одного человека, чтоб тот договаривался с теми, с кем эльфу не договориться. Вот, как сейчас. Так что я полезный! – Льонги ухмыльнулся во весь рот и важно поднял палец.

– А куда мы поедем?

– Ещё утром хозяин сказал, чем скорее мы уберёмся, тем лучше. Сейчас мы едем на северо-запад, к гномам Сияющих Гор.

– Далеко это?

– До Орлиных Ворот будет дней пятнадцать быстрого ходу. Как только мы вернёмся, наш караван тоже тронется в дорогу.

– Целый караван? И сколько же у вас фургонов?

– Два. В одном товар, деньги, Андо, охранник и хозяин с дочкой. В другом припасы, шатёр, Эарин, я… – Льонги задумался. – И, похоже, ты тоже у нас поедешь.

Ангаквар и остальные и впрямь уже были готовы к отъезду и ждали только нас. Олени фыркали и потряхивали рогами. Вокруг них топтался юный эльф, и совал им куски соли. В нём я, не без удивления, узнала того самого парня, что продал мне вчера леденцы. Стройный эльф с распущенными волосами до плеч (видимо тот самый «святоша Эарин») придирчиво осматривал стенки фургонов, видимо ища дыры. Ангаквар нетерпеливо прохаживался рядом.

– А вот и вы! – воскликнул он, увидев нас. – Рассаживайтесь, мы отправляемся!

Я заняла место на передке фургона, рядом с Льонги. Парень выудил из-за пазухи небольшой свисток и дунул его. Олени встрепенулись и резво взяли с места.

– А кнута у тебя нет? – полюбопытствовала я.

– Нет, конечно, – ответил Льонги. – Святоша в первый же день заявил мне, что ихняя Великая Матерь не разрешает делать больно ни одному животному. По мне так глупость несусветная, но коли уж мой хозяин – эльф, то приходится соблюдать его правила.

– А чего ещё эльфам нельзя? – поинтересовалась я. Мне позарез нужно было узнать, как полагается вести себя, иначе я опять что-нибудь нарушу, и выйдет ещё хуже чем тогда с князем.

– Да много чего! – отозвался Льонги, презрительно поджав губы. – Ведь их вера учит, что нужно жить в дружбе со всем, что обитает в мире. Убивать живое нельзя. Есть нельзя. Шкуру снимать нельзя. Я-то не эльф, могу себе позволить купить что-нибудь мясное или рыбное. Хозяин не запрещает, а вот Святоша смотрит косо…

Разговор о еде, видимо, навёл Льонги на мысль, он достал из широкого рукава куртки коричневую вяленую рыбу, сунул её в рот и аппетитно захрустел. Я сглотнула и собралась, было, попросить у него ещё одну рыбку мне, но тут же осадила себя. Если уж мне выпало в этом мире быть эльфийкой, то я должна буду соблюдать все правила, так что я, чтобы отвлечься от мыслей о еде, отвернулась и принялась рассматривать пейзаж вокруг. Впрочем, смотреть оказалось абсолютно не на что: кругом расстилались бескрайние, покрытые снегом поля, лишь изредка перемежающиеся небольшими голыми рощицами. Заскучав и слегка замёрзнув, я полезла внутрь фургона. В полумраке я увидела Мэл (когда это она успела влезть к нам?) и Эарина, который рассказывал ей какую-то историю.

– …На другой день после того как княгиня Уриен узнала о гибели Мирэдина Несгибаемого, в её тронный зал пришла неведомая никому воительница. Четверо лучших воинов, охранявших тронный зал, попробовали не пропустить её, но она расшвыряла их одна, и, насмехаясь, заявила, что мужчины эльфов никуда не годятся, после чего объявила, что убьёт дракона и принесёт его голову прямо во дворец. Взамен же потребовала от княгини, чтобы та уступила ей власть над княжеством, – говорил он неторопливо.

«Не такой уж он нудный, – подумала я. – И почему Льонги его так не любит?».

Эарин был похож и непохож на своего брата – те же серебристые волосы и того же цвета глаза. Но если у Ангаквара черты лица были чёткими и твёрдыми, словно у каменной статуи, то у Эарина – мягче и подвижней, а уголки рта приподняты, словно в ожидании улыбки.

– И что же, княгиня согласилась? – изумлённо прошептала Мэл.

– Почти. Княгиня пообещала, что уступит воительнице княжество, но лишь после того, как получит голову дракона. Воительница потребовала себе лучший меч и лучшие доспехи, которые только найдутся. Но когда ей принесли их, она ударила дворцового оружейника по щеке и крикнула, что ей подобная рухлядь ни к чему.

В фургоне стоял полумрак, но я заметила, что Мэл обиженно скривилась. Девочке явно было стыдно за соплеменников.

– Так вот, – продолжал Эарин. – В конце концов, воительница ускакала на битву. У княгини Уриен болело сердце о том, что придётся отдать своих эльфов под власть этой злой и капризной девушки, но уговор есть уговор. Прошла неделя, и гонец привёз княгине весть о том, что Неведомая сошлась в битве с драконом, и победила его, разрушив попутно замок одного из рыцарей. Княгиня Уриен совсем опечалилась и ночью пошла к дворцовому колодцу, который все почитали чудесным, чтобы спросить совета Великой Матери, как ей обойти условие сделки. Княгиня наклонилась в колодец, окунула в воду руку, чтобы услышать голос вод, и неожиданно почувствовала, что вода покрыта какой-то странной плёнкой. Колодец взбурлил, из него послышался рык…

Мэл тихонько ойкнула, мне тоже стало не по себе.

– Княгиня отпрянула от колодца и увидела, как из него высунул голову дракон. Тот самый, чёрный. Княгиня приготовилась было зачаровать его, не надеясь впрочем на успех, однако дракон открыл пасть…

Мэл и я затаили дыхание.

– …И на языке эльфов начал умолять княгиню позволить ему остаться в колодце, покуда Неведомая не покинет пределов княжества. Княгиня спросила его: поклянется ли он служить эльфам, если ему сохранят жизнь. Дракон поклялся кровью, небом и дыханием. Княгиня зачаровала колодец так, чтобы его нельзя было увидеть, и с лёгким сердцем дождалась приезда Неведомой. Воительница внесла в тронный зал драконью голову, но когда княгиня коснулась головы, та рассыпалась в прах. Воительница уехала ни с чем, а дракон после этого много лет служил княгине Уриен. Колодец же существует и по сию пору, и называется он Драконьим.

– А о чём эта сказка, почтенный? – с недоумением спросила я.

– Это не сказка, – спокойно ответил он. – Всё так и было. Эта история о том, что лекарство может иногда быть хуже самой болезни.

– Маржи, а ты что-нибудь рассказать можешь? – спросила Мэл умоляюще.

Я задумалась, уже решив, было, ответить «нет», но неожиданно мне пришла в голову чудесная мысль.

– Что ж, пожалуй, смогла бы, – ответила я многозначительно и, напрягая память, начала пересказывать им содержание последнего прочитанного фэнтези.

Глава 13

Прошло ещё два дня, мы по-прежнему двигались на север, обходя стороной деревни – Ангаквар утверждал, что после того, как по всему княжеству разнеслось известие о побоище в Гогаре, селяне могут встретить нас весьма неприветливо. Я удивилась, с чего бы им обвинять в погроме именно нас. Но Льонги объяснил, что люди, слыша о столкновении между своими и пришлыми, всегда обвиняют чужаков из других стран или рас.

– Не вешай нос, Маржи! – успокаивал он меня на третий вечер. – Завтра доберемся до земель Фреханкского княжества и отдохнём как следует!

– А что, там ненавидят эльфов не так сильно? – равнодушно спросила я, зевая – спать в фургоне было душно и неудобно, кроме того, часть ночи приходилось сидеть у костра и таращиться по сторонам; так что я уже ощущала последствия недосыпания.

– Не знаю, – пожал плечами Льонги. – Сомнительно мне, чтобы все князья разом спрыгнули с ума, чтобы такой ущерб себе терпеть. Не берусь судить, сколько князь Тибор денег потерял на ярмарке, которая не случилась, но уж наверное немало!

– А отчего, ты думаешь, всё произошло-то? – задала я давно мучавший меня вопрос.

– А не из-за чего. Один приезжий напился, одному гогарскому это пришлось не по нраву. Слово за слово, кулак за кулак, и всё – помогите, наших бьют!

– Ну уж! – покачал головой подошедший Койд. – Всё было так, будто люди заранее собрались чужаков прогонять. Я торчал в этом проклятом богами городе целую неделю и каждый день ловил на себе косые взгляды, особенно когда проходил мимо Храма Шести! Последнее время вокруг него тёрлись какие-то оборванцы, называвшие себя проповедниками и провозглашавшие новую Войну Веры. Да охранят нас Отец Гор и Матерь Пещер!

Наконец мы отправились спать. Я тоже влезла в фургон, не раздеваясь, укуталась в одеяло и свернулась калачиком, стараясь не упираться разными частями тела в Льонги, Койда или Эарина. Я то просыпалась, то снова начинала дремать, и скоро уже сама не понимала, то ли сплю, то ли нет. Когда я в очередной раз открыла глаза, то увидела, что из-за полога фургона выглядывает богиня Хига.

– Вы? – прошептала я неслышно.

– Ну что, героиня, сколько подвигов ты уже совершила? – усмехнулась богиня, протиснувшись в фургон.

– Один, – ответила я, покраснев. – Спасла от погромщиков Мэл и помогла ей вернуться к отцу.

– Ну, это не подвиг, – пренебрежительно махнула рукой богиня. – Самое большое – четверть подвига. Неужели ты явилась сюда лишь для того, чтобы спасти одну эльфийскую девчонку? Или ты всё же хотела достичь чего-то большего?

– Теперь уже не знаю, – ответила я подавленно. – Я думала, всё будет проще.

– Так что, спасение мира подождёт?

– А от кого его спасать? У меня нет ни пророчества, ни задания… Почему вы мне не сказали, чего вам нужно добиться в этом мире? Для чего вы перебросили меня сюда?

– А разве ты не об этом меня просила?

– Но вам-то какая выгода с этого? Почему вы нашли меня?

Богиня ответила не сразу.

– Понимаешь, девочка моя… – произнесла она наконец. – Каждому миру нужны герои, которые совершают подвиги, нужны те, о ком можно слагать песни, те с кого можно брать пример, те, кто совершает невозможное. Я – богиня удачи и покровительствую тем, кто бросает вызов судьбе. И мне не нравится, что люди в этом мире совсем перестали мечтать и стремиться к невероятному. Вот, я искала и нашла тебя.

– Но мне-то что делать теперь?! – воскликнула я, забыв о том, что могу разбудить соседей.

– Что угодно, – ответила богиня. – Ты – волшебница! Ты – эльфийка! Тебе удалось вырваться из плена, и теперь ты – на свободе. Так распорядись всем этим правильно!

Она коснулась рукой моего лица, и я провалилась в темноту. Открыв глаза мгновение спустя, я обнаружила, что рядом со мной никого, а сквозь полог пробивается свет. Внутрь фургона заглянул Эарин.

– Встречай новое утро, Маржи! – весело воскликнул он, и добавил. – Мы уже почти всё доели и собираемся трогаться.

Мысль о том, что я останусь без завтрака, мигом согнала остатки сна. Я выскочила наружу. На меня чуть не налетел Льонги.

– Эй, не надо выскакивать из-под снега, как пшеничница по весне! – бросил он.

– Кто выскакивает? – не поняла я.

– Такая зверюшка, похожая на мышь, только с кисточками на ушах, – нетерпеливо ответил Льонги, сунув мне в руки ещё тёплый свёрток. – Держи, вот тебе две овощные лепёшки. Доешь их по дороге.

Олени взяли с места. Вскоре мы выехали на широкую, вымощенную булыжником дорогу, очищенную от снега и помчались ещё быстрее.

– Наконец-то! – произнёс Льонги, потягиваясь. – Ехать по даранскому тракту – одно удовольствие!

– Даранскому? – переспросила я. – А почему его так называют?

– А потому. Дед мой рассказывал мне то, что слышал от своего деда, а тот – от своего… В общем, когда-то давным-давно была огромная страна, называвшаяся Даран, и правили ей императоры, которым платил дань весь остальной мир. Даранцы загнали эльфов в северные леса, гномов – в подгорные пещеры, а орков – на голые скалы. Вот эти-то даранцы настроили повсюду таких чудесных дорог. Говорят, что строить им помогали то ли боги, то ли демоны, то ли те и другие вместе. Почти все большие города стоят либо на даранских дорогах, либо на реках.

Во мне проснулся интерес. А вдруг нам удастся найти какую-нибудь древнюю даранскую гробницу или храм, полный сокровищ?

– Что же сталось с такой большой и могущественной страной? – спросила я.

– Дед про это не знал. А жрец, который служил в храме на нашей улице, говорил, что демонам надоело служить, они взбунтовались против даранцев и уничтожили и их, и всю страну.

Я попыталась свернуть разговор на старинные знания и богатства империи, которые наверняка только и ждут, чтобы их достали из земли, но Льонги отвечал без охоты, и, в конце концов, признался, что не слишком-то верит рассказам.

– Подумай, Маржи! – заявил он. – Прошло много-много лет, и много-много людей, как ты сейчас, желали обогатиться на пустом месте. Даже если удача улыбалась лишь некоторым, всё равно все клады давно уже откопаны и растащены!

Некоторое время мы ехали молча. Затем передний фургон неожиданно остановился, а затем раздался звук рога. Приглядевшись, я увидела нескольких всадников, скакавших навстречу нам.

– Разбойники?! – дрогнувшим голосом прошептала я.

– Нет… – отозвался Льонги. – Но это и не люди дома Кригел. Их цвета – чёрный и голубой, а эти – в зелёном и жёлтом. Какой-то местный рыцарь… Эй, Маржи, не торчи тут, как сторожевая башня, лезь в фургон!

Я нырнула внутрь. Вскоре послышался стук копыт.

– Эй, парень, покажи-ка ваши сладости, именем дома Кумор! – гаркнул незнакомый голос.

– Я бы с радостью, уважаемый, – спокойно отозвался Льонги. – Но весь товар вон в том фургоне, а здесь только припасы.

– Чего это он? – прошептала я, испугавшись. Моя жизнь в этом мире длилась не так давно, но я уже понимала, что злить рыцарей или даже их слуг – плохая идея.

– Это не рыцарь со своим копьём, – пояснил Эарин. – Простые деревенские объездчики, которые присматривают за порядком вокруг деревень. Они такие же крестьяне, только с княжеской печатью. Им даже оружие не всегда дают. С этими нам будет легко договориться.

Открылась дверь, впустив волну холодного воздуха, и внутрь фургона заглянул пожилой седоусый человек с дубинкой в руке. Оглядев нас и, видимо, не заинтересовавшись, он тут же вылез, закрыв дверь, и крикнул.

– Ладно, езжайте!

Оленьи копыта вновь застучали по булыжникам дороги, а вскоре послышались мычание коров и неразборчивые голоса людей. Похоже, мы въехали в какую-то деревню. Фургон остановился.

– Приехали, – сообщил Льонги, просунув голову к нам. – Вылезайте.

Деревня оказалась небольшой: всего лишь десяток-другой дворов. Двухэтажное здание, возле которого мы остановились, судя по всему было таверной, или как там это здесь называется. Над входом была приделана выкованная из железа фигура волка, а вот надписи с названием почему-то не было.

Мы вошли в общий зал таверны (лишь Льонги задержался снаружи, чтобы устроить оленей в конюшню). Хозяин, тощий, лысый вертлявый человек, устремился к Ангаквару.

– Добро пожаловать в «Железного волка», высокие эльфы! – воскликнул он, потирая руки. – Что вам угодно?

– Три комнаты и ужин на семерых, – ответил Ангаквар. – И нагрейте к вечеру воды.

«Зачем?», – хотела удивиться я, но тут же обругала себя за глупость. Конечно же, здесь нельзя открыть кран с горячей водой. Эх, наконец-то я впервые в этом мире вымоюсь, как следует! Ещё бы мыла кусок, для полного счастья… Но – чего нет, того нет.

Пока Ангаквар торговался с хозяином, мы заняли столик, и тут я заметила, что в общем зале таверны почти нет посетителей. Только пара каких-то пропойц возле стойки, да мрачный человек, сидевший возле окна. Он временами посматривал на нас, не то с любопытством, не то с опаской. Наконец, покончив с едой, он подошёл к нам и обратился к Ангаквару.

– Куда вы держите путь, достойные эльфы? Не в Гогар ли?

– Наоборот, мы едем как раз оттуда, – ответил Ангаквар. – Ещё до Темнейшей ночи мы собираемся попасть к Орлиным вратам.

– Это может быть чревато, почтенный, – произнес незнакомец, качая головой. – Моё имя Бронис, я родом из Излучины, деревни в нескольких днях к западу отсюда, у самых гор. Я был оружейником у бана Лиона Сивого.

– И что же стряслось в вашей деревне, достойный Бронис? – спросил Ангаквар без особого интереса, но, тем не менее, жестом предложил оружейнику сесть.

– С первым снегом с гор спустились орки. Но это не обычный набег, когда угоняют пару стад и поджигают несколько домов. Орки пришли надолго. Они нагрянули в нашу деревню среди ночи. Собак у нас не было, так что оркам удалось подобраться незамеченными…

– Неужто ни одной собаки в деревне? – удивился Койд. – Совсем, что ли, обеднели?

– Обеднели, – проворчал Бронис. – Только не мы, а князь Петор! Он кидает золото на ветер горстями, а его люди потом грабят нас не хуже орков! С прошлого года ему ударило в голову ввести новые налоги, чтобы наполнить свои пустые карманы. И он обложил данью всех собак, хоть господских, хоть холопских. Во всём княжестве переполох поднялся. Псов забивали, прогоняли, продавали… У нас в Излучине не осталось ни одного!

– Так что с орками-то? – поторопил его Льонги.

– Что-что… Среди ночи у ворот усадьбы раздались крики, грохот. Ворота снесли бревном, и только тогда поднялась тревога, – Бронис скривился, словно дохлую крысу проглотил. – Мы попытались дать бой, да только нас было два десятка, все сонные и одуревшие а орков – с полсотни и свежие.

– Среди ночи – и свежие? – хмыкнул Льонги.

– Ты там не был, парень, и ничего не видел! – враждебно отозвался Бронис. – Да, свежие. Бана убили первым, а мне голову расшибли…

Он, приподнял прядь тёмных волос и продемонстрировал широкий шрам на виске.

– Когда я очнулся, наши уже либо удрали, либо лежали мёртвые. Орки разбрелись по поместью в поисках добычи, а на меня внимания не обратили. Я дополз до дома Колченогого Стеля, и он помог мне спрятаться…

Бронис перевёл дух. Эарин пододвинул к нему свою кружку, и оружейник, выпив её залпом, продолжил.

– Наутро орки собрали жителей деревни перед воротами поместья и объявили, что останутся здесь, дабы держать окрестные земли именем короля Нимаша. Но самое страшное началось потом…

«Что же может быть страшнее битвы и смерти?» – с недоумением подумала я, но промолчала.

– Уже заполдень в деревню приехала верхом какая-то женщина. Не из орков, из людей, но орки перед ней только что на цыпочки не вставали. Приехала она одна, без провожатых, как будто так и надо. Сама одета просто, а конь знатный, сбруя в золоте, седло телячьей кожи. Прошла она по деревне, во все дома заглянула, однакож ни с кем ни словечком не перемолвиласьи отправилась в поместье. Там хозяйничали орки, но она, как будто, совсем их не боялась.

Через какое-то время гляжу я в окно – снова она по улице идёт, да не одна, а с несколькими орками. Те шумят, галдят, клинки обнажили, а ей и дела нет. Подошли они к дому Шимо-кровельщика, женщина кивнула оркам, те вломились туда, да и выволокли среднюю из Шимовых дочек, Франю-худышку. Шимо голову потерял, на орков с кулаками кинулся, так его прямо там до беспамяти отмордовали. Франя в рёв ударилась, а та женщина как посмотрит на неё – девчонка вмиг сомлела, ни дать ни взять лунатик… Женщина махнула рукой, и Франю увели.

Бронис тяжело вздохнул и опустил голову, рассматривая столешницу.

– Я что думаю, – продолжил он после паузы, тревожно понизив голос. – Уж не сама ли Безмолвная к нам снова пожаловала? С чего бы оркам бояться какую-то женщину из людей, которая вдобавок ещё и говорить не может, коли она не колдунья?

Все замолчали. Я почувствовала, как Мэл под столом взяла меня за руку, и её пальцы дрожат. Я успокаивающе накрыла ладонь Мэл своей и, собравшись с духом, спросила.

– Скажите, э-э-э… мастер Бронис, а какая она из себя, это Безмолвная?

Оружейник задумался, ероша бороду.

– Да как сказать… – произнёс он. – Я ведь её вблизи не видел. Лицо обыкновенное, взглянешь – не обернёшься. Волосы бурые… Или нет, тёмно-рыжие. Из-под шапки-то не видать. В общем, ничего такого, о чём можно рассказать.

– А что же случилось с девочкой? – тихо спросил Эарин.

– Не знаю, – Бронис покачал головой. – Может, съели, а может, орочьим богам подарили, кто этих орков разберёт-то? А как ночь настала, я в ноги ударился – и на восток.

Ангаквар принялся расспрашивать оружейника о том, как он добирался сюда, но я при всём желании не разобралась бы в названиях деревень, холмов и озёр, которые они упоминали. Есть после рассказа Брониса уже не хотелось, так что я решила отправиться в свою комнату. Оказалось, что служанки уже успели принести бадью с горячей водой, и Мэл тут же изъявила желание вымыться. Я согласилась посторожить снаружи. Вскоре я увидела, что снизу поднимается Льонги.

– Вот ты где! – воскликнул он, подходя ко мне. – Чего это ты дверь подпираешь?

– Там Мэл, – буркнула я. Из комнаты донёсся плеск воды, и Льонги ухмыльнулся.

– Никак ты её ждёшь? Брось. Пошли ко мне, помоемся вместе, пока вода не остыла! – он недвусмысленно попытался взять меня за руку, выше локтя, обдав перегаром, но я дернулась в сторону. В животе неприятно похолодело.

– Маржи, ну не строй ты из себя недотрогу! – недовольно воскликнул Льонги. – Забыла, откуда к нам пришла?