Грани наших желаний

Сергей Львович Тюленев

Грани наших желаний

© Тюленев С.Л., 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

Самый твёрдый камень – алмаз;

горит голубым пламенем.

Намибия

Глава 1

«Нет, спать нельзя. Засну, а эта свора оборванных голодных негров накинется, и глазом моргнуть не успею. В сон клонит… Хочется, чертовски хочется спать! День был такой длинный и, похоже, самое страшное ещё впереди…» – рассуждал Глеб, лежа на полу в камере Центральной намибийской тюрьмы.

…А утро начиналось так хорошо! Проснулся в отеле «Сафари». Солнце наполняло комнату жарой, птицы за окном оживленно обсуждали свои дела, носившись, словно бумажные самолётики; в ванной комнате шумно плескался Алексей – молодой и сильный телохранитель, которому больше нравилось модное слово «секьюрити».

– Глеб, ты уже проснулся? – ревел тот, заглушая шум воды. – Давай, поднимайся! Я уже пробежался, зарядку сделал, а ты всё валяешься! И вообще, если бы не предстоящая встреча, погнал бы я тебя на пробежку, а то вон, брюхо отрастил… Кунг-фу-мастер фигов, трёх минут боя не выдержишь – задохнёшься!

– Не нуди, – потягиваясь в кровати, парировал Глеб наезд на свою «красивую» фигуру. – А главное, запомни раз и навсегда: бой должен быть коротким. Три минуты – это спорт. В жизни так: сразу не одолел, потом можешь победу и не догнать.

– Это понятно, – улыбнулся Алексей, выходя из ванной комнаты. – Ты этой своей восточной философией любую лень объяснишь. Давай, поднимайся, я есть хочу. Сейчас бы графинчик маракуйи со льдом, бекончик с яйцом, кофеёк с ароматом востока, в ма-аленькой такой чашечке. Отличная всё-таки придумка шведский стол! Подходи сколько хочешь, никто слова лишнего не скажет. Только черненькие из обслуги улыбаются да головками кивают, как китайские болванчики, а я ем и балдею…

«…Правильно, нужно прокрутить в памяти весь день, – продолжал Глеб бороться со сном. – Авось, и ночь быстрее пролетит… А там, глядишь, «посольские» утром подтянутся, вытащат меня из… хм… смешно. Меня, бывшего секретаря райкома партии – из тюрьмы в Африке! Да кому десять лет назад рассказать – не поверили бы! Жил себе, на работу ходил, зарплату получал, а теперь всё вверх дном… Правильно говорят: от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Сейчас точно засну! Веки тяжелеют… Надо подняться, встряхнуться. Может, отжаться несколько раз? Ишь как зыркают братья негры своими белками; за каждым движением моим следят. Боятся. Сами, чувствую, боятся».

– Эй, русский! – Глеб обернулся. Прямо напротив него за решёткой стоял охранник в мятой старой форме с перекрещенными шпагами на погонах. – Деньги есть? Могу сбегать за водой и курицей, но десять баксов мне!

…Утром отправляясь на встречу, сразу после веселой перепалки с охранником, Глеб надел любимый колониальный костюм. Аккуратно распределил по карманам и всяким «пистончикам» деньги, документы, телефон и маленький пистолет; особое место в нагрудном кармане заняли иглы дикобраза. Ещё в Танзании его научили пользоваться этим оружием, которое в аэропортах не звенит, но является весомым аргументом в конфликтах, особенно при встречах с промышляющими вечерами на улицах Дар-эс-Салама многочисленными группами попрошаек и воришек.

Выйдя из номера, он улыбнулся милой паре туристов-англичан, спустился на сверкающем зеркалами лифте и пошел к выходу из отеля.

Задержание было очень странным – его даже не обыскивали. Сунули в лицо, как только он вышел на улицу, полицейские корочки, указали на машину и попросили сесть. Сейчас же, в камере, от ареста в памяти сохранились только спутанные мысли о том, что делать, бежать или нападать.

– Ну, так что? – снова обратился охранник.

– Деньги, говоришь… – Глеб вытащил из узкого карманчика стодолларовую купюру. Охранник расплылся в улыбке, обнажив шикарные белые зубы.

– О! – сказал он. – Другой разговор!

Глеб окинул взглядом камеру.

– Себе возьмешь десятку, а на остальные деньги купишь воду в маленьких бутылках, жареных цыплят… И не вздумай финтить, я проверю!

«…Полицейская машина была старым микроавтобусом «Фольскваген…» – после ухода охранника Глеб вернулся к воспоминаниям прошедшего дня.

Его посадили на заднее сидение, кругом были пыль и грязь, из рваной дерматиновой обшивки выглядывал пожелтевший и крошащийся поролон. «Наручники не надели, одежду не досмотрели – опера, называются! Хорошо, что мы перестали учить вас работать. Благодаря вашей тупоголовости появился шанс избавиться от улик», – начал анализировать ситуацию Глеб. В его карманах лежали ключи от «БМВ Х5», паспорта двух граждан Намибии и хитрый пистолетик на две пули, провезённый в багаже в разобранном виде.

Решение пришло сразу. Не суетясь и глядя в упор на сидящих боком полицейских, он начал запихивать в рваные сиденья ключи, паспорта и пистолет.

«Что, взяли, да?! Как бы не так! – стали радостно и хаотично летать мысли в его напряжённом сознании. – Отличная школа была в Советском Союзе, научили выживать. Молодец, какой я молодец! Теперь чист, никаких улик… Всё, да еще и практически на глазах у полицейских, скинул в спинки передних сидений, и теперь вам никогда не догадаться и ничего не найти! Эх, сейчас бы граммов сто водочки для куража и снятия стресса…»

Мысль о стаканчике холодной водки вызвала непроизвольный глотательный рефлекс, воспоминания прервались, вернув Глеба в реальность.

– Да-а… – протяжно и громко произнёс он на русском языке. – Эй, мужики черные, вы понимаете, где – я, а где – водка?

Негры обернулись – впервые с момента заточения он заговорил с ними. Его сильный голос и крупная фигура немного напугали сокамерников, и те, не понимая слов, с лёгким напряжением всматривались в лицо Глеба, пытаясь определить серьёзность его намерений.

– Не понимаете? Вот и я не понимаю, что делаю среди вас, братьев-разбойников… А давайте все вместе сорвёмся в побег? Охранники принесут еду, откроют камеру, а мы их хлоп – и в дамки! – Глеб сопроводил слова размашистым жестом сжатой в кулак руки и тем самым ещё больше напугал отодвигающихся в угол негров.

Заскрипела дверь, и перед решёткой появились двое полицейских с ящиком воды и пакетом ароматно пахнущих кур.

– Эй! – крикнул один из них. – Русский угощает!

Фраза прозвучала, словно выстрел стартового пистолета. Все кинулись на решётку, и только небольшое пространство вокруг Глеба по-прежнему оставалось свободным.

«Смотри-ка, – подумал он, – это уважение. Или страх. Ко мне-то приближаться не стали…»

В следующую секунду полицейский протянул и ему бутылку воды и большой кусок птицы, который смачно оторвал от тушки грязными руками.

Взяв только воду, Глеб, опустившись на корточки, принялся медленно пить, чувствуя, как чистота воды приносит споко йствие.

Теперь можно было внимательно приглядеться к окружающим. Первое, что бросилось в глаза – они все были разных народностей. Так, рядом с ним стоял черный, как уголь, негр. И если бы он задумал ночью играть с вами в прятки, то ему достаточно было бы закрыть глаза и рот, и ни у кого не было бы никаких шансов его найти. Неожиданно в голове Глеба всплыло забавное женское высказывание о крепких мужских попках как о символе сексуальности – у этого экземпляра сзади, похоже, надувные шары в штаны заправили. В углу прижались друг к другу маленькие, как подростки, бушмены. Они считались хорошими охотниками и следопытами. Рядом с ними, уже проглотив еду, толкалась группа молодых парней в рваной одежде; язык, на котором они говорили, был африкаанс, но тараторили они так быстро, что разобрать было практически невозможно.

Теперь, после ночного ужина, соседи перестали вызывать у него чувство опасности. Стресс от ареста сменился наползающим, как лава, желанием спать. «Почему бы и нет, – сказал он сам себе. – Похоже, маневр с едой принес мне хорошие дивиденды». Удобно расположившись на видавшем виды коврике, он мгновенно заснул.

Утром охранник, отчаявшись разбудить Глеба голосом, толкнул его через решётку дубинкой, служившей подспорьем при усмирении разбушевавшихся заключённых. Толкнул несильно и уважительно, но настойчиво.

– Русский, русский! Вставай, пришёл твой посол! Давай, поднимайся!

Глеб мгновенно вскочил и, поняв по выражению лица конвоира, что агрессии против него нет и палкой его просто вежливо будили, направился к открытой двери камеры.

Тюрьма была маленькая. Быстро пройдя коридор до конца, они вошли в помещение, выкрашенное в ядовито-зелёный цвет; посередине стоял стол и два пластиковых стула, распахнутое зарешёченное окно наполняло помещение светом и сладким свежим воздухом.

– Господин Белов, присаживайтесь! Я – консул посольства России в Намибии Юдин Николай Васильевич.

Пока невыразительно, а главное – неаккуратно одетый человек представлялся, в голове у пленника начали выстраиваться фразы, заготовленные специально для разговора с официальным представителем посольства.

– Расскажите мне, Глеб… – консул заглянул в потрепанный блокнотик, – Михайлович: как это вас угораздило попасть в тюрьму? Нам в посольство никаких официальных бумаг из полиции не поступало, и я абсолютно не владею ситуацией.

– Понятное дело, – бодро ответил Глеб, удобно располагая руки на столе. – Меня только вчера утром арестовали, у входа в отель, и пока ничего не предъявили. Держат в камере. Может, родное Отечество наедет на этих чертей да спросит, как это так – гражданина России кинули в тюрьму без обвинения и объяснения причин?! А вообще, если честно, очень хочется, чтобы всё это закончилось, – сменив иронию на серьёзный тон, продолжал Глеб. – Прошу вас, разберитесь быстрее, а то заразу какую-нибудь подхвачу – кругом грязь и вонь невыносимая, воды чистой нет… Да вы и сами всё знаете, раз тут живёте и работаете.

– Странно… Ни с того ни с сего белых здесь на улице не хватают, Намибия – одна из самых спокойных стран Африки, да и отношения у нас с правительством хорошие. Может вы, Глеб Михайлович, что-то недоговариваете? – Консул смерил собеседника вопросительным взглядом. – Может, всё-таки есть какая-то история с запашком? Алмазы, скажем, с рук покупали, или в баре подрались? Вспоминайте, мне нужно знать всё.

– Ума не приложу, кому я плохого сделал! Здешний мой бизнес связан с таксидермией, – начал Глеб заготовленный в камере рассказ. – Покупаю охотничьи трофеи, выделываю их в компании «Накара» – это в индустриальной зоне на севере города, – потом вывожу контейнером на Кипр, а уже оттуда реализую клиентам. В основном для интерьеров и в частные коллекции. Если хотите, в моём телефоне все координаты моих партнёров.

– В телефоне? – Консул удивленно поднял глаза. – Разве его не изъяли при аресте?

– Нет. Деньги, телефон, ремень, авторучка, – всё при мне. Задерживали у входа в отель «Сафари», я шёл на встречу с местным жителем. Он предложил на продажу чучело молодой львицы, мне оно сразу понравилось – южно-африканская таксидермия, хорошая работа. В прошлую субботу я гостил в его доме, прекрасно провёл время и, уходя, дал ему тысячу долларов задатка. Тогда же мы договорились, что в воскресенье утром он привезёт её мне в отель. И вот, когда я вышел в назначенный час, меня задержала полиция.

– Всё-таки странно… – направляясь к выходу, произнёс посольский чиновник. – Вы здесь один или у вас есть помощники?

– Есть, – быстро ответил Глеб. – Тоже живёт в отеле «Сафари», сейчас, наверное, ищет меня, с ног сбился. Может, вы его предупредите, чтобы не волновался? Я бы сам позвонил, но у телефона батарея практически разрядилась. Номер триста два. Мы планировали через два дня улетать. Если, конечно, вам нетрудно.

– Хорошо, – произнёс консул. – В смысле, ничего хорошего, конечно. Будем разбираться. – Он убрал блокнот и, даже не сказав «до свидания», на удивление быстро исчез в дверном проёме.

Вернувшись в камеру, Глеб новым взглядом пробежался глазами по соседям. На него смотрели спокойные и где-то даже заискивающие глаза – люди были благодарны за угощение и ждали повторения сюрпризов.

Присев на коврик, он продолжал думать: где он ошибся и как выбираться из этой зловонной клетки? Что вообще ему могут предъявить? Какие возможности есть у посольства? Может, он уже завтра будет свободен?!

Мысли привычно перешли к жене: «…Интересно, что она сейчас делает где-то там, в другой жизни? Сидит, наверное, на кухне, кофе пьёт. Или уже работает… И даже не знает, где я сейчас и что со мной происходит. Может, взять да и позвонить прямо из камеры?» – идея показалась отличной и даже с неким романтическим оттенком. Закрыв глаза, Глеб представил её лицо, потом волнение; она будет рассказывать о детях, внуке и постоянно говорить: мы за тебя так волнуемся, переживаем, ты у нас самый лучший и скоро к нам приедешь!..

Он отвернулся от всех, ушёл в угол камеры и настроился на разговор. Телефон соединился. В трубке раздались гудки.

– Алло?! Алло?!.

– О, Глеб Михайлович собственной персоной! – раздался голос жены. – Ну, что нового? Как у тебя дела? Когда домой? – Она говорила словно сама с собой.

Глеб молчал. Так хорошо было просто слышать голос из другого мира… Промелькнула мысль: «Когда изобретут перемещение по телефону, я обязательно этим воспользуюсь. Нажал кнопочку – и уже дома, на диване, а из кухни доносятся запахи и звуки готовки…»

– Эй, почему молчишь? Ты меня слышишь? Ответь же что-нибудь! – прервала жена его фантазии.

– Слышу, слышу… Тут такое дело, дорогая, – произнес, улыбаясь, Глеб. – Я тут решил для разнообразия переночевать в тюрьме, а то всё отели да отели… Вот, прямо из камеры тебе и звоню. Ночь уже отсидел, завтрак жду. Обещают тёплую мамалыгу и сок.

– Та-ак… – протянула жена. – Добегался! А деньги? Пятьдесят тысяч, с ними что?..

– Деньги, – повторил он за женой, – деньги буду вытаскивать.

– Что? Вытаскивать? Опять вытаскивать! Сколько можно?! Тебе пятьдесят скоро, а всё, как мальчик, по свету скачешь! Я тут работаю, деньги зарабатываю, а ты их неграм раздаёшь?! – Интонация стала железной. – Даже не рассчитывай, помогать я тебе не буду. Понял? Сам залез в эту историю, сам и выбирайся! Всё!

Глеб услышал гудки и переключил замолчавший телефон на вибрацию.

«Волнуется, переживает, – успокаивал он себя. – Сейчас перезвонит или напишет что-нибудь ободряющее».

Но уверенность, что его поддерживают, исчезала с каждой секундой. Промелькнула мысль: «Лучше бы и не звонил совсем».

«А может, она не поняла серьёзности положения? – погрузился Глеб в размышления. – И вообще, странные у нас отношения. Двадцать пять лет вместе, а понимание друг друга так и не пришло. Или, наоборот, уже ушло… Как во всём этом разобраться… Может, она меня не любит? Живёт по привычке, а проблемы только злят; всегда ей чего-то не хватает… Правильно Пушкин в сказке написал про женщин – всё им мало, а мужики у них на поклонах и посылках. Вот только можно так и у разбитого корыта оказаться… С другой стороны, какая женщина будет довольна постоянными опасными командировками мужа? Видимо, моё отсутствие научило её жить самостоятельно. А зарабатываю я сколько? – перешёл на самокритику Глеб. – Вечно не хватает; один кредит закрою – тут же другой открываю. Постоянно тянемся куда-то: одеться хорошо, машины купить… А дача сколько денег высасывает?! Да, точно, всё из-за денег! Помню, кофточку новую купит – глаза горят, восторг, рассказов по телефону на весь вечер! А вот как придет чернее тучи – значит, в магазинах скидки начались, а денег нет. Тут уж всё плохо: и жизнь не удалась, и платят мне мало, и перспективы никакой… Попробуй, спроси у неё в это время о любви, а уж с ласками и вообще не приближайся… Нет, это нормально, – продолжал рассуждать про себя Глеб, – у всех так. Я тоже бываю не сахар – после хорошего вечернего возлияния в спальне перегар – хоть топор вешай! Правильно, что она уходит в другую комнату. Каково это: пьяный храп всю ночь слушать! Утром-то смотреть на себя тошно, а уж ночь провести – сам бы от себя сбежал… О, опять водка вспомнилась. Вернусь домой, меньше буду с друзьями застольничать. Правильно Алексей говорит: живот растёт, задыхаться стал, а ведь пятнадцать лет занимался восточными единоборствами! В Китай на стажировки летал, сил тогда было о-го-го… Допустим, тело стало вялым, – перескочили его мысли на другую тему. – А дух?! Он и сейчас мне помогает. Знания делают человека сильным, а у меня за плечами такие университеты! Сколько дорог пройдено, людей увидено, опыт какой накоплен, наконец. Сейчас соберусь и придумаю что-нибудь позаковыристей… Кстати, что это про меня забыли? Хоть бы на допрос какой вызвали… И «посольский» пропал… Сиди тут, жди. Нет уж, пора действовать!»

Глеб подошёл к решётке, настолько крупной, что сквозь нее можно было просунуть руку или голову.

– Извините! Меня кто-нибудь слышит? Ко мне может кто-нибудь подойти?

Улыбчивый охранник появился мгновенно.

– Что, русский, пить хочешь? Или что другое? Десять долларов – и я всё принесу.

В этот момент опять заскрипела дверь. В коридоре послышались приближающие шаги; секунда – и перед Глебом вырос высокий негр в светлых брюках и красной рубашке с короткими рукавами.

– Мистер Белов, – сказал он дружелюбно, – я – следователь по вашему делу.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл обратно, бросив охраннику-снабженцу ещё какую-то фразу на африкаанс.

Через пять минут Глеб сидел в той же комнате, где утром беседовал с посольским чиновником. Только сейчас на столе стояла маленькая бутылка воды, лежали местные сигареты и зажигалка, а у окна, спиной к входу, стоял краснорубашечный негр.

– Итак, сэр, я ваш следователь и хочу рассказать, по каким причинам вы задержаны, – начал он говорить, не оборачиваясь. – Сейчас сюда приедет ваш консул, и мы продолжим, а пока можете попить. Если вы курите, пожалуйста, берите сигареты.

– Извините, – начал Глеб, – может, пока мы ждём, вы хотя бы назовёте причину моего задержания и покажете какие-нибудь документы? Скажем, постановление об аресте или что у вас есть.

– Обязательно покажу и расскажу, – оставаясь в той же позе, произнёс следователь. – Вижу, консул уже идёт к главному входу. Давайте секунду подождём.

Действительно, минуты через три появился «посольский» с портфелем в руках. Он шумно сел, достал листы чистой бумаги и, нацепив на лицо недовольную гримасу, махнул рукой в знак своей готовности слушать.

– Мне, – начал следователь, – поручено довести до вашего сведения, господин консул, и проинформировать вас, господин Белов, что вы обвиняетесь по статье «Покушение на убийство и овладение чужой собственностью». По нашим законам такое деяние карается сроком до девяти лет лишения свободы. Дело в отношении вас… – теперь он в упор смотрел на Глеба, – было возбуждено по заявлению гражданина Намибии Мэтью Нгонго. В своём заявлении мистер Мэтью указал, что два дня назад, в субботу, вы незаконно проникли в его дом номер 1041 по улице Ондонгаб, напали на него и двух его гостей, надели на всех пластиковые наручники, заклеили рты и учинили обыск в доме. Вами были похищены гражданские паспорта Мэтью и Джерри, гостя хозяина дома, а также ключи от автомобиля «БМВ Х5». В заявлении также говорится, что вы… – следователь выставил указательный палец в сторону Глеба, – угрожали оружием и нанесли тяжёлые увечья мистеру Мэтью и его девушке, которая в этот момент также находилась в доме.

В комнате воцарилось молчание. Консул, от неожиданности так и не сделав ни одной записи на бумаге, смотрел на Глеба широко раскрытыми глазами; выражение его лица было растерянным и глупым.

– И что теперь? – выдавил из себя консул. – Есть свидетели, доказательства? Вы оставляете его в тюрьме?

– Конечно! Это серьёзное преступление! Свидетелей трое, они же потерпевшие. В мистере Белове они опознали нападавшего, так что сидеть ему придётся долго, – подытожил следователь, поглядывая на российского чиновника с лёгкой улыбкой.

Направляясь к выходу, он обернулся и произнёс, ставя точку:

– Даю вам двадцать минут. Вернувшись, начну процедуру допроса.

Понимая, что пора оправдываться и приобретать союзника, Глеб, театрально покусывая губы и постукивая пальцами по столу, с видом совершенно растерянного человека нчал излагать свою версию.

– Это какая-то ерунда! Послушайте, я действительно в субботу был в гостях у этого Мэтью – это его львицу я хотел купить. Но я ни на кого не нападал, ничего не забирал, и оружия у меня нет! Пусть полиция обыщет мой номер в отеле, уверен, они ничего не найдут. Да и потом, какой Мэтью свидетель! Он лицо заинтересованное, а за деньги наговорит сказок в три короба, лопатой не разгрести… В субботу я с Алексеем, моим охранником, подъехал к дому Мэтью на арендованной машине. Алексей не заходил, ждал меня в машине минут десять, а то и меньше. Разве за это время можно столько совершить?! Вы допросите моего товарища, он всё подтвердит. – Лицо Глеба раскраснелось. Он вошёл в роль человека, пытающегося собраться в трудный момент. – Да, в номере на столе лежит расписка на тысячу долларов от Мэтью, которая тоже подтверждает, что я приходил смотреть охотничий трофей. Неужели вся эта история с покушением на убийство состряпана только для того, чтобы не отдавать мне львицу?!

Консул смотрел на Глеба и все больше терялся. Уже три года он работал в посольстве этой тихой страны. Редкие инциденты возникали в Свакопмунде – городе, расположенном на берегу Атлантического океана, и обычно были связаны с подвигами российских рыбаков в местных барах.

По утрам он приходил в посольство, включал кондиционер, компьютер, откидывался на спинку стула и считал себя занятым на работе. В течение дня он общался с коллегами, оформлял визы студентам, уезжающим учиться в Россию, а вечером тут же, в посольстве, шёл в бассейн и плавал, получая огромное удовольствие от царящей вокруг него атмосферы и собственной значимости.

Сейчас же, глядя на Глеба, он терялся в догадках: всё казалось ему сомнительным. Утром этот русский говорил, что хорошо провёл время в доме у потерпевшего, теперь – что был там несколько минут. А может, он вообще из наших спецслужб, просто об этом не положено знать?.. Мысль о том, что теперь придется ходить в тюрьму, как на работу, раздражала.

– Ладно, – сказал консул, вставая со стула, – мы назначим вам адвоката посольства, я свяжусь с вашим товарищем в отеле. Будем делать всё, чтобы вам помочь.

Профессионально улыбнувшись, консул вышел из комнаты, снова не попрощавшись.

* * *

Алексей не отходил от телефона. Куда, ну куда мог пропасть Михалыч?! Почему он категорически отказался взять его на встречу, что произошло?! Неизвестность терзала телохранителя плохими предчувствиями.

– Так, – рассуждал вслух, расхаживая по номеру, Алексей. – Неужели черти его похитили? Напали и силой увезли? Или как-то обманули, и он сел с ними в машину? Всё сам да сам, босс чертов! Пропал, а тут голову ломай, чего делать… Давай, давай, звони! – Он схватил телефон в руки. – Давайте уже хоть кто-нибудь звоните!

В дверь постучали.

– Что?! – на русском и очень громко выкрикнул Алексей.

Стук в дверь повторился и был более настойчив.

– Да кто там?! – крикнул он ещё громче, вспоминая, что дверь закрыта. Это Глеб научил его и развил умение до автоматизма: заходя в номер, поворачивать внутреннюю задвижку.

Распахнув дверь, Алексей еле устоял против хлынувшего потока людей, бесцеремонно заполняющего всё пространство номера.

На английском Алексей говорил плохо. Впрочем, люди, ворвавшиеся в комнату, тоже не отличались чистотой произношения, однако понять, что перед ним полиция и в номере начинается обыск, оказалось нетрудно.

Пока поднимались матрацы, открывались чемоданы и прощупывалась одежда, Алексей сел на стул у окна и, поглядывая с легкой усмешкой на уже вспотевших полицейских, начал строить логические мостики между происходящим в номере и пропавшим шефом.

«Если полиция в номере, значит, – покусывая ноготь, размышлял Алексей, – что Глеб у них. И главное – он избавился от своих трофеев и пистолета, иначе бы они тут не шустрили. Ищите-ищите! – Настроение у охранника становилось игривым. – Старайтесь! Дырку вам от бублика, а не Шарапова – все у нас продумано и состыковано. Мы тут шкуры покупаем, честные бизнесмены, всё по закону. И что они вообще ищут? Кстати, и ордер на обыск не показали… Жаль, языка не знаю, а то бы я им сейчас выдал!»

Когда полицейские прекратили обыск и начали что-то обсуждать между собой, Алексей поднялся, развёл руки в стороны и громко произнёс:

– Финиш! – И, понимая, что русского языка они не знают, добавил: – Вот уроды! Пошли отсюда к вашей черной бабушке, уносите свои задницы!

Усталые и недовольные, полицейские медленно потянулись к выходу, наступая на разбросанные на полу вещи. Провожая непрошенных и изрядно вспотевших гостей, Алексей вышел в общий коридор. У входа в соседний номер стояли две перепуганные горничные.