Анна К

– А я не уверена, что смогла бы так поступить, – ответила Кимми. – Честно, я бы не смогла. Кажется невозможным простить парня, если он вот так обманул. Не то чтобы у меня был парень…

– У тебя нет бойфренда? – осторожно спросила Анна.

– Какая разница? – Кимми повысила голос в свою защиту.

– Извини. Мне просто интересно, потому что у меня парень есть так давно, что я уже и не помню, каково это, когда у тебя никого нет. Хотя я практически уверена, что сказала бы то же самое, что и ты.

– А разве то, что у тебя есть бойфренд, как-то изменило твое отношение ко всему? – спросила заинтригованная Кимми.

– Не совсем. Понимаю, звучит, будто я извиняю их необдуманную глупость, но это не так. Я имею в виду, что парни и девушки сильно отличаются в желаниях и поведении. И когда к отношениям добавляются бушующие гормоны, смешанные с эмоциями, то и вовсе удивительно, что мы еще не сходим с ума. – Услышав собственные слова, произнесенные вслух, Анна невольно задумалась, для кого она вообще говорит, для Кимми или для себя.

Едва открыв глаза, она стала думать о Вронском. Это не беспокоило бы ее, если б не факт, что Граф был последним, о ком она размышляла, прежде чем заснуть.

– Значит, вывод заключается в том, что мальчишки глупы? – спросила Кимми, шутя лишь отчасти.

– Да, – ответила Анна и рассмеялась. – Моя работа тут закончена!

Кимми подняла взгляд и увидела Марту с серебряным подносом. Та поставила перед Кимми блюдце и чашку с дымящимся горячим шоколадом, а также хрустальную конфетницу в форме сердца с несколькими большими зефиринами. Перед Анной она положила половину розового грейпфрута и ложечку для него, такую, которую Кимми впервые увидела в отеле «Мандарин Ориентал», когда летала с матерью в Лондон. Она вспомнила, что была так очарована красивой крошечной ложечкой с зазубренными краями, что в конце ужина сунула ее в сумочку.

– Если бы ты была на месте Лолли, ты б простила его? – спросила Кимми. – Ну… если б он не был твоим братом и все такое.

– В смысле, если б мой парень изменил мне, могла бы я простить его? – уточнила Анна. Она задавалась тем же вопросом еще ночью, когда пыталась успокоить Лолли.

– Извини, если это было грубо. Я не хотела тебя оскорблять.

– Это прозвучало вовсе не грубо, – задумчиво заверила ее Анна. – Я должна быть честной и скажу, что не знаю. К счастью, я никогда не была в такой ситуации. Полагаю, все зависит от обстоятельств.

– Но разве есть ситуации, в которых измена это нормально? – спросила Кимми.

– Вероятно, нет. Но я едва ли разбираюсь в вопросе. У меня самой был лишь один парень. Но отношения – сложная штука. Стивен – мой брат, но я поддержу любое решение Лолли.

– Я тоже, – согласилась Кимми. Она отчаянно хотела понравиться Анне и без проблем сменила тон. – Я в курсе, что моя сестра любит Стивена. Она постоянно повторяет это. Может… – Она помедлила. – Может, их отношения станут лучше? Сильнее?

Разговоры о любви заставили Кимми вспомнить о Дастине, но она постаралась забыть о нем, решив, что парень пришел на ум потому, что она снова пила горячий шоколад. Мысли ее переместились к Вронскому. После знакомства на Новый год она видела его, по крайней мере, раз в неделю: к примеру, в «Плазе», где подавали вечерний чай. Кстати, затем они гуляли в Центральном парке… и еще дважды встречались вечером выпить кофе.

Анна заметила улыбку Кимми и спросила, о ком она думает.

– Как ты догадалась, что я думаю именно о ком-то? – воскликнула Кимми, вспыхнув от смущения, но обрадовавшись возможности обсудить именно то, что ей хотелось. Она полагала, что Анна знает Вронского, и ей не терпелось узнать ее мнение о нем. Анна была подругой Гринвичского Старика, что автоматически приравнивало ее едва ли не к членам королевской семьи, этакая американская версия принца Уильяма и Кейт. «Пожалуй, мы с Вронским можем стать Гарри и Меган».

– Просто показалось, – ответила Анна, обрадовавшись возможности посплетничать с Кимми. В отличие от Кимми, у нее был бойфренд, и она прекрасно понимала, что ей лучше не мечтать о других парнях.

Кимми пригубила горячий шоколад.

– Я встретила его на новогодней вечеринке твоего брата, а после видела его несколько раз.

– Значит, это Дастин? Друг Стивена? – невинно осведомилась Анна. – Твоя сестра упоминала о нем еще ночью. Я слышала, Массачусетский технологический счастлив заполучить его.

Кимми нахмурилась, услышав имя Дастина и покачала головой.

– Только не он. То есть Дастин милый и, возможно, влюблен в меня. Но мне нравится кое-кто другой, а я не уверена, что это взаимно.

Внезапная застенчивость Кимми очень ее красила.

– Конечно, ты ему нравишься! Ты понравишься любому. Признайся, кто этот таинственный незнакомец?

– Его зовут Алекс. Алексей Вронский, хотя ты знаешь его по глупому прозвищу Граф Вронский.

Глаза Анны распахнулись, но она быстро взяла себя в руки.

– Как странно, я познакомилась с ним вчера. Я приехала на том же поезде, в котором ехала его мать, и он пришел на Центральный вокзал встретить ее.

Кимми была в восторге. Накануне Вронский не появился на катке, потому что был с матерью, значит, он не потерял к ней интерес, как она боялась. Она так обрадовалась, что не заметила, как слегка изменилось настроение Анны.

– А какая у него мама? Алекс мало что мне рассказывал, но я вижу, что они близки. – Девушка была счастлива, что наконец-то появилась подруга, с которой можно поболтать о Вронском. Лолли всегда осуждающе относилась к парням и постоянно предупреждала сестру о том, что Вронский был известной кокеткой и настоящим плейбоем.

– Она невероятная, красивая и элегантная. В основном говорила о двух своих сыновьях. Алексей явно ее любимчик. – Анна понадеялась, что Кимми не заметит, как с ее языка сорвалось ласковое словечко, которым Алексея называла Женевьева, и продолжила: – Кажется, она много участвует в его жизни.

Конечно, Кимми была интересна мать Вронского, но больше всего она хотела узнать мнение Анны об Алексе.

– Разве он не безумно хорош? Он похож на кинозвезду.

– Он симпатичный, – подтвердила Анна и кивнула, понимая, что будет странно отрицать столь очевидный факт. – Вы двое будете красивой парой. – Она знала, что Кимми с удовольствием послушает о том, как самоотверженно повел себя Вронский в ситуации с собакой бездомного, но она намеренно умолчала о происшествии. То, что Вронский кинулся искать второго пса, было связано именно с ней, хотя у Анны еще не было времени об этом подумать.

У Кимми зазвонил телефон, и она невольно взглянула на него. Это было напоминание о том, что нужно забрать новое, сшитое на заказ платье из ателье универмага «Бергдорф».

– Анна, ты ведь не уедешь завтра? Мы собираемся отмечать шестнадцатилетие Джейлин. Ее отец снял на вечер «OAK»[22]. Ты должна прийти! Я буду счастлива видеть тебя среди моих подруг!

Анна слегка нахмурилась.

– Я не фанат клубов, но… может быть. Похоже, Стивен упоминал об этом вчера.

– Я вижу тебя в лавандовом. У тебя есть лавандовые платья? – спросила Кимми.

Анна рассмеялась в ответ.

– У кого их нет? Но у меня нет с собой наряда. Уверена, я сумею раздобыть что-нибудь. Если сейчас этим озабочусь.

Кимми быстро встала.

– Очевидно, Лолли уже не нужна жилетка, в которую можно бы выплакаться, поэтому я тоже побегу. Кстати, я должна зайти забрать платье из ателье. Не хочешь пойти со мной в «Бергдорф»?

Обычно Анна с удовольствием воспользовалась бы шансом посетить любимый магазин, но она знала, что в результате начнутся новые разговоры о парнях, а она была не в настроении.

– О-о-о, я бы хотела, но не могу.

Именно в этот момент порог столовой переступила сестра Кимми. Лолли что-то напевала, на ней был слишком большой мужской махровый халат, а ее волосы оказались влажными после душа.

– Кимми, что ты здесь делаешь? – спросила Лолли.

– Я заехала проведать тебя, но услышала, что ты – более чем в порядке, – ответила Кимми и быстро добавила: – Я имею в виду, после твоей вчерашней беседы с Анной.

– Именно так, – буднично пробормотала Анна.

Лолли явно думала о чем-то своем и едва прореагировала. Она знала лишь то, что умирает от голода, и собиралась устроить набег на холодильник, чтобы съесть что-нибудь в постели вместе со Стивеном.

– Анна, от моего пирога что-нибудь осталось? – мечтательно спросила Лолли. – Стивен хочет попробовать.

Анна с улыбкой кивнула. Это подтвердило ее подозрения. Лолли наверняка решила простить бойфренда за проступки и в процессе решила расстаться со своей козырной «д-картой». Анна подумала, что, возможно, это и к лучшему, поскольку теперь дата «траховщины» стала официальной.

– Лолли, ты что, под кайфом? – обратилась Кимми к сестре. – Ты выглядишь прибалдевшей.

Лолли улыбнулась.

– В некотором роде… В некотором роде…

XVII

Джейлин С. была младшей дочерью ушедшей на пенсию легенды Макьо С., который теперь выступал в роли популярного спортивного комментатора для кабельного канала И-эс-пи-эн. Ходили слухи, что шестнадцатилетие девушки станет одной из крупнейших вечеринок года, хотя на дворе был только февраль. Отец арендовал для дочери клуб «OAK», расположенный в районе Митпэкинг в западной части Манхэттена. Взрослым предназначалась зона для ВИП-персон, в то время как подросткам отдали остальную территорию: предполагалось, что они будут танцевать ночь напролет. Крестный Джейлин С. являлся одним из товарищей ее отца по команде, а теперь стал совладельцем баскетбольного клуба «Майами Хит». Он, по-видимому, прилетит на частном самолете с детьми и закадычными друзьями с Южного побережья.

Что там говорят про новых и старых богачей? С новыми гораздо веселей. Старые волокли за собой устаревшие жесткие социальные правила поведения и не одобряли показуху, свойственную наследникам состояний.

Новые богачи не знали ограничений. Во всяком случае, ожидали, что они бросят вызов и развернутся во всю мощь.

Темой вечеринки Джейлин стал хип-хоп девяностых. И это было самое крутое приглашение, которое когда-либо получала Кимми… когда ей объяснили его значение. Ей принесли маленькую коробочку с черной пластиковой штучкой с крохотным же экраном (на двух мизинчиковых батарейках). Когда она вставила батарейки, экран загорелся зеленым, но остался пустым. Решив, что он сломан, девушка показала его Девон М., студентке юридического факультета, которая проводила время с ней и Лолли, когда мать задерживалась на работе или уезжала.

– Где ты это взяла? – спросила Девон, вертя вещицу в руках.

– Полагаю, меня так пригласили на вечеринку, – ответила Кимми и пожала плечами.

Девон объяснила, что это пейджер, популярное устройство для обмена сообщениями из девяностых, бывшее в ходу еще до того, как у всех появились мобильные.

– Ты о них не слышала?

Кимми покачала головой.

– И что он делает?

– Их использовали, чтоб отсылать телефонные номера. Человек мог перезвонить куда ему надо, когда добирался до автомата. В основном ими пользовались врачи, чтоб их быстро находили за пределами больницы. И наркоторговцы тоже: в конце концов, пейджер стал символом крутых парней. Некоторые принимали даже текстовые сообщения.

И, будто по сигналу, пейджер завибрировал и издал серию пронзительных звуков, напугав их обеих. Как и говорила Девон, появилось сообщение.

«Скоро – вечеринка Джейлин, хип-хоп 90-х!»

Следующие десять минут Девон говорила только о приглашении. Она даже сделала снимок пейджера, чтоб показать его своему парню. Она подсчитала цену такого сложного приглашения и пришла к выводу, что оно должно стоить не меньше пяти сотен баксов, если не больше. Кимми удивилась сильному интересу Девон. Та редко бывала с ней откровенна, в основном потому, что мать девочек особо подчеркивала: Девон не должна дружить с ее дочерями.

«Кимми нужен репетитор по французскому и положительный пример тогда, когда меня нет дома, а не лучшая подруга, понятно?»

Кимми не могла не похвастаться, рассказав Девон о знаменитом отце Джейлин и его многочисленных крутых друзьях. Хотя, если честно, она понятия не имела, на что похожа школьная вечеринка в стиле хип-хопа девяностых. Она никогда особо не слушала рэп. Музыкальные вкусы Кимми лежали ближе к новозеландской певице Лорд, восходящей подростковой звезде Билли Айлиш и томной красотке Лане Дель Рей. Позже вечером Лолли попыталась объяснить ей значение хип-хопа девяностых, что заставило Кимми закатить глаза. Она была в курсе, что сестра бьет поклоны у алтаря голосистой Тейлор Свифт, а об олдскульном рэпе знала только со слов обожавшего его Стивена.

Кимми однажды застукала Лолли за составлением словаря хип-хопа и заметила, что оценки сестры были бы выше, если б она прилагала столько же усилий к выполнению домашних заданий. Лолли невозмутимо ответила: «Я тебя умоляю, быть правильной девушкой своего бойфренда – гораздо важнее школы».

Позже Лолли сказала, что многие девочки планируют нарядиться как чиксы – еще одно словечко из девяностых, которое пришлось объяснять. Сама Лолли была в ужасе при мысли о том, чтоб появиться на вечеринке в джинсах и коротком топике, и сообщила Кимми, что будет в платье, и та должна сделать так же.

– Только обязательно короткое. Может, это единственный шанс до Хэллоуина нарядиться шлюхой.

В «Бегдорфе», глядя на себя в зеркало, Кимми думала как раз об этом и гадала, одобрит ли Вронский ее новый наряд «Циммерман». Она уставилась на свое отражение, досадуя, что три дня назад не укоротила платье еще на дюйм, пока была такая возможность. Продавщица заметила сомнение во взгляде Кимми и быстро предположила, что, вероятно, к прикиду нужны новые сексуальные туфли на высоких каблуках. Кимми почувствовала волну облегчения. Вот чего ей хотелось. В обувном салоне на втором этаже она примерила восемнадцать разных пар и наконец остановилась на полуботинках «Аззедин Алайя», кожаных, с четырехдюймовыми каблуками[23]. Они стоили больше тысячи двухсот долларов, и она выписала их на кредитную карту матери, зная, что пройдет несколько недель, прежде чем родительница хоть что-то заметит. Ее резоны были просты: мама наверняка будет довольна, когда узнает, что она выбрала своим парнем Вронского, и останется лишь объяснить ей, что Кимми помогла именно новая обувь. Ей все равно влетит, но Лолли уже подготовила для этого почву, поскольку, одержимая модой, еще со средней школы закатывала истерики, если ей не покупали вещи от лучших модельеров. Кимми никогда не придавала особого значения повседневной одежде, хотя на соревнования всегда заказывала платья «Вера Вонг».

Как только Кимми начала учиться в старшей школе Спенса, она стала уделять все больше и больше внимания своему внешнему облику. Главным образом потому, что на нее давила сестра. За последние шесть недель Кимми по-настоящему втянулась в увлекательную модную игру.

Хотя ей и не хотелось признаваться даже себе, она знала, что это – результат нового интереса к мальчикам, или, скорее, внимания, которое она получала от парней с тех пор, как попала в список «Горячие штучки». Кимми не отрицала, что ей безразличен дурацкий список, отчасти потому, что Лолли никогда не попадала в него, и ей было неприятно являться живым напоминанием перед лицом менее знаменитой сестры, а отчасти и потому, что ее волновало внимание лишь одного особенного юноши.

Кимми хотелось верить, что она наряжалась на вечеринку Джейлин исключительно для себя, но она понимала, что это ложь. Возможно, если все пойдет идеально, Вронский будет очарован ею, они долгие часы проведут вместе, танцуя друг с другом, и он попросит ее стать его подругой. Очевидно, что отношения между ними становились серьезнее, и в ту ночь, когда Кимми призналась Графу, что он ей нравится, он взглянул ей в глаза и ответил, что она тоже очень ему нравится.

Теперь, когда она готова получить от матери нагоняй за новую пару обуви, Кимми решила, что может пуститься во все тяжкие, и ей нужно кое-что еще, дабы продемонстрировать свой веселый нрав. Она вышла из отдела «Шанель» с только что купленной вечерней сумочкой через плечо, выпущенной ограниченной партией и сделанной из неоново-розовой лакированной кожи. Если завтрашняя ночь должна стать ее ночью, она хотела выглядеть как можно лучше.

XVIII

Анна провела этой снежный день, болтая со Стивеном и Лолли.

После того, как Кимми ушла в «Бергдорф», Лолли спросила Анну, может ли она воспользоваться ванной, чтобы подсушить волосы, и девушка, конечно же, дала ей свое согласие. Пока Лолли была занята, Анна использовала это время, чтобы наведаться к брату. Он был в спальне, с айпадом на груди, играл в «Фортнайт». Анна плюхнулась на постель, сперва предусмотрительно накинув на простыню покрывало, и поинтересовалась, стоит ли ей привозить сюда собак.

– Ты останешься на выходные? – спросил он, не отводя глаз от экрана.

– Вероятно. Расскажи мне побольше о завтрашней вечеринке. Можешь включить меня в список гостей? – спросила она, дразня Стивена, прекрасно осознавая, что брат благодаря своей репутации имеет большое влияние среди завсегдатаев тусовок.

Стивен поставил игру на паузу и повернулся к сестре.

– Анна, ты сейчас можешь попросить меня о чем угодно, и я все для тебя сделаю. Серьезно, ты меня спасла. Я не представляю, какую чертовщину ты сказала Лолли, но она действительно переменилась. То есть совсем переменилась. – Он не подмигнул сестре, но глаза его смотрели лукаво.

– Не злорадствуй, Стивен. Это неприлично, – ответила Анна с притворной строгостью.

Она радовалась своему доброму поступку и гордилась ролью, которую сыграла в счастье брата. А теперь, когда он и Лолли наконец-то по-настоящему сблизились, возможно, им удастся избежать подобных проблем в будущем. Во всех журналах, которые она читала, говорилось, что мужчины обычно склонны к изменам, когда не получают сексуальное удовлетворение, а женщины изменяют ради эмоциональной связи. Она помнила об этом, когда дело касалось ее собственных отношений, что, конечно, объясняло, почему Александр настаивал на том, чтоб они не расставались дольше, чем на три недели.

Анна потеряла девственность, когда полетели вместе с Александром и его семьей на Бора-Бора. Это было летом – перед тем как он уехал в Гарвард. Отец и мачеха бойфренда сняли им бунгало с двумя спальнями и небольшим бассейном, которое они делили с Элеонорой, сводной сестрой Александра. Элеонора тоже училась в Академии Гринвича, и они дружили скорее из удобства, чем по каким-то иным причинам.

Конечно, Анна никогда бы не стала язвить по поводу Элеоноры в присутствии Александра, но… на самом деле девушка оказалась занудой.

На второй день их десятидневных каникул Анна вернулась после массажа в бунгало и обнаружила, что Александр украсил гостиную свечами и цветами. Стол был уже сервирован для ужина, приготовленного личным шеф-поваром. Александр был невероятно заботливым парнем, но столь романтический жест был вовсе не в его стиле. Анна почувствовала себя ошеломленной.

– А как же Элеонора? – спросила она. Наверное, не лучший вопрос, но это было первое, что пришло ей в голову.

– Ей нездоровится, поэтому сестра решила переехать в бунгало отца и Уитни. Чтобы быть поближе к матери, – ответил он.

До сего дня она понятия не имела, что Александр сказал Элеоноре, чтобы та подыграла ему в плане соблазнения Анны (когда Анна увидела девушку на следующий день, та выглядела совершенно здоровой).

– А если она сюда все же зайдет? – спросила Анна.

Элеонора никогда не смотрела фильмы, предназначенные для взрослой аудитории, поскольку находила отвратительным немотивированное насилие и секс.

– Меня не зря называют Гринвичским Стариком, – заявил он, качая головой и смеясь. Александр показал Анне ключ-карту Элеоноры, дав понять, что уже обо всем позаботился. – Может, прекратим болтать о моей сестре?

Анна улыбнулась. Парень редко демонстрировал самоиронию. Она знала, что это прозвище кажется ему смешным, и он никогда не называет себя так. Но теперь все изменилось, и даже для Анны оно стало звучать неожиданно сексуально.

Она никогда не спрашивала Александра, девственник ли он: в основном потому, что не знала, можно ли осведомляться о подобных вещах, а еще не была уверена, что хочет услышать о девушках, которые у него были прежде. Когда Анна поняла, что многие ее подруги допрашивают бойфрендов об их прошлых подвигах, было уже поздно возвращаться к столь интимной теме.

Той ночью, на Бора-Бора, за ужином при свечах, он сказал ей, что это будет и его первый раз. Анна решила, что должна быть тронута и счастлива: ведь у них будет общий опыт, как у пары. Но на самом деле она ощутила разочарование. Пока они ели десерт (шоколадное суфле), она думала лишь о том, что они оба – девственники. Как же им теперь быть? Что вообще надо делать?

Конечно, они сообразили, что делать, после долгой возни и неловкости. В конце концов, это не ракетостроение. Секс оказался более болезненным, чем она ожидала, но на второй день она немного расслабилась и смогла насладиться процессом. Однако Анна всегда задавалась вопросом, есть ли в сексе нечто большее чем то, что она обычно испытывала. Даже в ту долю секунды, когда она увидела Лолли, оседлавшую Стивена, она почувствовала, что между молодыми людьми гораздо больше химии, чем между ней и Александром, когда они занимаются любовью.

И она невольно задумалась: не потому ли, что у ее брата более богатый опыт, он умел завести Лолли.

– Сделано! – голос Стивена вернул ее к реальности.

– Что сделано? – спросила она, забыв, о чем они только что говорили.

– Ты – в списке приглашенных на вечеринку. Я жутко рад, что ты пойдешь. Список – закачаешься. Слушай, может, мне заказать длинный белый лимузин, чтоб подъехать на нем к клубу?

Вот за что Анна любила брата: он знал, как нужно тусоваться, и всегда этим пользовался.

– Бери без базара! – ответила она, и Стивен ухмыльнулся. – Что, разве не так говорят старые хиппари? Я что-то неправильно сказала?

– Ты – не глупенькая белая девочка, но сейчас ты выглядишь именно так.

– Эй, а ну возьми свои слова обратно! Тебе пока не позволено грубить сестре. Ты мне должен, помнишь? – Анна держала декоративную подушку и уже готова была стукнуть брата по голове.

Он вскинул руки, сдаваясь.

– Беру свои слова обратно! Ты права. Честью клянусь, буду мил с тобой… – он выдержал драматическую паузу: – …по крайней мере, еще несколько дней. Может, три.

– Ой, умоляю, как будто у тебя есть честь. – Анна ударила Стивена подушкой и встала, смеясь. – Бери лимузин. Почему бы и нет?

Она всегда повторяла себе, что ей надо походить на брата, быть не такой осторожной и более готовой ко всяческим приключениям. И в ту же секунду она решила написать Магде, чтоб экономка все же не присылала собак из Гринвича сюда. Скоро она отправится на вечеринку и задержится там допоздна, а значит, ее любимцы останутся в квартире одни.

Довольная своей решительностью, она переключилась на следующий важный вопрос. Что ей надеть? В ее шкафу было полно платьев, но она знала: необходимо что-то сверхординарное, поскольку обычно она не ходила в клубы.

Возможно, она заслужила новый забавный прикид в награду за то, что была хорошей сестрой. И у нее есть целый день, чтоб заняться шопингом. Она радостно улыбнулась и вызвала «Убер», предварительно набрав в строке «Куда» два слова – «Бергдорф Гудман».

XIX

Дастин провел снежный день, наверстывая упущенное в просмотре фильмов. Он буквально разрывался между родителями: отец (доктор в Медицинском центре Лангон при Университете Нью-Йорка) обитал в Вест-Виллидж со своей второй женой, а мать скромно жила в Верхнем Ист-Сайде в квартире с двумя спальнями. Родители развелись, когда мальчику исполнилось четыре, и ему всегда было тяжело ездить туда-сюда. Но когда он пошел в среднюю школу, то сделал расписание недельным – и сразу стало проще.

В будние дни, из-за домашних заданий, у него никогда не было времени, чтобы выспаться, а по выходным мать всегда настаивала на том, чтобы «качественно проводить время вместе». Дастин знал: она просто переживает из-за его скорого отъезда в Массачусетский технологический, и пытался быть чутким, просто позволяя ей делать то, что хочется. К счастью, отец был не таким сентиментальным и отличался лояльностью.

Дастин никогда не говорил матери, но он предпочитал жить у отца. Эту неделю он оставался в Виллидж и только что просмотрел два зарубежных фильма: «Безумный Пьеро» и «Альфавиль» француза Жана-Люка Годара[24]. Затем он прогулялся до «Корнер Бистро» и съел гамбургер. А теперь пытался решить, какой коммерческий блокбастер будет ему по душе. Дастину казалось, что настоящие любители кино должны смотреть как артхаусные, так и попсовые фильмы.

Несколько минут спустя он получил от Стивена сообщение о клубной вечеринке в районе Митпэкинг в субботу вечером. Дастин предположил, что ему написали по ошибке, поскольку их со Стивеном нельзя было назвать друзьями по вечеринкам. Но затем он получил новое послание, где говорилось: «Нанимаю лимузин ТЧК Кимми будет там ТЧК Присутствие обязательно! ТЧК». Дастин улыбнулся, зная, что это «ТЧК» – его заслуга. Однажды, когда они со Стивеном готовили домашние задания по истории Америки и изучали телеграф начала двадцатого века, он посетовал, что родился в век смартфонов, а не в ту эпоху. Телеграммы казались ему гораздо более интересным видом связи «Ты, мать твою, странный чувак, – ответил Стивен, – но мне это нравится. Глядя на тебя, можно подумать, что задроты круты. Почти». Дастину понравился комплимент, и он вспоминал его время от времени.