Дитя Дэона

Анастасия Добрычева

Дитя Дэона

Глава 1

Своды сталактитовой пещеры были покрыты россыпью ледяных капель пещерной влаги. Большие и неровные сталактиты свисали прямо над поверхностью неподвижной зеркальной глади воды.

Вдруг послышался звонкий всплеск.

Она, поправлявшая ремни своего небольшого наплечного мешка за большим валуном прямо у воды, быстро подняла голову и впилась взглядом в кромешную тьму пещеры. Темнота не мешала ей видеть. Прожив всю свою жизнь под землей, среди тоннелей и пещер, она научилась не только обходится без света, но и чувствовать движение воздуха, чувствовать силу мрака. Этого хватало, чтобы передвигаться под землей, не получая увечий.

Она замерла, неотрывно глядя на воду, по которой, тая и теряя свою силу, расплывались круги. Она бесшумно и медленно села на колени и положила ладонь на каменный пол пещеры. Одно из пяти серебряных колец на ее руке зажглось неярким, тёмно-синим светом и от ладони по полу сталактитовой пещеры поползли взбухшие, как вены под кожей, нити тёмно-синей энергии.

Своды, стены, сталактиты и даже дно пещеры – всё оплелось паутиной энергии и осветилось неярким, очень мутным синим светом. Она медленно и тщательно осмотрела пещеру одними глазами. Чёрные зрачки были настолько огромными, что почти полностью затопили радужку.

Она затаила дыхание и поднялась на ноги. Серебряное кольцо на левой руке не погасло, и вены пещеры продолжали пульсировать синим светом, пока она приближалась к краю пещерного озера. Сердце пропустило несколько ударов. Она нагнулась, заглядывая в тёмную, будто пасть, неподвижную гладь воды. Дно, до которого было не меньше нескольких десятков метров, было покрыто сетью синих энергетических потоков и едва было видно сквозь толщу пресной воды.

Вдруг капля воды сорвалась со сталактита и с плеском ударила по воде, пуская бледные круги.

Безжизненно. Пусто. Одиноко.

Она выдохнула, зажмурилась, и ресницы ее задрожали. Кольцо на левой руке потухло, и вздувшиеся вены пещеры стали гаснуть вслед за ним.

Еще одна безжизненная пещера. Еще одна неудача в поисках выживших, уцелевших или хотя бы умерших дэонцев. Вот уже шесть лет она не прекращала эти поиски, бродя по пустым, безжизненным тоннелям и пещерам под землей и надеясь найти хоть что-то напоминающее поселение жителей этого бесплодного и безжизненного мира – Дэона. Теперь совсем безжизненного.

С катастрофы, когда весь народ дэонцев исчез под завалами осколков и обломков каменной империи, прошло чуть больше шести лет. И за все эти долгие, мучительно одинокие годы она не встретила не то что живого, но и не одного погибшего дэонца. Поселения, деревни, города – она не могла найти ничего, будто всё исчезло или вообще никогда и не существовало. Остались лишь пещеры, огромные высокие своды и невероятно широкие, похожие на гигантские круглые проходы тоннели, по которым, теперь бродит одна она.

Единственная в мире Дэон.

Она открыла глаза, но ничего не изменилось – мрак в голове не рассеялся, а потонул во мраке окружающего мира. Но девушка уже привыкла к пустоте и тишине. Иногда, если в голове возникало слишком много мыслей, она пугалась их громкости: ей казалось, что мысли звучат не в ее голове, а в сводах пещер, в толще песка и воды – казалось, что весь мир слышит ее мысли. Это так ужасало, что со временем она научилась не думать. Точнее, приучилась думать так же бесшумно, как ступать сандалиям по каменным пещерам.

Схватив мешок из-за камня, она тихо пошла вдоль стены. Пещера выводила ее к невысокому тоннелю с низкими выступами и сколами острого холодного камня. Приложив ладонь к сырой, покрытой каплями холодной воды стене, она еще раз оглядела пещеру во мраке и ступила в проход.

Тоннель был неровным, ей пришлось снова идти вперед, не отрывая руки от камня и избегая благодаря этому выступов, ям и камней на своём пути. Мрак сгущался, сырость отступала, и она, наконец, перестала покрываться мурашками и кутаться в недлинный тяжелый плащ.

Вскоре по ногам стало дуть. Она нахмурилась и ускорила шаг. Потоки воздуха тоже усиливались, будто играли с ней на перегонки. В груди гулко забилось сердце. На правой руке зажглось одно из пяти колец, и она, воскликнув, застыла на несколько мгновений на месте и молча смотрела вперед – в зияющую темноту тоннеля.

Воздух двигался всё быстрее, обдувал ноги и вздымал плащ позади нее. Кольцо продолжало гореть мутным синим светом, прокладывая нити энергии по камню. Она выждала еще минуту и, сжав кулак на левой руке, бросилась бежать вперед, всё так же не отрывая ладонь правой от каменной стены тоннеля.

Сердце внутри забилось с новой силой, изо рта вырывались клубы влажного воздуха.

«Не может быть…», – неуверенно мелькало в голове, и вновь погружалось во всеобъятное безмолвие.

Она бежала, сворачивая из одного тоннеля в другой, пока холодный воздух не стал дуть сильнее. Воздуха не хватало, ей пришлось хватать его ртом. Уставшие ноги горели и пульсировали. Наконец, дыхание ее совсем сбилось, и она прислонилась спиной к пещере, медленно сползая на пол.

Ладонь легла на камень. Она сосредоточилась и даже затаила сбившееся дыхание. Внутри всё замерло. Медленно она подняла голову и посмотрела направо. Там, в темноте, было то, чего она раньше никогда не видела и не думала, что увидит.

Воздух стал дуть сильнее, где-то послышался свист. Она тут же поднялась на ноги и затянула сильнее ремни своего мешка на плечах. Внутри одновременно бурлила и замирала кровь от ужаса и страха, но она лишь облизала пересохшие пыльные губы и стремительно побежала вперед.

Грязный сырой плащ шлейфом стелился за ней. Воздух развевал его с каждой секундой всё больше и больше, раскидывал светлые волосы, небрежно перевязанные чёрной лентой, в стороны, бил в лицо. Свист и рёв усиливался. Такого шума она еще никогда не слышала! И от этого этот звук пугал её в тысячи раз больше.

Дыхание снова сбилось, ноги горели, словно объятые пламенем, а в глазах от ветра стояли слёзы, но она не останавливалась. Впервые за шесть лет не останавливалась, а бежала на износ.

Она влетела в пещеру, где всё тряслось от грохота воздуха. Внутри нее все остановилось от страха. Каждая клеточка организма замерла и затряслась от ужаса перед неизведанным, страшным, непонятным и, безусловно, опасным.

«Что это?!» – от неожиданности и ужаса в ее голове всё смешалось, шум давил на сознание и ошеломлял до самых кончиков волос.

Упав за близлежащий камень, она поползла по каменному полу и полностью спряталась за валуном. Руки и подбородок тряслись, как в лихорадке. Рёв воздуха заглушал собственное сердцебиение в ушах.

Ужас перед неизвестным обездвижил. Она не могла пошевелиться, внутри всё кричало «нет!» и мысленно простраивало маршрут обратно, в пещеры. Подальше от этого жуткого прохода, следующего за ним тоннеля и… ветра.

Она никогда раньше не видела такой мощи, не слышала такого грохота и рёва. В пещерах, под землей, воздух не имел такой силы, как здесь. Он терялся в широких сводах, таял над пещерными озерами, сталкивался о склоны и крепостные стены. Ветер был воздухом, который не устрашал, а давал дэонцам возможность дышать, жить.

Но сейчас… сейчас ветер был похож на разрушительную силу, сотрясающую и разносящую в пыль сами камни!

Она обхватила колени руками и прижалась головой к ногам, раскачиваясь из стороны в сторону. Волосы, растрепавшиеся из перевязи лентой, скрыли ее лицо. Губы и ресницы ее дрожали. Гул потрясал своды пещеры, откуда-то сыпалась пыль и мелкие камни, закручивались водовороты серого песка.

Она сжала пальцами локти так, что впилась ногтями в кожу.

«Нет… нет… да… – мысли путались, гул устрашал до онемения. – Нет… Да».

Она свернулась калачиком за камнем и укрылась плащом так, что полностью скрылась под ним. Но ветер всё равно продувал всё. Холод пробивал до костей, замораживал кровь в жилах.

«Да… нет…», – она до боли закусила нижнюю губу.

Рёв был похож на крики людей. На тот нечеловеческий крик, что стоял в воздухе, словно густое и тяжелое пылевое облако, когда первое землетрясение ударило по городу.

«Нет… Да…».

Грохот воздуха напоминал шум падающих стен крепости и трещащих каменных сводов мостов…

«Нет», – она почувствовала, что ее щеки мокнут от слёз и тут же замерзают от пронизывающего ледяного ветра.

Крик матери. Оглушающий и душераздирающий… Он сливался с криками и визгами других дэонцев, он объединялся со свистом ветра и грохотом камня. Он звучал и отражался в сводах пещеры, множился в тоннелях и распространялся в толщи земли. До самого ядра планеты.

Он звучал сейчас.

«Да».

Рёв ветра оглушал, плющил, давил. Но она, сжав кулаки, быстро поднялась и бросилась бежать по пещере прямиком к проходу в тоннель.

Вылетев в проход, её внезапно сдуло ветром так, что она едва успела схватиться за выступ пещеры, чтобы не подлететь вверх, к самим сводам. Кольцо на правой руке ярко вспыхнуло голубым светом, мгновенно заставляя камень обрасти вокруг ее руки, намертво удерживая в порыве ветра.

Вой потрясал. Ветер бил по лицу с такой силой, что она не успевала вдыхать воздух и вскоре начала задыхаться.

Паника затопила разум, в ушах пульсировала кровь, а сердце билось у самого горла… Она отчаянно хваталась за выступы, медленно приближаясь к выходу в тоннель, из которого так необдуманно вылетела. Кольца на правой и левой руке горели ярко-голубым, не позволяя рукам «отлипнуть» и пуститься в свободный полёт по высокосводной и огромной пещере.

Достигнув прохода, она титаническими усилиями перебралась в тоннель и рухнула на каменный пол. Хватая ртом воздух, она кашляла и пыталась перевернуться с живота на спину. Руки вдруг увязли в песке и серой пыли. Длинные пряди слипшихся от грязи и пыли волос тоже утонули в песке.

Наконец, она перевернулась на спину и тяжело и громко задышала. Перед глазами заплясали разноцветные круги и точки. Дрожащими руками она стянула с себя мешок и достала из него небольшую баночку из цветного стекла. Открыв ее, высыпала на ладошку серебряную крошку и сжала ее в кулаке. Внезапно круги перед глазами рассеялись, дыхание восстановилось, а уставшее тело расслабилось и наполнилось энергией.

Она вновь облизала пыльные губы и раскрыла ладонь. Будь в тоннеле, гудящем от ветра и свиста, хоть луч света, она увидела бы, как от серебряной крошки на ее ладони осталась лишь блёклая кучка серебряной пыли, тут же подхваченной и рассеянной потоком воздуха. Для нее это был обычный ритуал, поэтому все мысли были заняты исключительно ветром и тоннелем.

Она закрыла банку и убрала ее в мешок. Еще несколько мгновений она глубоко дышала, прислушиваясь к гулу и рёву воздуха в тоннеле, а потом встала и решительно подняла ладони перед собой.

По два кольца на каждой руке засияли ярко-голубым светом, и внезапно своды каменной пещеры стали деформироваться, превращаясь в небольшой, огороженный от основного тоннеля, проход. Она ступила в него и, не опуская рук, быстро зашагала по огороженному тоннельчику, справа от которого шумел и ревел воздух.

Долгое время она шла, строя перед собой каменные своды, пока вдруг ноги не стали пружинить и в камне не появились вкрапления инородной породы. Она остановилась и взяла в руку ком земли. Кольцо на левой руке из голубого плавно перешло в зеленоватое свечение, и она с удивлением наклонила голову набок. Такого раньше она не видела. Она знала о существовании этой породы. Очень часто дэонцы находили земляные слои и комья в шахтах и среди залежей серебра. Но она тогда была двенадцатилетним ребенком, который думал лишь об играх с дворовыми ребятами и о тайных походах глубоко под городом, в шахтах среброловцев…

После катастрофы она много бродила по пещерам и чувствовала, что среди камней есть слои земли, но в руках она ее ни разу не держала.

Она внимательно растерла землю на ладони, вдыхая её сырость, наслаждаясь её терпкостью.

«Мягкая… и вкусная. Камни так не пахнут», – с усмешкой подумалось ей, и она, коснувшись ладонью стены своего искусственно созданного тоннеля, быстро пошла вперед, с удовольствием чувствуя, как послушно земля расходится в стороны.

Одно серебряное кольцо на левой руке сияло синим, а второе – зеленым, и камень вперемешку с землей продолжил расступаться перед путешественницей. Так она шла довольно долго. Даже успела привыкнуть к грохоту и рёву воздуха в огромном тоннеле, параллельно идущим с ее проходом. Хотя каждый раз, когда ветер с новой силой был по стенам и сотрясал свод тоннеля, дыхание ее перехватывало, а сердце с отчаянием летело куда-то вниз и замирало.

Но постепенно ветер стихал. Порывы его становились слабее, пока и вовсе не смолкли.

Она замерла. Сердце ее забилось с такой силой, что, казалось, могло пробить грудную клетку насквозь. Во рту пересохло. Волнение заставляло руки трястись. Кольца продолжали гореть, но земля и камень не спешили расступаться – она боялась проломить тонкую стену, отделяющую ее от того, что ждёт впереди.

А впереди, она знала это, ее ждёт пустота.

Она зажмурилась и глубоко вдохнула грудью. Сине-зеленые нити энергии потянули комья земли и камни в стороны. Сквозь просветы пробился луч света. Он был настолько ярким, оранжево-красным, что мгновенно ослепил ее. Она взвизгнула, зажмурилась и закрыла лицо руками. Глаза болели и видели свет даже сквозь сомкнутые веки и ладони. Она тяжело дышала и прижимала ладони к глазам всё сильнее и сильнее, но не могла избавиться от света.

В лицо дул невероятно свежий, сухой воздух. Он становился всё прохладнее и прохладнее. Прошло еще достаточно времени, прежде чем она заметила, свет стал слабее. Медленно и робко она попыталась открыть глаза. Но свет тут же ударил больно и резко.

Вновь зажмурившись и даже заплакав от боли и рези в глазах, она села на землю и сидела так еще очень долгое время, боясь пошевелиться. Решившись на третью попытку, она судорожно выдохнула и шмыгнула носом. Внутри всё еще боролись страхи и сомнения, но что-то твердое в груди не давало опустить руки. Она медленно отняла дрожащие руки от заплаканных глаз, а потом неуверенно подняла ресницы. Изумление затопило разум. Тот оранжевый свет, ослепительно яркий свет, что она видела раньше, сменился тёмно-фиолетовым и синим цветом, похожим на разноцветное стекло, что делали у нее в городе мастера.

Свет всё равно заставлял глаза слезиться, но она теперь уже могла осмотреться и то, что увидела, захватило её дух.

Она поднялась на дрожащие ноги и вцепилась пальцами, на каждом из которых было по серебряному кольцу, в земляную стену. Под ней была огромная пустая долина, тянущаяся до самого горизонта. Хребет горы, из пещеры которой она и вышла на поверхность, кончался слева, как бы охватывая долину каменной рукой и обнимая её. Скалистые крутые склоны у подножия сменялись землей, перемешанной с оранжевым песком. Волны песка разносились ветром, ползли по земле, словно живые. Камни, спрятанные песком, то появлялись, то вновь укрывались им, поддаваясь воле всеобъемлющего ветра.

Она не могла оторвать взгляд от того простора, что увидела. В пещерах такое не ощутить. Хотя она набредала и на совсем непомерно огромные пещеры. Но здесь все было иначе. Здесь все тонуло в неограниченном никакими стенами пространстве.

Внезапно она почувствовала себя крохотной, слишком крохотной для этого мира. Вокруг не было никого. Только песок, камень и ветер. Нескончаемый ветер, разносящий свой гул по всей поверхности мира.

Такое огромное пространство душило. Раньше, в пещерах, она была той, кто мог изменить всё вокруг одним движением ладони. Сейчас же – будь на ее руках даже пятьдесят колец вместо десяти, – она не смогла бы и на сантиметр передвинуть часть склона этой невероятно огромной горы или хребта. Всё вокруг было таким огромным и неподъемным, таким пустым, безмолвным, мёртвым…

Свет, пусть и остаточный после захода солнца, продолжал бить в глаза, и она не могла окунуть всё обратно во тьму, как могла это сделать в пещере, просто перекрыв потоки энергии. Паника, ужас и даже омерзение охватили ее с головой. Дыхание участилось, желудок вдруг дрогнул и начал внутри выворачиваться наизнанку. Голова закружилась, всё вокруг потемнело, и она, не успев схватиться за что-либо, повалилась на землю, опорожняя желудочные соки. Еще мгновение, и она потеряла сознание.

* * *

Золотые волосы щекотали нос и щеки. Она открыла глаза и с облегчением увидела тьму, сквозь которую очень отчетливо проступали силуэту каменных склонов. Она попыталась подняться, но внутри у нее всё сжалось от напряжения и дикого холода. Замёрзшие конечности отказывались двигаться, но спустя несколько долгих минут ей всё же удалось подняться и сесть.

Укутавшись в промерзлый плащ и забравшись глубже в свой тоннель, она закашлялась. Во рту была горечь, внутри всё пекло, но она не обратила на это внимания, с изумлением глядя на изменившуюся картину: теперь всё вокруг потонуло в темноте, но всё равно было видным, чётко очерченным. Она подняла голову, и внутри у нее всё содрогнулось от изумления и восхищения одновременно. Наверху и до самого горизонта тёмный купол был усыпан мириадами белых и голубых мерцающих точек.

Она во все глаза смотрела на это чудо и не знала, как реагировать. Этот свет был не таким обжигающим, не таким резким, как тот, что был до этого, но вместе с тем ярким, прекрасным, очищающим…

Она посмотрела на всё, простирающееся вокруг неё: это был мир, полный теперь бледного, но чистого света. Мир, который принадлежал дэонцам, но который так и не был ими одолён, охвачен, приручен… Мир, который уничтожил своих наследников…

Ветер вздыбил плащ и раздул локоны золотых волос со лба на плечи и спину. Вдруг послышался раскатистый грохот. Она повернула голову направо и вдруг с ужасом увидела невероятно огромную, похожую на клубы пыли, тучу, ползущую прямо по песчаной земле.

Это была туча, похожая на гору. Она клубилась, сверкала, тая в своих недрах белый ослепительный огонь, и наползала на долину внизу медленно, но грозно.

Ветер усиливался. Она крепче сжала руками свой плащ, выползла из своего тоннеля и села спиной к склону горы у пещеры. Страх бил в ней ключом, пульсировал и стучал колоколом в ушах, но она не могла оторвать взгляда от невероятной мощи, силы и угрозы, надвигающейся на землю внизу. Вскоре ветер стал таким сильным и оглушающим, а рёв его заглушал любые другие звуки настолько, что она не слышала даже своих мыслей.

Гроза вдалеке уже готова была разразиться… Черная туча становилась всё темнее, а вспышки внутри чёрных клубов сверкали всё ярче. Воздух стал невероятно напряженным. Ветер дул сухой и упругий, как хлыст.

Секунда затишья…

Вспышка!

Яркий разряд прорезал пространство и расколол купол над головой на две части. А потом еще раз, еще и еще! Они били по песку и белыми вспышками бежали по нему, выжигая всё вокруг насквозь. Черный, обугленный песок превращался в слитки стекла, в которых отражался свет разрядов и тьма грозовых туч. Слитки появлялись и тут же тонули в волнах нового оранжевого песка, наносимого ветром.

Она не могла оторвать взгляд от этого зрелища, пусть оно и резало ей глаза пуще ножа. Ветер засвистел в ушах и зашумел в сводах пещеры так сильно, что, казалось, камни начали выть вместе с ним. Неожиданно вся земля и воздух содрогнулись от грохота грома. Раскатистый гром прокатился по всему куполу, сотряс землю, своды пещер и верхушки горы.

Она с ужасом вцепилась руками в землю, зарывая пальцы глубоко в почву и песок, чтобы ее не сдуло ветром и такой силой грома… Внутри всё переворачивалось и тряслось от такой силы и мощи. Поток воздуха ударил в лицо со всей силы, и она чуть не задохнулась от неожиданности – ветер был с водой!

Шум воды, свист ветра, грохот грома – мощь поверхности сотрясало ее с такой силой, что она едва могла дышать и видеть впереди на пять метров. Но не это было для нее сейчас важно. Внутри нее бурлил такой омут чувств и эмоций, что она не могла сдвинуться с места… Воспоминания, одиночество, ужас, боль – всё это обрушилось на неё так же неожиданно и сильно, как эта гроза обрушилась на иссыхающую пустыню на тысячи километров вокруг.

Вся жизнь промелькнула перед глазами, все те долгие и ужасно мучительные мгновения перед катастрофой, объятия матери, ужас в глазах дэонцев, молитвы на их устах, голоса вокруг и шепот… А потом удар, паника и ужас вокруг, шум и грохот падающих городов, падающих крепостей и жизни…

Крики… Много криков… Нескончаемые крики…

Она зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы, смешивающиеся с упругими струями дождя с хлещущими ветром, и громко закричала. Надрывный крик, похожий на хрипение, смешался с воем ветра и грохотом грома. Она отдышалась и проглотила дождевую воду. Внутри всё раскалывалось на части, и она вновь закричала. Её крик разнесся над пустошью, ударялся о горы и скалы, тонул в тучах, сотрясал воздух с громом и бил по земле вместе с молниями.

Голос надрывался, хрипел, но она не останавливалась и продолжала кричать. Она подала голос впервые за пять лет. И пять лет безмолвия вдруг стали для неё такими глупыми, такими неправильными, что она продолжала кричать, даже когда горло свело от кашля.

Крик, смешанный с грохотом и воем ветра, носился над пустошью еще долгое время, пока она, совсем выбитая из сил, не переползла обратно в свой тоннель и не отгородилась стеной из камня и земли от ужасной, смертоносной стихии.

* * *

Заря только-только начала заниматься над горизонтом. Холод остудил своим дыханием землю, орошив всё вокруг толстым слоем инея, фиолетовыми корочками льда и кристаллическими синими каплями ночной грозы.

Она проснулась от внезапного холода. Губы ее были синими, руки и ноги окоченели настолько, что она их не чувствовала. Резко выдохнув, попыталась пошевелить пальцами, но они ей не поддавались: синие и холодные, пальцы отказывались повиноваться.

Испуг пронзил ее, и она начала двигаться так, как позволяло ей тело. Страх лишиться конечностей от холода сковывал сильнее мороза. Но постепенно пальцы начали дергаться и даже сжиматься в кулак. Ноги болели и не двигались, ей пришлось создать с помощью энергии из сандалий сапоги до колен и утеплить всю свою одежду с плащом. К сожалению, серебряная крошка могла помочь лишь раз в месяц: таков организм дэонца, способный принимать энергию лишь через определенное количество времени. С помощью этого дэонцы отсчитывали годы. Однако часто это становилось и причиной истощения дэонца, который не доживал до серебра всего несколько дней потому, что растрачивал всю свою энергию до назначенного времени.

Она тяжело задышала, выпуская бледные клубы пара из потрескавшихся синих губ. Собрав всю волю в кулак, поднялась и долго стояла, опираясь обеими руками о стену тоннеля, пока ноги вдруг не закололи. Боль пронзила каждую клеточку ног, и она застонала, из глаз брызнули слёзы. Головой она опиралась о стену и пыталась, несмотря на боль, двигать конечностями.

Она оглядела своё убежище: земляная стена, огораживающая ее от поверхности, вся была покрыта льдом и сеткой морозного инея. Она, хромая, притронулась к стене и тут же отдернула руку – настолько она была холодная. Вся земля промёрзла, превратилась в камень и прозрачные кристаллы, которые раньше были каплями и струями ночного дождя. Она осторожно коснулась льда, и кольцо на левой руке стало белоснежным.

Сосредоточившись, она пустила голубые, зеленые и теперь белоснежные нити энергии по стене, отгораживающей ее от внешнего мира. Нехотя камень, земля и лёд расступились. Морозный воздух ударил и ошеломил настолько, что она резко выдохнула, обняла себя руками и затряслась от холода.

Небо еще не светлело. Всё вокруг было покрыто толстой коркой льда и снега. Скалы, хребет, пустыня – всё потонуло под белоснежным покрывалом, от которого тянуло стужей и морозной свежестью. Воздух был обжигающе ледяным, пробирающим до самых костей, и она благодарила камни, что спряталась перед тем, как заснуть, в тоннеле и отгородилась от внешнего мира достаточно плотной стеной из камня и земли. Иначе наутро она бы не проснулась.

Прошли долгие часы, прежде чем она, всё еще испытывая боль во всём теле, наконец, почувствовала все конечности. Свет начинал подниматься над горизонтом, но хребет слева заслонял его, будто специально защищая её от вероятности ослепнуть. Она еще раз оглядела всё вокруг.

«А вдруг…», – абсурдность мысли тут же уничтожила мысль.

Она знала: здесь, в этом опасном для жизни дэонца месте, где нет возможности спрятаться и спастись от ужасных погодных условий, нет ни единой живой души. Нет. И не может быть.

Она потёрла замёрзшие руки и подула на них горячим паром изо рта, оглядывая в последний раз хребет. Внезапно ей в глаза бросился неяркий голубоватый свет в белоснежных складках хребта слева.

Сердце остановилось. Кровь в жилах замерла, а ноги подкосились. Она упала на заснеженную ледяную землю, тут же поднялась и подбежала прямо к краю горы. Вниз сорвались мелкие камни и снег. Она глубоко и неровно дышала, глядя на свет. Боялась, что если оторвет от него взгляд, то он исчезнет, пропадет, потухнет…