Тройная метка. Право на отцовство

Наваждение спало, и я встряхнула головой, делая резкий шаг назад. Вот только хлопковая плотная ткань стала оседать, оставляя меня обнаженной, так что я сумела лишь в последний момент схватиться за края и прикрыть себя хотя бы спереди.

– Раниль вернулся, – просипела, с испугом глядя на дверь за спиной Грома.

– Мы еще продолжим, персик, – прозвучало уверенное обещание, а затем он развернулся и пошел к выходу. Остановился в последний момент, схватившись за ручку двери, а затем обернулся, с каким-то лукавством глядя на меня. – Отличная задница.

Раздался щелчок, и он вышел в коридор, затем спускаясь вниз.

– Черт, – простонала, обернувшись назад.

На шкафу было прикреплено зеркало в полный рост, а прямо напротив стояла я, демонстрируя оголенные ягодицы.

Чертыхнувшись, обтерлась полотенцем и надела чистые вещи. Спускаться вниз я опасалась, но и оставаться в комнате больше не было причин. Зная острый слух мужчин, медленно двинулась в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. И чем ближе приближалась, тем отчетливее слышала их спор.

– Это небезопасно, – прорычал Гром, стоя напротив Раниля и стиснув ладони в кулаки.

– Я не собираюсь скрывать свою жену и прогибаться под Дунариона. Будет лучше, если все сразу уяснят, кому я отдаю предпочтение. Как только прибудет делегация княжества Дьёрн…

– И что ты сделаешь? – насмешливо перебил черноволосый Волкова. – Дашь Алайне независимость и данное при рождении право быть полноценной самкой? Хочешь выложить перед дядькой все карты на стол? Это лишь всё ухудшит. Да, она окажется под защитой Дьёрнов, но в то же время попадет под прицел Дунариона. Лучше, если он не увидит ее лицо как можно дольше, он не дурак, сразу увидит ее невероятное сходство с Кихиром.

– Когда-нибудь всё равно придется объявить о самке из рода Волк, – стиснув челюсти, настаивал на своем Раниль. – И если я обозначу ей свое благоговение перед всеми сразу, часть кланов не станет поддерживать Дунариона в войне против Дьёрнов.

– Ты прав, пойдут брожения, многие захотят сместить кнезио и занять его место с помощью Алайны, но ты подвергнешь ее неоправданному риску. Мы сейчас не в полном составе и не сможем защитить ее при централизованной атаке, – сурово противостоял собеседнику Гром.

Я стояла на последней ступеньке и наблюдала за их диалогом, чувствуя витающее в воздухе напряжение.

– Когда он прибудет? Времени остается всё меньше, а его идиотская затея может и не отвлечь…

– Тихо! – прорычал вдруг Гром и медленно обернулся. – Ты уже готова, персик?

Тон, которым он обратился ко мне, преобразился и стал ласковым, словно не он только что угрожающе рычал.

– Вы говорили о Самире? Правда? – проигнорировала адресованный мне вопрос и с надеждой смотрела на мужчин, пытаясь на их лицах распознать правду.

Воцарилась тишина. Самцы переглянулись и натянуто усмехнулись друг другу, словно пришли к какому-то соглашению.

– Встретимся в городе, сладкая, хорошо? Твоим сопровождающим будет Гром, я буду ждать вас в лавке мадам Дюбон, – кривовато улыбнулся Волков, но в глаза при этом мне не посмотрел, сразу же развернулся и направился к выходу, я даже слова вставить не смогла.

– Не задавай некоторые вопросы, персик, особенно, на людях, – покачал головой Гром и почти сразу оказался рядом, напротив меня.

Несмотря на то, что я стояла на ступеньку выше, всё равно макушкой доставала ему лишь до середины носа. Покачала головой, но больше эту тему поднимать не стала. Окончательно убедилась, что в смерти Волкодава не всё так просто. Глупое сердечко бешено колотилось и верило, что всё будет хорошо, и в скором времени мой мужчина появится целым и невредимым. Вот только странное предчувствие чего-то нехорошего не отпускало, но определить источник я никак не могла. Не давал покоя и мужчина, обещавший мне скорую встречу.

– Что ж, пока мы в доме, ответь мне на другой вопрос, – подняла голову и встретилась с его глазами, в которых отражались лишь теплота и страх. – Кто такой эрл Данай? И что за радикалы? У нас в городе ходили лишь слухи об этом обществе, но судя по поведению Крэйвена, они имеют вес в столице.

– Радикалы борются за легитимность чистокровных браков. К сожалению, в последние годы пользуются уважением у молодых самцов, так что их стоит опасаться, но ты не забивай этим голову, всему свое время, – сделал паузу, задумчиво обвел пальцем мой висок.

– А насчет эрла… Кхм, – издал затем смешок в кулак, еле сдерживая издевательский смех. – Данай, как это ни странно, и сам смесок. Полукровка.

– Что? Но как же… Чистота крови, о которой они говорили… – забормотала, сбитая с толку чужим ответом.

– Данай – смесок класса 1АB, – пояснил мне черноволосый таким тоном, словно это должно мне было всё объяснить. Но глядя на меня и мое непонимающее из-за волнений лицо, придвинулся ближе и пояснил: – Его мать была чистокровной медведицей.

– То есть, он наполовину медведь, наполовину волк? – удивилась, ведь вживую тех, в ком текла медвежья кровь, не встречала.

– Да, – кивнул.

– Если он полукровка, да еще и черной масти, то почему он эрл? Разве ты и… другие не рыжеволосые – не иглы? – сглотнув, всё же решилась задать этот вопрос.

Надеялась, что не задела чувств Грома, но судя по его спокойному выражению лица, благородность рода – не то, что волновало его.

– Его отец – обычный волк, – кивнул Громила и улыбнулся, затем поднял руку и коснулся моих светлых локонов. – А вот мать не просто медведица, она принадлежала к правящему роду. Ее волосы точь-в-точь, как у тебя, Алайна. Лунное серебро.

Это был намек. Четкий и незамысловатый.

– Беловолосая, – прошептала, глядя в мужские глаза.

Цепочка событий стала выстраиваться в ряд. Мой отец был обычный волк, черноволосый игл, а вот мать унаследовала рыжий цвет от своего отца, Кихира Волка, такого же рыжеволосого, так что получается, что его жена-медведица была… Белой масти? Самкой из правящего рода?

– Не хочешь ли ты сказать, что мы с Данаем… Дальние родственники? – задала вопрос, предварительно оглянувшись в страхе по сторонам.

– Семейная иерархия медведей нам не известна. Они перебрались на Дименовые острова несколько десятилетий назад, и все данные о них были стерты еще при прошлом кнезио, но логично могу предположить, что капля родственной крови у вас с ним есть, – с серьезным видом кивнул мужчина, вызывая у меня в душе целую бурю эмоций.

Так вот почему Данай с таким странным интересом разглядывал мои волосы. И отчего-то складывается у меня впечатление, что пришел он в дом Раниля совсем не с целью купить меня, а скорее… Познакомиться?

– Он полукровка, но в то же время член ордена “Чистая кровь”, – озвучила вслух сомнения.

– Он эрл, причем довольно состоятельный, занимает ведущее место в иерархии оборотней, с ним многие считаются. Если он женится на чистокровной волчице, все закроют глаза на его собственное неподходящее происхождение, – пожал плечами Гром, а я всё больше убеждалась в том, что в столице живут ненормальные.

– Это какой-то бред сумасшедшего, – пробурчала, поджав в недовольстве губы. – Существование ордена “Чистая кровь” практически законно, а кнезио Дунарион хочет женить своего племянника на самке из лис? После этого Раниль станет изгоем.

– Зришь в корень, персик. То-то и оно, – хищно оскалился мужчина, а я ахнула и сделала шаг назад.

Ну конечно, о чем я думала? Это ведь политика, и дядя моего “мужа” наверняка не желает укрепления влияния потенциальных волков, которые могут занять его место вожака. Пока не подтвержденное, а значит, не законное.

Вопросы на этом с моей стороны закончились, мне было необходимо переварить услышанное.

Как оказалось, Гром пригнал свой мобиль к самому крыльцу, так что в город мы отправились не пешком. Настало время мне познакомиться со столицей и ее нравами.

Глава 9. Волчья метка

Мы ехали по лесной тропинке медленно, неспеша. Молчание не казалось мне проблемой, лишь дарило странное ощущение единения, о котором мне не хотелось думать.

– Так не пойдет, – вдруг произнес Гром и остановил мобиль. – Я должен тебя пометить.

– Что? – повернула к нему голову, но взгляд его словить не смогла.

Мужчина вышел, хлопнул дверцей, а затем очутился с моей стороны.

– Выходи, – мягким баритоном обратился ко мне и протянул ладонь.

– Нет! – возразила слишком громко и резко, от высокого тона запершило в горле, но всё, что меня волновало – требовательный взгляд самца снаружи.

– Хочешь заняться любовью в салоне? – наклонился и залез туловищем внутрь, нависая надо мной и касаясь ладонью моего бедра аккурат около пульсирующего лона.

Уговаривала себя, что трясусь от страха и испуга, но на самом деле всё мое тело трепетало от предвкушения неизведанного.

– Я… Я выйду… – потерянно ответила, не зная, как реагировать на происходящее.

Пульс мой участился, тело обдало жаром, но я вложила свои пальцы в его руку, чувствуя шершавость мужской кожи. Вынужденно ступила на тропинку, очутившись напротив черноволосого, который не отрывал своего взгляда от меня. Его зрачки расширились, выдавая возбуждение и нетерпение, которое разрывало его на части. В этот момент он напоминал мне зверя, вышедшего на след добычи, которую выслеживал долгие дни и ночи, не жалея ни сил, ни ресурсов.

– От тебя пахнет Ранилем, – оскалился Гром, лицо его стало терять человеческие черты, заостряясь и принимая дикий животный вид.

– Так и должно быть, – сглотнула и отодвинулась, желая выйти из зоны его флюидов.

Несмотря на источаемую им угрозу, я знала, что направлена она не на меня. По коже прошлись мурашки, вдоль позвоночника дыбом встали волоски, выдавая во мне отголоски волчьей крови.

– Нет, персик, это очень плохо, – сделал шаг ко мне Громила и наклонился, раздувая ноздри и закатывая глаза, словно лично мой аромат приносил ему удовольствие. – Никто не должен знать, что он всё еще имеет на тебя виды. Отныне для всех ты моя самочка, Алайна.

В какой-то момент нос его сморщился, а сам он ощерился, в недовольстве стискивая челюсти.

– Это неправда, – покачала головой. – Успокойся, Гром, мы же просто едем в город прогу…

Мужские ладони с силой ударили по металлу мобиля по бокам от меня, заставив замолчать, зажмуриться и застыть в ожидании нового всплеска агрессии.

– Все должны считать тебя моей женщиной, Алайна, – грубый мужской голос отдавал хрипотцой, затрагивая глубинные инстинкты самки в моем теле. – Ведь это так и есть. Чистая правда, персик.

Я вся покрылась потом, изнутри стал усиливаться жар, заставляя меня подрагивать и часто дышать из-за нехватки воздуха. Ресницы подрагивали, пульс с каждой секундой учащался, и, наконец, я решилась открыть глаза. Но когда наши взгляды встретились, в его я увидела приговор.

– Гром, нет… – просипела, вытягивая ладонь в попытке его остановить, вот только рука легла на его раздавшуюся вширь стальную грудную клетку, и это послужило спусковым крючком для его зверя.

По лесу разнесся агрессивный самцовый рев, а затем меня резко приподняли над землей, прижимая к возбужденному мужскому телу. Мои ноги разъехались, обхватывая мужчину за талию, а руки машинально коснулись его плеч.

– Разве ты не чувствуешь, персик? – прорычал Гром, с напряжением и неясной мне тоской всматриваясь в мои глаза.

– Не чувствую чего? – выдохнула, ощущая между ног бугор, выпирающий через его брюки. Его слова туго доходили до моего разума, не задерживаясь там из-за всплеска адреналина.

– Притяжения истинной пары, – ощерился мужчина и уткнулся носом мне в выемку между шеей и ключицей.

Бешеный стук сердца, прикосновения кожи к коже, тяжелое учащенное мужское дыхание, мягкие поцелуи-укусы и движения его бедер между моих ног – всё это смешалось и заставляло терять остатки разума.

– Хватит, – нашла в себе силы и вцепилась пальцами в его шевелюру, пытаясь оттянуть голову от своей шеи, – нам нельзя, Гро-о-ом.

Мой жалобный стон не действовал на него, скорее, возбуждал и толкал на непотребства, от которых сносило голову. В этот момент он врезался бедрами в мое лоно резче и сильнее, имитируя жесткие фрикции.

– Пожа-а-алуйста… – протяжно застонала, сама не зная, о чем прошу его.

Вместо того, чтобы вслушаться в мои слова, он недовольно зарычал и своей лапищей обхватил меня за бедро, то стискивая, то поглаживая, словно не мог определиться, чего хочет больше – нежности или жесткого доминирования, но от каждого жеста веяло первобытным собственничеством.

– Отвечай! Чувствуешь? – прорычал, но вопреки логике не дождался моих слов и впился в мои губы грубым поцелуем.

Его язык нагло вторгся внутрь и прошелся по нёбу, словно помечая территорию, как свою. Я настолько потеряла разум, что не заметила, как его ладонь мастерски задрала платье, оголяя мои бедра и оставляя между нами лишь ткань его брюк и тонкую полоску моих трусиков.

– Не-е-ет! Гро-о-ом! Я замужем… – последнее пролепетала, и мой шепот растворился в нашем гулком дыхании.

Мое тело вдруг подбросило вверх, он сделал несколько шагов в сторону, а затем посадил меня на капот. Ноги дрожали, а руки ладонями уперлись в металл мобиля. Напротив стоял Гром, его грудь часто вздымалась, глаза блестели еле сдерживаемым возбуждением, и я потерялась, ощущая, как меня отрывает от земли, словно кто-то безжалостно и бесповоротно вынул мой дух, не оставляя мне иного выбора.

Его руки коснулись моих ног и раздвинули их, открывая доступ к моему пока еще прикрытому лону.

– Как же ты сладко пахнешь. Так бы и вылизывал тебя часами, но у нас мало времени, – оскалился, не то угрожая, не то давая обещание.

– Нам стоит прекратить, пока всё не зашло слишком далеко, – попыталась воззвать к его совести, но ее у него, видимо, не было.

– Не терпится увидеть на твоей шее метку от моих клыков, персик, – проигнорировал мои слова и предвкушающе улыбнулся, демонстрируя остроту резцов.

– Что… – непонимающе прохрипела, выдыхая и ощущая внутри себя пылающий жар.

– У меня гон, – произнес он таким тоном, словно это должно было всё объяснить.

Мысли ворочались медленно и нехотя, не давая мне сосредоточиться ни на его словах, ни на моих принципах, которые стремительно таяли. А после звякнула бляшка ремня.

– Но… Нет, я… – залепетала, чувствуя, как горят от стыда щеки.

Я была одета, но меня не покидало чувство, что именно сейчас я как никогда обнажена перед другим мужчиной, который смотрит на меня таким взглядом, словно боготворит во мне всё – от пепельной макушки до кончиков дрожащих пальцев.

– Я залип на тебе с первого вдоха, еще там, в лесу, – пророкотал Гром грудным голосом, разрывая когтями на себе одежду. – Твой нежный аромат забился мне в нос, туманя разум и напрягая чресла. Моя выдержка имеет границы, персик, но сдерживать себя я больше не желаю. Возьму свое по праву, дарованному мне предками.

Рычание вперемешку с жадными мужскими вдохами сбивали с толку, не давая ни на чем сосредоточиться. Перед моими глазами предстал обнаженный Гром, поражая мощью и размерами своего тела, казалось, раздавшегося еще сильнее. Его ноги и грудная клетка покрылись черными жесткими волосками, мышцы на руках взбугрились, демонстрируя голубые вены, а лицо напряглось, выдавая нестерпимую жажду. Странно было осознавать, что мучительную похоть вызывала в мужчине именно я. Полукровка Алайна Волчек.

– Ты принадлежишь мне, персик, – блеснул сталью глаз Гром, отсекая любые возражения. – Я помечу тебя своим семенем и запахом, утверждая волчьи права, и ты сама вскоре убедишься, что ты родилась, чтобы быть моей женщиной.

– Если всё так, – произнесла с осторожностью, наблюдая за тем, как он медленно приближается к капоту, на котором всё также было расхристанно в естественной красе распластано мое тело, – то почему я ничего не чувствую?

Дыхание у меня было прерывистым, неровным, но я старалась не выдавать собственное возбуждение. Вот только когда его ноздри затрепетали, зрачки расширились, а клыки выдвинулись вперед сильнее, поняла, что мои усилия напрасны, ведь запах, который источало мое лоно, невозможно было скрыть.

– Увер-р-рена? – полувопросительно рыкнул Гром, а затем схватил крупными ладонями мои лодыжки. – Разве не ты сейчас течешь, желая, чтобы я оказался внутри и заполнил твою пустоту? М?

Вопрос был провокационный и бил прямо в цель. Я промолчала, но ответа он будто и не ждал. Одну мою ногу отодвинул вбок, а вот вторую ступней положил себе на грудь. Острие шпильки вдавилось в кожу, и он застонал, закатывая глаза, словно любое касание приносило ему удовольствие. Я потеряла бдительность, с удивлением и истомой глядя на экстаз, которым он искрился, и не заметила, когда он схватил подол моего платья и двумя руками разорвал его снизу. Раздался треск – и ошметки ткани полетели в стороны, оголяя мои бедра его похотливому взору.

– Что ты наделал? – в потрясении приподнялась, опираясь ладонями о капот и чувствуя прохладу металла. – В чем я появлюсь в городе? У меня с собой…

– Тихо! – флегматично рявкнул, отчего я моментально заткнулась, будто потеряв дар речи. – Я дам тебе свою одежду, персик, чтобы ни у кого не возникло ни капли сомнений, кому отныне ты принадлежишь. Особенно Данаю.

Последнее он прошептал тише, но мой слух обострился, так что я всё услышала, но подумать об этом не смогла – его пальцы коснулись моей лодыжки и массирующими движениями прошлись по чувствительной коже.

– Останешься в туфлях, – пророкотал черноволосый, поднял мою ногу выше, закидывая ее себе на плечо, и наклонился, опираясь руками по бокам от меня.

Его жадный взор устремился мне между ног, а сам он громко вдохнул испускаемый мною аромат, даже не скрывая, как его ведет от моих флюидов.

– Всё это так неправильно, – захныкала, но внутри поддалась слабости, ощущая иррациональную тягу к этому самцу.

Умом я понимала, что у меня есть два мужа, пусть уже не по бумагам, но тело предавало с каждой секундой, словно чем больше я дышала, тем быстрее по венам текло возбуждение, вызванное физиологией, которой я была не в силах противостоять. Правильно говорил дядя Майрен, что самки изначально обладают слабой волей и неспособностью отказывать самцам. Стиснула челюсти при неприятных воспоминаниях, душу затопила горечь, но следующие слова мужчины заставили меня забыть о родственнике.

– Нет ничего неправильного в спаривании пары, – усмехнулся нагло Гром, казалось, читая мысли на моем слишком открытом лице, и вдруг неожиданно чувственно поцеловал внутреннюю часть моего бедра, аккурат у края увлажнившихся трусиков. – Тем более, истинной.

– Ты просто лжешь, признайся, – выдохнула, а сама без сил откинулась затылком на капот и закатила глаза, отдаваясь на волю телесных ощущений. – Это лишь похоть, ничего больше. Не знаю, как ты заставил меня себя хотеть, но…

– Меньше слов, персик, и больше дела, за это ты и будешь меня ценить, – прорычал собственное обещание, прерывая мой уязвленный монолог, а затем уткнулся носом мне в промежность, проводя им по складочкам сквозь тонкую полоску ткани.

Меня прострелило током удовольствия, которое растекалось вдоль тела снизу вверх, расслабляя напряженные мышцы и даря первый виток наслаждения. В какой-то момент раздался знакомый треск, но на этот раз я осталась без нижнего белья, ощущая, как лоно обдало прохладой. Только подняла голову, чтобы возмутиться подобной бесцеремонностью, как вдруг Гром подул на бугорок клитора, а затем коснулся его юрким языком – и все мысли окончательно вылетели из головы.

Глава 10. Право на самку

Мужские пальцы впились в мои молочные бедра, стискивая до сладости и дрожи в ногах. Я лежала вся натянутая, как струна, с поволокой глядя в небо и чувствуя, как вдоль лепестков лона проходится шершавый язык Грома.

– Хва… Ти-и… – практически задыхалась, но пыталась произнести стоп-слово, которое отделяло нас от окончательного падения в пропасть.

На секунду показалось, что мои слова возымели действие. Он остановился, и я приподняла голову, сразу же встречаясь с его черными зрачками. Его голова всё также покоилась на уровне моих бедер, а руки проворно наглаживали мою чувствительную кожу. Наши взгляды встретились, и меня вдруг изнутри ударило током. В его глазах отражалась не только бездна плотского нетерпения, но и особого наслаждения моментом. Так обычно сомелье дегустирует терпкое выдержанное вино, смакуя каждый элемент и перекатывая жидкость на языке.

– Уверена, что правильно слово подобрала, персик? – лукаво ухмыльнулся черноволосый, а затем его вихры взметнулись, а кончик языка резко спружинил по моему клитору.

Слабость, возникшая между ног, сразу же распространилась вдоль тела, заставляя забыть весь словарный запас. Возникшее чувство ревности ослабило свой узел вдоль шеи, когда в пальчиках ног возникло покалывание, по которому я распознавала скорое приближение оргазма. Но собственница внутри меня рычала, желая вонзиться когтями в соперницу, на которой Гром тренировал свои умения.

– У кошечки появились коготки? – полувопросительно хохотнул мужчина, ненадолго отрываясь от своего занятия, когда я сильнее впилась пальцами в его плечи.

На его коже отчетливо проступили красные полукружия впадин от моих ногтей миндальной формы, но эта картина вызвала во мне лишь стон удовлетворения. Мой мужчина, только мой!

– Н-ну-у-у, – захныкала, дергая бедрами вверх, намекая тем самым, чтобы он продолжил умелое дело, но этим лишь усилила свое нестерпимое желание.

– Скажи это, Айна, – оскалился Гром, совсем не стесняясь блестящих от моей влаги губ. Его язык проворно прошелся по ним и слизал остатки с видом кота, объевшегося сметаны, а вот по мне прошлась дрожь.

– Что сказать? – прохрипела на пределе сил и выдержки и протянула руку вперед, хватаясь за черные локоны на мужской голове. – Зачем ты ос-остановился?

Еле произнесла вопрос, в этот момент он подул на лепестки, провоцируя неутихающее желание.

– Что мне продолжить, персик? Что? – сверкнул глазами, но в них на этот раз я увидела ультиматум, который не смогла проигнорировать.

Воцарилась пауза. Стояла тишина. Только звуки леса и наше спертое учащенное дыхание.

– Лижи меня, – выдохнула сквозь зубы, стискивая челюсти и расслабляя бедра.

– Желание самки для меня закон, – после непродолжительного молчания произнес Гром, а затем довел начатое до конца.

Его язык проворно проходился вдоль лона, массируя и оказывая давление то на клитор, то на полукружие входа во влагалище. Сладкая истома усиливалась, низ живота опаляло подкрадывающимися языками пламени.

– Ах, – выгнулась дугой и закатила глаза, когда, наконец, достигла кульминации.

– Скоро будет ох-тибидох, персик, – зарычал довольным и предвкушающим тоном самец и выпрямился, поглаживая руками живот и опускаясь пальцами к лобку.

Тело расслабленно растеклось по капоту и приятно ломило, но насладиться этим подольше мне не дали, я ощутила головку члена аккурат напротив лона. Гром двинул бедрами вперед и слегка толкнулся внутрь, растягивая тугое эластичное лоно. Застонала, вытягивая от удовольствия пальчики и практически задыхаясь от новой волны удовольствия.

– Ссс, – зашипела, извиваясь, когда член толкнулся глубже, раскрывая створки и посылая импульсы наслаждения по всему телу.

Мужские пальцы смяли мою талию, притягивая меня ближе к себе, а затем он толкнулся глубже, до упора. Застонала, скрежеща ноготками по металлическому капоту мобиля, и дернулась, когда он стал подаваться назад, скользя по стенкам влагалища. Не выходя из меня до конца, снова двинул бедрами вперед, затем еще и еще, я слышала лишь шлепки его яиц и прерывистое дыхание, перемежающееся полуагрессивным рычанием.

– Что за… – прищурился Гром и опустил глаза вниз, глядя на головку члена, которая блестел на свету от моей смазки.

– Почему ты остановился? – прохрипела, приподнимаясь и глядя ему в лицо.

Он выглядел ошеломленным и обескураженным, словно увидел нечто, перевернувшее весь его мир. Не успела я опомниться, как черноволосый резко опустился на колени и уперся носом в мою промежность.

– Что ты делаешь? – спросила с ноткой паники в голосе.

Его глаза поднялись, гипнотизируя мои, брови были напряжены и сведены на переносице, словно он что-то серьезно обдумывал.

– Ты беременна, – изрек, наконец, когда я накрутила себя до предела.

Сердце застучало сильнее, кожу обдало потом, но на этот раз не от страсти, а от подкатившего страха. Логики в этом не было, но отчего-то сказанное заставило меня напрячься, словно в ожидании бури. Пульс зачастил, а в висках заломило, вот только в глазах Грома отвращения или неприязни не было. Там зарождалось что-то глубинное и первобытное, не поддающееся здравому смыслу.

– Это проблема? – изо рта вырвалось, скорее, сипение.

– Я слышу, как испуганно стучит твое сердечко, персик, – навис надо мной, уперев руки по бокам от моей головы. – А ты любительница накрутить себя, да?