Судьба – тени прошлого

– Ах ты ублюдок! Толпой его, парни!

Ловким пируэтом Адияль избежал выпада разбойников. Следующим движением он вынес голову сразу двоим. Остальные двое застыли: на их лицах был ужас и непонимание.

Адияль ухмыльнулся.

– Бегите! – рявкнул офицер. – Это последний шанс.

Никто не ответил. Они были в состоянии шока и наверняка бы умерли от сердечного удара.

– Значит, вы решили.

Взмахом меча он разрубил их пополам. Кровь окрасила его доспехи.

Адияль запрыгнул на коня и поскакал дальше. Из-за дождя вся пыль на дорогах превратилась в грязевые реки. Конь еле пробирался вперёд. Кроме того, дождь почти смыл с доспехов, волос и кожи Адияля всю кровь.

– Но, Арес! – Конь фыркнул, но слегка ускорился. – День выдался слишком тяжёлый… Вот бы поскорей увидеть Ли… – проговорил себе под нос Адияль.

Солнце было уже высоко в зените. Его лучи падали на ветви деревьев, намокших после дождя, на сверкающую траву. Ветер слегка развеивал волосы Адияля и гриву коня.

– Господин Адияль! Гонец принёс известие… Мне очень жаль… – встретил офицера стражник у ворот небольшого каменного сооружения – поместья офицера.

– Милсдарь! Мы получили гонца! Что стряслось? Как же вы? – спотыкаясь, спросил подбегающий конюх.

– Оставьте меня. Не впускать никого. Лисан дома?

– Да, господин, – хором ответили прислужники.

– Ясно. Исполнять, – приказал Адияль.

Поместье выглядело роскошно. Всюду висели знамена с золотыми львами. Во дворе дома словно лабиринтами росли кусты алых роз. Между ними красовались саженцы декоративных пихт. С крыши кирпичного цвета свисали виноградные лозы. Правда, сорт был из тех, который вовсе не даёт плоды, а лишь служит декорацией. На территории поместья стояла конюшня с тремя стойлами. Все три лошади были белого цвета в золотых конных доспехах с золочеными копытами. Вся территория поместья была ограждена серокаменной стеной.

– Эди? Боже… мне так жаль… мой ты мальчик…

– Ли… Мне так тяжело… Ли, прошу помоги… Ты всегда помогала…

– Эди… Иди ко мне… иди скорей.

Её руки охватили шею Адияля. Их губы соприкоснулись в нежном и страстном поцелуе. Нежные женские пальцы Лисан потянулись к застёжкам доспехов. Они падали с металлическим стуком об плитку пола. Адияль стянул платье с хрупких и аккуратных плеч возлюбленной и вёл губами по её ключице. Через мгновение вся их одежда валялась небрежно раскиданной по полу. Прикосновения их тел, их кожи будто бы способно было тут же восполнить утрату Адияля, восстановить, затянуть его тяжелейшие раны. Он даже почти мог испытать счастье лишь благодаря этой столько же кроткой, сколько и пылкой девушке с чёрными волосами и глубокими, словно океан, глазами.

– Эди, мне нужно тебе кое-что сказать… Кое-что очень важное… – начала Лисан, прервав продолжительное молчание после страстной любви.

– Ли, сейчас не время. Давай ещё немного насладимся этим моментом. Я не хочу и не могу возвращаться в реальность… Мне страшно… Очень страшно…

– Нет. Не перебивай. Это очень тяжело и для меня… Но так дальше быть не может… Я… я тороплюсь. Слышишь, да, мне нужно уехать. Навсегда.

Адияль замолчал. Его глаза пронзительно следили за каждым движением её губ. Губ, которые лишь минуту назад прикасались к его телу. Пульс замедлился настолько, настояние вообще способно у живого человека.

– Мы давали друг другу клятву. Помнишь? В нашу первую ночь. На горизонте горел закат. Лучи заходящего солнца падали на нас. Нам казалось, что счастье именно такое. Мы полюбили друг друга. Любим и сейчас. Мы дали клятву, что никогда не предадим друг друга. Мы клялись, что ничто и никогда не разрушит нашего счастья. – Глаза Адияля похолодели, сердце будто замерло, дыхание участилось, кожа побелела. – Адияль, я нарушила эту клятву… Нет, не перебивай. Я не чувствую, но в то же время… чувствую себя виноватой, хоть мне и тяжело это говорить. Я всё ещё люблю тебя. Но ты знаешь, что я так не могу. Ты не простишь меня, а я не смогу быть с тобой.

– Ли… Я прощу тебя… Не бросай меня! Я прощу всё, Ли! Я прощу, ведь люблю тебя. Мне всё равно, что ты нарушила… Да и какая разница, ведь, ведь… Прошу…

– Нет, Адияль, не обманывай себя, – перебила Лисан. Глаза её увлажнились: это были слезы разлуки и отчаяния. – Ведь тебе рядом со мной не будет лучше…-Было и что-то в её глазах уже иное. Какими бы бездонными они ни казались, чувства, утоенные в них рвались наружу. Кричали, бились в исступлении, но не могли выказать себя. И всё равно чувствовалась ложь, тайна, такая глубокая и страшная, что произнести её было невозможно.

– Прошу… Ты же знаешь, я не справлюсь с этой болью сам… – с дрожью в голосе промолвил Адияль. Руки его, держащие бедро Лисан, охолодели – нет, окоченели.

– Прости, но я тоже не справлюсь… Прощай. Эди, я… Люблю… нет, всё: конец и кончено! Ясно! Ненавидь меня отныне адской злобой, но так будет правильно…

Лисан поцеловала холодный лоб Адияля, присела на кровать, а затем встала. Её прекрасное тело рисовалось в глазах офицера последний раз.

– Неужели ты оставляешь меня… сейчас? – спросил абсолютно холодным голосом Леонель. – Я тебя не понимаю… Скажи, что я мёртв!

Она лишь заплакала в ту же секунду навзрыд, подняла платье, оделась, едва поднимая её с пола дрожащими от исступления руками, и ушла. Леонель уже не слышал закрытия двери. Его сердце замёрзло. В душе осталось лишь отчаяние, боль и ярость.

Он резко вскочил с постели и начал метать мебель, стойки для доспехов, посуду. Он разносил всё без разбора. Подошёл к стойке с парадным мундиром, который подарила ему Лисан. Разорвал в клочья эти венгерку и рейтузы. Поднял стойку и бросил её, не глядя. Злость затуманила его взгляд. Тяжёлая деревянная стойка разбила стекло. Она упала прямо перед лицом конюха, сидящего на скамье рядом с конюшнями. Всё, что происходило в данное мгновение, в этом доме казалось нереальным, чуждым самой природе, но сути это не меняло.

Раздался душераздирающий вопль. Он был настолько звонкий и гулкий, что все птицы в округе улетели, а кобылы, запряженные к мимо проезжающей карете, со страху рванули по полям.

– Что ж ты будешь делать… Твою ж мать… Эу, кучер! Давай-ка ты коней контролируй, – буркнул сидящий в карете полутемнокожий мужчина с чёрными длинными кучерявыми волосами. Он был в изящном военном мундире.

– Извините, господин Дебелдон. Кони испугались. Подъехали мы.

Кучер открыл дверцу кареты. Гость брезгливо, избегая грязных луж, выпрыгнул, скорчив такую морду, что можно было подумать, труп увидел пред собой.

– Господин Дебелдон, у нас строгий приказ не пропускать никого. Даже вас, – встретил его стражник.

– Вильям, ты белены объелся? Да чтобы меня Адияль не желал видеть? Давай-ка без глупостей. – Проигнорировав выставленную алебарду стражника, он направился к дому.

Дебелдон сделал несколько стуков в дверь.

Молчание.

Он постучал громче и чаще.

Нет ответа.

– Говорю вам… Здесь недавно деревяшки из окна летали… Лисан убежала в неизвестном направлении со слезами… Он, видно, не желает никого видеть. Да еще и его горе…

– Но только не лучшего друга, Вильям. Только не меня. Видно, он просто не услышал. Так-с, ключ раньше всегда хранился у Лисан или под яблоней в сундучке. Значит, следует посмотреть под деревцем.

Стражник покрутил головой.

Дебелдон быстрым и неуклюжим шагом пошёл по садовой тропе, ища яблоню среди кустов пихты. Видно, он не слишком хорошо понимал, как выглядит яблоневое дерево.

– Чёрт его знает, куда же делась эта яблоня… Не понимаю. Ну, по старинке…

Дебелдон обошёл дом и разбудил спящего на лавочке конюха. Размахивая руками, он убедил его встать. Дальше он поднял скамью и перетащил поближе к окну. Нетрудно догадаться, в чем заключался его план: он запрыгнул на спинку лавки и пробрался в разбитое окно, попутно умудрившись порезаться об него.

– Адияль! Дружище! Что ж ты окна бьёшь? И друга своего не встречаешь? – громко и бесцеремонно встретил он пустую комнату. – Ау! Неужели не дома…

– Дебелдон, прошу, уходи… У меня нет ни малейшего желания с кем-либо говорить… Особенно выслушивать твои истории о похождениях в борделях и прочих местах физического увеселения, – пробормотал еле видимый силуэт человека, сидящего на полу.

– Адияль, где ты набрался такого чувства юмора? Уж если меня память не обманывает, то твой уровень понимания комедии был на весьма низком положении. Впрочем, меня это даже радует. Радует уж точно более, чем мой визит радует тебя… Не вижу улыбки в твоих прекрасных голубых глазах. Ты даже не поприветствовал своего друга. Хотя, стало быть, мы не виделись уж месяц почти… Если ты ещё не понял, к чему я веду, то я помогу. Просто пожми мне руку…

Леонель наконец поздоровался с давним другом, хоть и без особого энтузиазма.

– Ты, действительно, ожидаешь в моих зрачках увидеть радость? После того, что я пережил давеча совсем недавно?

– Ну вот! Сейчас дело пойдёт активнее, надо думать. Где там был твой винный погреб? – Дебелдон прошёл чуть дальше гостиной и завернул налево, где спускалась винтовая лестница, по всей видимости, в погреб. Он будто и не услышал Леонеля. – Кхм! Вино девятнадцатого года! Надо думать, подарок от Национального Гвардейского Состава! – очень гулко воскликнул гость, что его звонкий голос раздался по всему поместью.

Адияль молчал, приложив ладонь ко лбу. В этот момент ему хотелось сквозь землю провалиться, чтоб не терпеть более нежданного гостя с ужасным чувством такта.

– Так-с! Надо думать, бокалы на кухне. Впрочем, мог и не спрашивать… – поднимаясь обратно, пролепетал себе под нос Дебелдон, держа в руках две бутылки сухого вина.

– Артур… Какой же ты… беспринципный… Ты вообще понимаешь, что иногда людям не до твоих шуток! Что порой кому-то может быть дурное настроение? Я уж молчу, какие причины могут быть у таких, как я в нынешней ситуации!

– Адияль, не первый год знакомы, а ты делаешь столь простые и очевидные выводы. Принципиальным людям в этой жизни крайне мало достаётся удовольствий. А я, как ты знаешь, без удовольствий жить не особо-то люблю, – ответил гость, наливая в бокалы выпивку. Продолжение фразы Леонеля вновь прошло мимо ушей Дебелдона. – Прошу-с к столу, сударь! И конечно же съестное к сухому, – продолжил хозяйничать Дебелдон, выискивая на полках еду. – Ужас! Ничего из пищи на кухне нет! Ты офицер или кто? Лисан совсем от рук отбилась…

– Лисан меня бросила просила прямо перед твоим визитом, – перебил Артура всё ещё сидящий на полу Адияль. – И хотелось бы тебе сказать, что я сейчас столь паршив, что горло перерезать хочу! Себе! А знаешь отчего? У меня, мать твою, отец сегодня же погиб!

– Ха! А я говорил тебе, что женщина она никчёмная! Помню, когда первый раз пришёл к тебе в гости, она меня чуть с порога не вышвырнула! А за что! За то, что я не соизволил узнать, одета ли она, чтобы войти к своему другу домой! Я не мог ведь подумать, что твоя невеста по дому голой расхаживает… Одно дело в спальне…

– Хватит. Ты идиот! Наглый и глумливый осёл! Ты намеренно выводишь меня из себя? Желаешь, чтобы я тебя силой прогнал? – грубо прервал бесконечную болтовню Адияль, уже направляясь в сторону Дебелдона с намерением вышвырнуть его на улицу.

– Вот это верно! Вот уже более похоже на тебя! Давай-ка бокал другой накинем за честь ушедших! Как это положено в рядах порядочных солдат! – поднимая свой бокал, гордо произнёс Артур. И стал бегать от Адияля, кружа вокруг стола.

– Шут ты несчастный! Играть ещё вздумал…

Но вскоре Адияль выдохся и рухнул оземь. Он дрожал, пищал словно птенец, потерявший свою мать, закрылся, сжался. Артур перестал кривляться в эту же секунду и сел подле, обняв товарища так крепко, как возможно. Выглядело, будто и он сейчас заплачет.

– Знаю я всё и понимаю, друг… Получил известие. Потому сразу рванул к тебе… Прости меня… Я, видно, плохо умею поддерживать, – сказал Артур и шмыгнул. – Да я ведь от того кривлялся, что думал, мол, если сделать вид перед человеком, которому худо, что всё будто бы даже неплохо, напротив, его настроению, скажем, то… то поможешь… Но я опять ошибся. – Оба замолчали. – Хороший человек был твой отец. Замечательный! Я имел честь быть знакомым с самим Вэйрадом из рода Золотых Львов! Я вообще всегда считал, что лучшее прощание с воином – это достойное прощание! Если лить слезы над погибшим в бою солдатом, можно просто оскорбить его честь. Потому я и заявляю: никаких солёных водопадов! – произнёс он и встал. Подал руку Леонелю. Он её принял.

– Ты не меняешься…

– Да куда уж мне меняться. Не устану вспоминать наше знакомство… Я был разбит морально, хотел уж было наложить на себя руки… Однако ж тогда судьба свела меня с тобой! Я сидел на холодном полу, всюду был мрак, в мыслях крутилась лишь надежда на быструю смерть. Тогда появился ты, Адияль, как яркий луч света в ночи, как феникс посреди тучи воронов. Не забуду твои слова: «Живи не ради кого-то или чего-то, живи просто потому что можешь жить!» Так ты говорил. Я запомнил. Теперь пришло моё время сказать это тебе. Ну хватит о грустном! Давай-ка лучше выпьем ещё по стопочке и вспомним интересные моменты.

– Артур, спасибо, – с появившейся на лице улыбкой и надеждой в глазах произнёс Адияль, поднимая очередной бокал. – Право, понять не могу, как ты это делаешь, но… с тобой всегда… спокойнее, увереннее.

– Да что ты? Неужели ты полагал, что я могу бросить своего приятеля в такую минуту на произвол судьбы и на поглощение разума? Дружище, я никогда не брошу тебя! Для этого и существуют друзья. Не сказал бы я, конечно, что всех друзей таковыми можно назвать, но и те друзья – не друзья вовсе, а отбросы. Можно, конечно, вспомнить теорию Вуельгиенса о материи чувств человеческих, но я не разделяю его позицию, хотя могу с уверенностью сказать: человек он башковитый. Помню, читал я его книгу о каменных телах. Так вот! Могу сказать, что книга эта просто изумительна!

– Что-то меняется, что-то заканчивается, а ты всё такой же болтун редкостный, – прервал обещающую затянуться речь Леонель, протирая глаза.

– Помнишь, как мы впервые вместе вышли на битву? Это было ещё во время кампании Зельмана на Юге. Я тогда только в ряды армии вступил и не без твоей помощи, – не обратив внимание на слова Адияля, гость продолжил толковать. – Ну и тяжело же тогда мне было: я из-за волнения бывало почти не попадал, а чаще попадал в своих… Кто меня тогда от генерала Отсенберда защитил? Ты! Мы то сходимся, то расходимся, но всегда оказываемся рядом. С тех самых пор! С тех самых сырых стен казармы. А ты говоришь, мол, судьбы не существует! Ха! Глупость. Лишь судьба нас всех связывает! И лишь она решает, кому жить, а кому сгинуть в мир иной… Быть может, она и мудрее всех нас.

– Ты неисправим…

– Думаю я… ты маловато выпил… Давай-ка ещё одну – за Зендея… – Дебелдон принялся заливать вино в рот Адияля самостоятельно.

Леонель подавился и грубо оттолкнул руку Артура.

– Не произноси даже имя этого… ничтожества! Сначала он отобрал у меня отца, а затем и его сберечь не смог… Ненавижу! Он лишь повинен в произошедшем… никто более.

– Вот это поворот! Разве не Нильфад вас предал и вонзил лезвие в спину Вэйрада?

– Не произноси! Его! Имя! – яростно завопил Адияль.

– Хорошо, хорошо… Успокойся… Почему же всё-таки ты обиделся на брата? – бесцеремонно продолжил Артур.

– Он не спас отца… Не защитил… Он был рядом, но не защитил… Отец всегда ставил в пример старшего брата. Всегда, когда я хвалился новыми результатами и достижениями, папа отвечал очередной хвалебной одой про него. Но я не обижался, а напротив, восхищался и гордился. Полагал, что мне нужно стараться усерднее, чтобы догнать его. И вот у меня появился шанс понять: приблизился ли я к брату, или мне нужно больше стараться и работать над собой. Но выяснилось, что гордость была пустой… Он не смог даже спину отца прикрыть… Пустой звук! Более того, всю жизнь мою он меня опекал, сковывал с отцом на пару. Они думали: я ребёнок, потому и слаб и не в состоянии постоять за себя и родных. Но, сука, я на деле сильнее обоих! Почему они этого не видели! Если бы они иногда могли очи свои открыть, то, быть может, я был бы с отцом бок о бок, а не Зендей, и тогда бы уж точно не допустил я клинка…

– Ха! Смешно! Уж тебе ли не знать? На поле битвы невозможно уследить за всем. Особенно если ты проигрываешь и находишься в эпицентре сражения. Я разочарован, дружище! И не смотри на меня таким взглядом! Будто убить хочешь… Брат вовсе не виноват в случившемся! Виноват лишь Нильфад, предавший вас. У тебя остался лишь один родной человек, друг. Не стоит пренебрегать братом. Это тебе мой добрый совет. А что касается опеки, то мы уже не раз это обсуждали. Они не хотели вовлекать тебя в этот ужасный мир войны ещё больше. Ибо ты сам понимаешь. Инцидент чуть не сгубил твою душу, дружище.

– Книги тебе явно пошли на пользу… Глаголишь без умолку, сам не ведая чего! Заткнись лучше.

– Ну-с, в связи с улучшением твоего морального состояния я предлагаю поехать на охоту!

– Каждый раз, когда мы видимся, все кончается этим: ты предлагаешь мне куда-то поехать… И всегда это заканчивается приключениями! И ты же знаешь, что я ужасный охотник… И из лука стрелять не люблю.

– Ничего страшного! Ты будешь просто за компанию! Стрелять буду я.

– Благодарю чистосердечно… Но я отказываюсь.

– Не обижайся! Первый кусок зажаренного мяса кролика тебе! – вставая из-за стола, сказал Дебелдон, уже готовясь отправляться в путь.

– Артур, взгляни в окно… Солнце садится. Куда ты собрался ехать? – Адияль указал на разбитое окно.

– Чёрт бы тебя… Эх, заболтались… Где моя комната? И желательно бы ещё и для кучера моего найти пристанище, ибо мне мёртвый возничий не нужен.

– Ты можешь расположиться на втором этаже в комнате слева. Кучер может переночевать вместе с моим конюхом и Вильямом в комнате для прислуги. Дверь слева возле покосившейся берёзы, – ответил Адияль утомлённым и сонным голосом, глядя на горизонт. – А ты и ключ не нашел что ли? – Ответа не было.

На горизонте пылал алеющий закат. Последние лучи солнца освещали зелёные луга. Птицы начали напевать ночную мелодию. Мелодию гармонии и спокойствия.

– Спокойной ночи, папа… – в полусознании вымолвил Леонель.

Адияль уснул перед столом. Дебелдон укрыл друга пледом и пошёл в свою комнату.

Тёплая и светлая ночь. Звезды изредка поблескивали на чистом ночном небе. Луна ярко освещала округу. Алые маки и желтые гвоздики ярко выделялись на фоне тёмной травы. Слабые потоки ветра покачивали ветви деревьев и полевые цветы.

VII.

Туман. Кровь. Неразборчивый гул сотен солдат, вопящих от боли, ярости, напряжения. Он лишь изредка перебивается ударами стальных лезвий и клинков. Алые реки охватили всё в округе: тела воинов, землю и траву, мечи и копья. В глазах мерцает взгляд Вэйрада.

Его последний взгляд туманил поле сражения Адиялю.

– Оте-е-ец! – Гул прекратился. Он отчётливо услышал этот визг отчаяния и боли.

А далее лишь один момент, застывший в глазах Адияля: Вэйрад, пронзенный лезвием меча Нильфада.

– Проснись! Адияль, ты всю ночь вертелся и стонал. Что случилось? Кошмар? – разбудил друга Дебелдон, хлеща его по щекам ладонью. – На случай кошмаров всегда есть и было отличное средство, придуманное лучшими виноделами континента! Сладкое 1058 года! Любой стресс вышибает! Знаю. Проверял на себе. Вчера.

– Папа… Ох… не суть. Лучше забудь.

– Друг…

– Поехали, – сухо ответил Адияль, будто забыв о плохом сне, но его внешний вид и темные круги под глазами говорили об обратном.

– Ты всё-таки надумал насчёт охоты? Признаться, я и не надеялся, конечно… но это не может не радовать!

Раннее утро было весьма солнечным и тёплым, несмотря на то, что в Невервилле даже лето порой не теплее поздней осени. Идеальная погода для охоты. Жаворонки уже начали исполнять гимн летнего дня.

Адияль встал из-за стола и направился в спальню. Она выглядела уютно: по центру стены расположилось большое окно с узорчатыми рамками. В центре стояла большая кровать с белоснежной помятой простыней. Кровать была украшена различными золотыми узорами и вставками. На изножье красовался герб с золотыми львами. Справа от кровати был дамский столик с роскошным зеркалом с золотой обводкой. На столе стояли ваза с высохшими розами, шкатулка с украшениями, баночки с маслами и травами. Слева от кровати стоял большой узорчатый шкаф. Адияль подошёл к нему и открыл правую дверцу. На штанге висели платья, юбки и дамские кофты. Леонель резко сорвал все эти вещи, открыл окно и выкинул их на улицу. Ветер разнес их по саду, а некоторые улетели за пределы поместья – на луга. Только что пробудившийся конюх, увидев это, потер затылок, но решил не вдаваться в подробности, из-за чего могли летать предметы гардероба.

Через несколько минут Адияль вышел из комнаты в белой рубахе, зелёных портках и высоких кожаных сапогах. Лицо его выглядело уставшим, помятым.

Спустя ещё некоторое время Адияль и Артур уже скакали на конях. Дорога была пыльной, несмотря на недавний дождь.

– Знаешь, я недавно вспомнил нашу первую охоту. Буквально вчера. Ты не убил даже косолапого медведя! Учитывая то, что он вообще не шевелился! – заговорил Дебелдон.

– Забыл упомянуть, что мы были оба пьяны, а ты и вовсе в тот момент бил меня по спине, полагая, что так я быстрее сделаю выстрел из лука. Также ты забыл вспомнить, что лук был неисправен и тетива у него была расшатанной!

– Это все глупость. Не стоит сейчас вину перекладывать на других! А кролика кто спалил? Я тебе говорил, что огонь слишком сильный! Ты мне ответил, мол, знаешь, что делаешь. Оно и видно было. Без еды и без добычи остались. Надеюсь, в этот раз ты будешь немного внимательнее.

– Я тебе говорил, что из меня ужасный охотник! Ты закрыл на это глаза, так что будь добр не поднимать эту тему! – злобно буркнул Адияль. Говорил он, впрочем, как обычно, и по нему нельзя было заявить, что в его душе торчит кол.

Дебелдон внезапно замолчал, что было для него редкостью. Они постепенно приближались к опушке леса.

Охотники привязали поводья коней к деревьям, взяли мешок, который висел у седла Дебелдона и отправились в лес, внимательно вслушиваясь в каждый шорох.

– Справа! Заяц! – шёпотом, присев на колено, предупредил Дебелдон.

Охотник достал арбалет, зарядил болт и приготовился нажимать на спусковой механизм, прицеливаясь в животное. Заяц в этот момент грыз кору поваленного деревца и не видел угрозы.

Выстрел – первая добыча в кармане! Кролик аж отлетел несколько в сторону и повалился на землю, хныча и истекая кровью.

– Неплохой выстрел. С каких пор ты используешь арбалет? – спросил Адияль, вытаскивая болт из туши зайца.

– Я полагаю, что он гораздо эффективнее, нежели уже привычный мне лук. По точности выстрела на данный момент нет лучшего выбора. К тому же, орудовать арбалетом гораздо проще. Не нужно придерживать оперение стрелы, не нужно долго просчитать баллистику: она очень проста и понятна. Целиться, несомненно, удобнее. Пробивная сила в разы превосходит вышеупомянутый лук. В общем, одни достоинства.

– Ясно… – несколько неуверенно сказал Адияль, а затем что-то резко приковало к себе его взор. – Гляди! На три четверти слева!

Дебелдон достал очередной снаряд, не посмотрев на цель, повернулся и начал целиться. Это был кабан. Животное заметило, что его собираются подстрелить и кинулось бежать. Артур стрельнул наугад, но промазал.

– Чёрт бы его! Хорошая животинка была. Должно быть, сочная, мясистая, – с недовольством пробормотал охотник.

– Давай-ка арбалет. Я хочу попробовать, – сказал Адияль, пристально следя за другим кабаном помельче, рыхлящим землю в поисках желудей.

Артур быстро передал товарищу заряженное орудие. Ловкий и точный выстрел – животное ранено в ногу. Кабанчик упал на землю, изнывая от боли.

– Жалко… Бедолага. Не повезло ему сегодня, – сказал Адияль, глядя на раненное животное.

– Жалко. Не спорю. Однако учесть его такова. Как бы сказал один очень уважаемый в учёных кругах человек: «В замкнутом круге поиска пищи либо человек находит еду, либо еда находит человека съедобным». Мысль хоть и завуалирована, но не лишена смысла.

– Прости. Жестокие люди решили, что они имеют право на выживание больше, чем ты… – Адияль достал охотничий нож и вонзил его в шею кабана. Слабый звон раздался в ушах Леонеля. Артур, несмотря на показано хладнокровие, дрогнул, пошатнулся.

– Великолепный выстрел, дружище! Я не ожидал от тебя такого.

– Твоя похвала звучит, словно ты пытаешься меня унизить…

– Не бери в толк. Я по-дружески. Пошли, нам ещё лагерь разбить нужно. Ты ведь не думал, что мы не переночуем под звёздным небом вдали от цивилизации?

– Нет… С чего бы это?.. – с сарказмом в голосе ответил Леонель.