Опасно, детка, опасно… Часть 2. Серия: Soulmate

Я опёрлась руками о подоконник и постаралась дышать глубже и реже, чтобы успокоить рвущийся наружу гнев. Конечно, была другая опасность – что гнев перейдёт в слёзы, и это тоже был не лучший вариант.

Чёрт, да и то, что у нас с ним происходило сегодня, сейчас – тоже не лучший вариант. И если бы мне кто-то подсказал, как правильно, может быть, я бы и последовала совету. Но жизнь пишется набело, готовых ответов нет. Правильных решений нет. Либо тебе делают больно, либо ты.

– Ир, прости, я идиот. Я не знаю, как себя вести. Я всегда говорю, а потом думаю. Я не подумал, уместно ли это говорить, просто вырвалось.

 Я развернулась к Сергею лицом, полыхая воинственным огнём:

– Уместно?!? Да это как минимум бестактно! Или ты думаешь, мне по кайфу каждый раз слушать это сравнение меня и твоей жены?!? Делать вид, что меня это не задевает, шутить, словно это не бесит?!?

– Ревнуешь?

– Чёрт, да, ревную! – потом выдохнула уже спокойнее, – Прости. Я знаю, что не имею права ревновать и такое вообще чувствовать…

– Это ты прости. Я бываю редкостным ослом иногда. Дебилом. Я тоже тебя ревную, ты ведь никогда не оставалась в долгу и тоже козыряла своим мужем в ответ. Ну…раньше…Прости…

– Похоже, у нас уже вошло в привычку причинять друг другу боль.

– Это потому, что мы не вместе.

– Думаешь?

– Конечно. Но сегодня я только твой и ничей больше. Или мне уйти?

– Думаешь, это правильно?

– Ириш, я не знаю, что правильно. Вернее, чисто в теории знаю, но не могу себя заставить уйти. Поэтому если ты можешь меня остановить – останови…

А дальше Сергей поцеловал меня. Робко, будто неумело коснувшись моих губ и чуть приоткрыв свои. Разве я могла остановить его, прогнать, отстраниться, не ответить на этот поцелуй?

Я поднялась на цыпочки, чтобы быть выше и ближе к нему и запустила пальцы ему в волосы, проведя языком по его, вновь сомкнутым, губам.

Он попытался поймать мой язычок губами, но я быстро спрятала его и, дразня ещё больше, медленно провела ногтями снизу вверх по его затылку, против роста волос. Сергей вздрогнул и судорожно выдохнул, удивленно распахнув глаза, словно не ожидал такой реакции, а руки крепче стиснули мои бёдра.

Кончик языка быстрым движением проник за уголок его губ, побуждая их разомкнуться, и также же быстро исчез.

Он повернулся, целясь в мои губы, а я увернулась, и поцелуй пришёлся по касательной. Я тихонько засмеялась, а он зарычал.

– Любишь дразниться?

– Обожаю! А что такое, не нравится?

– Нравится, но я хочу тебя поцеловать по-нормальному, а ты уклоняешься!

– О, так ты все же умеешь? Да лааадно! Там, на пирсе, мне так не показалось…

Я понимала, что испытываю его терпение и хожу по краю, но уже не могла остановиться. Я хотела провоцировать его, дразнить, подначивать, я обожала его отклик, ведь я сама любила вызов. И теперь, в едином порыве, это было невероятно круто. И почему в юности мы не понимаем своей сущности и не знаем, что делать с этим в себе и в других, почему забиваем себе голову всякой ерундой, почерпнутой из книг, журналов, рассказов родных и друзей, но не слушаем сами себя? Нам бы тогда нашу нынешнюю мудрость, и мы были бы счастливы. Гораздо счастливее, чем сейчас.

Осознание этой простой истины подстегнуло меня, доведя до такого же градуса нетерпения, как и Сергея, и я услышала его сердитый ответ:

– Я много чего умею и много чему научился! Тебе доказательств не хватает? – он прижался теснее, и я поняла, о каких доказательствах идет речь.

То ли алкоголь сыграл свою роль, то ли я так расслабилась, что ему не нужно никуда спешить, а мне не нужно ничего придумывать и его соблазнять, что я прошептала ему в ухо:

– Да ты не сдюжишь!

– Я не сдюжу?!? Женщина, да ты просто не знаешь о моих возможностях! Это ж надо такое ляпнуть!

Сергей наконец поймал мои губы и показал, как умеет целоваться. И это был совсем другой поцелуй. Не такой, как в прошлый раз, на пирсе. Иной. Странно, что до этого момента я, вполне уже взрослая и опытная женщина, испытала удивление. Я представляла себе что-то невозможно романтичное и нежное, а вышло так, как я всегда делаю: страстно, дерзко, порывисто и местами грубо.

Прервав поцелуй только для того, чтобы сказать «Ого!», он вновь начал целовать меня, уже без разбору куда, но с не меньшим энтузиазмом, пока его руки уже вовсю залезли под мою футболку, а мои тут же – под его.

Ещё мгновение – и футболки полетели на пол, так же, как и бюстгалтер, показавшийся нам обоим досадной преградой на пути к телу.

Едва наши тела соприкоснулись, нас словно пронзило током, и я покрылась гусиной кожей. Сергей подхватил меня за бёдра и направился к кровати, сел, усадив меня сверху.

Он гладил мою спину, целовал грудь, а я, ничуть не смущаясь, прогибалась в его объятиях, легонько царапала ему спину и ерзала бёдрами.

Надолго нас не хватило. Через несколько таких горячих движений мужчина снова зарычал и переместил меня в положение лёжа. Теперь он был сверху и задавал правила игры. Теперь он меня дразнил.

– Любишь…дразниться? – срывающимся голосом прошептала я, выгнувшись дугой, когда он втянул губами сосок на моей правой груди.

– Обожаю! – Сергей плотоядно ухмыльнулся и перешёл ко второму.

Тело покрылось испариной, и он потянулся к пряжке ремня на моих джинсах. Нарочито медленно он расстёгивал ремень, снимал одну штанину, потом другую, прокладывая дорожку из поцелуев по каждой моей ноге и заставляя ёрзать от нетерпения.

Потом, словно невзначай проведя рукой по моим трусикам и услышав очередную порцию моих вздохов, он решил снять и свои джинсы, оставшись только в боксерах. Они облегали его, словно вторая кожа, не оставляя места воображению, и я жадно оглядывала все очертания в свете Луны. Никакой свет мы так и не зажгли, словно он мог разрушить эту химию, которая вела нас сейчас за собой.

Через мгновение и разглядывать ничего не пришлось – мы избавились от остатков одежды, и я уже чувствовала его кожа к коже. Он дразнил меня, целуя в самые разные уголки тела, исследуя руками то, где не дотягивался, накал желания нарастал, но, едва я почувствовала его возле своей самой сокровенной точки, меня словно отрезвило, и я задала тот вопрос, который расставил все точки над И.

Позже, прокручивая в мозгу тот момент, я буду ругать себя последними словами, и в то же время хвалить, что я сделала всё правильно. Я буду  думать, что именно этот вопрос всё испортил, разрушил, и стоило сделать всё иначе, но я тоже иногда говорю, а потом думаю. Совсем как Сергей.

Я спросила:

– У тебя есть презерватив?

Мужчина замер на локте и, если бы это можно было увидеть, клянусь, я бы увидела, как стрелка на барометре его желания поползла вниз.

Он несколько секунд смотрел на меня во тьме, пытаясь осмыслить то, что я сказала.

Потом всё же переспросил:

– Презерватив? Чёрт, нет…

Он сел на кровати, растерянно проведя рукой по своему лицу и продумывая дальнейшие действия.

Потом всё же решил уточнить:

– А у тебя?

– И у меня нет. Я как-то не продумала этот вариант.

– И ты ничего не принимаешь, ну в смысле…

– Нет.

Мой короткий ответ забил последний гвоздь в крышку гроба сегодняшнего секса.

Мы оба понимали, что не можем так рисковать. И даже где-то на краю моего сознания мелькнула мысль, что так правильно, нечего делать то, о чём потом пожалеем. Он или я. Или оба. Или ещё больше раздразним себя и ступим на путь греха и порока. Будь ситуация иной, я бы рассмеялась над этой фразой. А ещё где-то глубоко внутри сиротливо пропищал другой голос: «Ну, значит – не судьба…». Я ненавидела эту фразу и всегда восставала против неё, стараясь опровергнуть. А сейчас, признавая её правдивость, возненавидела ещё больше. И почему-то остро захотелось плакать.

Должно быть, я грустно вздохнула, или Сергей почувствовал моё состояние, потому что притянул меня к себе, не стесняясь нашей наготы, усадил меня к себе на колени и тихо сказал:

– Не расстраивайся, малыш. Это просто, наверное, не самый лучший момент. Впереди будет другой, более удачный, обещаю.

– Не обещай. Я не уверена, что такой момент вообще когда-либо будет.

– Сегодня ни ты, ни я не планировали, что я буду голышом сидеть на твоей кровати и делать всякие разные шалости, которые мы делали. Я шёл к тебе просто угостить тебя морковным тортиком. А потом не смог устоять. Я мог бы сбегать в ближайшую дежурную аптеку, но это займёт полночи, и мы едва заснём к утру. А завтра будем как две сонные тетери. Лучше поспать, уже час ночи. В другой раз всё будет как надо, я обещаю тебе. Или ты хочешь, чтобы я пошёл в аптеку?

– Нет, какая уже теперь аптека, – проворчала я, не желая признавать его правоту и все ещё капризно дуясь на его малодушие.

– Не сердись.

– Я не сержусь.

– Ну да, мне кажется это. И я не чувствую и не вижу, как ты нахохлилась, как курица.

– Я не курица!

– Ладно, не курица. Цыплёнок. Маленький такой, милый цыплёнок…Ну скажи мне, давай, что я не прав, и закроем эту тему.

– Что-то ты слишком быстро сдался! Уже пожалел, да?

– Я сдался? Ну-ка, подожди… А так? По-прежнему думаешь, что я сдался?

Сергей немного переместил меня, чтобы я почувствовала его возбуждение.

Все эти детские, незрелые эмоции как рукой сняло.

– Мы уже минут десять разговариваем, а ты все ещё в боевой готовности? Я поражена.

– С тобой я всегда в полной боевой готовности.

– Так уж и всегда?

– Всегда. Даже когда мы за сотни километров друг от друга. И это порой сильно осложняет жизнь. Но я ничего не могу с этим поделать… Мне уйти или я могу остаться?

– А ты хочешь остаться?

– Хочу. Не до самого утра, но почти до утра. Я хочу уснуть рядом с тобой. Хочу узнать, как это. Много ли я теряю, не слыша каждую ночь, как ты храпишь и пускаешь газы…

– Дурак… Я не храплю!

– А-а, то есть ты отрицаешь только это? – он рассмеялся, и я почувствовала, как напряжение разговора отпускает нас, и тоже рассмеялась.

– Фу, как это не романтично!

– Это нормально. Обычные вещи, которые меня не смущают. Да и вообще, мы в постели, какая тут романтика?

– Даже так? Ну, тогда я пошла туда, где она ещё осталась.

Стоя в дверях спальни, прекрасно сознавая, как мою фигуру подсвечивает свет из гостиной, и видя, как жадно он смотрит на меня, я невинно спросила:

– Хочешь чаю?

Сергей ушёл, не дожидаясь рассвета. Я проснулась от слепящего света солнца, и проклиная свою забывчивость – ведь это я не задёрнула вчера шторы.

Тут же улыбнулась, вспомнив, как мы заснули, соприкасаясь лбами и руками.

И как долго мы спорили по поводу пробуждения. Он хотел уйти, не разбудив меня и просто захлопнув дверь, я же настаивала, чтобы он меня разбудил.

Вышло явно не по-моему – я проснулась одна. «Чёртов упрямец! Всегда всё делает по-своему!» – проворчала я, включая чайник, чтобы выпить кофе.

В холодильнике я нашла ещё один кусочек морковного торта в суповой тарелке с приклеенным стикером: «Свой контейнер забрал, не нашёл, куда можно переложить торт. С добрым утром, роднуля! Люблю. Целую. Давно мечтал узнать некоторые твои тайны…»

Я рассмеялась легко и беззаботно, словно девчонка, почувствовав, как расправляются за спиной воображаемые крылья.

А потом повернула голову к окну.

Его жена шла к соседнему подъезду, очевидно, с работы. Она ничего не знала. Ни о Сергее, который провёл ночь в моей постели, а сейчас, вероятно, принимал душ и менял одежду, пропахшую мной. Ни о том, что он написал мне в этой чёртовой утренней записке. Ни о той драме, что разворачивается здесь, в этой кухне, в душе взрослой и невозмутимой женщины Ирины Тимофеевой, которая, забывшись, прижимала к груди тарелку с куском торта, не замечая, как замарала кремом свою грудь и совершенно по-детски размазывающей слёзы по только что счастливому лицу…

Сергей.38

Я испытывал противоречивые чувства. Так, как в этот раз, меня жизнь на прочность ещё не проверяла.

Опасностью повеяло в воздухе еще накануне, когда Ира написала мне, что в городе. Я почему-то был уверен, что мы увидимся. Думая о ней, испек морковный торт – я знаю, как она его любит!

Жене соврал, что самому захотелось. Я его тоже любил, но не настолько. Я всё больше по шоколадному отрываюсь.

Лена сказала, что в этот раз я даже сам себя превзошел – коржи получились пористыми, воздушными, крем – лёгким, даже глазурью сверху полил, нашел в интернете рецепт.

Федя, понятное дело, тоже довольно мычал – тот ещё сладкоежка, весь в меня!

Я молился только, чтобы они не съели весь торт до завтрашнего дня, а то Ире ничего не останется, а я ради неё всё это и затевал.

Но я напрасно тревожился. Утром все складывалось как нельзя лучше – Федя поехал к деду, Лена – на работу, и я был свободен.

Вышел из подъезда и увидел её, довольную, улыбчивую, будто само солнце спустилось с неба.

Выпросил приглашение в гости. Когда она согласилась, помчался в магазин и к себе – наскоро освежиться под душем и положить в контейнер кусочек морковного тортика.

То, что происходило у неё в съёмной квартире – я с трудом осознаю. Вначале всё было лайтово – непринуждённое общение, смех, вкусная еда под мягким светом в кухне.

Самое интересное началось в комнате, когда мы переместились на пол. Она скинула надоевшие тапочки (Она была в тапочках? Я даже не заметил!), вытянула свои красивые ноги и села со мной рядом, плечом к плечу. Она не соблазняла, не принимала какие-то особенные позы, не надела на себя какую-то открытую одежду или короткое платье – она была просто в джинсах и футболке, но, тем не менее, волновала меня. То ли потому, что сидела так близко. То ли потому, что в этой квартире никого не было, кроме нас двоих. То ли какие-то шутки и фразы сыграли свою роль, но я не мог не смотреть на неё, не улыбаться, не очаровываться ей ещё больше.

А эта её загадка!

Только дурак бы не понял, что она имеет в виду секс!

Это была увлекательная игра. Но только игра. Даже когда я принес кусок торта на тарелке и начал ее кормить.

Она просто ела торт. Довольно мычала от удовольствия, облизывая ложку, словно девчонка, а я был горд, что смог ей угодить. А потом, в какой-то момент, всё вдруг стало эротичным. Я смотрел на то, как ложка погружается в её рот, и представлял вовсе не ложку. Я видел, как она облизывает крем с ложки и губы, и мечтал о её язычке на каждом дюйме моего тела. Она закрывала глаза и мычала, а я мечтал заставить её стонать по другой совсем причине. Мне кажется, у меня это всё было написано на лице, потому что в один момент она сказала: «Хватит!»

Я расстроился на долю секунды. Потом она отошла к окну, выдохнула, будто переводя дыхание, и я понял, что она борется с желанием точно так же, как и я.

Я подошёл, ещё не понимая, как себя вести, обнял её, но она положила свои маленькие ладошки поверх моих и повернула голову в мою сторону, словно давая своё молчаливое согласие на всё. На всё, блин!

Ей было плевать на то, что я женат. Я знаю, что она не из тех женщин, что заводят кратковременные интрижки или спят с женатыми мужиками. Но со мной она хотела всего. И во мне что-то дрогнуло. Я был не прочь остаться! Разве я думал в тот момент? Вспоминал про свою совесть? Нет.

Я просто её поцеловал. А потом сам не заметил, как мы оказались на постели, раздеты и, более того, я чуть не вошёл в неё!

Благо, она опомнилась!

Спасибо, Господи, что хотя бы у кого-то мозги соображали!

Мы притормозили. Мы не завершили начатое. Но, тем не менее, я остался до утра.

Кажется, она ни о чем не жалела. Ни о том, что мы поддались минутной слабости, и чуть было не стали близки. Ни о том, что не довели дело до логического завершения.

Утром, когда я проснулся, она так безмятежно спала! Тёмные волосы разметались по подушке, колени подтянуты к груди, а сама грудь, прижатая коленями, так бессовестно выглядывала из-под простыни, что я не удержался и приподнял край. Она спала обнажённой. Для меня стало откровением, как можно так естественно, без стеснения вести себя с человеком, с которым вы не были близки, но он видел тебя в первозданном виде, как? Я даже спросил у неё, не смущается ли она меня? На что она бесхитростно ответила: «А смысл? Ты уже всё видел!»

Повинуясь порыву нежности, написал ей какую-то любовную записку, переложил торт в единственную посуду, которую нашёл в кухне – суповую тарелку, и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь и напевая себе под нос какую-то попсовую песенку.

День начинался просто отлично.

Глава 2. Пресловутая красная нить.

"Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется."

/Древняя китайская пословица/

Ирина. 39.

***

Было что-то странное в том, что жизнь нас постоянно сталкивала. Вернее, не странное. Магическое.

Конечно, мы общались и не теряли друг друга из виду. И мы хотели друг друга видеть. Но мы для этого почти ничего не делали. Не знаю, как Сергей, но я давно привыкла, что назначенные встречи срываются, поездки проходят быстро, планы меняются в последнюю минуту. Всё начиналось с надежды, а заканчивалось тоской и разочарованием. И так раз за разом. Я каждый раз клялась, что перестану ждать и надеяться, но, видимо, мои чувства были сильнее всех разумных доводов. А потом внезапно судьба нас сближала. Мы случайно встречались в транспорте, у общих знакомых, в аэропорту… Увидев друг друга, мы притягивались, как магниты, хотя вначале пытались для приличия сопротивляться, особенно, если рядом был кто-то из нашего окружения, будь то члены семьи или друзья, знакомые. Словно не хотели свидетелей. Встретившись в компании, мы могли половину вечера избегать друг друга, но при этом, не теряя друг друга из виду. Разговаривая с другими, мы бросали друг на друга взгляды, будто ведя какой-то, только нам известный, диалог. А затем случайно встречались где-то в укромном месте и не могли наговориться…

Были, конечно, и запланированные встречи, но столь редки, что быстро забывались. И всё равно этого было катастрофически мало.

Выбирая этот дом, в котором я поселилась на побережье, я испытывала двоякие чувства. С одной стороны, я знала, что Сергей живет где-то рядом, в этом же городе, мне хотелось быть к нему ближе. Я успокаивала свою совесть тем, что я же не квартиру рядом с его квартирой покупаю, я выбрала дом намного дальше, ближе к горам, там мы с ним вряд ли будем часто пересекаться.

С другой стороны, где-то неизбежно сталкиваться, быть свидетелем его семейной жизни, наблюдать, как он общается с сыном и с женой – то еще испытание. И этого я не хотела. Меня бесил сам факт существования в его жизни какой-либо женщины, кроме меня.

Но дом уж очень мне понравился. Небольшой, одноэтажный, состоящий из кухни-столовой, гостиной, и двух спален. Разумеется, были и кладовка, и ванная с туалетом, и прачечная. Перед домом был палисадник с цветами, площадка для машины и зона для барбекю, а позади дома – огород, где были все необходимые посадки. Чуть дальше по улице была набережная горной реки и тропа здоровья в парке, а за парком начинался подъём в гору. И вот там было самое интересное – то место я нашла ещё в свой прошлый приезд сюда осенью, пару лет назад, когда мы с Сергеем чуть было не стали близки.

Слева от подъёма отделялась узкая длинная тропинка. Если пройти по ней километра полтора, можно было прийти на обрыв над рекой. Это был пологий участок горы, поросший травой, где мне сразу понравилось сидеть и слушать шум реки внизу. Место было мало популярно, во всяком случае, в те разы, что я там бывала, никто меня не потревожил. И это было классно. И потому меня особенно радовало, что я теперь принадлежу этому месту…

***

На новоселье собралось мало народу. Родителей я оставила в родном городе, много лет назад переехав в Краснодарский край. Друзья были кто где. Кого-то жизнь давно разбросала по разным городам, кто-то остался в моём городе детства, но с самыми близкими связь поддерживалась по соцсетям и мессенджерам.

Коллеги, с которыми я успела подружиться на работе в Краснодаре, теперь усиленно таскали мебель и прочие сумки и мешки, помогая мне обустроиться. Все мы работали в Краснодаре, а я решила жить на два города – тот ещё квест. Поэтому все мои коллеги дружно сели кто на машину, кто – на электричку, и прикатили мне помогать.

Александр и Алина, некогда встретившие друг друга на работе, да пара человек из моего отдела – вот и вся наша команда.

Кроме того, ходили слухи, что в нашем ОВД грядёт сокращение, и я решила присмотреться к Сочи, если меня попросят на выход – чем не вариант поискать что-то здесь, в краю магнолий? С детства хотела жить на берегу моря, а мечты должны сбываться, не так ли?

– Куда пристроить этого красавца? – спросил у меня Александр, неся переноску с котом.

– Давай пока поставим в тенёк, я его потом выпущу, когда всё перетаскаем.

Час спустя, когда вещи были занесены в дом, и на мангале подрумянивался шашлык, а я металась, накрывая на стол и вытаскивая на улицу стулья и табуретки, в железный почтовый ящик возле калитки постучали.

Я подняла глаза и растерялась.

За оградой стоял Сергей и смущенно улыбался.

– Это твой сосед, Ирка? Впусти человека, чего стоишь как вкопанная!

Александр толкнул меня в бок, и наваждение отступило. Я шагнула навстречу, улыбнувшись в ответ.

– Привет. Ты тут в гостях у друзей?

– Привет, Сережа. Нет, не в гостях. Я переехала в этот дом. А ты что здесь делаешь?

– Прикольно. Я здесь живу. Я тоже недавно переехал. Ну как недавно, полгода назад. У жены была давняя мечта жить на земле, в доме, вот и…

– Ясно. А где ваш дом?

– Наискосок, через дом напротив твоего.

– Вот блин.

– Ты не рада? Я рад, что ты здесь. Помнишь, я говорил, что рано или поздно будем соседями?

– Помню. Какие-то двоякие ощущения. Ладно, проехали, это не важно!

– Важно, – он взял меня за запястье и погладил большим пальцем. – Скажи мне.

– Ира, приглашай мужчину к столу, у нас уже всё готово! – раздался голос Алины.

Мужики в подтверждение звякнули ещё пустыми рюмками и подняли вверх шампуры с шашлыками.

– Потом как-нибудь поговорим, сейчас не время.

– Ир, я реально рад. Тут хорошо, вот увидишь. Классные места.

– Здрасьте. Я – Александр, коллега Ирины. А вы?

Сашка не стерпел и вмешался. Защитник. Всегда пытается меня защитить, хоть и влюблен в Алину по самые уши.

– Я Сергей. Мы давно с Ирой знакомы, а теперь вот соседи.

– Что пьёшь, Серега? Ничего, что я так сразу?

– Нормально. А что у вас есть?

– Водочка, коньяк, для баб всякие вина и шампанские, – перечислял Саша, ведя Сергея к столу.

Мне осталось только смириться и закрыть калитку, следуя за ними.

– Не для баб, а для женщин, Саша! Этот сленг используй на работе, а не при дамах! – подала голос Алина.

– Ой, глядите-ка, дама! А ничё, что дама лазает по крышам и заброшкам, периодически стреляет из Макарова и допрашивает всяких отморозков на работе?

Все дружно засмеялись. Верный тон застолью был задан, и стол загудел, поздравляя меня с новым местом жительства, звеня до краёв наполненными рюмками и лязгая вилками по тарелке.

– Ирка, ну ты заморочилась! Достала нормальные тарелки, рюмки, вилки. Можно было одноразовыми обойтись. Чего было искать да распаковывать?

– Зная Иру, она заморочится, но сделает всё по высшему разряду, – подал голос Сергей.

– А вы давно знакомы?

– С детства, – пояснила я.

– О, так вы друзья детства, вот оно что… А я уж было подумал… Больно взгляды тёплые у вас…

Невинная фраза коллеги заставила меня поперхнуться глотком вина, который я только что сделала. Я закашлялась и стала красной, как рак. Мужики переглянулись. Алина сердито посмотрела на виноватого.

Я сквозь кашель просипела:

– Пойду попью воды…

В доме, налив полстакана воды, я уже было поднесла стакан к губам, как краем глаза заметила движение в дверном проеме.

– Ты тоже будешь говорить мне под руку?

– Нет, дорогая, пей спокойно, – Алина усмехнулась и подождала, пока я выпью воду. – Так наш Гена прав, вы не только друзья детства?

Алина была хорошим опером, раскрываемость её дел часто позволяла ей красоваться на стенде отдела, куда помещали фото лучших сотрудников полиции. Врать ей было бесполезно. Своим цепким взглядом она замечала малейшие детали, которые потом складывались в единую картину, словно фрагменты паззла. Может, именно поэтому мы с ней сдружились – потому что были похожи.

– Да, мы не только друзья. Если вкратце, то давным-давно я была в него влюблена, но у нас ничего не вышло, мы расстались. Потом он женился на другой, но мы всё же общаемся и иногда видимся.