История двух судеб

Ирина Дзюба, Айрен Дзю

История двух судеб

Вступление

Она стоит у окна, уставившись в одну точку. По стеклу стекают капли дождя, мимо проносятся машины, обливая пешеходов грязной водой из лужи. Мысли не дают покоя. «А что, если бы я… А если бы было по-другому…»

– Она думает о нём каждый день, вернее, каждую ночь и считает его мать виновной в разводе.

На плите свистит чайник, словно обозначая начало следующего этапа в жизни.

«Забудь! Что сделано, то сделано. Развод. Переезд… Вперёд в новую жизнь!». Но мысли съедают её изнутри. Нашёптывают, хихикают, выкидывают грязные словечки, варианты расправы… – и на повтор по несколько раз. «Ха-ха, не так-то просто избавиться от нас», – издевательски повторяют навязчивые мысли. Головная боль распирает виски. «Пиши, пиши», – как будто кто-то шепчет на ухо.

И она начинает писать.

Эта девушка – я.

Глава I

На тот момент я была в отношениях на расстоянии с Александром и хотела найти нового друга в надежде выйти из вечного ожидания коротких и редких встреч. Огонёк любви к парню уже давно погас, и осталась лишь тлеющая нить воспоминаний. Да и он сам открыто говорил, чтоб я искала кого-то другого. И я нашла.

Мы познакомились в социальной сети «ВКонтакте». Он написал первым: «Привет. Как прошла игра?». «Странно», – подумала я, ведь я такого игрока не помнила. Может, он меня знает, а я его нет. И ответила незнакомцу с именем Виктор. Парень как парень, ничего особенного. Вначале редко обменивались сообщениями, затем около двух месяцев переписывались. Он рассказывал о детстве, о том, как долго лежал в больнице, из-за чего невзлюбил врачей. Рассказывал смешные истории из жизни, о друзьях, увлечениях, спорте. Я разговаривала с ним как с другом, равнодушно относилась к коверканным словам и грамматическим ошибкам. Не обращала внимания на украинские слова в русской речи.

Мне хотелось побыстрее встретиться с Виктором, погулять, узнать его получше, а не часами строчить сообщения, но он не предлагал. И тут как раз у меня в общежитие перегорела лампочка.

– Вить, поможешь мне выкрутить? А то я не достану.

– Я сьогодні работаю, не вспію.

– Ладно, попрошу другого.

Я расстроилась, но обижаться не стала. Лампочку мне поменял сосед.

Только я предлагала встретиться, а Витя находил причины, а может, правда не было времени. Когда моё желание увидеться поутихло, он наконец позвал гулять в свой выходной. Я обрадовалась.

Первое свидание. На меня шёл мужчина в футболке цвета хаки, через которую просматривался накаченный торс:

– Привіт!– он меня приобнял и поцеловал в щёку.

– Привет! – расплылась я в улыбке.

– Куди пойдём?

– Не знаю, давай просто пройдёмся.

И мы гуляли часа три. Я слушала и наслаждалась. Его голос такой приятный! Ну и что, что не чисто русская речь, а с примесью украинских слов. Тембр голоса коснулся сердца, заставив бешено колотиться при встречах.

Первое свидание подобно презентации себя. Люди пытаются казаться лучше, делают и говорят то, что должно понравиться своим избранникам. Я откинула все мысли сопротивления и, почувствовав «бабочек в животе», поняла, что влюбилась. Твёрдо сказала «нет» прошлым бесперспективным абьюзивным отношениям и ворвалась в новые.

– Наконец-то встретила нормального мужчину! – радостно воскликнула я, смакуя каждую мысль, сладкую, как молочный шоколад. Он такой… Он такой красивый: светло-голубые глаза – словно в небо смотрю, а губы, большие, пухлые, что хочется сразу поцеловать, без слов. Невысокого роста, но это же не главное. Да и вполне нормально, когда женщина выше мужчины.

На одном из свиданий у него зазвонил телефон. Его «привет, любимая» выбило меня из колеи. «У него есть девушка», – с грустью подумала я. А Виктор будто прочитал мои мысли:

– Это моя подруга. Мы придумали прикол, я её называю «любимая», а она меня – «дорогой».

– Да уж… – выдохнула я. – Вызываете неоднозначные реакции у людей.

Каждый раз мы гуляли в парке, Виктор покупал мороженое и шутил, я смеялась и ждала, когда он меня поцелует. На пятом свидании уже решила, что не нравлюсь ему и он просто мило общается. И вот Виктор звонит той самой «любимой» подруге, пару секунд с ней говорит и во время разговора неожиданно меня целует. Я не придала этому большого значения, но чувствовалось присутствие третьего. Необычно. Странно.

После этого робкого поцелуя у нас завязались полноценные отношения. Виктор работал трое суток через трое, но мы успевали побыть вместе. Выбирались на природу с его друзьями, не стеснялись своих чувств и желаний. Ездили в гости к родственникам в Диканьку, где он показывал живописные пшеничные поля, старинные ветряные мельницы, рощу сирени, знаменитый многовековой дуб и монастырь. Мы сближались очень быстро. Я часто стала приходить к нему в гости, оставаться ночевать.

С каждым разом я приносила к нему всё больше и больше своих вещей. Они беспомощной кучкой лежали на кресле, но в какой-то момент я стеснительно спросила:

– Вить, а выделишь мне полочку? Мои вещи здесь уже не помещаются.

– Полочку? – ошеломлённо переспросил он и пробубнил что-то вроде «наглость – второе счастье», но полку выделил.

Именно с полочки всё и началось. Мы стали жить вместе. Начался новый этап в отношениях – гражданский брак.

Глава II

Я родилась в Кировске Луганской области – небольшом городке с населением меньше тридцати тысяч человек. В городе есть одна шахта, где многие и работали.

Родители воспитывали меня послушной, доброй и «хорошей девочкой».

– Ирина, делись игрушками, не будь жадиной! – говорила мать.

– Всегда слушайся, девочки должны быть скромными и послушными! – поддерживал её отец.

Так и росла доброй, кроткой, послушной, безотказной, готовой всегда прийти на помощь.

В садике была самым скромным ребёнком, как говорила воспитатель родителям: «Где посадили, там и забрали». Стеснялась играть с детьми, бегать, прыгать, громко плакать и смеяться до слёз. Может, боялась выражать эмоции, потому что с детства внушали «не балуйся и не плач, а то детки будут смеяться». Пока дети играли в догонялки и прятки, я предпочитала сидеть в стороне и наблюдать за ними. А когда приглашали играть вместе, то я отказывалась, говорила, что не хочу, но на самом деле мечтала набраться смелости веселиться, как они.

– Мама, можно я на акробатику буду ходить с Ленкой?

– Нет. Там шею можно сломать, инвалидом станешь.

– А можно с горки на санках?

– Нет. Можно руку сломать, убиться. Иди лучше книжки почитай.

Возможно, это и повлияло на манеры поведения с одногодками: если бегать – то можно упасть, если кувыркаться – то можно шею сломать. Поэтому я пассивно наблюдала за другими. «Ир, пойдём с нами играть в дочки-матери?» – говорит мне Лена – девочка со двора. Не любила играть в эту игру. Но, если зовут – нужно идти. А на летних каникулах, я с удовольствием играла в бадминтон, мяч, прыгала на резинке, выбивала фишки на лавке. Но только чувствовала себя ненужной и неловко в большой компании.

В младших классах не выходила на перемены, я как будто приклеилась к школьной парте. Зато очень любила читать. В первом классе читала сто слов в минуту – рекордсменка. Перечитала всю детскую библиотеку: от «Незнайки на Луне» до «Преступления и наказания». Из-за неуверенности в себе или скромности я всегда поддавалась насмешкам в школе. «Дзюмба-юмба», «дзюбище, дзюбик», «она заразна, от неё идёт радиация», – придумывали одноклассники. Один начинал, а остальные подхватывали. Из-за издёвок падала самооценка, и я почти ни с кем не общалась. Но у меня была единственная подруга в школе. Одноклассница Яна, которая дружила со мной с третьего класса. Сидела за одной партой, когда другие шарахались от «радиации». Помогала в учёбе, когда одноклассники смеялись над моими ошибками. Она иногда меня защищала, потому что я сама и слова не могла сказать в свою защиту.

В средней школе передвигалась как привидение: тихая, скромная, молчаливая, стеснительная, доверчивая. Плохо училась, скорее всего, из-за стеснения отвечать на уроках, потому что любые мои слова громко окидывали ехидными комментариями и надрывным смехом. В один день, когда тарабанил дождь по крыше и сильный ветер сносил всё вокруг, у нас был урок русской литературы. Нужно было выучить и рассказать стих. Учительница тщательно выбирала жертву для чтения стихотворения. Я сидела за четвёртой партой и мысленно молилась «Только бы не меня, только не я».

«Дзюба. Можно с места». – И мои надежды рассыпались на мелкие кусочки.

Я встала и начала рассказывать стих. На удивление все сидели тихо и не шептались. Закончив, я замолчала в ожидании оценки. А учительница подняла голову, спустила очки на нос и раздражённо сказала:

– Ну, ты будешь говорить или нет?

– А я уже рассказала.

– Дзюба, тебя и в хорошую погоду не слышно!

Класс наполнился заразительным смехом.

А учительница по математике сказала однажды: «Дзюбак, к доске», чем дала повод для насмешливых повторений. Я не активничала на физкультуре, хореографии: боялась, что про меня подумают одноклассники или какую новую кличку придумают.

Из-за буллинга в школе забыла о том, как важно отстаивать свою точку зрения, говорить громко и чётко, чтобы тебя слышали, принимали за личность, а не за объект насмешек и издевательств.

В классе со мной учился Дима Головня, очень умный и талантливый. Так же, как я, он был скромным и добрым, но с ним все дружили, ведь он мог поделиться своими домашними заданиями. А со мной не дружил никто – с меня нечего было взять. Так и шли школьные годы в страхе себя проявить.

В выпускном классе хотела понравиться Виталику, однокласснику, который мне нравился. Решила изменить внешность, чтобы он меня заметил. В один день пришла с чёрными тенями на глазах и выкрашенными в красный волосами, в короткой юбке и ботинках на каблуках – заявила о себе действиями и внешностью. Хотела доказать, что я не серая мышка и могу быть другой. Но боялась открыть рот. Никто всё так же не обратил на меня внимания.

Все школьные годы длился этот страх людей, а после перерос в зажатость, привычную молчаливость, неуверенность в себе, неспособность поддерживать разговор и заводить новые знакомства. Однако мне хорошо давалось писать. Я сочиняла стихи, любила писать рефераты и доклады. Но когда выступала с докладом, мой голос был настолько тихий, что не слышали даже те, кто сидел за первыми партами. Я любила биологию и химию и с самого детства мечтала поступить в медицинский университет, чтобы помогать людям.

Когда наступали летние каникулы, я на всё лето уезжала к бабушке в село в нашей области. Через огород жила моя ровесница Оксана, мы сдружились и много времени проводили вместе. Нам нравилось кататься на велосипеде, играть в бадминтон, прыгать на скакалке, на резинке. Я забывала о том, что боюсь людей. Я была на своём месте. А потом приходила осень, и снова возвращался ад под названием «школа». Так и прошло школьное время запуганного ребёнка под маской скромности и безразличия к себе и людям.

В две тысячи восьмом году сбылась мечта – учиться в медицинском университете.

К сожалению, и в университет за мной потянулись детские травмы, боязнь людей, страх внимания и трудности с высказыванием своего мнения. На первом курсе было тяжело с общением: я так и не подружилась с одногрупниками, отмалчивалась на семинарах. Мне было проще знакомиться в социальной сети. Мне всегда было легче написать, чем сказать, потому что, когда говоришь, приходится смотреть в глаза, а в соцсетях это не нужно. Так я чувствовала уверенность, да и речь становилась более развязной. В сети нашла хороших друзей и знакомых, с которыми потом встретилась и в реальной жизни.

Глава III

Витя родом из посёлка Диканька Полтавской области. Родители развелись, когда ему было семь. Своего отца он толком не помнит и не общается. Знает только, что отец ездил в командировки в Сибирь и привозил вкусное варенье из шишек, что работа была связана с бурением скважин. Он очень любил отца, но увы, не сложилось. В тринадцать лет мать бросила его на бабушку, дедушку и тётю и уехала в Харьков устраивать свою личную жизнь.

«Это я для тебя, сыночка, стараюсь. Хочу, чтоб у тебя было хорошее будущее», – оправдывалась она. Может, она правда в это верила, а может, говорила так, чтоб ребёнок не мешался под ногами. Его воспитывала, учила и давала тумаков улица. На Витю в его большой семье никто не обращал внимания. Он рос вместе с двоюродными братьями и сёстрами оторвой и дебоширом. Он чувствовал себя одиноким без любящего маминого сердца, без воспитания отца, но кому до этого было дело. Он свято верил в манипуляции матери и даже боялся её.

С Витей никто не сюсюкался, даже в раннем детстве. Когда его родственникам и матери было не до него, он играл самостоятельно, впрочем, как обычно: сидел под лавкой у деда и ел окурки от сигарет, а Ленка – сестра, смаковала куриный помёт.

В школе дружил с плохими парнями. На уроках они дебоширили и мешали учиться другим детям. Громко разговаривали на задних партах без уважения к учителю и одноклассникам, на переменах пили пиво и играли в карты. А после уроков гурьбой хулиганили. Возможно, где-то в глубине души он знал, что пошёл не по той дорожке. И когда домой пришёл полицейский, вызвали мать, к которой было не чувство любви, а ощущение страха, он сошёл с неверного пути, но ненадолго. В юности начал пить алкоголь, уходить в запои, сутками не появляться дома. Он хотел привлечь внимание матери, но ей, к сожалению, было не до него. И в какой-то из запоев организм дал сбой. Трое суток Виктор ничего не ел, а из него выливалась зелёная жидкость. В больницу бы, но нет – всё перенёс самостоятельно. Ведь рос в условиях улицы: только сам себе помочь можешь, больше ни на кого не надейся. Выжил. Завязал. Детство и отрочество так и прошло без объятий, любви матери и наставлений отца.

В моём воображении проскакивали такие картинки:

– Эгегей! Прыгай в сани! – кричали друзья-оторвы под окном Вити.

Бежит мальчишка в шапке ушанке набекрень. Запрыгивает на ходу в санки, которые привязаны тросом к подвеске машины. И вся толпа погнала кататься, поднимая за собой столбы снега.

Со снежной горки кубарем летели мальчишки, ртом хватая холодный воздух, падая друг на дружку и весело смеясь.

Его детство было насыщенным приключениями, детскими шалостями. Вот это весёлое детство, а на тех, кто всё детство книжки прочитал, его друзья посмотрели бы сочувствующим взглядом.

Витя больше всего любил гараж. Ремонтировать машины – дело всей его жизни. После школы он нигде не учился. Пошёл работать в автосервис, там и научился всему. «Главное практика, а бумажки мне не нужны», – говорил он.

Глава IV

И зачем судьба свела совершенно разных людей в одном городе? Случайность ли? Или случайностей не бывает – в сотый раз задаю эти вопросы сама себе.

И я, и Виктор в две тысячи четырнадцатом году приехали в Харьков. Я – на учёбу, а он – на работу. Мы ходили по разным улицам, ездили по разным маршрутам, дружили и встречались с разными людьми. Я училась в интернатуре, затем в двадцатом году поступила в педагогический, работала в больнице и подрабатывала в аптеке по ночам. Витя работал автослесарем, а учёбу считал пустой тратой времени.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.