Бульдозер. Желание

Я обхватил рукой черенок, покрытый сухим слоем цемента, пропустив мимо ушей Москвиченка. Хотел спросить, не нашелся ли часом еще и кирпич, но мы двинулись дальше.

Елена Павловна вошла в дом первая, следом Виктор, а в конце семенил я с лопатой, пытаясь не вымазать об нее свой костюм.

– Серёга, битум тебе в сапог! – зычно заорала женщина на все пустое здание. – Тащи сюда свою задницу!

Кого она звала, я хер его знает, но Серёга этот незамедлительно появился из-за угла.

– Здрасти, Елена Павловна! – расшаркался перед ней с улыбочкой взрослый мужик в рабочем комбинезоне. Нас с Виктором, как будто тут и не было. Мы так-то тоже начальство, между прочим!

– Здравствуй, Серёженька! – уже мягче поздоровалась с ним Начальница Всея Руси. – Давай сюда всех козлов своих горных, альпинистов недоделанных! Вместе с экипировкой! Живее, ёшкин кот!

Серёга исчез так же внезапно, как и появился. Овечкина повернулась к нам с Виктором, мазнула взглядом по прорабу, а затем вцепилась взглядом в меня.

Мне стало неуютно. Затошнило немного. От страха? Или потому что я не завтракал?

Я хотел свалить отсюда немедленно, сию секунду! Прямо в Москву, можно даже с лопатой. Она ничего не говорила, просто разглядывала меня, чуть вскинув подбородок, как будто бы решала, что лучше – повесить меня или голову отрубить. А если повесить, то за какое место.

Вернулся Серега в сопровождении трех бравых молодцев, и Елена Павловна переключилась на них, позволив мне немного отдышаться.

Парни построились и испуганно смотрели на Овечкину.

Женщина расстегнула пуговки на плаще, сунула в его карман бумажки, которые были у нее, и пошла к ним, заложив руки за спину.

– Здравствуйте, ребята!

– Здравствуйте, Елена Павловна! – хором, как на плацу, пролаяли парни.

– Руки показываем! – гаркнула она на парней, и те послушно выставили руки перед собой. – Артёмка, Артёмка! – покачала головой Елена Павловна, остановившись напротив довольно высокого паренька, смущенно опустившего глаза в пол. – Ты еще и без перчаток был? – Парень не ответил, продолжая пялиться себе под ноги, а мне стало понятно, что художник пойман с поличным. – А почему Ирка сука? – задала Овечкина совершенно неожиданный вопрос.

– Так это… – подал голос парень, и его лицо стало в цвет краски, что он использовал в своем признании. – Не дает!

Все, кто находился в помещении, заржали, как кони, даже Елена Павловна рассмеялась. Ее лицо приятно преобразилось, но всего лишь на мгновение. Она моментально собралась, распрямила плечи, снова став серьезной и грозной.

– Так ты проси, Артемка, лучше, а не стены разрисовывай! – продолжила Овечкина свой монолог. – Ну, и что с тобой прикажешь делать? – устало спросила она.

– Я все ототру, Елена Павловна! – взмолился парень.

– Мы поможем! – заверили Овечкину коллеги Артемки.

Овечкина покачала головой, но, к моему удивлению, над Артемкой сжалилась.

– Выполняйте! – приказала она.

Парни ушли. Елена Павловна еще о чем-то пошушукалась с Серегой, отведя его в сторонку. Я не слышал, о чем они говорили, но видел, что Овечкина то и дело улыбается.

– Это кто? – шепотом спросил я у Виктора.

– Бригадир, – так же шепотом ответил мне прораб.

Если Елена Павловна знала по именам всех рабочих и даже сторожа, я к своему стыду, не знал бригадира даже в лицо. Ничего удивительного, если я на объекте впервые. И если бы Ирка дала Артёмке, меня и сегодня здесь бы не было.

– В общем так, Москвиченок… – подвела итог Овечкина. – Проследишь, чтобы орлы  отмыли стену, особенно «суку»! Сфоткаешь, что получилось! А потом, жду тебя в своем кабинете!

– Зачем? – за каким-то хером спросил я. Меня мое новое прозвище, вот совершенно не устраивало!

– Будем знакомиться ближе! И кирпич искать! – криво и кровожадно ухмыльнулась женщина. – Оба камаза!

8. Богдан

Слава богу, Бульдозер уехал! Чтобы убедиться в этом лично и на сто процентов, я стоял в оконном проеме и наблюдал с пятого этажа, как ее машина выезжает с территории стройки.

Уф! Можно выдохнуть!

– Богдан Алексеевич, ты есть хочешь? – окликнул меня Виктор.

– Не откажусь! – оживился я. – Зови меня, Богдан. Какой уж я Алексеевич…

Я думал, что мы с Виктором пойдем куда-нибудь до ближайшей шаурмячки, но он позвал меня за собой на третий этаж.

Не один я обрадовался отъезду Елены Павловны. Рабочие, все, кто был на объекте в данный момент, тут же «накрыли поляну» на стопке из поддонов. Тут и пирожки тебе и сало копченое…

– Айдате, Богдан Алекссевич, не побрезгуйте! – пригласил меня Серега бригадир.

Боже, так жрать захотелось, что аж в животе заурчало, но неловко было перед людьми. Как будто начальство их только что нагнуло, а теперь еще и объедать собралось.

– Спасибо, я… – замялся я, сглатывая слюну.

– Да, вы хоть кофе попейте, – засуетилась возле меня миловидная девушка в измазанном побелкой комбинезоне.

Она протянула мне железную кружку с горячим напитком, а в другую руку впихнула вареное яйцо.

Хрен с ним, сдался я, принимая угощение, хоть познакомлюсь со всеми, как полагается. Этот странный завтрак сблизил меня с рабочим классом, ближе некуда. С трудом, но все же, я постарался запомнить всех поименно. Выяснилось хотя бы кто такая Ирка. Это та самая, что кофеёк мне налила.

Красивая! Я бы ради такой тоже на стену залез!

Я слушал в полуха, как между собой перебрасываются шутками рабочие,  а сам думал о своей жене, которая всегда мне с собой на работу обед собирала. Не важно, в офисе я торчал или на стройке, с удовольствием съедал то, что мне заботливо завернули дома.

Щас, поди, своему молоденькому так же вкусняшки с собой заворачивает. Я даже не знаю, кем ее новый ебарь работает. Не поинтересовался. А надо было. Не чужие люди мы с Наташей, вроде.

Вот так не замечаешь простых бытовых моментов, кажущихся тебе незначительными. А потом этого так тебе не хватает.

Не ценил я жену. Не любил ее так, как она этого заслуживает. Не заботился. Жил с ней, как у Христа за пазухой, а это вроде как она должна была быть ЗАмужем.

Хоть бы ее этот новый ее ценил… Я ему ноги оторву, если Наташку или Вероничку дочку обидит! Так разве я узнаю об этом? Я же им даже не звоню…

После плотного завтрака, все приступили к работе, и я тоже. Сидел, ждал, пока стену отмоют, думая о том, что скоро в контору ехать на ковер к Овечкиной. Так не охота было, кто бы только знал! Что она ко мне со своими кирпичами прицепилась? Ума не приложу. Как будто они дома у меня лежат. Я не брал, где я их найду?

Жалко, что гаситься на стройке нельзя было весь день. Мне даже понравилось. Все лучше, чем бумажки перекладывать с места на место. Разнообразие.

После того, как «пиздец» был устранен, я как-то немного даже осмелел. Что я так разволновался? Ну, показала дамочка, кто тут главный, ну, построила всех – работа у нее такая. Сейчас тоже, поди, успокоилась уже. Я что-то растерялся. Надо собраться и высказать ей за «Москвиченка».  Мне такое погоняло на хрен не упало! Я ей что, сопляк какой-то? Я опытный специалист! Взрослый мужик! Я с собой, любимым, так разговаривать не позволю! Я ей не прошлый зам – не чепушила!

Фотографирую результаты работы Артемки, как мне было велено, и прощаюсь со всеми.

– Ты это, Богдан… – тихонько, чуть ли не на ушко, сказал мне прораб, провожая до ворот. – Кирпич больше не бери без спроса. Мало у нас его.

– Чего? – морщусь я. – Не брал я ничего! Ты чего, Виктор Александрович?

– Не брал и не брал, – пожал плечами мужик.

– Да ты с чего взял-то, что это я? – не успокаивался я.

Задело меня это обвинение беспонтовое. Он все это время на меня думал? Во дает!

– Ну, как же? Накладные-то ты подписывал?

– Я?

– Ну, да! И печать имеется! – заверил меня прораб.

– Да быть того не может! А ну, где эти самые накладные? Показывай! Сейчас все выясним!

– Так это самое… их Елена Павловна забрала с собой.

Пиздец! Да что ж такое-то?

9. Лена

Приезжаю в офис вся на нервах. Ни сна, ни продыху с этим ворьем! Совсем уже оборзели! Пора уже посадить кого-нибудь, показательно, чтоб остальным не повадно было! Москвиченок – самая подходящая кандидатура! Если уж такую шишку закроют, обычный люд побоится растаскивать все, что ни попадя.

– Здравствуй, Тома, сделай кофе! – все, что я бросаю на ходу секретарю.

Купила себе по дороге наисвежайших эклеров. Сейчас спокойненько поем, отойду от нервяка, а потом уже буду думать, что с Козловым делать. Не жалко его ни капельки. Подкрепиться надо обязательно, а то с полицией часа на два, на три все может затянуться.

– Елена Павловна, у вас все в порядке? – приносит Тамара мой кофе. – Вы чего это раньше срока?

– Кофе дома кончился, – отшучиваюсь я. – На, вот, угостись!

Ставлю пакет со сладостями ближе к девушке. Не шибко-то она моему приходу порадовалась. Ну, с Козловым работать – оно же поприятнее будет?

Он уже Тому поимел? Или нет еще? С Брагиным Тамарка шпилилась за милу душу!

Что-то неприятно стало на душе от мысли, что Богдан Алексеевич секретаря нашего с ним дрючит. Какое мне вообще дело? Как будто бы проблем мне мало? Тфу ты, господи! На зоне не сильно потрахаешься. Пусть бы на последок оторвался. Тамара девка красивая, жалко, что на мужиков красивых падкая.

Но не мне, одинокой бабе, ее судить. Пусть дает, кому захочет, лишь бы только не в рабочие часы.

– Спасибо, Елена Павловна, я такое не ем, – морщит носик Тамара.

– Это чёй-то? – искренне удивляюсь я.

– Там в каждой пироженке по сто калорий! – сообщает девушка и уходит.

Фи! По сто калорий? Жалко, что не по сто грамм! Я бы сейчас накатила на грудь соточку! И на вторую, пожалуй, тоже!

Едва я успеваю откусить калорийное удовольствие, заходит главбух Алла. Да чтоб ей провалиться!

– Леночка, приветики! – заискивающе здоровается женщина. – А твой этот… – заглядывает в бумажки, что принесла с собой. – Богдан Алексеевич скоро будет?

– МОЙ Богдан Алексеевич будет не скоро. А тебе чего?

– Тут пришло уведомление по его алиментам…

Опа-опа! Богом данный разведен? Интересненько…

– И чего там?

– Да, вот, уточнить хотела, сколько отчислять, – поясняет бухгалтер. – Как положено? Или он больше платит?

Чтобы кто-то платил больше положенного, я пока не встречала этих пресвятых. Это Козлову из-за алиментов денег мало? Решил подкалымить?  Ух, гад!

– Всю  зарплату ему арестуй! – приказываю я.

– Так как же это? – ужасается бухгалтерша.

– Придумай что-нибудь! Алл, тебе жалко что ли? Окажи мне услугу? Отправь все жене его, а он потом пусть сам с ней разбирается! Ну, надо мне так, понимаешь?

Женщина ни хрена не понимала. Не скажу же я ей, что он ворюга, каких поискать? Потом скажу. Придется.

Он все равно сейчас в своем костюмчике дорогущем в тюрьму поедет, а жене его с детьми, хоть что-то перепадет. Зарплаты у нас не маленькие. А Козлову уже все равно.

– Леночка, а на что же мужик-то жить будет? – сокрушается она.

– Да какое наше дело? Я тебе потом обязательно объясню, на хрена я это все затеяла. Поверь, Козлов, тот еще Козлов!

– Ну, ладно, Ленусик, только ради тебя! – пафосно заявляет женщина и выходит.

Я бы ей сказала: "С меня шоколадка". Но тут шоколадкой не отделаешься. Алка тоже по сладкому угорает. Вон жопень отсидела какую в бухгалтерии своей.

Тут же вынимаю свои пирожные обратно, облизываюсь.

Снова заходит Тома. Они сговорились там что ли?

– Елена Павловна, – чуть ли не шепотом говорит она. – Там Брагин пришел за вещами. Но ведь он уже приходил на этой неделе…

Бросаю свой пир к чертям собачьим и несусь в кабинет зама. Кажется, я догадываюсь, кто кирпичам ноги приделал.

10. Лена

Я очень вовремя захожу в кабинет Козлова – Брагин что-то ищет на его столе. Там столько бумаг навалено, что черт ногу сломит. Вот он и роется, чертяга своими копытами!

– Здравствуй, Ванюша, – громко говорю я, и мой бывший зам подскакивает на месте от неожиданности. – Ты че там роешься, козлина?

– З-здравствуй, Лена, – испуганно мямлит мужик. – Я тут это… Зонтик свой забыл.

Тычет пальцем в угол. Действительно, висит зонт-трость. Мужской.

Понятное дело, что Ивана совершенно не зонтик интересует, а бумажки какие-то.

Я снимаю зонт с вешалки и подхожу ближе.

– Кирпич ты вывез? – сразу перехожу к делу.

– К-какой кирпич? Ты чего, Лен? – пятится от меня Брагин, а в руках бумажки зажал.

– Два камаза, Ваня! – Продолжаю наступать на него, перехватывая удобнее трость. Ох, как во мне все кипело! Словами не передать! – Показывай, что там у тебя!

Тычу зонтом в бумаги в его руках, но он прячет их за спину. Как дите, честное слово! Загоняю мужика в угол и выхватываю то, что он там прячет. Бумага рвется, потому что Ваня намертво вцепился в документы. Как и я!

Одного взгляда на доставшийся мне кочек бумаги достаточно, чтобы понять, что затеял этот наглый тип. Цемент и щебень, а совсем не зонт заинтересовали мужика.

Вот что он за человек? Уже тут не работает, а пакостить продолжает! Нет, ну, это уже ни в какие ворота не лезет!  Это же надо такое придумать?

– Ах ты, чепушила, ты бессовестная! – восклицаю я и бью Ивана зонтом по наглой морде. – Ах ты, козлина зажравшаяся!

– Ай, Лена! Перестань! – визжит мужик.

Он закрывается от моих ударов, но у него получается не очень, потому что хреначу я его со всей дури, что у меня есть. А меня прямо понесло! Я его лупила, лупила, лупила…

Очнулась, когда мы уже с ним в коридоре оказались. Народ повыскакивал изо всех кабинетов, вылупился на нас. Еще бы, такой шум стоял!

– Пошел на хер отсюда! – крикнула я в спину убегающему по коридору Ивану. – Я тебя, сука, ментам сдам!

– Что здесь происходит? –  услышала я за своей спиной грозный голос начальника. – Лена! – окликнул он меня.

Я сдула с лица выбившиеся из растрепанной прически пряди выдохнула и обернулась.

– Зайди-ка ко мне, Овечкина! – приказал он. – Работаем, товарищи, работаем! – разогнал Василий Семенович любопытных зевак.

Черт, вот как теперь с начальством объясняться? Я же сама Брагина прикрыла перед увольнением. И что сейчас говорить?

– Что за цирк, Елена Павловна? – набросился на меня Василий Семенович, как только мы оказались в его кабинете. Я молчала, опустив глаза в пол. Вцепилась в зонтик, мялась, как дурочка, не зная, как объяснить свое поведение руководству. Действительно, цирк! – Да что с тобой, Лена? – немного смягчился шеф.

– Не знаю, – буркнула я.

Шеф отдышался, успокоился и пригласил меня присесть. Сам он сел в свое кресло и несколько раз переложил бумаги на столе с места на место.

– Как тебе Козлов? – перевел тему Василий Семенович.

– Пока трудно сказать, – честно призналась я. – Я его сегодня первый раз увидела. Нам еще четыре месяца строить. Посмотрим.

– Я хотел с тобой поговорить о нем. Как ты знаешь, Лена, я ухожу в новом году на пенсию, – завел свою старую пластинку начальник. Он уже лет пять на нее уходит, Но никак не уйдет. – Ты пойдешь на мое место, а Козлов был бы идеальным кандидатом на твое!

– Это как акционеры решат, – уклончиво ответила я.

На самом деле должность была хорошей. Да, что душой кривить – я спала и видела, как возглавлю нашу славную контору! Карьеристка я та еще! Мне только дай власти! Да побольше, побольше…

– Я за тебя слово замолвлю, ты не волнуйся! – пообещал шеф. – Ты лучше Богдана Алексеевича воспитай! Без этих своих, – кивнул он на зонт, который я рассеянно вертела в руках. – Я с ним пообщался, мужик он неплохой. Он разведен, дочка уже взрослая, в Москве его ничего не держит. А нам такой спец позарез нужен. Будь ты с ним поласковей!

– Я постараюсь, – пообещала я.

– А может, присмотришься к нему, как к мужчине?

– Василий Семенович! – с укором покачала я головой.

Почему все вокруг пытаются мою личную жизнь наладить? Задолбали уже! И этот туда же! Сваха тоже мне нашелся! Сама разберусь!

– Ладно, Лен! Ты отпуск будешь догуливать? Или как?

– Да какой уж тут отпуск…

– Иди, Овечкина, – отпустил меня шеф. – И подумай о том, что я тебе про Козлова сказал! По всем фронтам подумай!

Я вышла из кабинета начальника, как обосраная. Ну, и что теперь делать с этим Москвиченком? Это получается, не брал он кирпич? А я же его…

Бегу в бухгалтерию, пока не поздно.

– Алла, ты там за Козлова спрашивала… – едва справляясь с одышкой, набрасываюсь я на главбуха. – Не надо! Оставь ему зарплату, как была.

– Так это… – хлопает наращенными ресницами Алла. – Все! Тю-тю! – разводит руками она.

Ешкин кот! Да что же это такое? Ни за что мужика без денег оставила!

Вот это я молодец! Вот это я сегодня дала жару!

Неудобно вышло…

Господи, стыд-то какой!

11. Богдан

Как я не готовился к подзатыльникам от Бульдозера, ни хрена не подготовился. Сейчас за надпись отчитаюсь, потом за кирпич левый, и хватит с меня.

Сегодня зарплата должна прийти. От аванса уже осталось хрен да маленько, а я уже и хату подходящую подыскал: парк рядом – удобно бегать и полы с подогревом. Самое оно, буду с утра форму поддерживать, а потом вечером этой своей формой женщин в тепле любить. Зима скоро. А мне тут еще четыре месяца торчать, об сибирячек греться. Уже не мальчик, женщинам все труднее и труднее понравиться. А у меня ни тачки навороченной, ни даже угла своего. Гол, как сокол. Из набора джентльмена только член имеется.

Только сел в маршрутку – смс-ка из банка. Ну, вот она, зарплатка моя родимая! Достаю телефон, чтобы проверить, как сильно ценит меня мое начальство. Читаю…

Да что за хрень?

Начальство меня, несомненно, оценило, только вся моя зарплата приставам ушла? Это как так вообще?

Первым делом иду в бухгалтерию. Сразу к главной бухгалерше. Я зарплату заработал, теперь еще полдня должен бегать по кабинетам искать ее?

– Ой, здрасти! – хлопает глазами женщина. Я объясняю суть проблемы, а она продолжает хлопать ресницами. – Это Елена Павловна так распорядилась! – отмахивается она от меня, как от мухи какой-то.

– На каком таком основании? – стараясь не орать, цежу я сквозь зубы.

– Сами у нее и спрашивайте!

А я спрошу! Я сейчас пойду и спрошу! Сначала иду к себе, чтобы скинуть пиджак. Спина аж взмокла от волнения. В кабинете как будто ОБЭП побывал. Все бумаги по полу валяются, куски какие-то порванные…

– Тома, а что произошло? – высовываюсь я к секретарю. – Что с моим кабинетом?

– Это Елена Павловна с  Брагиным подрались, – совершенно спокойно сообщает секретарь.

Как будто бы драки уних – мероприятия ежедневного характера. И почему в моем кабинете сие случилось?

– В каком смысле подрались? Кто такой Брагин?

– Ну, зам ее бывший, – поясняет девушка. – Елена Павловна его зонтиком избила и выгнала! И обматерила! Опять.

Моему терпению пришел полный конец! Я сейчас пойду и поставлю Бульдозер на место!

– У себя? – киваю я на дверь Овечкиной. Тома кивает в ответ. – Не беспокоить нас час! Поняла? – рычу я Томе.

Вхожу к Елене Павловне без стука. Закрываю дверь на защелку. Она пироженки точит. Вылупилась на меня, аж жевать перестала. Не ожидала такой наглости?

Разрешения не жду. Прохожу, присаживаюсь на край стола, она едва успевает из-под моей жопы пакет из кондитерской выдернуть.

– Ты че, Москвиченок, охренел? – с набитым ртом возмущается Елена Павловна.

– Это ты, смотрю, Булочка, охренела! – встречно наезжаю я на нее, отчего ее глаза становятся еще больше. – Ты куда мою зарплату дела?

– А, ты по этому вопросу? – выдыхает она и откидывается в кресле, дожевывая что было во рту. – Ошибочка вышла…

Она хотела добавить что-то еще, но я не дал.

– Ошибочка? Ты че, мать, охренела совсем? – заорал я во все горло. Мне было пофиг, что меня слышно на весь этаж. Пусть слушают! Я пострадавшая сторона! – Я тебе не хрен собачий! Я с собой так обращаться не позволю!

– Рот закрыл! – рявкнула на меня Овечкина. Она полезла в стол и вытащила оттуда какие-то бумаги. – Жопу убрал! – снова рявкнула она.

Я поднялся со стола, пытаясь хоть немного успокоиться. Стоял, с интересом наблюдая за тем, как Елена Павловна раскладывает передо мной ксерокопии накладных: щебень, цемент, кирпич. Печать моя и подпись моя! Вроде бы. Я ничего такого не подписывал, но сердце застучало где-то в висках. Запахло керосином!

– Что это?

– Это твоя путевка на нары, Москвиченок, – усмехается женщина.

– Я не понимаю…

– Я сейчас объясню, для тупых! Из пункта А выехали два камаза с кирпичом. Но в пункт Б, – Овечкина ткнула наманикюренным пальчиком в бумагу. –  Они не доехали!

Понятнее некуда. Я причем? Нет, я понимаю, что я причем, что ей надо от меня? Почему до сих пор в полицию не позвонила? И кто тогда спер кирпич? И все остальное? Хочет, чтобы я баблом поделился со сбыта краденного?

– Есть версии, кто вор? – напрямую спросил я. – Потому что я не брал!

– Есть, конечно, – закивала головой Булочка.

– Ну?

– А вот об этом мы сейчас поговорим, если ты успокоился! Присаживайся, Богдан Алексеевич! Разговор будет не быстрый.

Я покорно сажусь на предложенный стул рядом с начальницей. Я весь внимание!

– Слушаю! – тороплю я Елену Павловну.

– Как долго ты был женат? – задает Овечкина совершенно неожиданный вопрос.

– При чем тут это? – недоумеваю я.

– Здесь я задаю вопросы! – резко обрывает она мое сопротивление.

– Почти 16 лет, – отвечаю я, ни хрена не врубаясь, к чему эти расспросы.

– Нормально, – одобрительно кивает она головой. – Причина развода?

– Моя жена нашла вариант получше и помоложе, – с некоторым разочарованием говорю я.

– Ты был хорошим мужем?

– Нет. Самым отвратительным в мире! – с раздражением отвечаю я.

Я не понял… Бульдозер мужа себе ищет? Я смотрю на ее руки – кольца-то нет. У меня начинает неприятно посасывать под ложечкой. Че ей от меня надо?

Я замечаю, как Елена Павловна рассматривает меня с головы до ног, и в ее глазах загорается плотоядный огонек. Я знаю этот взгляд! Я хорошо изучил женщин! Я за накладные ее трахать не собираюсь! Лучше в тюрьму!

– А жена твоя? Хорошая была? Как жена она тебя устраивала? – продолжает свой непонятный допрос Овечкина.

– Наташа была идеальной женой, – в который уже раз признаю я этот факт. – А такой как я вообще не подходит в мужья. Вот ни разу!

– А ты че напрягся, Москвиченок? – рассмеялась Булочка. – Я за тебя замуж не собираюсь!

– А что тогда? – затаив дыхание спрашиваю я.

– Хочу, чтобы ты научил меня, как быть хорошей женой!

– Чего, блять? – не сдерживаюсь я от ругательства.

– Что слышал! Хочу быть, как жена твоя! Как ее зовут?

– Наталья! – повторяю я еще раз имя жены. Она вообще меня слушает? Или только себя?

– Вот! Расскажешь, как муж ее бывший, все, что тебе известно о семейной жизни. Что нравилось, а что нет. Как так сделать, чтобы мужик от тебя не убегал. Как заботиться о муже, что говорить, как себя вести! Ты же опытный мужик? Вот ты мне и поможешь, а я помогу тебе! Что скажешь, Богдан?

12. Богдан

Слава богу, меня, как ёбаря, Булочка не рассматривает! Аж дышать стало легче. Совсем бабенция отчаялась самца себе найти? Да где ж она себе пару найдет? Бульдозеру разве что Комбайн подойдет. И тот она зашугает.

– Только теория? Надеюсь, трахать тебя не придется? – уточняю я с усмешкой.

– А что, Богдан, я тебе не нравлюсь? – с нажимом, без тени кокетства спрашивает она. – Я что, некрасивая?

Как ей помягче ответить?

Разве можно женщине сказать, что она некрасивая? Да как же? Не бывает некрасивых, уж я-то знаю! Каких я только не трахал… Все были шикарными, каждая по-своему!

Не в красоте дело, а в характере ее сраном. Ну, не уродина Овечкина точно. Я же ее, как женщину, даже не рассматривал.

Еще.

И не собирался.

Смотрю сейчас. Личико у нее ничего такое, даже без косметики, видно, что ухоженная женщина. Губки пухленькие, крошка от пироженного прилипла… Сиськи зачетные, уверенная такая четверочка аппетитная!

Все остальное даже рассматривать не хочу. Зачем? Не до жопы ее сейчас, вот ей-богу!

– Ты красивая, Лен, – без капли лести говорю я ей. – Но я не собираюсь…

– Придется! – бескомпромиссно и уверенно перебивает меня женщина. – Там тоже проблемы имеются.

– Где там? – опять не въезжаю я.

– В постели с мужчинами проблемы.

Она краснеет, как помидор, а  я начинаю дико ржать. Не знаю, что меня рассмешило больше: то, как я представлял Бульдозер в койке с мужиком (наверняка, она в роли Госпожи и с плеткой) или то, что вляпался в такую нелепейшую ситуацию. Это действительно выглядело смешно.

Овечкина сама до такого додумалась или кто-то подсказал, как мужика в койку затащить без соблазнения, без женских штучек? Может, это она эти накладные и подделала? Все ради меня?