bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 14

Ясмина Сапфир

Мой страстный космос

Танцовщица для звездного охотника

Глава 1. Наддария

Мы выстроились у сцены – одна за другой, чуть приподняв правые ноги и поставив их на носочки. Длинная шеренга девушек с перьями в прическах, и в кружевных купальниках, как у древних танцовщиц Мулен Руж.

Мы – сэлфийки. Одинаково беспризорные в новом космическом государстве, одинаково никому не нужные и нужные всем.

Такова участь нашей расы – схоронить близких, пережить всех, кого любили. Увы! Редкая генетическая мутация не передавалась детям, не «выстреливала» через поколение или позже. Когда-то нас назвали сэлфами в шутку, почему-то припоминая фотосессии у зеркала…

Мы отличались от людей чуть заостренными ушами, гладкой кожей, прохладными телами и долгими годами жизни, какие и не снились простым смертным.

Миновали десятки столетий… Все давно забыли – откуда взялось название расы. Да и сами фотографии остались в далеком прошлом. Теперь создавали виртуальные трехмерные изображения, почти не отличимые от оригинала. Они двигались и говорили.

И только мы, «древние» сэлфы еще помнили, как было раньше…

Одинокие, лишенные якоря, многие из нас мотались по Галактике, искали свой путь, место, заработок… Громадная станция-курорт, на пересечении сотен линий космотелепорта стала нам домом. Мы развлекали залетных инопланетников, удивляли туристов своим необычным даром.

Многие возвращались в «сэлфийский театр» снова и снова, чтобы увидеть то, на что не способны даже современные сверхтехнологии.

Нарочито темная и пустая сцена размером с иной зал королевского дворца пахла моющим средством с лимонной отдушкой. Марина – моя белокурая соседка – нервно переминалась с ноги на ногу. Она недавно поступила к нам в труппу, и все еще очень переживала перед каждым выходом на сцену.

Наконец в голове прозвучал только нам одним слышный гонг. Мы вытянулись по струнке и выпорхнули наружу.

Заиграла быстрая ритмичная музыка. Запахло медом и патокой.

И… все изменилось в мгновение ока. Сцена превратилась в цветущую поляну. Издалека, с задней стены зрительного зала, ударил в лицо яркий свет.

Вовремя. Ткать иллюзию, плавать и летать в ней гораздо сложнее под прицелом сотен жадных, липких взглядов.

Мы выстроились в шахматном порядке, создавая иллюзию одновременно с танцем.

Голова взрывалась болью, ноги ныли от перегрузки, суставы ломило. Выдержать три выступления подряд не всякой сэлфийке под силу.

Мы должны были выглядеть легко, грациозно, делать вид, что все это ровным счетом ничего не стоит. Так, забава, демонстрация удивительного дара.

Над сценой полетели жар-птицы. Развевались их золотистые перья с алыми крапинками, вздрагивали высокие хохолки, сверкали ярко-синие глаза. Мы оседлали птиц, поднимая правую ногу в вертикальном полушпагате и сразу же опуская вновь, чтобы похотливая публика на долю секунды увидела запретные плоды. Откинулись назад, ложась на материальные иллюзии спинами, выгибаясь в соблазнительной позе. А на сцене выросли курчавые деревья, потянулись к потолку тонкими ветками, закачались от порывов несуществующего ветра.

Мы взмахнули руками, встали на четвереньки и прогнулись в спине кошками, демонстрируя вторые самые соблазнительные женские округлости. В воздухе закружили громадные бабочки всех цветов радуги, стрекозы почти с человека величиной.

Цветы стремительно распускались один за другим, покрывая пол сплошным пестрым ковром.

И внезапно, жар-птицы ухнули вниз. Мы спрыгнули, приземлились в шпагате, легли вперед, распластались на ногах и… иллюзия исчезла.

Пустая сцена, яркие лучи прожекторов… и все… Даже занавеса не было.

Публика ахнула.

Свист и шумные возгласы полетели из зала.

Музыка стихла совсем, перешла в колокольный звон и… громыхнула снова.

Цветы, деревья, жар-птицы, бабочки, стрекозы – все вернулось в мгновение ока. Мы вскочили легким движением, словно вообще ничего не весили, вновь оседлали жар-птиц и сделали круг почета над сценой. А затем – и над публикой.

Зал взорвался аплодисментами, свистом, воплями, пошлыми репликами.

– Эй, красотка, спускайся, отдохнем вместе! – басил смуглый вартанец в форме капитана галактического патруля, похожий на великана из Земных сказок.

– Девушки, девушки, сколько хотите за свои прелести? – визжал долговязый малкурт, похожий на медведя и человека одновременно.

– Иди сюда! Я тебе тоже кое-что покажу! – тараторил латтарнец, теплокровный ящер, сверкая лысой чешуйчатой головой.

К горлу, как обычно, подкатила тошнота. Мы вернулись за кулисы, и декорации на сцене начали таять. Они растекались цветными лужицами и исчезали, будто испарялись.

Малика бросилась к своему малышу – он все еще мирно посапывал в коляске, усыпленный аурой мамочки.

Белокурый карапуз в желтой распашонке с мишками сладко причмокнул и засопел дальше.

Малика выдохнула и метнулась в раздевалку – наверняка сцеживаться.

Вместо нас у сцены выстроился «адский кордебалет» с рожками и хлыстами в одинаковых алых купальниках. Эти девушки «заполняли эфир», пока мы отдыхали и приходили в себя после огромной потери энергии, растраченной на материальные иллюзии.

На обучение таким трюкам требовались годы, иногда десятилетия и мощнейшая аура. Лишь редкие сэлфийки могли такой похвастаться. Сэлфы с такой энергетической мощью работали в разведке, в галактической полиции, в спецслужбах.

Я, как и остальные девушки, поспешила по глянцево-черному коридору в свою раздевалку. Слава богу, нам выделяли отдельные комнаты – гримерки, раздевалки, а для некоторых – единственное жилье.

Мне повезло. Когда-то я владела недвижимостью на Земле. Ничего особенного – несколько однокомнатных квартир и домик на шести сотках. Пережив родных и близких, я продала имущество и приобрела дом на станции.

Тогда моих средств еще хватало на нормальный, двухэтажный коттедж с двумя ванными и громадной застекленной верандой. Сейчас галактический центр развлечений, куда стекались богатеи всех рас, временно «причаливали» полицейские истребители, корабли спецслужб, здорово разбогател. Сегодня на свои прежние сбережения я едва ли сняла бы тут приличную комнату. Вот почему многие танцовщицы жили в гримерках, довольствуясь несколькими метрами свободы, куцей душевой и окном с видом на громадный искусственный оазис.

Из окон центра хорошо просматривался золотистый пляж, стройные ряды шезлонгов для туристов и бар, где днем и ночью подавали напитки и еду со всех концов галактики. Иногда девушки не спали по нескольку суток подряд – безумные пляжные дискотеки не давали ни на секунду сомкнуть глаз. Тогда другие из нас, те, кто посильнее аурой, делились энергией, подкачивали подруг и коллег по работе.

Материальные иллюзии в последнее время взлетели на пик моды. Трехмерные обои, постеры и картины давно никого не удивляли. Граждане Межгаллактического Союза Пятидесяти планет охладели к тому, чего нельзя коснуться, пощупать.

То ли дело материальные иллюзии! Они не только выглядели объемно, но и на ощупь казались настоящими.

Вот только создать такие могли лишь мы, сэлфы. А еще громадные, мощные установки, но на их питание уходила энергия, способная снабдить удобствами небольшую планету.

Гримерка порадовала лимонной отдушкой, чистотой и аккуратностью. С детства я была ужасной неряхой. Могла раскидать вещи по всем свободным поверхностям, распинать туфли по полу, не заправить постель… Здесь проблема решалась ежедневной уборкой.

Приоткрытый платяной шкаф из синего сверхпрочного пластика был отмыт до блеска. Еще недавно по всей его поверхности красовались следы жирных пальцев – я открывала гардероб после того, как уже накрасилась. Синий трельяж с громадным зеркалом в резной золотистой раме, тоже выглядел девственно чистым. Толстый слой пудры, тонкий – теней, пятна от чая и кофе – исчезли без следа.

Кушетка была заправлена так, что мне стало стыдно за свою кровать в доме у моря. Пол в ванной, душевая, унитаз отмыли до блеска, и ярко-розовая плитка из все того же сверхпрочного пластика теперь выглядела дорогой, респектабельной.

Я плюхнулась в кресло у зеркала и зевнула. Главное не уснуть. Еще одно, последнее ночное представление. Его заказал экипаж полицейского лайнера особого назначения. Насколько я знала, они боролись с космическими пиратами, которые то и дело захватывали грузовые транспортники космотелепорта и похищали ценные грузы. Платили этим спецназовцам втрое больше чем нам, и каждый из них чувствовал себя элитой из элит. Великосветские вельможи с планет, где сохранилась монархия, а так же политики и члены Большого Галактического Совета – все они в подметки этим парням не годились. И осаживать их никто не решился бы. Только спецназовцы охраняли грузы крупных бизнес-корпораций, секретные правительственные лайнеры, помогали делать богатых еще богаче, а бедных еще беднее.

Все, как и всегда.

Естественно, стоило экипажу «заказать» танцовщиц, владелец труппы – латтарнец Цван Оу взял под козырек и без зазрения совести вставил в программу сверхурочное представление.

Девушки пытались спорить, доказывали, что они и так работают на пределе возможностей. Но я-то знала, что все бесполезно и просто надеялась набраться сил за несчастные два часа до последнего выхода.

Сказать по правде, нам обещали двойной гонорар и даже три выходных плюс к прежним двум. Вот только до них нужно было еще дожить и протанцевать следующие три тяжелых дня! Я только и думала, что вот сейчас снова выйду на сцену, до предела напрягу больную голову, создавая иллюзию, и усталое тело, выписывая сложные па.

Представления чередовались. После жар-птиц всегда шли динозавры. Отважные амазонки верхом на птеродактилях и тираннозаврах особенно нравились космическим воякам. Костюм мне уже принесли – он лежал на подушке напоминанием о том, что бравые борцы с пиратами любят женщин в коже.

Я нехотя вылезла из прежней одежды – сняла купальник, вытащила перья из прически. Янтарные волосы волнами рассыпались по плечам. Я накинула халат, взяла расческу и принялась разбирать непокорные пряди.

Беглый взгляд в зеркало настроение не улучшил. Лицо с острыми скулами заметно осунулось после тяжелого трудового дня. Большие, светло-карие глаза с золотыми отблесками смотрели с какой-то глухой безнадежностью. Радовали лишь аккуратные черты и женственная фигура. Благодаря им я никогда не выходила из моды. Сколько бы ни миновало веков, а мужчины по-прежнему «исходили слюной» при виде пышной груди, крутых бедер, тонкой талии и ног «от ушей». Вот почему меня ни разу не отправляли в безвременный отпуск, как некоторых танцовщиц, если в труппе появлялись новенькие. Века два назад Галактика сходила с ума по худышкам с острыми ключицами, с выпирающими костяшками внизу живота и четко очерченными скулами. Затем в моду резко вошли пышки. Мужчины устали щупать кости, и захотели наконец-то обнять что-то мягкое, приятное на ощупь. Спустя еще полстолетья в моду вошли длинноногие. Стало неважным, какая у тебя грудь, какие бедра, вес или рост. Ноги – вот что оценивали зрители.

Я пережила несколько почти полных смен труппы, но продержалась. Сейчас Галактика опять фанатела по подтянутым и спортивным, и я вновь оказалась «на гребне волны».

Мужчины млели от моих круглых ягодиц, плоского живота и великолепной растяжки – одной из лучших в труппе. И фантазировали они о том, как использовать мою гибкость в постели гораздо чаще, чем думали о самом представлении. По крайней мере – судя по выкрикам, запискам в двери гримерки, и непристойным предложениям, с которыми почти ежедневно встречали меня на пороге театра. К самим гримеркам зрителей подпускали очень редко. Записки они передавали через уборщиц, горничных, костюмеров и других почти незаметных тружеников театра. Зато у здания, похожего на столб от земли до неба, меня, как и остальных девушек, обязательно поджидала толпа жаждущих нашего тела фанатов. В основном тех, кто считал, что оголить ноги и на долю секунды показать в шпагате белье – равноценно приглашению к бурной ночи. Хотя изредка среди них попадались и настоящие ценители нашего мастерства, материальных иллюзий и танца. Они вели себя гораздо скромнее, но приятных впечатлений оставляли намного больше.

Я неторопливо начала переодеваться в костюм из мягкой эластичной кожи. Высокие тонкие сапоги красиво обтянули ноги. Мягкий корсет шнуровать не требовалось. Он застегивался сам, на магнитных клепках, но выглядел, как настоящий, и грудь поднимал в точности также. Волосы я закрепила замшевым ободком. Сама себе в этом костюме я почему-то всегда напоминала Бэмби. Уж больно цвет его походил на оттенок оленьей кожи.

Я покрутилась перед зеркалом, выдохнула, собралась и отправилась за кулисы.

Публика уже оккупировала зал. Охотники на пиратов, как их теперь называли, галдели, кричали, требуя хлеба и зрелищ. Вместо первого им принесли универсальную выпивку – очередное чудо новых технологий. Жидкость была нейтральна почти для любых рас, а при необходимости некоторые компоненты ее выветривались. Пьянила она почище вина, и выглядела экзотично – ярко-голубая, словно подсвеченная изнутри. В прозрачных, чистых как слеза, бокалах, она искрилась и бликовала.

Марина поджала пухлые губы, и серо-голубые глаза ее сверкнули гневом.

– Боже! Как же достали эти космические бруталы, мнящие себя богами! – выплюнула она и сжала кулаки.

Хаэлла, жгучая брюнетка – тонкая, как тростинка, и гибкая, как лиана, выругалась по-русски – очень смачно и очень забористо.

Остальные танцовщицы загудели, зашептались – нервы сдавали у всех. Но едва раздался гонг, мы выпорхнули на сцену и… там появились тираннозавры с раптерами. Мы оседлали чудовищ под свист и крики ошалевшей публики, поддернули удила и поскакали по доисторическому лесу. Гигантские хвощи, папоротники, высокая трава, стрекозы, больше человека размером. Мы создавали материальную иллюзию на совесть.

Из зала донесся свист, восторженные вопли пьяных вояк, а мы продолжали представление.

Встали на спины ящеров, подняли левые ноги в вертикальном шпагате и, удерживая их за лодыжки, поддернули удила. Доисторические чудища двинулись, принялись прыгать, меняться местами. Мы стояли на них как вкопанные, и восторженные крики из зала сменялись хамскими комментариями.

Охотники обсудили все – наши бедра, талии, грудь и даже те части тела, которые прикрывало куцее белье. Они разошлись не на шутку, как и многие, кто не считал нас за людей, за женщин, за уважаемых гражданок Союза. Мы натянули на лица еще более радостные улыбки, опустили ноги, выгнулись назад и сделали несколько рискованных сальто на неровных спинах ящеров.

В прошлом году одна девушка сломала на таком представлении спину, и долго лечилась, выращивая два новых позвонка. Охотники не оценили нашу гимнастическую подготовку. Зато отлично заметили, как «прыгают сиськи» в корсетах, сколько интересного открывается во время сальто.

Мы остановились ближе к хвостам ящеров и рывком оседлали их снова. Дернули за поводья и сделали круг почета по сцене…

Мне было глубоко плевать на то, что орали дурные вояки, на то, как они гоготали, поясняя друг другу, как и в каких позах имели бы нас этой ночью.

У меня болело все тело, голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота. Единственное, чего хотелось – чтобы все поскорее закончилось.

Как обычно ближе к финалу, ящеры вдруг упали на сцену и пропали. Исчез доисторический лес, гигантские насекомые растворились прямо в воздухе, на лету.

Публика ахнула, притихла, оценив – что все увиденное – от взмаха крыла стрекозы до последнего шипа на хвосте тираннозавра – материальная иллюзия, плод нашей «магии».

Секунда, другая, обратный отсчет. Ящеры, папоротники, хвощи, насекомые… Они появились на сцене одномоментно. Мы запрыгнули на спины доисторических скакунов, сделали круг почета и скрылись за кулисами.

Я добралась до гримерки по стенке, шатаясь, на заплетающихся ногах. Рухнула в кресло, откинулась на спинку и прикрыла глаза. И когда я уже думала, что все, тяжелый день окончен, сзади, с кушетки послышался насмешливый мужской голос.

Он прямо ударил по ушам, по нервам, по больной голове.

– Так вот ты какая, сэлфийская танцовщица. Должен признать, ты меня впечатлила. Почти все ваше представление впечатлило, но ты – особенно.

Я с трудом развернулась в кресле – просто повернуть голову не получалось – в шею выстреливала дикая боль.

Он развалился на кушетке в такой позе, словно хозяин тут, в моей гримерке. Вельтанин… очень высокий, широкоплечий, мужественный, пожалуй, даже слишком. Квадратная челюсть и высокий лоб выдавали в незнакомце упрямца каких свет не видывал. Фиалковые глаза смотрели с прищуром, с издевкой. Или мне только почудилось?

В расстегнутом вороте черного мундира охотника виднелись мощные грудные мускулы. Вельтанин пригладил рукой белые как снег волосы, откинул за спину длинную косу – визитную карточку мужчин это расы – и привстал.

Я уже сталкивалась с мужчинами этой расы, очень похожей на людей, только словно во всем лучше. Крепче, породистей, брутальней. Вельтане считались лучшими воинами и любовниками среди гуманоидов Галактики. Женщины гуманоидных рас падали к их ногам штабелями. Наверное, поэтому лицо незнакомца излучало такое самодовольство, граничащее с наглостью.

Вельтанин неспешно подошел, склонился над моим креслом так, что наши лица разделяли считанные сантиметры.

Пахло от громилы приятно – чем-то вроде свежих огурцов. Но я-то отлично знала – вельтане мужской парфюмерией не пользуются. Просто и здесь они превосходили человеческих мужчин.

– А ты ничего, – расплылся в кривой улыбке инопланетник. – У меня уже были сэлфийки. Но ты – просто нечто. Сколько тебе лет?

Эммм… Неожиданно. Обычно меня спрашивали о размере бюста, о том, в каких позах предпочитаю заниматься сексом. А тут возраст… Я быстро заморгала, пытаясь сообразить – откуда столь странный вопрос, когда вельтанин соизволил объясниться:

– Слышал, последнее поколение сэлфиек получает способности чуть ли не с рождения… Хочу знать, совершеннолетняя ли ты? Может даже то, что я нафантазировал с тобой в главной роли, незаконно на многих планетах Союза…

Он сверкнул глазами и напрягся. Горячее дыхание инопланетника пошевелило волосы.

Непостижимо… но он чем-то меня привлекал. Да, вот такой наглый, беспардонный, взвинченный… И только сейчас я сообразила, что же еще показалось мне таким странным в незнакомце. От вельтанина совсем не пахло спиртным. Вообще!

Во время нашего представления охотники не просто выпивали, они «нажирались», как говорили во времена моей юности на Земле. А этот… этот выглядел трезвым, как стеклышко.

Сил на то, чтобы оттолкнуть нахала, уже не оставалось. Я лежала в кресле и наблюдала.

– Так сколько тебе? – повторил вельтанин, и фиалковые глаза его полыхнули незнакомым пламенем. Руки мужчины сжали подлокотники с такой силой, что ткань скрипнула, жалуясь на невежливое обращение.

Я наконец-то собрала себя по кусочкам, немного встряхнулась и присела повыше. Мысли собираться не желали – разбегались, как муравьи из разоренного муравейника. Вельтанин навис надо мной – такой мощный, такой возбужденный. Я чувствовала тепло инопланетника. От него исходил настоящий жар.

– Я жду ответа! – возмутился мужчина так, будто я обязана перед ним отчитываться.

– Мне очень много лет, юноша, – выплюнула я как можно более пренебрежительно. Так что шел бы ты к менее опытной женщине и там играл бицепсами. Вдруг она впечатлится?

Вельтанин резко выпрямился, будто шест проглотил, и показался мне просто громадным.

– Цыпочка с норовом? – хмыкнул он и прищурился. – Да ла-адно! Все вы одинаковые! Вы же не просто так тут работаете! У вас нет мужей или мужчин…

И тут я резко очнулась. Усталость как рукой сняло, сердце забарабанило в ушах строевой марш, возмущение поднялось горячей волной. Даже виски заныли. Я встала, скрестила руки на груди и процедила:

– Слушай, ты, охотник… как там тебя! А не пойти ли тебе в холодный душ? – в один шаг я преодолела расстояние до мужчины, накрыла рукой твердый бугор на его брюках и сжала так, что тот запульсировал. Вельтанин задрожал, из горла его вырывалось рычание. Горячая, как печка рука, перехватила мою ладонь и рывком оторвала ее от свидетельства его восхищения.

Вельтанин нахмурился, резко выдохнул, и вдруг прижал так, что я едва могла глотнуть воздуха.

– А ты дерзкая, верно? Значит, не малолетка! Значит, я вполне могу с тобой поразвлечься! Ну же, красотка… я тебе хорошо заплачу… Тебе понравится, даю слово… Главное успокойся и не рыпайся… И, может быть, даже прокатишься на охотничьем транспортнике.

Он наклонился, шумно втянул запах моих волос, зарылся в них носом и зарычал. Я знала, что вельтане очень чувствительны к запахам, особенно к женским. От одних их воротило, другие – притягивали как магнитом. Очень некстати, нелепо и неожиданно, но крепкое возбужденное мужское тело вызвало во мне бурю желаний. Не убить нахала, нет. Прильнуть, поцеловать… и даже больше.

Вельтанин словно почувствовал. По-хозяйски провел руками по спине, опустился к ягодицам и стиснул их, вжимаясь в мой живот выпуклостью на брюках.

Еще одно рычание, резкий выдох… и я немного пришла в себя. Что я делаю? Мерзавец обращается со мной как с дешевкой, а я… млею в его руках, позволяю себя… щупать?

Щеки загорелись, уши тоже. Я уперлась руками в грудь вельтанина, попыталась оттолкнуть его. Но, кажется, проще было сдвинуть небоскреб.

Мужчина вгляделся в мое лицо и прищурился.

Я набрала в грудь побольше воздуха, призвала всю ярость, все возмущение и выпалила:

– Слышь, ты! Самец недоделанный! Немедленно покинь мою гримерку! Или позову охрану!

Как ни странно, вельтанин отпустил меня, отступил к двери и ухмыльнулся:

– Хм… А ты не такая, как о тебе судачат и врут в галанете… Это приятно. Даже очень. Что ж… Мы еще увидимся!

И прежде, чем успела ответить, инопланетник вылетел из каюты, оставив меня в полном недоумении.

Конечно же я отлично знала, что пишут о нас в галанете посетители театра. Как они имели нас где угодно и в каких угодно позах. Как мы стонали под их мужественными телами, просили еще и еще. Как прыгали прямо со сцены в их объятия…

Галанет пестрел сайтами и форумами, где перевозбужденные самцы всех видов и рас делились фантазиями на наш счет. И лишь единицы знали, что актрисы театра никогда не встречаются с поклонниками. Более того! Любая интрижка и секс в гримерке могли стоить нам работы. Конечно, тут уж как повезет…

Если мужчина окажется влиятельным, уважаемым в Союзе, Цван Оу посмотрит на интрижку танцовщицы сквозь пальцы. Но только в этом случае.

Да и большинство девушек, прожив сотни, тысячи лет, не питали иллюзий по поводу мужчин, романтических отношений, ухаживаний. Поэтому так спокойно воспринимали комментарии из зала, галанетовские сплетни несчастных, которых через пятьдесят лет и в живых-то не останется…

Удивляло другое. Кажется, вельтанин с самого начала не верил в гормональные бредни самцов, ядовитые комментарии одиноких, неустроенных женщин, озлобленных домохозяек. Но хотел убедиться в собственных подозрениях, удостовериться в том, что я – «девушка строгих правил».

Зачем? Для чего ему это понадобилось?

Да и убеждаясь, мужчина слишком увлекся. Судя по тому, что я нащупала в его брюках, вельтанин был готов, более чем…

Прошло немного времени, и в гримерку заглянула уборщица – невысокая, немного нескладная человечка – Анастасия. Я кивнула, предлагая ей войти. Девушка с огромным трудом втащила в комнату две необъятные корзины – с фруктами и ягодами. Одну до отказа набили плодами моей родины – Земли, другую – галактическими деликатесами, безвредными для организма сэлфа.

Налитые яблоки поблескивали алыми бочками, ярко-оранжевые апельсины выглядели на редкость спелыми. Тяжелые грозди винограда – черного и зеленого – перемежались с круглыми, темными черешнями. А надо всем царствовали ярко-алые ягоды отборной клубники – одна к одной. Экзотические фрукты я не особенно жаловала. Побаивалась пробовать плоды иных планет, хотя подруги утверждали, что многие гораздо вкуснее земных. Поэтому вторая корзина, наполненная колючими, треугольными, трехцветными и прозрачными, как стекло, плодами впечатления не произвела.

– Что это? – удивилась я.

– Вам просили передать. Сказали, в качестве извинений. Просили забыть о происшествии в гримерке, принять искренние сожаления и заверения в уважении.

Глава 2. Эльрих

Задание оказалось несложным.

Мы скрутили пиратов на подступе к грузовому транспортнику, перебили половину, а остальных посадили в клетки и направились на базу. Сдали «ценный груз» в СИЗО до вынесения приговора, и черт дернул Мальриха, моего помощника, предложить посетить сэлфийский театр.

На страницу:
1 из 14