Когда землю укроет снег

У него свадьба. Я просто не могла сломать все это одной-единственной фразой. Так что он ничего не узнает, а завтра… Завтра уже и узнавать будет не о чем.

– Я за тебя рада.

Вздохнул и улыбнулся краешком губ:

– Мы – друзья?

– Друзья.

– Миа, – он сжал мою ладошку, – когда станешь правой рукой Верховного и будешь блистать на королевских балах, изредка вспоминай своего старого друга.

– Всегда.

– Ты удивительная девушка, Миа.

Он хотел сказать что-то еще. Я видела это по его глазам. Но Томас промолчал. Быстро подался ко мне и поцеловал в щеку, после чего, не прощаясь, повернулся и ушел. А я осталась стоять на площади и только и могла, что прижимать руку к щеке, где огнем горел его поцелуй, и смотреть вслед самому лучшему парню в мире.

Глава 2

Выбор

В ту ночь я почти не спала. Ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к мирному дыханию Сони, и сама периодически тяжело вздыхала. Рука то и дело осторожно касалась плоского живота.

Ребенок… Чудо этого мира – и растет во мне.

Кто же ты – мальчик или девочка? Маг он или обычный человек? А на кого похож?

Хотела я этого или нет, но эти мысли не давали мне покоя, мешая уснуть и выбросить все из головы.

Где-то под утро меня все-таки сморило. Но и во сне покоя не было – меня посетило видение. Пустая Академия, сумрак и свет луны, льющийся сквозь высокие сводчатые окна. Я бежала по коридору, вздрагивая от звука собственных шагов, что громким эхом отражались от пустых стен. Мне куда-то надо было спешить, что-то найти. И это что-то очень важное. Открывала двери в аудитории одну за другой. Некоторые из них пусты, а в некоторых меня ждали.

– Ты разочаровала меня, Солнечная, – Хмурая смерила меня презрительным взглядом и отвернулась.

И я поняла, что это конец. Для нее я мертва.

– Как ты могла с нами так поступить? – Том стоял посредине другой аудитории, в руках у него был маленький сверток.

И там, во сне, я знала, что там ребенок. Мой ребенок.

– Не твой, – злорадно улыбнулась хрупкая невысокая блондинка в красивом свадебном платье и начала кружиться вокруг меня. Я видела эту девушку всего один раз, несколько месяцев назад. – Это мой ребенок. И Томас тоже мой.

– Убийца, – зловеще хохотала старая целительница, протягивая ко мне окровавленные руки с огромными когтями.

А кровь медленно стекала с ее пальцев, падая на пол.

Кап… кап… кап…

Кровь тоже моя.

– Миа! Очнись!

Я резко открыла глаза.

Надо мной стояла растрепанная подруга и крепко держала меня за плечи.

– Что случилось? – Я подняла руки и потерла глаза.

– Это ты мне скажи. Ты так кричала во сне. Ужас какой-то… Так напугала меня. Никогда не слышала, чтобы так кричали. У меня кровь в жилах стыла.

– Прости, я не хотела.

– Ты в последнее время сама не своя. Может, тебе зайти к лекарям, а?

– Все будет хорошо, – Я отвернулась к стене и обхватила плечи руками, пытаясь хоть как-то согреться. На улице жара, в комнате у нас было душно, а меня била мелкая дрожь. – Скоро все будет хорошо.

Разлеживаться не стала. Только рассвело, я поднялась, заправила постель и быстро переоделась. Соня звала меня завтракать, но пришлось отказаться. И дело было не только в привычной утренней тошноте. Целительница наверняка даст мне какие-то травы, и еще неизвестно, как я на них отреагирую.

Центральный банк находился всего в пяти минутах от академического городка, и я добралась до него довольно быстро.

Внутри было тихо и немноголюдно. Все-таки утро субботы жители столицы предпочитали встречать у себя дома.

Работало всего два окошка, и я быстро заняла очередь в одно из них, старательно подавляя зевок.

И надо было такому случиться, что именно из-за своей сонливости и рассеянности я пропустила момент, когда все началось, и не смогла выставить даже самую элементарную защиту.

Сначала у меня резко заложило уши. До боли, до звона в голове.

И вместо того чтобы сориентироваться и сделать хоть что-то, я замерла, прижимая руки к ушам и падая на колени.

Но упасть самой мне не дали. Откуда-то сбоку что-то огромное налетело на меня и швырнуло в угол комнаты. Свет померк перед глазами, и я провалилась в удушающую темноту.

Сложно сказать, сколько времени я провела без сознания, – может, пару минут, а может, и больше. Мне казалось, что время вообще сошло с ума – то замедляя свой бег, то рванув вперед с бешеной скоростью. Перед глазами все мелькало и кружилось, сотни ярких огней взрывались, перемешивались, перетекая из одного цвета в другой и обратно. Пахло гарью, копотью и кровью… Да, именно кровью. Не сразу поняла, что кровь моя, и именно ее металлический сладковатый вкус чувствовала во рту.

Огни замерцали еще ярче, закружившись в таком бешеном вихре, что я полностью потеряла ориентацию в пространстве.

Вернулся слух – вокруг истошно вопила магическая охранка, где-то рядом стонали и плакали люди, кто-то ругался. Пронзительное разноголосье, а местами сдавленные рыдания – все смешалось в нестройный гул.

Меня все-таки вырвало. Стояла на четвереньках, опираясь руками о пол, и меня мучительно выворачивало. Но так как я еще ничего не ела с утра, желудок был пустой, и рвало меня желчью. Ее горький вкус горел на языке и губах. Хотелось умыться, глотнуть воды или попытаться сделать хоть что-нибудь. Но живот продолжало сводить болезненными спазмами. На глазах уже давно появились слезы, холодный пот, казалось, выступил сразу из всех пор, и стало трудно дышать. Когда же это закончится? Я же просто умру, захлебнувшись собственной рвотой.

А потом вдруг резко все прекратилось. Кто-то осторожно обнял меня за плечи и протянул фляжку с водой.

Первым глотком я прополоскала горящий рот, воду выплюнула на пол. Тогда мне точно было не до манер. Сосуд не отняли, позволили выпить воду до дна.

– Жива? – тихо спросил мужской голос, и я, медленно открыв глаза, в первый раз взглянула на того, кто был моим спасителем.

Сердце буквально ухнуло в пятки, когда я уткнулась взглядом в желто-оранжевые глаза с вытянутыми зрачками, что, не мигая, пристально смотрели прямо на меня.

Перевертыш.

Отшатнулась, едва не упав, и испуганно замерла, лихорадочно вспоминая инструкцию, предусмотренную на случай встречи с перевертышем. И не просто перевертышем, а одичавшим.

Первое – не смотреть в глаза. Тут же опустила взгляд, но краем глаза продолжала за ним следить. Готовая в любой момент… Что? Чем я могу ему ответить? За те пару секунд, что я на него смотрела, могла оценить крепкую фигуру и развитую мускулатуру. Я даже заклинание не успею сплести, как он разорвет мне горло.

Второе – не делать резких движений. Перевертыши – это в первую очередь хищники.

Замерла, пытаясь успокоиться и восстановить сбившееся дыхание. Нельзя показывать свой страх. Учует – и пиши пропало. Будет забавляться, как кот с мышкой. Я инициирована, значит, похищать меня нет смысла и в живых оставлять тоже. Но почему не убил сразу? Зачем воды дал?

– Тебе лучше успокоиться, – тихо произнес он и слегка склонил голову набок. – Ребенку можешь навредить.

Вот тогда-то я испугалась окончательно. Как? Откуда он знает о самой большой тайне в моей жизни? И что еще он может знать? И чем это мне грозит? Или моя участь уже предрешена, живой из банка мне не выйти? Выходит, и аборт делать не надо, все закончится здесь и сейчас. А следом пришла и другая мысль. О том, что хочу, чтобы этот ребенок появился на свет. Трудно сказать, что это было – озарение или сиюминутный порыв. Но раз возникнув, эта мысль накрепко утвердилась у меня в голове.

– Бруно, – раздался надо мной другой голос. – Ты чего застрял? Забыл, что к ведьмам близко подходить нельзя? Даже под блокировкой они очень опасны.

Еще один перевертыш. Да сколько же их здесь?

Повернувшись на голос, я увидела людей и магов, что большой группой жались к стене, не сводя глаз с монстров, находящихся рядом со мной. Во взглядах, которые они периодически бросали в мою сторону, была лишь жалость. Все ясно, меня уже списали и мысленно отправили в мир иной.

– Принюхайся, Хан, – ответил первый, быстро вставая на ноги.

Тот, что находился сзади, наклонился и так глубоко втянул воздух, что у меня волосы встали дыбом на затылке, а кожа покрылась мурашками.

– Хм… интересно… Но надо спешить, звероловы скоро будут здесь. Времени почти не осталось.

Бруно кивнул и неожиданно подошел ко мне, наклоняясь к уху. Ожидала чего угодно, даже того, что он меня прямо здесь и сейчас на глазах других заложников изнасилует. Но перевертыш вдруг быстро зашептал, опаляя горячим дыханием кожу:

– Блокировка несильная, и ты еще можешь колдовать. На хорошее проклятье не хватит, но ты делай щит. Самый прочный, какой только сможешь… Они идут и не пощадят никого.

– Бруно! – рявкнул все тот же неизвестный.

Ушел, оставив меня одну.

Не знаю, почему я ему поверила, отчего начала плести вокруг себя защитное заклинание, собирая крохи резерва, что не ушли под блокировку. Не солгал, силы действительно хватило на блок – достаточно сильный, чтобы выдержать удар.

Наивная. Удар, что сотряс здание банка, был намного сильнее. И это настоящее чудо, что щит выдержал.

Все громыхало, ревело и горело.

Я видела, как на моих глазах заживо сгорали люди и маги, как рушились стены и потолок, как весь мир стал одним сплошным пламенем и жутким черным дымом.

Наконец боги смилостивились надо мной, даря такое спасительное и милосердное забвение.

– Двадцать три трупа, – произнес кто-то совсем рядом со мной. – Верховный будет недоволен.

Первым вернулся слух. Я еще не поняла, что все позади и сознание вернулось, до конца отказываясь принять услышанное. Просто лежала на холодном полу, под завалами, что с трудом сдерживал мой щит, скрючившись и прижимая руки к животу.

А как же я? Я же живая! Или нет?

Попыталась пошевелиться, но тело затекло до такой степени, что отказывалось подчиняться. С губ сорвался тихий стон…

И в тот же миг резкой воздушной волной все камни и булыжники, что нависли надо мной, были сброшены в сторону.

– Надо же, живая, – произнес все тот же голос.

– Не может быть! – ответил ему кто-то.

– Да. Вот ведь… Ведьма. Щитом укрылась, – и почему-то мне показалось, что в его голосе радости от моего нежданного спасения не было. – Целителей сюда.

Щит с громким хлопком лопнул, оставив меня, беззащитную, лежать на холодном полу. Страх и чувство тревоги никуда не делись. Даже рядом с перевертышем было спокойнее.

Меня аккуратно, насколько это было возможно, подняли и уложили на носилки. Тело сразу пронзила боль, словно тысячи острых иголок одновременно впились в кожу. Последствия магического истощения всегда болезненны, и сдержать стона я не смогла. Плюс еще самочувствие ухудшала блокировка магии, которой так славились перевертыши.

К слову сказать, перевертыши не владели магией, лишь жалкими крохами. Единственное, что они могут, это сотворить десяток простеньких заклинаний. Именно поэтому они так нас ненавидят – просто завидуют. И именно от зависти периодически похищают неинициированных магов и ведьм. Говорят, у себя в долине они проводят жуткие опыты с целью забрать их силу себе. Конечно, официально власти этот факт не подтверждают, но людская молва давно гласит: перевертыши виноваты в исчезновении юных магов, а иногда и целых семей.

Целитель попался опытный и снял блокировку в течение десяти минут.

Магия, такая родная и мощная, побежала по капиллярам и сосудам, возвращая меня к жизни. Как же хорошо чувствовать себя ведьмой.

Беглый осмотр показал, что серьезных ран, кроме десятка синяков и пары царапин, у меня нет. И это заключение медленно, но верно перевело меня из статуса потерпевшей в подозреваемые. Все знали, чем заканчивается налет одичавших, – смерть каждого, кто встанет у них на пути. И тут вдруг я – живая и здоровая. Конечно, это породило множество вопросов. И только статус ведьмы спас меня от немедленного заключения под стражу.

Меня завели в небольшую каморку с широким деревянным столом и узкими неудобными лавками. Через час сидения на них у меня болело все тело.

Но зато у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать и решить, что же делать дальше.

О перевертышах было мало что известно. Их народ уже много столетий жил закрыто и обособленно на севере материка. Там, где неприступные пики гор и густые непроходимые леса переходят в жуткие топи. История не дает точного толкования, когда они появились и откуда взялись. Просто однажды небольшое государство возникло, словно ниоткуда, и сразу заявило о своей независимости.

Тогдашнему императору это не понравилось, и он решил силой доказать, кто на самом деле здесь решает судьбы миллионов. Взяв более двух сотен магов и более тысячи солдат, он пошел войной на маленькое государство и потерпел сокрушительное поражение. Те немногие, кому удалось вернуться, рассказывали о жутких нелюдях, ведомых и оберегаемых своей Богиней, которые могут менять человеческий облик, становясь страшными зверями невиданной силы и величины. И даже маги ничего не могли противопоставить им, уж слишком сильны и опасны они были.

За всю историю было еще несколько попыток покорить перевертышей, и каждая из них оказывалась провальной. Пока, не более чем шестьдесят лет назад, между нашими государствами не был заключен мирный договор, что остановил кровавые войны, и началась закулисная игра в шпионов и диверсантов.

Мои размышления прервал звук открывающейся двери, и в комнату вошли двое. Они молча сели напротив меня и достали увесистую папку.

– Миа Солнечная, двадцать два года, – громко и четко произнес усатый маг, позыркивая на меня маленькими черными глазами-пуговками.

А я чуть не закричала от разочарования.

Папка… Мое личное дело.

Все кончено. Теперь в Академии знают о произошедшем. Я понимала, что скрыть это не получится, но не думала, что все произойдет настолько быстро. Интересно, позволит ли Хмурая мне что-либо объяснить?

– Да, – кивнула я.

– Студентка Высшей Академии, факультет универсальной магии, специалист по ловушкам и межпространственным ямам. Отличница, любимица деканши. Одна из десяти лучших… Родом из провинции Завозово. Отец – Сэлли Солнечный, владелец небольшой торговой лавки. Мать – Мариука Солнечная. Семь братьев и сестер – трое старших и четверо младших. Что же не сиделось тебе, Миа Солнечная, в своем Завозове? Вышла бы замуж, родила мужу двух-трех деток. Чего приперлась-то в столицу?

– Дар, – прохрипела я, отделавшись одной общей фразой, которая объясняла все.

В нашей семье дар проснулся только у Джека и у меня. Если способностям брата родители обрадовались, то мне же велели прекратить забивать голову всякими глупостями. Не женское это дело – магией заниматься. Мой удел – выйти замуж и рожать каждый год-два очередного ребенка, ублажая мужа.

Может, так бы все и было, если бы одичавшие не забрали Джека незадолго до его инициации. Тогда-то и проснулись мое упрямство и жажда мщения. Мне хотелось стать великой ведьмой, чтобы отомстить этим монстрам за любимого брата.

Я сбежала из дома в семнадцать лет, накануне собственной помолвки, которая должна была плавно перейти в свадьбу. Когда наш дом был полон хмельных гостей и родственников. Темной ночью, с жалким серебряником и несколькими медными монетами в небольшом узелке с пожитками и большими планами на будущее. Никогда не сомневалась, что оно у меня будет светлым.

Родители мне этого так и не простили.

– Как связалась с одичавшими? – без лишних предисловий спросил второй, что до этого времени молча слушал своего напарника. Этот был рыжий полный маг с пышными бакенбардами и веснушками на курносом носу. А еще от него сильно пахло жареным луком. Так сильно, что меня вновь затошнило.

– Я с ними не связывалась.

– Да? Тогда скажи мне, Солнечная, почему они оставили тебя в живых? Единственную из двадцати четырех, которым не посчастливилось оказаться этим утром в банке.

– Меня спас щит.

– Твой щит запитали перевертыши. И не надо делать такие удивленные глазки. Ты что, действительно думала, что мы не заметим на тебе следов этих тварей?

А я ничего не могла сказать в ответ. Широко раскрыв рот и растерянно хлопая глазами. Как такое может быть? Неужели правда? Но почему?

– Я… Я не знаю.

– Врешь, Солнечная, – влез первый. – Ты – ведьма, а связалась с убийцами, что заживо сожгли столько людей. И это не первые их жертвы.

Разве это они сделали? Мне показалось, что это маги, идя на штурм, все взорвали и уничтожили. Но делиться своими опасными мыслями я не стала. Мое положение и так было шатким.

– Я не…

– Молчать! – вопль рыжего заставил меня подпрыгнуть и испуганно сжаться. – Что, перестала нравиться своим любовникам, и они тебя кинули? Отчего только не прибили?.. Может, пожалели или поняли, что мы тебя накажем более изощренно и болезненно.

Сердце ушло в пятки. Эти двое ни на секунду не усомнились в моей виновности. О каком объективном расследовании может идти речь, когда меня уже во всем обвинили?

– Слушай, Мокрый, а давай ее посадим на пару часиков в общую камеру. Думаю, тамошние жители очень обрадуются такой куколке, – сказал первый, блестя сальными глазенками.

Они же блефуют, рассчитывая меня запугать и выбить признание… Или нет?

Что-то сделать или даже просто подумать о безвыходности своего положения я не успела. Дверь вновь распахнулась, и в каморку вошел высокий, широкоплечий, с тронутыми сединой волосами мужчина неопределенного возраста с жуткими желтыми глазами. Он двигался так плавно, что я сразу поняла – перевертыш.

Увидев его, напарники сразу скисли.

– Нам сообщили, что после нападения одичавших осталась выжившая, – мягко и в то же время немного хрипло произнес мужчина.

– Пособница, – бросил рыжий.

Золотисто-желтые глаза внимательно меня осмотрели.

– С чего вы решили?

– Они ее спасли, напитали щит и укрыли от взрыва, что сами же и спровоцировали.

Я ожидала, что перевертыш возразит, ведь на самом деле все было иначе, но он промолчал. Ноздри мужчины затрепетали. Я видела, как он медленно и глубоко втягивает воздух вокруг меня, считывая и распознавая запах. Интересно, а та вонь, что исходит от рыжего, ему не мешает?

– Девчонка не виновата, – наконец произнес он.

– Что?

– Почему?

– Ее просто спасли.

– При всем своем уважении, господин посол, – ядовито произнес второй. Его тон говорил о том, что никакого уважения в адрес перевертыша он не испытывает. – Ваши слова не являются основанием для того, чтобы снять обвинения.

Но тот его не слушал, продолжая буравить меня взглядом.

– Пять недель? – спросил он.

– Что? – опешила я, совершенно отказываясь понимать, что здесь происходит. Словно это страшный сон, и я сейчас проснусь.

– Беременность пять недель?

– Д-да…

– Вот и повод, – радостно завопил первый. – Поэтому они ее пощадили. Залетела от перевертыша и стала не нужна.

– На ней нет запаха перевертыша, она вообще последний месяц постель с мужчиной не делила. А беременная женщина для нас – святое, – сухо ответил посол. – Ни один перевертыш никогда не причинит вред будущей матери, что носит в своем чреве невинное дитя. Иначе Богиня навсегда отвернется от несчастного. И тем более ни один из нас никогда не оставит женщину, что ждет от него ребенка. Такой перевертыш просто недостоин жить.

Рука сама собой накрыла плоский живот и слегка его погладила. Он проследил за движением взглядом и скривил губы в мимолетной улыбке.

– Ваш сын спас вас, девушка.

– Сын? – едва слышно прошептала я, из последних сил сдерживаясь, чтобы не устроить истерику, что уже была на подходе.

Одинокая и такая горячая слезинка медленно скользила по лицу, щекоча кожу. За ней последовала другая.

– Сын.

Та мысль, что промелькнула в банке, стала обретать черты. И дело не только в том, что он спас меня. Я просто поняла, что не смогу убить своего ребенка. И пусть мои мечты катятся к черту, пусть будущее туманно и неопределенно, разве это важно? Ведь теперь я не одна в этом мире. У меня же есть то, за что надо бороться и что надо беречь. А слава и успех найдут меня сами.

Меня отпустили через два часа. Даже извинились. Сухо, неискренне, но извинились. Напоследок посоветовав как можно меньше рассказывать о произошедшем, чтобы не иметь проблем в будущем. Намек был мною услышан и понят.

Сразу после освобождения я отправилась в деканат. Там уже знали о моем грехопадении, так что откладывать разговор смысла больше не было. Чем быстрее я разберусь со всем этим, тем лучше.

Хмурая уже ждала меня. Но привычного страха и восторга у меня не было.

– Адептка Солнечная, как это понимать? Как…

– Госпожа магесса, мне необходимо с вами поговорить, – весьма невежливо перебила ее и села на стул, после чего запоздало спросила: – Разрешите?

– Объяснитесь немедленно, Солнечная.

Набрала полную грудь воздуха. Для того чтобы все рассказать и попросить о помощи, требовалась недюжинная смелость или глупость. В любом случае выбора у меня больше не было. Свое решение я уже приняла и отказываться от него была не намерена.

Часть вторая

Настоящее

Глава 1

Деревенская ведьма

Солнце ранней осенью, что старожилы ласково называли бабьим летом, светило ярко, но тепла практически не давало. Серо-голубое небо без единого пушистого облачка именно благодаря этому солнышку казалось ярче, чем на самом деле. Желтые листья уже почти опали с маленькой березки, что начала первой менять цвет в этом году, готовясь к приходу зимы.

Киан медленно бродил вокруг нее, старательно выбирая каким-то только ему известным способом красивые листочки. Это занятие так захватило его, что он ничего не замечал вокруг.

Не удержавшись, я подалась вперед и потрепала его по светло-русым кудрям, рассеянно отметив, что пора бы уже его подстричь. Хорошие у него волосы и растут быстро.

Легкий ветерок налетел словно ниоткуда, заставив меня зябко поежиться и накинуть на плечи легкий пуховый платок, что я собственноручно связала прошлой зимой. Бабье лето – штука коварная, в любой момент может налететь холодный ветер и серьезно навредить здоровью, особенно детскому. Год назад Киан серьезно заболел, как раз после такой прогулки. Несколько тяжелых дней и бессонных ночей я провела, пытаясь снять жар. Никогда до и после он не болел так сильно.

Но это было в прошлом году, и малыш уже ни о чем таком не вспоминал. Поэтому теплую, но немного колючую жилетку мы этим утром надевали с боем, криками и уговорами. Я отлично знала, что он только и ждет удобного случая, чтобы стащить ее с себя, так что бдительности не теряла. Может, потом, когда солнышко разогреет воздух чуть больше, я позволю ему ее снять, но не сейчас.

– Доброго утречка, госпожа Солнечная, – старый Ян, опираясь на свою неизменную палку, уже много лет служившую ему тростью, снял свою потрепанную временем соломенную шляпу.

– Доброе утро, господин Кураев.

– Здравствуйте, дедушка Ян, – бодро прокричал Киан, отрываясь от своего интересного занятия, и подбежал ближе.

– И вам не хворать, юный господин. Вот вам гостинец, – старик достал небольшой засахаренный леденец из кармашка овчинного жилета, что когда-то был украшен по краю ярко-красной вышивкой. Сейчас же вышивка потемнела, а местами и вовсе исчезла.

– Балуете вы его, господин Ян.

– Так жалко же сиротку.

К подобным словам за эти пять лет я уже привыкла и никак не отреагировала. Что поделаешь, если смерть моего дорогого мужа, что покинул этот мир еще до рождения сына, даже при наличии живой и очень даже здравствующей матери все равно делала Киана маленький сиротой. С этим фактом было бесполезно спорить, его надо было просто принять.

– Спасибо, дедушка Ян, – мой сын обаятельно улыбнулся, отчего на левой щеке появилась очаровательная ямочка, и спрятал гостинец в карман.

– По грибы аль по ягоды собрались, госпожа Солнечная?

– Орехов собрать, может, брусники или голубики.

– Это хорошо. Правильно. Орехов нынче много уродилось. Пусть боги хранят вас.

– Спасибо.

Я взяла Киана за ручку и медленно двинулась по проселочной дороге.

Деревенька Заречье состояла из шестидесяти восьми дворов. Это была классическая деревенька со старым укладом и порядком. Здесь был староста, знахарка, она же целительница, деревенский дурачок Венька и свой охотник, что не боялся ходить на промысел далеко в лес или топь. Но самой колоритной фигурой здесь уже пятый год считалась ведьма, или попросту – я.

Может, это и звучит не очень скромно, но так оно и есть.

Когда пять лет назад я появилась на пороге дома старосты, уставшая и промокшая до нитки, и протянула сонному главе новенький диплом об окончании Академии, в мои силы и способности мало кто верил. Несмотря на принятый тридцать пять лет назад закон о равенстве магов и ведьм, здесь к этому относились как к очередному чудачеству столичных лордов. Разве что старая знахарка Райе смогла разглядеть во мне дар. Она что-то пробормотала себе под нос и вызвалась помогать с обустройством.