В самое сердце, или Любовь без правил

Анна Яфор

В самое сердце, или Любовь без правил

Пролог

– Вы это не сделаете! – я не узнаю собственного голоса, так жалко он звучит. И дрожит. И колени тоже дрожат, хорошо, что под длинным пышным платьем этого не видно.

Хотя Арбенин, кажется, все равно знает о моем состоянии. Иначе с чего бы ему ухмыляться с таким довольством? Он уверен, что выиграл. Добился своего.

– И кто же меня остановит? Может быть, ты? – мужчина поднимается из-за стола и медленно приближается ко мне.

Я опускаю голову и втягиваю плечи, словно в ожидании удара. Знаю, что не тронет, но тело реагирует быстрее, чем успеваю это осознать.

Лучше бы и правда ударил. Физическую боль смогла бы стерпеть… Но вот что делать со слепящей, разъедающей душу кислотой? У меня же нет никаких доказательств… Ничего, кроме собственных слов. Но что значат слова, когда существует такое яркое визуальное подтверждение?

Снова смотрю на раскиданные по столу фотографии. Смотрю – и не могу поверить. Откуда он только их взял? Как?! Да, я подозревала, что ради своей цели этот человек пойдет на многое, но такое и представить не могла.

Сердце пропускает удар. Еще один. И еще… Почему именно сегодня? Зачем Арбенин дотянул именно до этого дня? Самого главного дня в моей жизни, который должен был стать еще и самым счастливым. Теперь уже не станет…

– Зачем вам это? – я поднимаю глаза на непроницаемое лицо монстра. От него разит таким холодом, что у меня немеют пальцы. – За что вы так его ненавидите? Почему не хотите, чтобы он был счастлив?

– Ну что ты, милая, – губы мужчины вытягиваются в какое-то подобие улыбки, но от нее становится еще более жутко. – Как раз наоборот, я забочусь о своем сыне. Ты же не считаешь, что в самом деле способна сделать его счастливым? Не настолько же глупа…

Я не знаю, что ему возразить. Слишком хорошо помню каждое слово Егора, каждый жадный взгляд, каждое прикосновение. Это была не игра – он действительно любит меня. Но разве чувства станут достаточным аргументом для его отца?

– Я его люблю… – слова звучат так тихо, что сама с трудом их различаю. Но Арбенин слышит, и его ухмылка становится шире.

– А зачем ему твоя любовь? Какой с нее толк? Он ничего в жизни не достиг, никчемный романтик. Неужели думаешь, я позволю ему связаться с такой же пустышкой?

– Какая разница, с кем он свяжется? Вам же плевать на него!

Арбенин приближается почти вплотную, так что ощущаю исходящий от него жар. Вижу вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь. Хочется укрыться от удушающей горькости его парфюма, окутывающей со всех сторон. Точно так же меня обволакивает его сила. Мощная, всепоглощающая энергия, с которой не могу бороться.

– Ошибаешься, девочка. Это на тебя мне плевать. И на всю романтическую чушь, которую ты себе выдумала. А Егор – Арбенин, несмотря ни на что. И вести себя должен соответствующе. И жениться на правильной девушке, а не на такой, как ты.

– Ради достижения своей цели вы готовы даже… – я снова ежусь, рассматривая омерзительные, пошлые сцены с моим участием, запечатленные на раскиданных снимках, – на такую подлость…

– На что угодно, детка. Это война, а в войне, как ты знаешь, любые средства хороши. Свадьбы не будет. Хотя… – они окидывает меня взглядом с ног до головы, шарит по телу, будто раздевая. Не пытается коснуться, но кажется, что меня лапают грязными, потными руками. Пачкают белоснежное платье, пробираясь дальше, под него, позволяя не менее мерзкие вещи, чем на этих фотографиях. – Должен признать, выглядишь ты ослепительно. Жаль, что Егор этого не увидит. Ему бы понравилось. Но если хочешь, я готов заменить его в вашу несостоявшуюся брачную ночь. Уверен, ты запомнишь ее надолго.

– Вы… – я хватаю губами воздух, но все равно задыхаюсь. От боли, от возмущения, от страха. Что же он за человек? Да и человек ли вообще? Как может предлагать такое? – Да вы просто…

Слов не находится. Я не знаю определения, которое подошло бы для такой ситуации. Арбенин ждет какое-то время, продолжая разглядывать меня, а затем усмехается.

– Вот именно. Не может дать достойный отпор противнику, не стоит и ввязываться в сражение. Все равно проиграешь. Знай свое место, девочка, целее будешь.

Берет в руки телефон, нажимая какие-то кнопки, и лицо преображается. Он выглядит, как обожравшийся сметаны кот – довольным настолько, будто только что урвал где-то главный приз.

– На экране все еще интересней. Приблизить можно и рассмотреть в деталях, – разворачивает телефон ко мне. И я отступаю, пячусь к стене, снова пугаясь той грязи с моим участием, которую так старательно кто-то собрал по приказу Арбенина.

– Ну что, порадуем жениха? – это не вопрос, он просто ставит меня перед фактом того, что собирается сделать. Я в отчаянье мотаю головой.

– Не надо. Пожалуйста.

Мужчина обнажает идеально ровные зубы. Только это не улыбка. Оскал хищника, добравшегося, наконец, до добычи. И во всей вселенной нет силы, способной его остановить.

Он снова сует телефон к моему лицу, так чтобы я наверняка видела следующие действия. И находя в списке контактов имя сына, нажимает на кнопку «отправить».

Глава 1

– Вы слишком молоды! – сидящий напротив меня мужчина сурово сводит брови. Смотрит так строго, словно он не о возрасте моем говорит, а отчитывает за допущенную провинность. А я почему-то и правда чувствую себя виноватой. Тереблю застежку на сумке, переминаюсь с ноги на ногу и отчаянно надеюсь, что он не заметит, как горят мои щеки.

Иначе представляла себе своего будущего работодателя. Он похож на большого зверя, волка-одиночку, дикого, опасного и до дрожи в коленках привлекательного. Совсем не так должен выглядеть почтенный глава семейства, озабоченный поисками гувернантки для малыша. Да и роскошный особняк, в котором я оказалась, больше напоминает крепость, холодную и неприступную, чем уютное семейное гнездышко. Здесь так тихо, словно никакого ребенка нет и в помине. Вообще никого нет – только ОН.

Повторяю про себя его имя, чтобы не забыть и не ошибиться, если придется произносить. Александр Демьянович Арбенин, владелец строительной корпорации, одной из крупнейших в городе. Даже я, совершенного далекая от строительного бизнеса, неоднократно слышала ее название.

То есть мой потенциальный начальник богат и весьма успешен. А еще – более чем эффектен. Из породы тех мужчин, на которых смотришь – и хочется забыть обо всем остальном на свете. Дух захватывает. Мощное накаченное тело, бугры мускулов на руках. На нем белоснежная рубашка с расстегнутым воротом, и я вижу треугольник загорелой кожи на груди, покрытой короткими черными волосками. Это почему-то ужасно смущает, словно подглядываю за чем-то личным, почти интимным. Вздрагиваю и поднимаю глаза на мужественное лицо. Понимаю, что и так позволила себе намного больше допустимого, пялясь столь откровенно. Хорош. Даже слишком. Именно таким мог оказаться герой в любовных историях, которые я сочиняла еще в школе. Высокий, широкоплечий, сильный. Разумеется, намного старше меня. Чтобы был опытнее и мудрее, и мог научить всему на свете.

Слишком увлекаюсь собственными мыслями и не сразу понимаю, что разглядывающий меня не менее пристально мужчина выглядит все более суровым. И вспоминаю высказанную претензию по поводу моей молодости. Вот ведь занесло, нашла, о чем думать на собеседовании!

– В анкете был указан возраст, – делаю глубокий вдох, пытаясь восстановить внутреннее равновесие. Нельзя, чтобы он заметил мое волнение. Мне нужна эта работа, а демонстрация слабости и смятения вряд ли сыграет в мою пользу. Да и потом, какая разница, сколько мне лет? Со своими обязанностями справляюсь прекрасно и рекомендации у меня превосходные. А если этот тип рассчитывал увидеть дряхлую старушку – проблемы точно не мои.

– Признаюсь, как раз этот момент я и упустил. Меня больше интересовал ваш опыт и отзывы прежних работодателей.

– Так что же изменилось? – не удается избежать вызова в голосе. – Ни мой опыт, ни отзывы не стали хуже, оттого что я оказалась слишком, как вы сказали, молодой.

Мужчина чуть склоняет голову, разглядывая меня, усмехается, и суровое лицо вмиг меняется. Уходит смущающая жесткость, черты как будто разглаживаются, а пронзительно темный взгляд теплеет.

– Юленька, вы неправильно поняли, – он указывает на кресло возле своего стола. – Ну что же стоите? Присаживайтесь, я постараюсь все объяснить. Мы начали немного не с того.

Столь разительные перемены снова вызывают волнение. Этот человек определенно умеет управлять ситуацией. Хорошо знает, что и как сказать, чтобы произвести впечатление.

Я сажусь, приказывая себе не опускать глаз. Хватит и того, что раскраснелась, как матрешка. Конечно, он это видит, но знать еще и о том, что рядом с ним чувствую себя, как кролик перед удавом, ему вовсе не обязательно.

– Я искал лучшую гувернантку для своего сына, – поясняет мужчина. – Именно ЛУЧШУЮ. Это крайне важно.

– Ясно, – киваю в ответ. – Родители всегда хотят для своих детей самого лучшего.

На мою реплику он никак не реагирует, будто мимо ушей пропускает, продолжая свои собственные пояснения.

– Директор агентства – моя давняя знакомая. Она очень хорошо отзывалась о вас. Я изучил анкету и всем остался доволен. Просто на фотографии вы выглядите старше.

– Поверьте, вам не о чем беспокоиться, – можно только порадоваться, что сумасшедшие удары сердца слышны только мне. А внешне вроде бы удается изображать и поддерживать требуемые эмоции. – Вы не пожалеете о сделанном выборе, хоть я и моложе, чем хотелось бы.

– А вы бойкая, – улыбается Арбенин. – Это хорошо. Не люблю беспомощных женщин.

Что-то неуловимо меняется в его тоне, и кажется, что обращенный ко мне пристальный взгляд еще больше темнеет. Полыхает соблазнительной, преступной чернотой. Меня обдает жаром, особенно когда замечаю чуть тронувшую губы мужчины улыбку. Он хорошо знает о том, как действует на противоположный пол. Еще и пользуется этим. И надо быть совсем бесчувственной, чтобы никак не отреагировать.

Я реагирую. И не нужно зеркало, чтобы убедиться: по щекам снова разливается румянец смущения. По телу бегут мурашки, а мысли уносятся в совершенно недопустимом направлении: внезапно начинаю размышлять, как женщин он любит.

В обращенном ко мне взгляде на мгновенье мелькает что-то хищное. Еще бы: понял, что удалось меня взволновать. А может, на то и был расчет? Потому что он, словно специально, для закрепления эффекта, добавляет:

– Вы очень красивая девушка, Юля. Не могу этому не порадоваться. Мой сын будет получать еще и эстетическое наслаждение, глядя на вас.

Эстетическое наслаждение для пятилетнего ребенка? Это что-то новенькое, о таком критерии при приеме на работу мне еще ни разу не говорили. И я не знаю, что на это ответить. С каждой минутой все больше попадаю под его влияние, и самое ужасное, что он это прекрасно осознает. А может, специально ведет себя так, чтобы окончательно выбить у меня почву из-под ног.

– Пойдемте,  я познакомлю вас с сыном, – Арбенин поднимается из-за стола, и мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он еще выше, чем казалось, и в кабинете сразу становится как будто тесно. А я чувствую себя маленькой девочкой. Кажется, что мужчина делает это специально. Нависает надо мной, демонстрируя собственное превосходство. Во всех отношениях. Он здесь хозяин. И, почти уверена, хочет, чтобы я его боялась. Или была очарована.

В последнее поверила бы без труда, если бы не знала, что Арбенин женат. Это тоже странно, что собеседование проводит он, а не жена. Там, где мне приходилось работать прежде, основные вопросы задавали именно матери. Именно они пытались выяснить и оценить, насколько новая гувернантка им подходит. С отцом-работодателем, еще и таким важным и грозным, сталкиваюсь впервые.

– Хочу, чтобы вы запомнили одну вещь, Юля, – мужчина прожигает меня взглядом. – Сын – это самое ценное в моей жизни. Я возлагаю на него большие надежды, – он понижает голос и смотрит так, что я невольно отступаю, не выдерживая напора. – Очень большие. Поэтому ошибки в воспитании недопустимы. Все должно быть строго по программе. Не балуйте его, ни в коем случае не позволяйте лишнего. Он – будущий глава корпорации, поэтому уже сейчас должен усвоить основные правила поведения.

Я молчу, разве что рот не открывая от изумления. Поверить не могу: он совершенно точно говорит о пятилетнем ребенке? Мне многое приходилось встречать за несколько лет работы, но такое – ни разу. И мальчика, которого еще даже не видела, становится жалко. Что за детство у него такое, где все должно быть строго по программе?

Мужчина открывает дверь, пропуская меня вперед. Дом сразу показался огромным и величественным, а сейчас, после слов хозяина, и вовсе воспринимается огромной махиной, механизмом, где все подчинено непреложным законам. Поднимаясь по лестнице наверх, смотрю по сторонам, и убеждаюсь в правоте своих мыслей. Вокруг идеальный порядок. Все на своих местах, ни в коридоре, ни в холле, ни в одной из комнат, через которые мы проходим, нет ни одной игрушки. Или они спрятаны так надежно, что я их просто не вижу.

И даже в детской, куда заводит меня Арбенин, тоже почти стерильная чистота. Строгие бледно-голубые стены, отчего кажется, что в комнате холодно. Блестящий паркет, однотонные тяжелые шторы на окнах. Застекленный книжный шкаф, и я вижу на корешках названия классических книг. Ни одной детской.  И здесь нет игрушек, лишь у стены стоит небольшая машинка. Одна-единственная.

Это все до такой степени странно, что я теряюсь, не сразу замечая обитателя этой комнаты. Моего будущего воспитанника. А когда вижу, сердце еще больше заходится от жалости к нему. Темноволосый щупленький мальчик выглядит младше своих лет. Вот только глаза удивительно серьезны. И при виде отца он соскакивает со стула и вытягивается по струнке смирно. Как маленький солдатик. Разве что честь не отдает. Не улыбается, и радости во внимательных, задумчивых глазах я тоже не вижу.

– Илья, это твоя новая гувернантка, – с еще большей строгостью, чем говорил со мной, произносит Арбенин. – Ее зовут Юлия Сергеевна.

Я качаю головой.

– Просто Юля. Не нужно отчества.

Мужчина хмурится.

– Нет, так не пойдет. Илья с самого начала должен запомнить, как к вам обращаться. Фамильярность в данном случае неуместна.

И кто же вырастет из такого ребенка? Рассматриваю сосредоточенное личико малыша, который смотрит не на меня – на отца. И совершенно очевидно,  что готов выполнить любое его требование. Куда я попала?

Глава 2

– С любыми вопросами – сразу ко мне, – командует Арбенин, а затем строго смотрит на сына. – Илья, надеюсь, мне не придется выслушивать жалобы на тебя. Я потратил много усилий, чтобы найти подходящую гувернантку, постарайся с ней поладить.

– Да, папа, – сразу же кивает мальчуган, а я подавляю вздох. Кажется, работа в этом доме не будет легкой. Привыкла ко многому и научилась почти ничему не удивляться, но на этот раз невозможно не отреагировать. Не могу понять,  зачем лишать ребенка детства и делать из его родного дома казарму. В конце концов отец мог бы отправить его в какой-то кадетский корпус, если уж так хотелось добиться железной дисциплины,  но ведь и там есть время для игр и развлечений. Или он хочет, чтобы мальчик уже сейчас вел дела, потому и поступает так жестко? С одной стороны, это кажется смешным и нелепым, с другой, я понимаю, что ничего хорошего в итоге не выйдет. И стоящий передо мной мужчина действительно выглядит шикарно, но не хотелось бы иметь с ним что-то общее, помимо работы.

Думаю об этом и сама усмехаюсь своим мыслям. Надо же, а ведь всего несколько минут назад восхищалась им. Интересно, какая у него жена? Как она воспринимает такую муштру своего сына?

– Иди в учебную комнату и жди Юлию Сергеевну там, я закончу с ней, и она скоро подойдет.

Мальчик снова беспрекословно выполняет поведение и беззвучно,  мышонком выскальзывает за дверь. А Арбенин поворачивается ко мне, и его лицо смягчается. Голос снова понижается,  приобретает соблазнительные завораживающие нотки. Он говорит тем тоном, каким обычно заигрывают с понравившиеся женщиной в ресторане, но если вначале меня это волновало, то сейчас я больше не ведусь. Только влюбиться в работодателя-монстра не хватало!

– Юленька, я знаю, мои методы могут показаться вам слишком строгими. Но поверьте, для этого есть причины.

Вряд ли хоть какими-то причинами можно объяснить такое поведение, но не мне учить, разумеется. Я здесь, чтобы работать, и делать  это придется по его правилам.

Арбенин прищуривается и ждет моей реакции. Что он хочет услышать? Что я с ним согласна? Или что начну расспрашивать и выведывать подробности? Любопытство никого еще не доводило до добра, столько раз уже убеждалась, да и не мое это дело.

Пару минут спустя по лицу мужчины растекается удовлетворенная улыбка, и мне снова видится в ней что-то хищническое.

– Я сделал правильный выбор, пригласив именно вас. Сейчас редко можно встретить женщину, которая не стремится быть в курсе абсолютно всего. Думаю, мы сработаемся.

Мне чудится в его тоне какой-то странный подтекст, опять словно мужчина заигрывает со мной. Хотя, возможно, это всего лишь манера поведения человека, привыкшего к вниманию противоположного пола. У него это в крови. И, не дождавшись моих расспросов,  он продолжает сам.

– Я уже однажды допустил серьезную ошибку в воспитании сына. Фактически испортил его. Поэтому больше не допущу ничего подобного. Лучше перегнуть палку, устанавливая определенные ограничения сейчас, чем потом получить безнаказанность и распущенность.

Я все-таки не выдерживаю. Его малышу пять лет. ПЯТЬ! В таком возрасте некоторые дети вообще еще не способны воспринимать какие-то глобальные истины. Им нужно играть, расти, подчас делать глупости… И это нормально, куда нормальней, чем с раннего возраста лепить из них роботов, готовых только выполнять необходимые функции.

– Думаю, Илья еще успеет воспринять все ваши принципы. Когда немного повзрослеет. Сейчас многое сложно адекватно осознать.

На лице Арбенина появляется такая снисходительность, будто перед ним – маленькая неразумная девочка, которой нужно все разжевывать и объяснять. Но уже мгновенье спустя у меня перехватывает дыхание, когда он склоняется к моему уху, опаляя дыханием и почти касаясь губами кожи.

Тело покрывается мурашками,  что бы я ни внушала себе и как бы ни собиралась не реагировать на фантастическую привлекательность этого мужчины.

– А я не про Илью говорю,  Юля, – даже не сразу понимаю смысл сказанного, озадаченная своей слишком яркой реакцией на него. Он не делает вроде бы ничего особенного, все лишь только на уровне моих ощущений, но из-за этого разве предъявишь претензию? А что, если я ошибаюсь? Зачем взрослому,  обеспеченному и во всех отношениях успешному человеку тратить время на фактически прислугу? Мы же не в сказке про Золушку, да и принц давно женат.

– Про кого же тогда? – нахожу в себе силы выровнять дыхание и вернуться к теме нашего разговора.

Арбенин выпрямляется и мрачнеет.

– Про моего старшего сына. Увы, он – моя самая большая боль и проблема.

Такие вещи всегда тяжело слышать и еще тяжелее комментировать. Видеть разочарование отца в своем ребенке очень больно. Особенно когда этот ребенок уже не кроха, и что-то исправить куда сложнее.

Я замечаю глубокую печаль в глазах статного красивого мужчины. Он выглядит таким искренним, что не сочувствовать ему  невозможно.

– Если хотите, могу заняться и другим вашим сыном тоже, – произношу и понимаю, как это звучит. Мне обещана более чем хорошая зарплата,  а после моего предложения Арбенин может решить, что я хочу заработать побольше. Но самом-то деле это не так. Деньги – последнее, о чем сейчас думаю. Просто от настроя отца зависит и то, что будет происходить с маленьким Ильей. И этот  настрой не изменится, если не изменится ситуация со старшим ребенком. Но мужчина неожиданно смеется,  хоть и выходит это достаточно горько.

– Спасибо за предложение, Юленька, но мой другой сын уже вышел из того возраста, когда его можно воспитывать.

Это звучит совсем удивительно,  я думала, что Арбенину лишь сорок с небольшим. Что он понимает под «вышел из того возраста»? Сколько его сыну? 15-ть? 20-ть? Вряд ли больше, с трудом представляю, что этот мужчина мог завести семью и ребенка, сам едва выйдя из юношеского возраста. Такие, кажется, не особо стремятся связать себя узами брака. Но уточнить не решаюсь, а он неожиданно продолжает откровенничать сам.

– Когда-то я надеялся, что сын станет моим продолжением. Займется бизнесом,  сначала станет заместителем,  а потом и вовсе смогу передать ему дела. Но все вышло с точностью до наоборот. Он вырос никчемным, избалованным мальчишкой, которого не интересует ничего, кроме развлечений. Девушки, вечеринки, выпивка – и так по кругу. Еще и профессию выбрал совершенно дурацкую. Я не то, что семейный бизнес не могу ему доверить, вообще стыдно признаться, что он мой сын. Придумал легенду, согласно которой он якобы учится за границей в экономической школе, чтобы избежать лишних расспросов и сочувствия друзей. Терпеть не могу, когда меня жалеют. Но вот сам от сожалений избавиться не могу.

Какое-то время он молчит.

– Юля, говорю вам это для того, чтобы вы поняли, почему я так строг с Ильей. Другого шанса у меня больше не будет. И так сильно рисковал, заводя второго ребенка в таком возрасте. Мне нужно вырастить его, а годы уже давно не те.

Не знаю, что ответить. Хоть он и не хотел жалости, не могу не жалеть. И все равно не считаю оправданием такую жесткость в отношении младшего сына. Он может быть совсем другим и может пойти по стопам отца даже без этой железной дисциплины. Совсем не обязательно портить ему детство лишь потому, что старший не оправдал ожиданий.

А вот этот пока незнакомый мне парень вызывает только раздражение. Терпеть не могу мажоров! Они уверены, что весь мир вращается вокруг них и для них. На все готовы, чтобы удовлетворить свои, подчас далеко не самые приличные потребности. А страдают в итоге невинные люди. Хорошо знаю, что это такое, потому что однажды жертвой такого же урода стала моя родная сестра…

Настроение резко портится, когда я вспоминаю события шестилетней давности, и внутри разливается жгучая горечь, скручивает внутренности и противно щиплет глаза. Приходится взять себя в руки,  чтобы Арбенин ничего не заметил.

– Я все поняла, Александр Демьянович. Разумеется, постараюсь воспитывать Илью с учетом всех ваших пожеланий.

Мужчина удовлетворенно улыбается.

– Вот и славно, Юленька. Сегодня можете не проводить полноценных уроков, пообщайтесь немного с Ильей – и для начала достаточно. Устраивайтесь,  ваша комната в конце коридора, слева. Проверьте, есть ли все необходимое. Обычно наша домоправительница готовит все наилучшим образом, но мало ли что. С любыми вопросами по проживанию обращайтесь к ней или напрямую ко мне.

Я киваю, но про себя отмечаю, что к нему не обращусь ни за что в жизни. Тем более, как он и сказал,  наверняка в предназначенной для меня комнате все на свете предусмотрено. А если и нет, обойдусь, много ли мне надо?

– Ужин для прислуги в 8 часов, в кухне, не опаздывайте.

Это звучит так естественно,  что даже не удивляюсь. В конце концов, я и есть прислуга. Арбенин сказал правду, хоть и звучит это не особенно приятно. Но зато больше не будет повода обольщаться, считая, что он хоть сколько-нибудь заинтересован во мне.

А комната оказывается действительно чудесной. Уютная, светлая, просторная,  она одна больше той крошечной квартирки, где живем мы с сестрой. Об отношении хозяина дома и его странностях стараюсь не думать. Это не мое дело, все, зачем я здесь, – это заниматься с его малышом, не думая ни об отце, ни о распущенном и избалованном старшем сыне, которого, скорее всего, вообще никогда не увижу.

Наивная, ведь даже не представляю, как сильно ошибаюсь!

Глава 3

Илья оказывается милым и открытым ребенком,  к моему величайшему удивлению. Рядом с отцом он другой, сосредоточенный, напряженный, напуганный, ждущий упреков и нравоучений в любой момент. Но едва мы остаемся одни, мальчика будто подменяют. В темных, умных глазках зажигается лукавство, и он пытливо смотрит на меня.

– Ты строгая? Такая же, как папа?

Затаиваю дыхание, не зная, что ему ответить. Не могу, не имею права подрывать авторитет его отца. Арбенин считает, что сына надо воспитывать именно так, не мне с ним спорить. Но, с другой стороны, сама-то я вовсе не обязана тоже быть строгой и непреклонной.

– Думаю, мы договоримся, – улыбаюсь мальчику, опускаясь перед ним на корточки. – Я бы хотела подружиться с тобой.

– Ты красивая, – в детском взгляде столько тепла, что у меня щемит сердце. Будто он мне родной. И, хотя такого не может быть, кажется, что мы знакомы давным-давно. – А друзей у меня нет, кроме Егора, – неожиданно добавляет мальчик и мгновенно грустнеет. – Папа говорит, что мы не можем дружить, с кем попало. И лучше быть одному. А я так не хочу!