Настенька

У Северины снова на глаза навернулись слёзы.

– Ничего ведь не говорил, как пришёл из больницы. Если бы только знали, сразу увезли бы в город, а он ещё на рыбалку пошёл, – причитала она, – Мы и не знали, что ему так тяжело. Готовили ему в подарок внучку. Разве его удержишь в постели, если всю жизнь работал! Только ведь выписался из больницы, казалось, что всё хорошо.

– Как же вы тут живёте, вдали от людей? – спросила Юлия Сергеевна.

– Мы привыкли. Я тут выросла, мне казалось, что все так живут, ничего особенного я в этой лесной жизни не видела. Лесной воздух действует, как живительный бальзам. Даже мужа себе нашла тоже здесь! Другие живут среди людей, а пару себе найти не могут.

– Вот и я не замужем, – сказала Юлия Сергеевна.

– Извините, я не знала.

– За что же извиняться? Вот перееду сюда к тебе и выйду здесь замуж! – пошутила доктор.

– А мы никого не прогоняем. Многие люди сюда приезжают. Одно неудобство, вот, как сейчас: случись чего, за помощью надо бежать в город.

– Я сознаюсь честно, очень не хотела сюда ехать. Прижали меня по партийной линии. У тебя муж молодец, всех заставил работать. А мне так и сказали: «Вы коммунист, Ваш долг выполнять то, что прикажет партия!» Вот так-то, пришлось ехать!

– Я вам постелю в маленькой комнате.

– Нет, вы меня определите рядом с Николаем Николаевичем. Я ночью буду вставать и мерять давление.

– Хорошо, как скажете, постелю на диване. А Сергей, думаю, не откажется отдохнуть на печи – самоё тёплое место.

Сергей не заставил себя ждать, появился из бани. Теперь уже Юлия Сергеевна налила ему стопку и горячего чаю из неостывшего самовара.

– Теперь, после бани, будет в самый раз, – сказала она, – Доктор разрешает! А спать будешь по предписанию врача на печи.

– Ну, если доктор прописал…, не смею оспаривать. Всегда бы так ездить в командировку: и напоят, и накормят, и спать уложат! Я уж не говорю про гостинец!

За столом ещё долго в этот вечер не умолкал разговор. Иван, закончивший дела, присоединился к большой компании.

Сергей попросил супа из дичи. Очень уж ему понравился лесной суп.

– А банька хороша! – сказал он, – Я от души попарился. Надо сказать, в такой деревенской бане давно не мылся. Начальство приходится иногда возить на природу, но нас держат на дистанции, в баню и за стол не приглашают.

– А у нас здесь все равны, – ответил Иван и продолжил мысль, – И коммунисты, и беспартийные, и начальники, и подчинённые. Мы живём не по бумажным законам, а по законам природы, где всё точно определено и живёт в одном ритме. Надо только природу понимать и не заниматься вредительством. Дед в своё время это понял, поэтому и ушёл жить в лес, не пожалев об этом ни разу.

– Мы о вас слышали, – сказала Юлия Сергеевна, – Но как-то не очень верилось, а теперь вот сами увидели всё своими глазами.

Застолье продолжалось ещё долго, пока не опустел самовар. Затем все разместились на ночлег.

Утром, как всегда, первой поднялась Северина, затопив печь. Она успела приготовить завтрак до того, как гости начали подниматься.

– У Николая Николаевича улучшения нет, но и ухудшения тоже. Он всё также находится без сознания. От нас пока помощи никакой не требуется, мы поедем, – сказала Юлия Сергеевна, – Необходимые уколы я сделала и обезболивающий укол тоже.

Иван проводил гостей до машины.

Поздно вечером Юлия Сергеевна вернулась, но уже на машине скорой помощи. Она привезла с собой медсестру. Имея уже некоторый опыт лесной жизни, доктор прихватила с собой фонарь и взяла водителя провожатым по лесной тропе.

– Хоть тут недалеко, но по лесу идти страшно, – сказала она.

Иван и Северина обрадовались её приезду и были сильно удивлены, что она сдержала своё слово. Как ни усаживали хозяева её за стол, сесть Юлия Сергеевна отказалась. Она сказала:

– Мы поедем, а вам оставляю медсестру, все необходимые назначения сделаны. Она побудет здесь несколько дней. Вот её кормите, поите и спать тоже укладывайте. Я сейчас осмотрю больного, и мы сразу уедем. Здоровье ветерана войны на контроле лично у первого секретаря горкома партии. Даже скорую помощь сюда послали, что правилами не предусмотрено.

– Раньше бы такую заботу, – не удержавшись, сказала Северина.

– Доктора всю историю не знают, поэтому не надо сейчас об этом, – сказал Иван, – Я людей провожу, потом приду, а ты пока накорми сестричку.

А потом спросил у медсестры:

– Как Вас величать по имени-отчеству?

– Люда, – коротко ответила она.

– А по отчеству?

– Просто Люда.

– Люда, мой руки, садись за стол. Вот тебе домашние шлёпанцы, – Иван дал ей обрезы от валенок, – Я ухожу. Меня звать Иван, а хозяйку Северина.

Иван проводил доктора и водителя до машины, сунув водителю в руки небольшой свёрток.

– Это увезёшь домой, – сказал он.

Водитель недоуменно на него посмотрел, но ничего не сказал.

Когда Иван пришёл, Люда немного освоилась. Поужинав, она раскладывала около Николая Николаевича шприцы, капельницы и прочую атрибутику.

– Завтра, Люда, тебе будет баня и, если хочешь, могу взять на рыбалку.

– Ой, как интересно! А я тоже буду удить?

– Нет, удить не будет никто, но рыба будет обязательно. Всё увидишь! Проблема только в том, чтобы тебя одеть, но, я думаю, с этой проблемой разберёмся.

– Я приехала в одежде, – обиделась Люда.

– Ты неправильно поняла: одеть, значит, одеться тепло, чтобы не замёрзнуть и, чтобы никуда не попадал снег. Твои сапожки не годятся, найдём что-нибудь другое. Сейчас Северина покажет тебе, где будешь спать и можешь отдыхать. Рабочий день сегодня закончился.

– Мне надо сделать ещё один укол.

– Это ты знаешь сама, сама и регулируй, а я занесу дров на утро.

Пока они разговаривали, Северина помыла посуду и прибрала всё на столе. Она в разговор не вмешивалась, думая свою нескончаемую думу. Невесёлые мысли одолевали, гнездились в голове, мешая сосредоточится, но она была рада, что их одних в беде не оставили, помогают медики и даже горком партии. «Раньше бы эту помощь!» – думала она, – «Почему-то в то время всем заправлял Дерикуйко, а не горком партии. Может, конечно, горком был в курсе всех дел, только посчитал, что не надо вмешиваться. Вот это невмешательство и довело до тюрьмы. Упекли невинного человека, ветерана войны и труда и никому не было до него дела! Все шагали к коммунизму, забыв про одного отдельного человека, который, не жалея жизни воевал за будущее страны и строительство коммунизма – это сильно коробит. За грандиозными планами и стройками как-то незаметен один человек, отдельная личность. И партия, и правительство видят светлое будущее в целом, без учёта личных интересов отдельных людей, тех, кто претворяет планы партии в жизнь».

Иван перебил её мысли:

– На сегодня всё, – сказал он, положив аккуратно дрова к печке, – Дрова и растопку приготовил.

– Отдыхай, – коротко ответила Северина, – Я тоже лягу спать. Люде постелено.

– Завтра оставайся с дедом, а я схожу к сеткам с Людой. Теперь я и сам научился их находить. Метели не было, должны остаться прошлые следы, а потом надо идти в лес. Люда сама изъявила желание прогуляться, иначе она тут заскучает по дому. Твоя задача её одеть.

– Оденем. Только не рано ли ты стал водить молодых девушек на рыбалку?

– Я могу не ходить, – обиделся Иван.

– Я же пошутила. Сама бы пошла, но лучше останусь с дедом. А вот в лес идти ты один не справишься, не найдёшь все наши ловушки, а идти надо. Вернёшься с озера, подумаем, как лучше поступить.

– Так и сделаем. Как решишь, так и будет.

Утром медсестра заявила, что пойти сможет только после того, как поставит капельницу. Она работу свою выполняла и всю ночь изредка поднималась проверить состояние Завьялова. Люда, быстро позавтракав, занялась непосредственными обязанностями, а Жуковы готовили ей рыбацкую одежду.

– В этих рукавицах руки не отморозишь! – Северина показала ей большие меховые рукавицы.

– Эти рукавицы мне будут как раз до локтя.

– Ничего, главное, чтобы было тепло.

Иван ждал во дворе, приготовив санки, верёвку и запасные сетки. Тучка вертелась у ног, предчувствуя прогулку.

– Запрячь бы тебя в санки, чтобы тоже трудилась, а не бездельничала. Рыбу любишь, значит, должна трудиться!

Про рыбу он сказал не зря, вспомнив, как Тучка её ела, когда ловили неводом. Среди другой рыбы в улове попадались ерши. Иван ради шутки кинул тогда собаке ерша, думая, что она побоится взять его в зубы, а того, что произошло, он никак не ожидал: Тучка проглотила ерша целиком, как будто его и не было. Тогда стали дурачиться все: кидали ершей собаке и Завьялов, и Северина, и Иван. Участь ершей оказалась точно такая: Тучка проглатывала их целиком. Побоялись рыбаки, что перекормят собаку и перестали рыбу ей кидать.

Через некоторое время вышла на крыльцо медсестра, похожая на космонавта в скафандре.

– Ничего, – сказал Иван, – Главное – не замёрзнуть. На озере всё продувается насквозь. Иди за мной, по следам идти легче.

Они без труда нашли нужные лунки. Иван привязал верёвку к концу сетки и сказал:

– Пойдём к другому концу вынимать рыбу.

– И я тоже буду вынимать? – спросила Люда.

– Без проблем, если сможешь. Работать надо голыми руками, без рукавиц.

Улов в этот раз оказался несколько меньше, чем в прошлый раз, но всё же попало хорошо.

– Вот это улов! – сказала Люда, – Вот это мы наудили! У нас такую рыбу в магазине не продают.

– Откормим мы тебя здесь, коллеги не узнают. Завтра будем кушать рыбу и дичь. На фигуру эта пища никак не влияет.

– Смотри, какие зубы! – показала пальцем Люда на разинутую пасть щуки.

– Ты палец ей не показывай, откусит, не успеешь и глазом моргнуть, никакая медицина не поможет!

Люда боязливо отдёрнула руку.

– Если хочешь, можешь потрогать сига, он безобидный, не кусается и ведёт себя прилично. А вообще иди к верёвке, будем затягивать сетку обратно. Ты будешь потихоньку тянуть, а я буду здесь направлять. В лунку не провались! – крикнул Иван вслед уходящей медсестре.

Когда поставили сетку обратно, Иван сказал:

– Ты настоящий рыбак! Работала хорошо. Сейчас надо проверить ещё одну сетку, выдержишь?

– Мне очень интересно.

– Интересно, тогда пойдём работать, а потом домой.

– Хорошо живёте! Рыба свежая всегда рядом и бесплатно.

– У нас коммунизм в отдельно взятой ячейке общества уже наступил: «От каждого по способностям, каждому по потребностям!» Слышала о таком принципе построения коммунизма?

– Это мы проходили в школе. Нам ещё картинку из «Крокодила» показывали, как отдельные клерки шагают в коммунизм с большой ложкой.

– Сегодня ты тоже в коммунизм шагнула, а ложку мы дадим! – пошутил Иван, – Не обижайся, я шучу. Должна сама видеть, что без труда ничего не бывает. Ловить рыбу, лёжа на диване или сидя в кабинете, люди ещё не научились. Только трудом можно чего-то добиться! Пойдём обратно, нас уже заждались.

– Я бы лучше работала у вас, чем в больнице. Там каждый день одно и то же, а здесь свежий воздух, природа. Красота!

– Кроме красоты надо топить каждый день печки, убирать снег и ездить в город за продуктами. Одной рыбой питаться не будешь.

– Всё равно здесь хорошо!

Когда рыбаки подошли к дому, баня топилась, извергая клубы белого дыма из трубы. У калитки встретил кот. Он-то уж знал, что ему от улова тоже кое-что перепадёт! Даже ворона сегодня оказалась на своём привычном месте на сосне у калитки. Произнеся своё обычное «Кар-р», она опустилась, перелетев на нижнюю ветку. Этот нахлебник тоже чувствовал, что без обеда сегодня не останется.

Люда ушла переодеваться и делать очередной укол Николаю Николаевичу, а Северина готовилась кормить рыбаков.

– Иван, на еду почисти рыбины две-три, а остальное можно заморозить.

– Я так и сделаю. Сейчас рыбу сразу почищу, а уж потом будем обедать.

За столом Люда не умолкала, делясь полученными впечатлениями. Она за свою короткую жизнь никогда не была на рыбалке и уж точно никогда не видела, как прямо из-подо льда вынимают живую рыбу. Рыбу она раньше видела в виде небольших кусочков, которые дают в столовой на обед. Щуку пробовать приходилось, а вот сига на озере видела впервые. Такой рыбы в магазине никогда не было. Она знала три сорта рыбы, которая иногда продавалась в магазине – это килька в томатном соусе или солёная, мойва и путассу. На путассу с её заработной платы денег хватало, а треску покупала по большим праздникам.

Треска иногда тоже появлялась, но как-то быстро заканчивалась: то ли её было мало, то ли слишком быстро раскупали. Ещё она слышала о сороге, ершах и окунях, которых разрешалось ловить повсеместно, но, в которых, кроме костей и чешуи ничего не найти, если они не крупные, а мелкие. Остальная рыба для рыбаков почему-то запрещена. Поговаривали, что она является стратегическим запасом, который надо хранить, но до каких пор хранить, никто не уточнял. Так и хранили рыбу, насколько помнила Люда, ещё при жизни деда, пока живы были родители и вот теперь. Но сейчас она увидела, как ловят настоящую рыбу вопреки всем запретам и инструкциям коммунистов. Она, имея начальное образование, понимала, что люди, живущие у реки и леса, должны пищу добывать для семьи сами, своим трудом, но она никак не понимала то, что для людей всё запрещают, а для браконьеров в виде чиновников разного ранга никаких запретов нет. Они это делают, окружённые охраной и в окружении таких же чиновников, отвечающих за охрану рыбных запасов.

Эта идеология, которую в школе не преподают, не укладывалась в её молодой голове. А как же людям, живущим в лесу, далеко от магазинов, питаться? Или вместо пищи изучать несуразные законы, запрещающие жить, как жили деды и прадеды?

А грандиозные стройки? Невооружённым глазом видно, что все предприятия, вредные для окружающей среды, стараются разместить на берегах водоёмов, чтобы использовать чистую воду и сливать в водоёмы токсичные отходы целлюлозных комбинатов, нефтяных хранилищ и прочих убийственных для окружающей среды комбинатов. Для этого действа запретов нет! На массовую гибель рыбы смотрят, как на некоторые издержки производства. Разве сравним такой ущерб с ловом рыбы простыми рыбаками!? Эти крамольные мысли роились в Людиной голове, но высказать их вслух она боялась. А вдруг неправильно поймут? Высказывать вслух, значит, идти против существующих законов.

– Иван, а в лес вы меня возьмёте? – спросила Люда.

– Ты хочешь выведать все наши секреты? – в шутку спросил Иван.

Люда смутилась. Она к шуткам Ивана ещё не привыкла. Воспринимала их, как упрёк.

– Если нельзя, я пойму, – ответила она на вопрос скромно.

– Всё можно, я пошутил, но этот вопрос согласовывай с Севериной. В лесу хозяин она, а я выполняю роль носильщика.

– Тогда я тоже буду носильщиком!

– Втроём мы вряд ли сможем пойти, – сказала Северина, – Прежде всего, этот поход будет зависеть от состояния деда. Без присмотра его оставлять нельзя, значит, с ним кто-то должен оставаться. Доживём до следующего дня, а потом всё и решим. Сейчас после обеда иди в баню, она топлена специально для тебя. Работа – работой, а отдыхать надо тоже.

Следующий день спутал все планы. Николай Николаевич, не приходя в сознание, ночью умер. Вечером, когда Люда делала укол, он был живой, а ранним утром, когда Северина проснулась, она сразу подошла к деду. Завьялов к тому времени уже не дышал.

У Северины на глаза навернулись слёзы. Она разбудила Ивана. Люда, услышав хождение по дому людей, тоже проснулась.

– Вот, Люда, твоя командировка и закончилась. Мы будем хоронить деда, а ты можешь ехать домой, Иван тебя на автобус проводит, – сказала Северина.

– Я могу вам помогать, – сказала Люда.

– Можешь, конечно, остаться, пока Иван ездит в город для выполнения положенных в таком случае формальностей. Прежде всего, необходимо заключение о смерти. Нужна машина, чтобы доставить тело в город и много всего другого, что полагается в таких случаях. Какую-то помощь, вероятно, окажут Ивану на работе, а всё остальное придётся организовывать самим.

Весть о том, что умер лесной житель на Лебяжьем озере, распространилась с быстротой молнии. Иван ещё только обратился за свидетельством о смерти, а его уже нашли студенты, Лукин Илья и коллеги по работе и все наперебой предлагали помощь.      Проблему с вывозом тела в город решили быстро: помочь взялась геологоразведка. Колька со своей компанией студентов взялся приготовить городскую квартиру и решить проблему с организацией похорон. Илья Лукин подключил к этому делу прессу и административные органы. Анастасия Павловна с Фросей сказали, что помогут провести обычный в таких случаях обряд.

Иван и сам не подозревал, что у них с Севериной столько друзей, готовых прийти на помощь. Это было удивительно: люди в трудный момент сами предлагали свои услуги и помогали, особо не спрашивая разрешения. Может, так и должно быть, что люди в трудный час помогают друг другу, невзирая на должности, чины и период личного знакомства. Просто в трудный час они приходят и помогают.

Про Николая Николаевича, благодаря Илье Лукину, узнал весь город.

Когда Иван с помощниками вернулся в лес, Северина с Людой к этому времени законсервировали дом. Собаку оставили без привязи для охраны, а кота пришлось взять с собой. Не смотря на свалившееся на неё горе, Северина не забыла угостить Люду озёрной рыбой. Медсестра отказывалась, но Северина насильно вручила ей объёмистый свёрток.

Проводить в последний путь Завьялова на следующий день пришло множество людей: кто-то его знал лично; кто-то из любопытства, узнав о нём из прессы. Руководили всем процессом добровольные помощники Жуковых. От Северины не отходили женщины, понимая, что ей в её положении нельзя сильно расстраиваться. Поминки провели в квартире Ивана, сместив по сторонам лишнюю мебель. Весь народ, участвующий в похоронах, за один раз за стол не вместился, поэтому рассаживали людей в два этапа, благо мероприятие такое, что засиживаться долго никто не собирался.

К вечеру остались только студенты прибирать со столов и Люда, беспокоящаяся теперь о состоянии Северины.

Студенты отказались брать что-либо с собой, поэтому Иван усадил всех снова за стол поужинать и выпить на посошок.

– А как ваш лесной домик? – спросил Колька, – Пока будет без вас? Если что помочь, зовите нас, мы приедем!

– Это решит Северина, – ответил Иван, – На выходные дни в любом случае его посетим. Последнее время нас гости навещают часто. Вот и Люда успела порыбачить, – кивнул Иван на медсестру, – Эту рыбу, что на столе, она наловила.

Люда засмущалась от такой похвалы.

– А лесной зверь её не съел? – не унимался Колька.

– Она сама никого не трогала, была без ружья, поэтому и её никто не обижал. Захотите приехать, приезжайте, только предварительно надо узнать, там мы или нет. Городскую квартиру знаете, можно всегда договориться.

Уходя, Колька вызвался проводить Люду.

– Нет-нет, – сказала она, – Я сама дойду.

Но Колька настоял на своём, объяснив, что вечером в городе на улицах неспокойно и особенно опасно ходить девушкам в одиночку. Так и ушли они вдвоём, а Семён со Степаном пошли провожать Наташу и Юлю.

– Как же теперь без деда? – спросила Северина, когда они остались одни.

– Будем жить в городе. Тебе надо тоже докторам показываться. Сама видела, какая проблема возникает. Придётся наш лесной домик изредка навещать.

– Надо снимать все ловушки, чтобы не губить природу, – задумчиво сказала Северина.

– Что не надо, снимем, а сети пусть стоят, себя прокормим, – ответил Жуков.

– Жалко оставлять дом, в котором прошло детство.

– А дом никто не бросает. За домом присмотрим. Летом там вообще хорошо, можно жить, особо не заботясь об отоплении. Всё наладится, ты не расстраивайся.

– Без деда теперь ничего не наладится. Он был настоящим хозяином лесной заимки, его руками всё сделано. Без него дом будет сиротой, а не будем навещать, всё разорят туристы.

– Сейчас оставлена сторожить Тучка, а дальше что-нибудь придумаем. Всё наладится, – повторил Иван.

На третий день после похорон Жуковы отправились на озеро. Дом успел остыть, внутри при дыхании шёл пар. Затопив печи, Жуковы, не раздеваясь, занимались домашними делами. Собака, обрадованная приездом хозяев, вертелась всё время под ногами. Её накормили привезёнными с собой отходами от застолья, чему она несказанно обрадовалась.

– Сегодня проверим сети, а завтра пойдём в лес, – сказал Иван, – Если тебе тяжело, я могу сходить один.

– Один без руководителя ты ничего не сделаешь. Я пойду с тобой, а работать будешь один за умеренную плату. За работу я тебе разрешу нести всё, что необходимо, на себе.

– Я согласен и на такую оплату.

Дотопив печи, хозяева отправились на озеро.

– К нашему приходу дома будет тепло, – сказала Северина, а баню истопим завтра. С дедом я как-то не задумывалась о нашем большом хозяйстве, а теперь постоянно об этом думаю. Придётся уменьшать аппетиты и сворачивать промысел. Ты уедешь, а я одна не справлюсь и вдвоём тоже, – она указала на живот, – Нам первое время не справится.

– Пока не торопись. Уберём сначала капканы и петли, а силки и сетки могут стоять до конца сезона или до моего отъезда. А на Настюшку ты зря так говоришь. Она к труду приучена и с рождения будет трудолюбивая. Я хочу, чтобы она была такая же, как ты.

– Это какая?

– Красивая и ласковая, и трудолюбивая, и самая-самая.

– Опять ты подлизываешься!

– Нет, я вполне серьёзно. Такой, как ты, в природе пока больше не существует. Ты, как это озеро, существуешь в первозданном виде, от этого, наверно, и твоя красота.

– Я стала толстая и некрасивая.

– Нет, ты совсем не толстая, но и с Настенькой ты всё равно красивая.

– Мы пришли. Обещал работать – работай.

Когда они пришли домой, в комнатах и в самом деле стало тепло. Русская печь отдавала своё накопившееся тепло внутрь помещения, обогревая настывший внутри воздух.

– Ваня, я залезу на печку и немного полежу, – сказала Северина.

– Конечно, лежи. Я согрею самовар, к чаю тебя позову, а между делом почищу рыбу, пока она не замёрзла. С домашними делами я управлюсь не хуже тебя. Заготовлю на завтра дров и занесу воды, теперь она не замёрзнет. На девятый день будем кормить гостей рыбой, а, если повезёт, то и дичью. Завтрашний день покажет, что нам оставили через длительное время лесные разбойники. Всё сделаем, приберём и повезём наш груз в город. Рыбу нашу все нахваливают. Надоела горожанам привычная еда из консервных банок. Это у нас каждый день рыбный день, а для них такие дни – праздник. Вот и пусть поминают деда добрыми словами, хотя по-другому к нему никто и не относился. Дед был неразговорчивый и с виду необщительный, но почему-то люди его считают добрым и отзывчивым.

– Он и в самом деле был добрым. А на его характер повлияла не совсем радостная жизнь.

– Разрезал большую щуку, а внутри её ещё одна, – воскликнул Иван.

– Пожадничала, – отозвалась Северина, – Они съедают друг друга, не разбирая, добрый ты или злой. Может, она сильно есть хотела, а, может, уничтожила соперницу. Я тоже всех соперниц уничтожу, – добавила тихо Северина.

– Это я тебе не позволю, не дам такого повода.

– Люду ты на рыбалку уже сводил, а она тоже потенциальная соперница.

– Если так рассуждать, все имеющиеся женщины твои соперницы, уничтожать будешь всех, оставив всех других мужиков без своих половинок. Не забывай, что внутри тебя тоже будущая женщина.

Закипел самовар. Иван заварил в чайничке чай и поставил его на конфорку самовара.

– Можешь готовиться к чаю, – сказал он Северине, – Рыбу я почти дочистил, оставлю на уху, а остальное вынесу замораживаться.

– Я сделала неожиданное открытие: на печке работать лучше, чем стоя на ногах. Не зря Емеля в сказке для великих дел выбрал именно печку. Раньше я старалась у деда забрать лишние дела, а теперь смотрю, как ты работаешь, и любуюсь.

– Обленишься, я ведь могу и разлюбить! А, с другой стороны, чай я могу тебе подать и на печку. Знай наших! Геологи люди не гордые, ко всему привыкли. Мы иногда даже с медведями чай пьём, а точнее, мы пьём, а они ходят вокруг нас.

– Медведи к людям стараются не подходить, но и свою территорию охраняют. А, когда ходят вокруг, надеются, что им тоже что-нибудь перепадёт с «барского» стола. Люди много всего оставляют после себя и остатки еды тоже. Медведь знает, где можно полакомиться, сильно не утруждаясь.

– Всё ты у меня знаешь! А я вот столько не знаю, хотя тоже много времени провожу в лесу, на природе.

Утром Северина поднялась в темноте. Пока Иван досматривал свои утренние сны, она приготовила лёгкий завтрак и занялась подготовкой снаряжения к неблизкому походу. Прежде всего, необходимо подготовить лыжи, нож, топор, тару и, на всякий случай, по бутерброду.