Белыми тропами

Белыми тропами

Мария Хикинг

Редактор Инна Харитонова

© Мария Хикинг, 2017

ISBN 978-5-4485-9669-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

12 мая

– В мире около четырёх миллиардов гектаров земли покрыты лесным покровом, при этом общая площадь суши почти пятнадцать миллиардов гектаров. Вы только представьте себе это… огромные территории, покрытые лесом – ведь это земной океан, и они так же не исследованы, как и он.

– Кто он? – спросил профессор зоологии, кандидат естественных наук Владимир Норотов.

– Океан! Меня вообще хоть кто-нибудь слушает?! – возмущённо воскликнул кандидат естественных наук Кирилл Райц, обращаясь к полусонной аудитории кабинета.

– Давайте ближе к делу… господин Райц, уже половина одиннадцатого, ещё немного, и моя жена начнёт розыскную экспедицию, – в своей обычной непринуждённой манере разрядил обстановку доктор геолого-минералогических наук Фёдор Степанович Миновский.

– Я предлагаю экспедицию в сибирскую тайгу, – неожиданно спокойно ответил Райц, достав из кармана сигарету и покрутив её в руке.

– А-аа… вот это уже интересно, – с улыбкой пробормотал Фёдор Степанович, поднося кружку чая ко рту.

– Да вы взбрендили, Райц… на какие, простите, средства?! – вдруг поинтересовался геолог-разведчик Андрей Баянов, удивив всех, поскольку все были уверены, что он спит.

– А что там, собственно, искать? – Норотов, будучи самым явным «ботаником» из всех находящихся в комнате филиала Академии естественных наук города Ростов-на-Дону, обладал удивительной способностью выказывать скромный бурный интерес, не всегда понимая, что вокруг происходит.

– Да-а, большей глупости я от вас не ожидал, – обращаясь к Райцу, резюмировал доктор геолого-минералогических наук, кандидат географических наук Егор Давыдович Лобанский, не отрываясь от проверки контрольных работ.

– Я думаю, вы откажетесь от своих слов, доктор Лобански-и-и-й, – ухмыльнулся Райц. – Есть один гражданин, который интересуется довольно странными историями о сасквоче, или, по-нашему, о снежном человеке, и он обладает весьма неплохими средствами и связями. Я уже было решил, что он сумасшедший, но он показал весьма интересную звукозапись. Да, я вижу ваши удивленные лица, именно звукозапись. Он уже был в тех местах, куда хочет собрать экспедицию, но не так близко к тайге, как ему хотелось, а если точнее, никуда из близлежащей деревни он не выходил. Но благодаря имеющемуся у него оборудованию смог сделать записи звуков, раздающихся из местных лесов, а также изучить рельеф местности с помощью звуковых волн. Так вот, прослушав запись и сравнив её с имеющимися у нас в Академии наработками, я предположил, что на данной местности есть подземные пещеры, издающие эти необычные звуки. Пусть наш спонсор считает это мистикой, но я точно уверен, что это будет грандиозное открытие! – бодро завершил он, размахивая руками.

– Так, снежный человек – это, конечно, перебор, а вот попрактиковаться в спелеологии мне будет очень интересно, – продолжая пить чай, сказал Фёдор Степанович.

– Хех, ну из всех нас только вас, Фёдор, действительно можно назвать пещерным человеком: по мне, так вы из пещер не вылезаете, – почти смеясь, вставил Баянов. – Ну что, если есть средства, то я за. Мне бы на карты посмотреть, хочу сделать кое-какие расчёты. Когда выдвигаемся?

– Стоп, стоп, пока у меня задача собрать команду опытных специалистов и заинтересованных лиц. Сейчас конец учебного года, поэтому после сбора команды нужно будет заняться бюрократией. Экспедиция, я думаю, продлится почти четыре месяца, площадь исследуемой местности примерно сто гектаров, а может и больше, – глубоко вздохнув, ответил Райц.

– Что-то как-то всё туманно, я хочу послушать запись. И потом, экспедиция – это, конечно, дело хорошее, местность не обследована, но это по вашим словам. Я уже немолод и уже десять лет являюсь старшим преподавателем Академии на полной ставке, в отличие от вас всех, и у меня есть соответствующая репутация. Но если кто-либо узнает, что я отправился искать снежного человека, моей карьере придёт конец. Зачем вы вообще меня сюда позвали? – нервно собирая свои бумаги, раздражённо говорил Лобанский. – Это возмутительно!

– Спокойствие, мой друг. Во-первых, вы всего на три года меня старше, а во-вторых, я в Академии на полставки, вы правы, но ещё я на полставки в Институте геологии, и мне, знаете ли, нужно отдохнуть мозгами, нынче студенты такие дотошные, – помогая ему, спокойно и мягко говорил Федор Степанович, который недавно отметил своё сорокапятилетие. – Да и потом, ну и пойдём мы искать снежного человека, ну кому нужно говорить, что мы туда пойдём именно за ним? Я же прав? – он перевёл взгляд на Райца.

– Конечно. Экспедиция будет по теме «Геолого-экологические исследования северо-западной таёжной зоны» или что-то в этом роде. Спонсор вполне согласен, для него это повод избежать мнимой конкуренции, ну а для нас – сохранение репутации.

– Вы меня, конечно, извините, но, коллеги, то, что снежного человека не существует, говорить так твёрдо не стоит. Его существование можно научно объяснить, – скромно добавил Норотов.

– Ахах. Для вас, конечно, все мы звери. Вот, к примеру, профессора Мурадяна с кафедры антропологии вполне можно отнести к семейству йетёвых, – еле сдерживаясь от смеха, проговорил Баянов.

Все невольно ухмыльнулись, а Фёдор Степанович с Баяновым, не стесняясь, закатились от смеха. Ведь и правда, природа одарила Мурадяна таким густым волосяным покровом, что даже трудно было определить, где заканчиваются его брови и начинается шевелюра.

Подождав, пока Фёдор Степанович и Баянов успокоятся, Райц продолжил:

– Серьёзно, господа, такая возможность бывает раз в жизни. Нас доставят на вертолётах к отправной точке, дадут кучу оборудования для изучения местности. Каждый в своей отрасли может написать, я думаю, даже не одну работу, – он достал из кармана газетный свёрток и начал его разворачивать. – Вот что мне дал спонсор, чтобы вас убедить, – Райц показал осколок породы синевато-зелёного цвета, размером чуть больше фисташки. – Это необычайно крепкий материал, я провел на нём испытания, используя метод определения прочности при одноосном сжатии, и ещё несколько лабораторных экспериментов. Результаты поразили меня, эта порода намного прочнее габбро!

– Не может такого быть. Чёрное габбро – самая прочная из известных на сей день порода, её прочность на сжатие около трёхсот мегапаскалей, а это… а это уже немало, – не веря своим глазам, Лобанский подскочил с места, принялся ощупывать кусочек породы.

Остальные, недолго думая, подошли ближе к Лобанскому, желая забрать у него экземпляр для собственного изучения.

– Теперь-то вы точно заинтересовались, я бы даже больше сказал, теперь вы, как и я, одержимы, – Райц, расплывшись в улыбке, вставил в рот сигарету.

18 мая

«Так, карты взял, доклад взял, план работ, образец породы взял… блин, как же зовут эту важную шишку? Пётр Владимирович… Владиславович… Вячеславович… Вениаминович… тьфу ты, чёрт его дери, как его зовут? – прокручивая эти мысли, Райц стоял перед зданием министерства образования в коричневом брючном костюме, в рубашке персикового цвета с красным галстуком и нервно докуривал одну сигарету, тут же подкурив другую. – Что же я тут делаю?! Как же меня угораздило? И с чего все решили, что лицом экспедиции должен быть я? Ох уж этот Лобанский, знает же, что я провалюсь… специально всех подговорил. Так, время 14:57, у меня осталось три минуты, чтобы вспомнить, как зовут этого человека…»

В 14:58 к зданию министерства образования подъехала чёрная «Волга», из которой вышел упитанный седовласый мужчина лет пятидесяти с дипломатом в руках.

«Так, скорее всего, это он. Мне конец. Лобанский даже не потрудился мне сказать, какая у него должность», – подумал Райц.

– Здравствуйте, Кирилл Рудольфович, – приветливо улыбаясь, протянул правую руку Пётр. – Мне Егор Давыдович сообщил, что я сразу вас узнаю. Теперь понимаю, почему: забавный галстук. Кстати, я первый заместитель министра Галатюк Пётр Владиславович, очень рад с вами познакомиться, – не отпуская правой руки и прихлопывая левой, продолжал он.

– Взаимно, – в недоумении ответил Райц.

Пётр Владиславович продолжил, к счастью Райца, перехватив инициативу в свои руки:

– Пройдёмте за мной. Значит, вы собираете экспедицию, нашли спонсора и разработали маршрут. Замечательно, просто превосходно. Какие люди у нас трудятся во благо науки!

– Ну-у, маршрут ещё не проработан, только недавно все члены экспедиции подали мне заявление о вступлении в состав экспедиции. Да, спонсор есть. Грубо говоря, всё ещё только на начальном этапе, – неуверенно сказал Райц, сминая недокуренную сигарету в кармане.

– Всё равно прекрасно, я всегда был за преподавателей-практиков, – запыхавшись от подъёма по лестнице, говорил Пётр Владиславович. – Вот что может рассказать о породе геолог, который никогда не видел ни гор, ни рек, где она взята? И какие из этого псевдообразования потом растут дети, вы только посмотрите на них, – он показал на проходящую мимо молодую девушку, явно испугавшуюся такой реакции на себя. – Они же не интересуются базой знаний, им всё нужно готовенькое преподносить.

Поднявшись на второй этаж и повернув направо, они оказались у кабинета первого заместителя министра. В приёмной сидела секретарша лет семидесяти пяти, медленно набирающая текст на печатной машинке.

– Ольга Никитична, кто будет звонить или заходить – скажите, что у меня важное совещание, – спешно и с придыханием, свойственным плотным людям после физической нагрузки, сказал Пётр Владиславович.

Зайдя в кабинет, он снял пиджак, оставшись в пропотевшей насквозь белой рубашке, и повесил его на деревянный стул перед окном. Кабинет был просторный, в коричнево-красных тонах, посредине стояли два стола буквой Т, а слева от входа – огромный книжный стеллаж и буфет. Райц не знал, куда себя деть, и стоял возле двери, нервно сжимая в руках кипу бумаг.

– Присаживайтесь, Кирилл Рудольфович, рассказывайте. Куда и с какой целью вы собираете экспедицию? – Пётр Владиславович принялся поливать цветы на подоконнике.

Райц не ожидал такого скоротечного хода событий, поэтому сел на первое попавшееся место и принялся говорить заученный текст:

– Научно-исследовательская экспедиция по изучению геофизических особенностей северо-западной таёжной зоны. Будет проходить в десяти километрах от деревни К…

– Стоп. Что вы мне читаете? Давайте кратко, своими словами, – оборвал его Пётр Владиславович, достав конфеты и печенье из буфета и наливая чай в две чашки.

– Так, ну если кратко… – Райц, почёсывая затылок, вспомнил о газетном свёртке с породой. – Вот у меня образец неизвестной породы с приложением лабораторных исследований по ней и звукозапись местности, которую мы хотим исследовать. Предполагаем, что там есть пещеры с неизученными породами и минералами, а также есть возможность обнаружения новых видов растений, – выпалил он.

– Замечательно. Я согласен, оформите всё как полагается и приносите мне на подпись двадцать второго мая, – подавая чай, говорил Пётр Владиславович. – Угощайтесь, – жестом он попросил Райца пересесть за стол. – Так, где список участников экспедиции?

Райц закопошился и уронил бумаги, после чего, быстро все собрав, передал документ с фамилиями Петру Владиславовичу, а сам принялся раскладывать остальные документы у себя на коленях.

– Так-так-так… все преподаватели… ни одного аспиранта. Непорядок. Понимаете, мы вас отпустить сможем только при условии, что вы с собой возьмёте или по одному студенту каждый, или двух аспирантов. Я, конечно, предлагаю взять аспирантов. Тем более, мне кажется, что экспедиция будет долгой, пять – шесть месяцев. А аспиранты – это уже почти преподаватели, и логично, что им необходим практический опыт.

– Нет-нет, три месяца две недели, – скромно возразил Райц.

– Вы знаете, у меня за плечами шесть экспедиций, одна из которых продлилась два года четыре месяца, это было в горах на Кавказе. Нам приходилось месяцами ждать хорошую погоду. Мы только три месяца потратили на то, чтобы найти место для взятия пригодных образцов, два месяца рисовали карту грунтовых вод и трижды ошибались в глубинных расчётах… эх… вот были времена, – говорил Пётр Владиславович, разворачивая конфету. – Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы сделали метеорологический прогноз и нашли хорошего проводника, это во-первых; а во-вторых, поищите ещё одного аспиранта, одного я вам предоставлю, думаю… с кафедры этнографии и антропологии подойдёт, вы же упомянули там какую-то деревню?.. – положив в рот конфету и запив её чаем, ненавязчиво, но настойчиво сообщил он.

Райц, поперхнувшись чаем, пробормотал:

– Я думаю, мне сначала нужно обсудить это с коллегами и спонсором… – после чего стал закашливаться и краснеть. «Вот ещё что, какие аспиранты? Только если они без ушей и рта», – мысленно добавил он.

– Завтра к концу первого занятия Академии она принесёт вам все документы, – не обращая внимания на явное волнение собеседника, заключил Пётр Владиславович.

– ОНА?! – прохрипел Райц и снова потянулся к кружке.

Пётр Владиславович кивнул в его сторону и стал изучать лежавшие на столе документы, давая понять, что дальше никакого диалога не будет.

Райц залпом выпил чай, чтобы смочить горло, и начал спешно собирать свои бумаги. Эта новость никак не входила ни в чьи планы. «Мало того что аспирант, незнакомый человек, да ещё и женщина, а они-то вообще не умеют держать язык за зубами. Если так пойдёт и дальше, нас уже завтра к вечеру, всех шестерых, поставят на центральной площади с транспарантами „Йети среди нас“. А после Лобанского по-любому упекут в психушку», – думал он.

Райц спешно вышел из кабинета, сказал скудное «До свидания», получив в ответ самоуверенное «До вторника», поскольку двадцать второе мая как раз выпадало на вторник.

В 19:20 того же дня Райц собрал экстренное совещание по поводу экспедиции в кабинете Академии, где учёные собирались ранее. Лобанский и Норотов пришли вовремя. По недовольному выражению лица Лобанского Райцу стало понятно: тот уже знает, о чём будет идти речь.

В 19:40 последним вбежал в кабинет Фёдор Степанович:

– Простите меня, друзья мои… еле уговорил жену отпустить меня на встречу.

– Так значит, ты у нас на поводке… а как же ты у неё отпросишься на четыре месяца в экспедицию? Или она с тобой поедет? – язвительно подколол Баянов.

– Да я был бы счастлив, если бы она поехала с нами. Она у меня спелеолог высшего разряда. Просто сегодня сыну исполнилось четырнадцать лет, и мы все собираемся у тёщи на ужин, – с дружелюбной улыбкой ответил Фёдор Степанович.

– Прости, Степаныч. Постараюсь быть краток, – глубоко вздохнув, начал Райц. – В общем, после сегодняшней встречи наша экспедиция встала под угрозу, – не обращая внимания на округлившиеся глаза всех, кроме Лобанского, откашлялся и продолжил: – Во-первых, потому что мы не можем быть освобождены от нашей преподавательской деятельности, если с нами в экспедицию не пойдут два аспиранта. К тому же один из аспирантов это ОНА, а это, собственно говоря, во-вторых.

– Я извиняюсь, но я не понимаю, в чём проблема?! – в лёгком недоумении спросил Норотов, поглядывая на всех остальных, сомневаясь, уместно ли его замечание.

– Да в том, что баб мы брать не будем, от них никакого проку, только и трещат без умолку, – возмущённо прокричал Баянов.

– Что вы так о девушках? Но что незнакомый человек будет, тут я немного напряжён, – поправил его Фёдор Степанович. – Эххх… ситуация, конечно, не из простых… получается, либо уволиться и уходить… либо и вовсе не ходить. Два незнакомых человека в наших рядах, конечно, не к месту, учитывая специфику мероприятия, – томным голосом, медленно и задумчиво продолжил он.

– Так, стоп, коллеги! Прекратить полемику!!! – Лобанский вдруг соскочил с места и ударил по столу ладонями, от чего у Норотова слегка подкосились ноги. – Она – это племянница первого заместителя министра образования, аспирант кафедры этнографии и антропологии государственного университета Калинова Милослава Денисовна, – дипломатично продолжил он. – Я её знаю, вчера она вернулась с раскопок в Краснодарском крае, вы все о них наслышаны. С ней не будет проблем, поскольку, в отличие от всех нас, она как раз чаще всего утаивает информацию. Именно поэтому в свои двадцать семь она всё ещё аспирант, раз все её работы не подлежат публикации и распространению.

– Ну-уу, друзья мои… тогда уже наполовину мне стало легче, – улыбнувшись, произнёс Фёдор Степанович.

– Х-хорошо, – промычал Райц с испуганными глазами. Он явно недоумевал, к чему же тогда было искривлённое лицо Лобанского, когда тот пришёл. «Хотя оно и сейчас такое… может, оно у него такое всегда», – думал он.

– Кирилл Рудольфович, я, конечно, знал, что вы опозоритесь, но не думал, что так сильно. О чём вы думали, убегая из кабинета первого заместителя министра, да к тому же вдобавок хлопнув дверью?.. НЕ ЗАКОНЧИВ РАЗГОВОР!!! – в ярости кричал Лобанский, переключившись на Райца.

Пока Лобанский проводил сравнение Райца с инфузорией-туфелькой, амёбой и другими одноклеточными организмами без мозга в разных ипостасях, Норотов, Фёдор Степанович и Баянов наблюдали за происходящим, присев на подоконник.

– А ведь и правда похож, – сказал Баянов.

– На амёбу, возможно, вот у него уже и губы посинели, – отозвался Норотов.

– А по мне, так вылитый эвглена зелёная, – добавил Фёдор Степанович.

После чего засмеялись все трое. Солнце наполнило кабинет, и от его яркого света тусклая коричневая краска, которой было окрашено всё, даже мебель, заиграла по-новому. «А ведь скоро лето, – подумал Фёдор Степанович, – в июне нужно дома поклеить обои…»

Устав от собственной злости, Лобанский замолчал, и в кабинете воцарилась тишина. Воспользовавшись моментом, Фёдор Степанович предложил всем поискать ещё одного аспиранта в любых отраслях науки, поскольку это никак не возбранялось законами… Достигнув согласия, в 20:00 все разошлись по своим делам.

19 мая

Утро было довольно прохладным, учитывая, что почти лето. Люди торопливо перемещались из одного тёплого места в другое, стараясь избегать долгого нахождения на улице. В 8:30 в двери Академии вошла девушка в коричневой юбке в пол с этническими рисунками, льняном пиджаке и черной майке, с замысловатым ожерельем на шее из цветных камней размером с рублёвую монету и многочисленными плетёными браслетами на руках. Её слегка вьющиеся каштановые волосы были распущены, немного прикрывая плечи, а карие глаза бегло оглядывали помещение.

«Опять я рано пришла, – подумала она. – Ну что ж, придётся навестить Лобанского». С хитрой улыбкой она пошла по коридору и слилась с потоками студентов.

В 8:35…

– Так, уважаемые студенты, прекратить разговоры! Я зашёл в аудиторию, – командным тоном говорил Лобанский, продвигаясь от двери к преподавательскому столу в аудитории-амфитеатре. – Если вы помните, у нас конец года, и вам нужно будет поставить какие-то отметки. Чтобы отметки стали для меня и для вас определены, сегодня вы пишете годовую контрольную работу. Вы у меня остались последними из групп, которые ещё, так сказать, не отстрелялись по моему предмету, – продолжал он всё тем же тоном. – В общем, конспекты мне на левый край стола, берём вопросы на правом краю стола.

«Блин… розыгрыша здесь не получится», – подумала девушка.

В аудитории началась суматоха, толпа студентов двинулась к преподавательскому столу. Лобанский уткнулся в журнал и не обращал внимания на происходящее. В аудитории воцарилась полная дисциплина, никто не разговаривал и не шумел, поэтому ему не было необходимости отвлекаться от других дел. Вдруг неожиданно для него одна из студенток спросила:

– А можно я вам всё устно расскажу?

Лобанский с самоуверенной ухмылкой, не поднимая глаз, ответил:

– Тогда я вас устно и оценю.

Все остальные быстро расселись на места, едва успев закончить данное им указание. Никто не хотел, чтобы случайно подумали на него.

– Ну хорошо! – звонко и задорно согласилась она.

– Что вы сказали? – возмущённый Лобанский поднял глаза и, увидев её, тут же расплылся в мягкой и приветливой улыбке, чем шокировал своих студентов, некоторые из них даже перекрестились. – Милочка, давно тебя не видел. Какими судьбами? – мягким голосом спросил он.

– Мне нужно документы отдать некоему Райцу К. Р., знаете такого?

Лобанский, закатив важно глаза, ответил:

– Конечно. Но ты можешь передать их мне, сегодня, насколько я помню, его не должно быть в Академии. Я рад, что ты с нами поедешь!

Студенты в аудитории с явно расстроенным видом продолжали решать контрольную: их приметы говорили, что такая перемена характера явно не к добру.

– О, значит, вы тоже! – радостно ответила Милослава.

– Боюсь, что без меня эта поездка совсем потеряет очертания научности, – со всей серьёзностью произнёс Лобанский.

– Ох, вы как всегда скромны! – иронично подметила Милослава, доставая из рюкзака папку с документами.

Передав документы, девушка, улыбнувшись, попрощалась с Лобанским и направилась по своим делам.

В 9:45 в Академию вбежал растрёпанный Райц с паникой в глазах. После того как его отчитал Лобанский, он был вне себя от того, что забыл про встречу, назначенную ему первым заместителем министра. Подбежав к вахте, он судорожно пытался выяснить у полуспящего вахтёра, не спрашивал ли кто его и когда закачивается первое занятие.

– Так, первое занятие заканчивается в девять десять. Ой, дырявая моя башка!!! С чего я решил, что в полдесятого?! – вслух пробормотал Райц.

– В половину десятого у нас закачивается последнее занятие, – добавил вахтёр.

Райц не знал, что делать, и решил пройти до своей преподавательской кафедры в надежде, что встреча всё же состоится там. Поднявшись на третий этаж, где и была преподавательская, он вдруг встретил всех своих коллег, идущих от неё в разные стороны, как будто сбегая от чего-то плохого – как крысы бегут с тонущего корабля.

– Да… значит, Лобанский уже здесь, – подумал Райц.

С Лобанским вообще немного людей могли нормально поддерживать общение. Помимо тяжелой энергетики, его чрезмерная прямолинейность и самоуверенность не давали и шанса его оппоненту даже высказать своё мнение, отчего люди старались всячески избегать любых диалогов с ним.

Райц подошел к преподавательской и на секунду замер перед дверью, чтобы перевести дух. Перед его глазами пронеслась вся его жизнь. Глубоко вздохнув, он открыл дверь и увидел Лобанского, сидящего за одним из столов и проверяющего контрольные работы.

– Доброго времени суток, – как можно больше скрывая то, что он нервничает, пробормотал Райц.

– Приветствую. Тут ко мне на занятие приходила Милослава и передала для тебя документы, – спокойно и размеренно сообщил Лобанский.

Райц в недоумении взял папку, на которую ему указал Лобанский. Тот, в свою очередь, принялся собирать свои бумаги со стола.

– Ну вот, собственно, всё, за чем я и зашёл, – произнёс Лобанский и вышёл из преподавательской.

Райц, ошеломлённый произошедшим, присел на стол и машинально открыл папку, принявшись рассматривать её содержимое.

21 мая

– Что бы вы ни думали, но пуховик я всё-таки возьму. Сибирская тайга, знаете ли, является самой северной лесной зоной Земли, – робко проговорил Норотов.

– Друг мой, пуховик – это, конечно, тёплая вещь, но всё же мы летом идём. Я думаю, простой куртки будет достаточно, она легче и не промокает, – будто размышляя вслух, добавил Фёдор Степанович. – Андрей, а вы что думаете на этот счёт?

– Я не думаю, у меня всегда с собой один комплект одежды, который применим для всех вариантов погоды, – резко и нервно ответил Баянов. – Да где эти Райц и Лобанский? У меня ещё столько дел.

– А вы сделали расчёты? – опасаясь резкого ответа Баянова, спросил Норотов, отойдя подальше.

– Ага, конечно. Этот Райц так и не дал мне карты – иронично сказал Баянов, суетливо прогуливаясь из стороны в сторону.

– Добрый вечер! – открыв дверь, громко произнесла Милослава. Она, не стесняясь, зашла в кабинет, принялась пожимать всем руки для знакомства.

– Я Милослава, еду с вами.

– О-о-о-о-очень приятно, В-в-владимир, – смущённо ответил Норотов.

– Милослава!

– Фёдор. Рад знакомству, – приветливо улыбаясь, сказал Фёдор Степанович.

– Ми… – оборвала Милослава, протянув руку к Баянову, поскольку тот нервно развернулся и ушёл в другой конец кабинета, цинично проигнорировав её приветствие.

– Это Андрей, у него иногда бывает хорошее настроение, но, увы, не сегодня, – мягко и по-дружески похлопав по плечу ошеломлённую такой наглостью Милославу, сказал Фёдор Степанович, сгладив обстановку.