Добровольцы: смерть была где-то рядом…

Композиция распалась на составляющие, а Стас обратился к Пал Палычу и Матросову. Видно было, что они давно знакомы и ни Пал Палыча, ни Матросова не задевает такая фамильярность.

– Ну, с ветеранами колхозной сцены, понятно. – Стас пожал руку Палычу, – Тебе приказали. – повернулся к Матросову, протягивая ему руку, – а Матросова как уговорили на эту авантюру?

Пал Палыч показал глазами на Андреича.

– Попросили.

Стас Павлов фыркнул.

– Понятно. Все- добровольно-принудительно. Как всегда.

Махнул рукой и молча начал грузить свои чемоданы в микроавтобус.

Что характерно, как только Павлов закончил свое дело, откуда-то сбоку, словно из небытия вынырнул водитель маршрутки, деловито закрыл заднюю дверь и молча разместился на своем месте, тем самым давая понять своим пассажирам, что готов их везти к месту назначения.

***

Кристина и Анна сели сразу за водителем и уткнулись носами в телефоны, начали строчить кому-то смс-сообщения. На заднем сидении уселись Пал Палыч и Матросов. Стас Павлов встал между рядами и начал снимать всех на камеру.

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида в салон и спросил

– Ну, что все на месте. Никого не забыли. Андреич едем?

Андреич и Зоя сидели у двери, и Зоя в этот момент доставала из спортивной сумки бутерброды, пытаясь угостить ими своих попутчиков. Она толкнула в бог своего мужа и тот сразу ответил.

– Да, трогай!

Матросов с заднего сидения тут же прокомментировал.

– Шеф потрогал и сказал: «Ого-го!»

Зоя прыснула смехом и пригрозила Матросову кулаком.

– Прекрати, пошляк.

Микроавтобус качнуло. За окном замелькали улицы города.

Матросов развел руками.

– А что я такого сказал?

Стас Павлов направил объектив фотоаппарат на Матросова, и он сразу поднял руку, широко расставив ладонь, закрывая ей объектив.

– Не надо меня снимать.

Стас Павлов не стал спорить и убрал объектив камеры в сторону, благо ему было кого фотографировать, а Матросов тем временем продолжил пошлить.

– Есть ли в России цензура? – обратился оперный певец к Пал Палычу, и жеманно приложил руку ко лбу, но только чтобы выругаться, – твою ж мать! Что за мысли лезут с утра в голову, да еще в субботу. Твою ж, мать.

Анна обернулась, кинула укоризненный взгляд на мужчину, а потом что-то зашептала Кристине. Они захихикали.

– Конечно же, есть, – Матросов, уже никого не замечая, продолжил диалог сам с собой, – причем самая жестокая. Мы живем в стране с самой жестокой цензурой. Так было, есть и будет. Вы только подумайте. У нас в стране запрещается ругаться матом. Запрещенные слова так и называются "нецензурные". Бляха муха.

Анна не выдержала и смущенно покосилась на ругающегося Матросова, но тот воспринял ее взгляд как вызов.

– И не надо так на меня смотреть. Дырку протрете.

Анна фыркнула, показала язык и увела взгляд от Матросова, а тот будто этого ждал, продолжил развивать свою мысль.

– При этом действует ли такая цензура? Нихера.

Зоя укоризненно покачала головой, пожалуй, только она и могла остановить болвана, но Матросов разошелся и уже ни на кого не обращает внимания.

– Потому что все четко знают, что любое запикивание матерных слов нужно только для того, чтобы не нести ответственность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.