Захват

Евгений Волохин

Захват

Отдельное спасибо Ольге Тропашко.

Российская империя, Третья Уральская область, 1996 год.

– Третий пост, это четвёртый, cрочно ответьте! – в ответ слышен лишь треск помех.

– Да что за чёрт? Уже четыре минуты молчат, по инструкции необходимо поднимать личный состав в ружьё.

– Да ладно тебе, Серёг. Небось парни просто уснули или отошли куда-то. Да и нельзя всё время по инструкции действовать, тогда какая это жизнь-то?

– Ну нет, я так не могу. Кто у нас на там сегодня? Шарим и Игнат вроде бы, они же новенькие, эти точно первые пару недель по правилам действовать будут, что-то тут не так.

– Вот что ты завёлся-то? Сам говоришь, что они новенькие, значит просто не выдержали и свалились от усталости или пошли чай себе сделать. Не будь занудой!

– Точно тебе говорю, случилось что!

– Ай, что я тебе перечу, всё равно не переубедишь. Если такой ответственный, возьми машину да сам съезди и проверь.

– Так и поступлю. И вообще, тебе пора бы уже…

Договорить Сергей не успел, так как в следующее мгновение в окно одноэтажного дома, где располагался четвёртый наблюдательный пункт, залетела светошумовая граната, и чёрные тени расстреляли оглушённых и ослеплённых охранников. Штурм Деникинской АЭС начался.

День первый

Глава 1

Разрывая ночную тишину оглушающим рёвом сирены, кортеж мчался по зимним и пустым улицам столицы в здание Генерального штаба. Немногочисленные прохожие с удивлением смотрели на бронеавтомобили Руссо-Балт, совсем недавно поступившие в распоряжение Императорской службы безопасности. Но среди всех выделялась главная машина – лимузин государя. Этот автомобиль по праву был признан самой защищённой машиной в мире. Пятнадцатисантиметровая броня дверей, десятисантиметровые бронестёкла, спрятанное оружие для охраны на случай ЧП и самое главное – ёмкости с кровью государя для переливания.

Александру V было шестьдесят два года, но он мог дать фору многим молодым спортсменам. Каждодневные упражнения в тренажёрном зале, правильное питание и периодическое посещение корпуса морской пехоты, где он служил в своё время, и участие в тренировках наравне с молодыми контрактниками хорошо сказывалось на здоровье и его внешнем виде. Но груз ответственности за 700 миллионов подданных давал о себе знать.

Мимо него проносились древние дома, стоящие ещё со времён 1812 года, стеклянные небоскрёбы, что были построены совсем недавно, и одинокие автомобили с ничего не подозревающими людьми. Всё это давало хороший настрой на раздумья, как говорят: «Солнце мысли пожирает, а тьма их отдаёт». И сейчас у него было немного времени, чтобы обдумать всё происходящее.

О всей ситуации он знал пока что совсем немного – после того как его подняли из кровати в полтретьего ночи, успели передать только то, что неизвестными была захвачена Деникинская АЭС. И всё. Никаких подробностей не последовало, ибо никто пока не мог дать более полную информацию. «Ну что ж, скоро узнаем, что за чертовщина происходит», – подумал Александр, и в его голову закрались мысли о Николае, единственном сыне.

Они долго спорили, стоит ли ему идти на контракт после срочки, но цесаревич грезил военной службой, и, в конце концов, Александр сдался. Но с одним условием – Николай будет служить в части, далёкой от военных конфликтов. И, воспользовавшись служебным положением, наверное, в первый раз за всё время своего правления, государь совместно с сыном выбрал одну из лучших военных частей – десантно-штурмовой батальон имени героев Чехии. Разумеется, все вступительные испытания Николай прошёл сам. И, как ни странно, поступил.

Но только сейчас император понял, что у этой части есть один большой минус – её расположение. Ведь это была ближайшая база русских военных около Деникинской АЭС.

Генеральный штаб Вооружённых сил Российской империи.

Александр стоял около стены и рассматривал голографическую карту мира, взгляд падал то на туманный Альбион, то на южные границы империи. Несмотря на то, что в кабинете присутствовали главнокомандующие и множество офицеров всех видов войск, никто не проронил ни слова. И лишь один офицер из штаба Городовой службы нетерпеливо стучал пальцами по деревянному столу. Все ждали, когда государь начнёт совещание.

– Итак, что у нас? – спросил он, неторопливо садясь в своё кресло.

– Пожалуй, я введу всех вас в курс дела, – размеренно начал главный аналитик генштаба. – Деникинская АЭС – одна из крупнейших атомных станций теплоснабжения в нашей стране. Она питает три города на Центральном Урале: Усть-Климск, Сабирово и Норск. Также огромное количество заводов и городков поменьше. Если её отключить, то без электричества и тепла останутся около 57 миллионов человек. Позвольте напомнить, сейчас там -28 градусов.

– Так, хорошо. Есть информация по захвату? Террористы выходили на связь и выдвигали какие-либо требования? – произнося это, Александр продолжал следить за планшетом, на который выводилась вся информация по станции и прилегающим территориям.

– Никак нет, связи с террористами пока нет. Но мы знаем примерное развитие событий: около двух часов ночи у постов охраны пропала связь друг с другом, спустя некоторое время рабочие ночной смены, которые вышли на перекур на улицу, услышали взрывы и выстрелы. По поступившей информации, действовало минимум четыре больших отряда боевиков, которые расстреляли охрану и подвернувшихся людей. А после этого двинулись вглубь станции.

– Так, стоп. Откуда у вас такие подробности? Вы видели съемку с камер наблюдения?

– Хм. К сожалению, нет. Связь со станцией потеряна, но один из рабочих отошёл по естественным потребностям во время начала штурма и…

– Да что такое! Лёша, давай без выпендрёжа, ты не на балу!

– Так точно. Один из рабочих вышел в туалет, и когда начался штурм, взрыв отбросил его метра на два, где он и потерял сознание. Придя в себя примерно через минут двадцать, он добрался до стоянки личного транспорта, которую по непонятным причинам боевики не взяли под охрану, и на всех парах помчался в Сабирово, это ближайший город около станции. По дороге он встретил оглушённого охранника, который шёл по той же дороге. Как оказалось, он был в бреду и не понимал, что происходит. Тридцать километров до города он пролетел за десять минут, хоть дороги и были занесены снегом. Там он уже связался с Городовой службой, которая, в свою очередь, связалась со столицей.

– Что ещё успели сделать городовые? Где сейчас рабочий и охранник? – спросил его тот самый нетерпеливый офицер.

– Ничего, ждут приказа. Рабочего оставили в отделении, охранника отправили в больницу.

– Так, вроде понятно, – продолжил Александр. – Взять обоих под охрану, никаких контактов со СМИ. Пока не подпускать их к телефону, чтобы они ненароком родственникам не позвонили и раньше времени не подняли шум. И сейчас же поднимайте казаков и дайте приказ занять территорию вокруг АЭС, ближе километра не приближаться. Срочно выслать А-90 за Лукичом, пусть принимает над ними командование, атаман как-никак. Как взлетит – свяжите его со мной. Далее, какая воинская часть ближе всего к АЭС?

После этого, казалось бы, простого вопроса в зале совещаний резко установилась оглушительная тишина. Небольшая пауза, и обсуждение продолжилось.

– Мои ребята там, 14-й десантно-штурмовой батальон, – медленно сказал главнокомандующий воздушно-десантными войсками генерал-майор Олег Абрамцев.

– В котором служит цесаревич, – закончил за него Александр.

– Так точно, государь.

– В 10 километрах от них располагается военный аэродром. Они с десантниками одними из первых применяют новые виды взаимодействия авиации и сухопутных войск на поле боя, – продолжил главком ВВС Сергей Тёмин.

– Ясно. Поднимайте их по тревоге и пусть вылетают на помощь казакам, дальше решим по ситуации. Через сколько они будут на месте?

– В течение часа. Семь минут подняться по тревоге, 15 минут добраться до аэродрома, 15 минут загрузить людей в самолёт, остальное на полёт и десантирование.

– Хорошо, отдавайте приказ прямо сейчас. Есть у кого дополнения? – Александр поднял глаза на командование и увидел лишь сосредоточенные и усталые лица. Ответа не последовало.

– На этом я считаю совещание оконченным. Доложить мне, как только десантники будут на месте, или если боевики выйдут на связь. А теперь я в спортзал. Кто со мной, старички?

200 км от Деникинской АЭС, сводная воинская часть 98025. Раннее утро.

Гарнитура тихо запищала, сообщая дежурному по роте, что есть новое сообщение на информационном стенде. Андрей медленно размял ноги и встал с кресла. «Что там такое? Ошиблись, наверное, по расписанию сегодня обычный день, никаких учений не запланировано», – сонно думал он. Неспешно подойдя к стенду и выведя сообщение на экран, он сначала минуту бездумно водил взглядом по сухим строкам текста, но уже через несколько секунд мгновенно проснулся. Второпях закрыв экран, он помчался в дежурную рубку.

Когда Андрей добрался до неё, он со всей силы ударил по красной кнопке на пульте управления казармами, включив сигнал боевой тревоги. Через несколько крайне долгих секунд он уже бежал по длинным коридорам здания, на ходу доставая карту доступа к оружейной комнате.

Спустя несколько мгновений. Казармы.

– Боевая тревога, боевая тревога! Боевая тревога, боевая тревога! – женский голос повторял эти слова каждые пять секунд.

Вскочив с кровати под монотонное повторение такой знакомой после всех учений фразы, Николай быстро накинул на себя лёгкий спортивный костюм и побежал вместе с другими старлеями в оружейную комнату. Там уже был Седой – командир батальона. Он получал последние указания через командирский планшет, но при появлении людей выключил его и пошёл вместе со всеми за экипировкой и оружием.

– Командир, что происходит? Ведь никаких учений сегодня быть не должно, – спросил Максим, командир третьей роты.

– Это не учения. У нас прямой приказ Верховного главнокомандующего. Подробности озвучу позже, действуйте по уставу, выполнять.

– Так точно! – ответили они хором.

Во время этого крайне непродолжительного разговора Николай успел одеться в ставший уже привычным белый камуфляж, подогнал под себя разгрузку, выхватил свой автомат из оружейного шкафчика и трусцой побежал вместе со всеми на плац, где уже строились роты, ожидавшие приказа.

Пробежавшись по белому скрипучему снегу, они встали рядом со своими людьми. Слегка поёжившись от накрывшего их ночного мороза, стали ждать Седого. На сонных солдатских лицах легко можно было прочесть целую гамму эмоций. Недоумение, интерес, недовольство. За последнее их можно не винить: кто будет рад встать в четыре утра после трёхдневных учений?

– Предварительного инструктажа не будет, распределить людей по машинам и выдвигаться к аэродрому, приготовить парашюты, будем прыгать, – услышали командиры рот в персональных гарнитурах, крепившихся на подшлемники.

«Прыгать так прыгать, ничего не поделаешь, – подумал Николай. – Какой это будет у меня уже прыжок за время службы? За триста уже перевалило давно, не подсчитать теперь».

Через пару минут пришло несколько десятков военных грузовиков – «шкатулок», если на жаргоне. Это прозвище им дали за то, что они устроены так, чтобы обеспечить максимальную защиту солдатам, сидящим внутри, а не просто довезти их из одной точки в другую. Толстые бронированные бока, бронекапсула, которая защищает от мин, пуленепробиваемые стёкла в водительской кабине и ещё множество полезных мелочей. Почему «шкатулка»? Потому что в неё кладут драгоценности и прочие дорогие вещи, которые важны человеку. Вот и придумали солдаты, что это они у командования такие ценные и нужные. «Не думаю, что ушли далеко от правды», – вспоминал цесаревич давнюю байку.

Поставив задачу по погрузке командирам отделений, он направился к своей штабной машине, но на полпути его перехватил Ибрам, давний друг ещё с детских времён и по совместительству командир первой роты.

– Коль, ну что, какие соображения насчёт всего этого? – спросил он, доверительно наклонив голову в сторону собеседника.

– Да чёрт его знает, нет никакой информации пока что. Но то, что это не учения, явно видно. Какими бы они ни были секретными и внезапными, Седой бы предупредил, подлянок от него ждать не приходится.

– Согласен, хоть на построении, но объяснил бы, что происходит.

– А что другие думают? – уже в свою очередь спросил Николай, поглядывая в сторону грузовиков, которые постепенно заполнялись людьми.

– То же самое, что и ты, нет ни у кого идей. Даже приблизительно.

– Ладно, плевать, всё равно минут через 30 узнаем, как в воздух поднимемся. Всё, давай по делам, свидимся ещё, – закончил тот не очень информативный диалог и, похлопав старого друга по плечу, пошёл к своей машине.

Алексей Кандинский, позывной «Седой», командир батальона.

Комбат стоял и вдыхал свежий зимний воздух, наблюдая за погрузкой людей в машины, когда с ним неожиданно связался старый друг из Генштаба.

– Почва – Седому, приём, – связь была чёткой, как будто собеседник был в трёх метрах от меня, а не находился в столице.

– Седой здесь, приём.

– Лёш, ты умный мужик, я думаю, ты понял, зачем я с тобой связался.

– Да, есть предположения. Но говорю сразу – я против. Кто бы он ни был, он прежде всего десантник.

– Нет, прежде всего он наследник. А уже потом всё остальное.

– Да сколько можно с ним нянчиться? Он уже здоровый и умный мужик, думаете, он не знает, что за ним здесь постоянно наблюдают и охраняют?

– Он всё знает. И главное – он не против такой опеки, потому что понимает, что он – цесаревич, другого отношения к нему просто не может быть.

– И в этот раз не убедил. Хорошо, что от меня требуется сейчас? – понимая, что этот разговор ни к чему не приведёт, Алексей решил перейти сразу к делу.

– Главное – не дать ему лезть на рожон, остальное как обычно.

– Вас понял. Есть данные по захвату?

– Нет, пока ничего. Действуй по первому плану, конец связи.

Во время диалога он наблюдал за разговором Николая и Ибрама и понял, что ничего у него не получится. Не в этот раз.

Цесаревич Николай.

Пока десантники пробирались по заснеженным дорогам к аэродрому, в канале старлеев заговорил Ибрам.

– Мужики, в канале роты Максима байки травят, включайтесь!

«Хоть это и не по уставу, ну да ладно, время скоротать не помешает», – ухмыльнувшись, подумал Николай. Переключившись на канал третьей роты, он сразу же попал на затихающий хохот.

– Так, ладно, ладно вам! Теперь моя очередь рассказывать. Только история не смешная, а какая-то более мистическая. Итак. Историю эту рассказал мне отец, с которым это всё и приключилось. Дело было во время высадки десанта турок в Греции, ну помните, римско-османский конфликт 1957 года. Тогда мы не объявили войну Османской империи, но помогали Священной Римской империи ресурсами, людьми и техникой. Одним из инструкторов, которого послали для помощи римлянам, как раз таки и был мой отец. Был приказ у них – отбить у турок холм, который они не так давно захватили. Но людей почти не осталось, потери ужасные. Отец остался единственным командиром, и ему пришлось самому возглавить атаку. Первый раз пошли – не вышло, турки их огнём подавили, и опять огромные потери. Он поднимает их во второй раз – снова не выходит. Солдаты напрочь отказываются вставать и продолжать атаку. А до окопов уже остаётся каких-то 60 метров. Огонь с их стороны утих, иногда постреливают только. И как он рассказывал, переклинило у него что-то в голове. Батя медленно и спокойно встаёт во весь рост на глазах у изумлённых солдат, не спеша достаёт из кармана пачку сигарет, закуривает. В это время по нему начали стрелять, но происходит какая-то чертовщина – ни одна пуля в него не идёт! И начинает к каждому солдату подходить, в бок пинать и спрашивать: «Ну что, долго ещё лежать будем?» А пули всё свищут да свищут около него, но цель найти не могут. Поднял всё-таки их в атаку, и взяли они окопы. В этой атаке они не потеряли больше ни одного человека. Только когда отца на руках носили и пили несколько дней подряд, двое чуть не померли от алкоголя.

– Да-а, ну дела. И правда, мистика какая-то, – ответил ему другой голос.

– Ну хорошо, кто следующий? – спросил Максим как хозяин канала.

Ответа Николай не услышал, так как переключился обратно на командирский канал. «Пожалуй, лучше подремлю, и то полезней будет», – пронеслось у него в голове, и он мгновенно уснул.

7000 метров над землёй, 11 минут до сброса.

– Задача на данный момент – взять станцию в кольцо, выставить секреты и патрули. Ландшафт в некоторых местах довольно труден – холмы и леса. Плюс это всё в снегу, значит, ждём сугробы. Третья рота – подготовить разведку. Бриг, доложишь, как отряд будет готов, получишь последнюю информацию, – Максим, командир третьей роты, сидел напротив цесаревича, и он заметил, как Бриг кивнул Седому, хоть тот и был сейчас в кабине пилотов. ЦУ все получали через гарнитуры. «Ну, ничего не поделаешь, привычка», – подумал Николай и вновь вслушался в разговор.

– Технику, как вы могли заметить, мы сбрасывать не будем, – продолжал Седой – казаки подгонят свою. Кстати, они уже должны были взять территорию вокруг АЭС под контроль и позже передадут нам главную роль и встанут вторым кольцом. На этом всё. Вопросы? Нет вопросов. Увидимся на земле. Конец связи, – отключившись, цесаревич откинулся на спинку раскладного стула и задумчиво уставился в потолок.

«Ну, что мы имеем? – начал он обдумывать ситуацию. – Неизвестные захватили атомную станцию, уничтожив охрану, на связь не выходили и ничего не требовали. Но это пока. Под угрозой остаться без тепла и света находятся около 60 миллионов человек и куча заводов. Мы десантируемся в двух километрах от станции и быстрым марш-броском выходим на встречу с казаками, которые знают те места и будут нам помогать в ориентировании на местности. До сброса ещё около десяти минут, послушать что ли общий канал?»

– Антоха, давай ещё раз историю про белого парашютиста!

– Ага-ага, в самый раз перед прыжком, умник, – ответил, видимо, Антон.

– Да что ты, давай уже, не тяни.

– Как хотите, но если что, я предупреждал. Слышал я это от друга отца, который, в свою очередь, уже и не помнит, от кого слышал он. Поехали. «Мы ночью прыгали на Памир, самое главное в горах – найти более-менее удобную площадку для приземления. А меня понесло в такие дебри, что в прямом смысле слова костей не соберешь. И ничего не могу поделать – потерял ориентировку. Нутром чую: вот-вот гробанусь. Вдруг вижу, впереди меня кто-то летит. И так хорошо видно его – белый, да еще при свете луны. «Давай за мной!» – кричит. Я стропы натянул – и за ним. Думал кто-то из наших площадку заметил. И вот выводит он меня на крохотный «пятачок» между каменистых клыков с одной стороны и пропастью – с другой. Сажусь, как муха на блюдечко! И купол так удачно каменистый клык накрыл, что и гасить не пришлось, и на ногах устоял, а мой проводник спланировал в пропасть. Только и увидел белый верх его парашюта. Все наши приземлились удачно – неподалеку. Вот и гадай, кто это был?..»

– Ну что ты так медленно, а? Ускоряйся, времени мало! – вдруг прервал его кто-то.

– Продолжаю, – раздражённо ответил Антон. – Таких историй множество. Но расскажу последнюю. «Я шел на побитие рекорда по затяжному прыжку. За километр до точки раскрытия парашюта услышал истошный вопль: «Рви кольцо!» Рванул машинально, невольно подчиняясь команде и инстинкту самосохранения. Рекорд, конечно, не побил, но спас себе жизнь, потому что автомат высоты оказался неисправным. Кто же кричал? А вот это самое непонятное. В небе кроме меня никого не было. Точнее, не должно было быть. Но откуда-то вынесло парашютиста во всем белом. Я успел его заметить, когда поднял голову, чтобы осмотреть свой купол. С земли его никто не видел. И мне просто не поверили, когда я доложил о том, что произошло в воздухе…»

Есть много версий появления белого парашютиста, но мало кто знает, откуда пошли истоки. А друг отца знал и сказал мне. В 30-е годы, во время становления Военно-воздушных сил, в десант набирали только добровольцев, и проходили они очень строгий отбор. Был среди них бесстрашный и дерзкий Иван Волкорез, славился он своими затяжными прыжками – дольше всех летел к земле камнем, не раскрывая парашюта, и только за несколько секунд до, казалось бы, неминуемого удара рвал кольцо и, конечно же, приземлялся самым первым, что в войсках весьма ценилось. У тех, кто наблюдал за его прыжками на полигоне, дух захватывало от ужаса. Но Иван был везуч. На краю учебного поля стояла заброшенная церковь, на колокольне которой размещался командно-наблюдательный пункт, и вот однажды Иван Волкорез поспорил с друзьями, что раскроет парашют на высоте этой колокольни: «Как только мои сапоги с крестом на макушке поравняются, так купол и развернется. Засекайте!» И поклялся при этом: «Чтоб мне на землю больше никогда не ступить!» Так оно и вышло. Все ахнули, когда на высоте креста полыхнул белый купол и… пошел вверх, вознося дерзеца подальше от земли. Только его и видели! Вообще-то потом его видели. Но только те, кто терпел бедствие в небе. Многим тот «белый парашютист» жизни спас: кого предупредит об опасности, кому крикнет, что делать…

– Да чепуха это всё, не очень на правду похоже, – неуверенно ответили ему.

– Ну уж простите, просили рассказать – рассказал. А вот верить или нет, выбор ваш, – справедливо заметил рассказчик в ответ.

Отключившись от канала, Николай с силой потёр ладонями лицо и задумался. «Да, я слышал подобные истории. Но никогда не верил. Хотя, чёрт его знает, правда это или всего лишь байка. Ну да ладно, не суть как важно». Его размышления прервал зажёгшийся оранжевым светом сигнальный фонарь, сообщая, что до сброса две минуты. И теперь он выполнял все те действия, что хоть раз совершал любой десантник. Сосредоточился, встал. Люк. Облака. Прыжок. Кольцо.

За час до этого. Сабирово. Тимур Схватка, казак.

Мобильный телефон громко зазвенел, сообщая своему хозяину, что пришло сообщение. Но мелодия была необычной и Тимур, хозяин телефона, сразу это понял. Мгновенно продрав сонные глаза и взяв телефон в руки, он перешёл на выделенный специально для казаков канал связи, где его ожидало столь раннее сообщение. По мере того, как его взгляд бегал по строкам текста, он становился всё мрачнее и мрачнее. Стараясь не потревожить спящую жену, он быстро вскочил с кровати и побежал в другую комнату, где в специальном шкафу была его полевая форма и оружие.

Хоть он и работал программистом в довольно неплохой компании, он всегда оставался казаком. В школьные и студенческие годы совмещать постоянные тренировки и Ежегодные казачьи игры было лёгким занятием, но когда устроился на работу, всё стало сложнее. К счастью, директор фирмы тоже был казаком, что слегка смягчало ситуацию, но не так, как хотелось бы. Извечная проблема этого древнего сословия – совмещать службу и обычную гражданскую жизнь. Но с новыми проблемами приходят новые решения, что не могло не радовать 50 миллионов человек, гордо заявивших на последней переписи населения, что они – казаки. И сейчас небольшая часть этих людей была поднята из постелей странным и одновременно пугающим сообщением.

Быстро одевшись в комплект зимней формы и взяв личное оружие, он вернулся в комнату за телефоном, который впопыхах оставил на тумбочке. Но там его встретила закутанная в тёплое одеяло жена, щурившаяся от света экрана мобильника.

– Это правда? – медленно подняв взгляд на Тимура, спросила она.

– Скорее всего. Мы не регуляры, чтобы нас просто так поднимать, – призадумавшись, ответил тот в свою очередь.

– А может это всё-таки учения? – в её голосе слышалась слабая надежда на то, что это всё не взаправду.

– Маш, я уверен на все сто, что это не учебная тревога. Последний раз всех так разбудили, когда в Красноверне четыре дома взорвали и казаков вызвали завалы разбирать и людей вытаскивать. А тут совершенно другая ситуация. И намного сложнее.

– Хорошо. Точнее ничего хорошего. Я надеюсь, ты не будешь лезть в самое пекло, – доверчиво заглянула она в глаза Тимура.

– Нет, что ты говоришь? Ты же читала сообщение, у нас другая задача, – уверенно направил он её мысли в другое русло.

«Ещё истерики и заламывания рук мне здесь не хватало», – мрачно пронеслось у него в голове.

– Так, ладно, мне пора бежать. Машина будет через четыре минуты, я пошёл.

– Ладно, я буду ждать, пока. Будь осторожен.

Обнявшись с ней на прощание, Тимур быстрым шагом пошёл в коридор и уже практически переступил порог, как его опять окликнула жена.

– Вот что мне с тобой делать? Опять ты сухпай не взял! Снова бы ребят объедал, не стыдно? – укоризненно и с насмешкой смотрела она на своего мужа.