Мой странный дар. О времени, когда я верил в поэзию

Мой странный дар

О времени, когда я верил в поэзию

Михаил Карусаттва

© Михаил Карусаттва, 2022

ISBN 978-5-0059-4314-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой странный дар

Эту книгу стихов я посвящаю Галине Сергеевне Гампер, замечательной поэтессе и моей первой учительнице по изящной словесности.

Благодарности

В то время я верил в своё поэтическое предназначение. И даже, в немалой степени, в то, что поэзия – проявление божественного откровения. Я ощущал себя эдаким беспечным странником, который тенью проходит мимо людских страстей. Это было классное время! Я действительно верил в то, о чём писал. Справедливости ради надо сказать, что от того, прежнего Я – практически ничего не осталось. Изменилось и моё отношение к поэзии, и к богу, и к жизни в целом. Это ни хорошо, и ни плохо. Но, составляя этот сборник, я вновь пережил то время. Вы только представьте: я ведь не просто перечитывал старые стихи, но я ведь вспоминал при каких обстоятельствах, в каких местах и при какой погоде они были написаны. Друзья! Вспоминайте прошлое не как положительный или отрицательный опыт, но с благодарностью за каждое прожитое мгновение!

Семинару Г. С. ГамперНе помню день, когда я выпал из гнезда,оставив там лишь дух моих немых присутствий.Я шёл вприпрыжку, наподобие дрозда,и зёрна истины искал в гнилом искусстве.Я нелюдим, мне так далёк богемный зов.Я слышу эхо кулуарных заседаний,и звонкий щебет вновь родившихся птенцов,ловящих жёлтым клювом крохи от изданий,что приютили их цветные голосасреди кроссвордов, желтизны и прочей дряни.Поэту ближе та, лесная полоса,чем эта, чёрная, с политикой на грани.Уж если душу по дешёвке продавать,то лучше дьяволу, чем этим борзописцам.Газеты – это слишком быстрые дрова,вот книги – да, то с плотью, с жилами страницы, —такой костёр зажарить можно, что в адувсе позавидуют! А мы же – хороводомпойдём вокруг в шаманском трансе и бреду,держась за крылья, словно ангелы свободы.А может – просто я завидую всем темкрылатым судьбам, окольцованным печатью?Нашедшим тело для своих бесплотных тем,что в магазинный ряд протиснулись плечами?Да, это зависть. Стрёмный щебет по кустам.Тоска безвестных слов, промокших, бесприютных.И вспомнил я – ведь я не выпал из гнезда,я улетел, забыв дом под крылом уютным.Весенний дождьНу наконец то – так привычная мне серость!Я так устал уже от этой белизны.Зима в разгульности своей не знает меры,мрачны её урбанистические сны.Весенний дождь – ты снился мне: в аду, в утробе…Я узнавал чреду твоих метаморфоз:твоё молчание в чернеющем сугробе,и шума крыш метафизический наркоз.Ты шёл со мной по детству хлюпающим шагомс грибной корзиной полной, рядом, как отец,слезой читателя над сталинским ГУЛАГом,грозы Перуновой колдун и верный жрец.Здесь, у окна, у алтаря твоей молитвы,домашних кактусов цветёт иконостас.Я выпадаю из привычных алгоритмови погружаюсь в анархический экстаз:не нужно лгать, стремиться, принимать решений, —жизнь без потребности – её ленивый вид.Перед глазами зонт маячит искушеньем,своим желаньем дерзостным богов гневит.Но – что нам боги, коль повеяло свободой?Её озоновый дурманит концентрат.Теперь нам боги не указ, ишь – взяли моду! —растить средь кактусов немой электорат,и удобрять нас плодородным словом «завтра»,в закат вонзая эхинопсиса иглу.И вот уже строчит судьбу незримый автордождливым почерком по серому стеклу.Ещё совсем сыры несмелые находки,но – мы в них верим, слаженность их очень льстит.Торчим из окон – кактусы и подбородки,своей небритостью встречая мерный стих,карнизный, мокрый, давший жизнь зелёной луже,моим стремлениям тщеславным и сухим,такой безвременный и никому не нужный,немой свидетель заоконных пантомим.И, уколовшись этой мыслью ядовитой,почти аллергик к романтическим мечтам,из посевных озимых зёрен алфавитая прорастаю морфологией к стихам.Тянусь к дождю тугими новыми ветвямисквозь недра апокалиптической зимы,из всех могил, из всех смертей зарытых в яме,к зачаткам хрупкой, беззащитной новизны.Не для того, чтобы сверкать изящным словомна языках всеядных сборников, газет.В сетчатке глаз слова блестят немым уловом,храня в кристаллах семантический секрет.Здесь, у окна, тепло, как на краю той строчки,замерзшей заживо в лексических снегах.Не смог, не дотерпел, не дотянул до точки, —писатель, тоже мне, нашёлся, на бобах!Вот так подумать если, ну – а вдруг, суд высший?За эту строчку спросят ведь, как пить дать, в срок.Хотел быть праведником – ничего не вышло…Земной шумит, терзает душу водосток…И вот – в господний рай отбор проходит строго.Стоишь и ждёшь вопроса сквозь нагую дрожь:«А что ты делал в час такой, числа такого?»И вдруг ответишь, как дурак: «Смотрел на дождь».35Тридцать пять. За душой ничего, кроме нескольких, странных,никому непонятных и, в общем, ненужных стихов.Да несбывшихся мечт, затерявшихся в чёрных карманах,да заросших травой в ожидании лучших веков.Так случилось, любимая, что мы с тобой не герои.И не нам в новый век под знамёнами гордо шагать.Как писал там поэт? – Чем в столице, не лучше б у моряна задворках империи жить да молиться богам?И чертовски был прав ведь! А мы прозябаем в столице.Поедаем солянку из лозунгов и новостей.И питаем надежду, что, как перелётные птицыупорхнём мы однажды отсюда без всяких затей.И, как водится, покружим над родным закоулком,крикнем «кря!» и крылом приласкаем своим горизонт.Загнездимся в какой-нибудь Гаспре, где пенно и гулко,разбиваясь о скалы Эвксинский волнуется понт.Ладно, хватит мечтать. Заведи ка на завтра будильник.Из несбывшихся мечт приготовим наваристый суп.Всё, что хочешь – бери, не стесняйся, открой холодильник —там на полке давно завалялся мой творческий труп.Что добру пропадать? Закипит – соль и перец по вкусу…Будем праздновать и ублажать ненасытных богов!А стихи? Пусть лежат. Это свойственно, в общем, искусству,среди праха лежать в ожидании лучших веков.НочепитиеТы говоришь, что пью я слишком сладкий чай.И что на сахаре одном мы разоримся.Что я, мол, слишком долго что-то по ночамстрочу, чифирю…                        Не хватает цифр римскихна циферблате для моих бессонных строф…Мне не хватает слов, стремительных и цепких,чтоб ухватиться мыслью за ночной покров,за эту сумрачную жизнь….                                       Ты спишь, мой скептик…Ты спишь, не видя всех глубин ночного дна,как отражения вселенской этой бездны.Вот нам с тобой – есть сроки, есть они у сна,запасов сахара. Не вечности помпезной!Ей что, до нас с тобою? – Так, ни дать, ни взять, —она слывет средь нас помпезной недотрогой.Не стоит нам с тобой на вечность уповать,она глуха, как бог, слепа, как вера в бога.Авгур(Авгур – древнеримский гадатель по птицам).Мне говорили, что дважды два – четыре.Что скоро сгину я и буду трижды проклят.Пугали байкой о потустороннем мире,бросались фразами из Маркса и Софокла.Меня травили сном и второсортным словом.В моё сознание вживили мысль о смерти.В своём же доме жил я вроде домового,шурша по кухне в полудрёме предрассветной.Я выходил из дома с птичьими правамии семя зла клевал с общественной кормушки.Сырую брешь в законе я топил дровамии ночевал в ней без подушки и подружки,и видел сны о социальном гуманизме,о том, что боги вместе с нами пили водку,и это так же на бессмертном организмеих отражалось, как на нашем, и походке.И сам Зевес нам был весёлый собутыльник…Но – что-то грянуло потом, все протрезвели.Как папин выговор, как мамин подзатыльник, —

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.