Кима

– Возьмите с собой фонарики, – сурово добавил Алекша. – И все что может пригодиться для охоты на привидение.

Заговорщики поднялись по лестнице в жилой корпус.

Комнаты Алекши и Вари находились на втором этаже, поэтому на лестничной клетке дети попрощались, и наверх Кима и Фекл поднялись вдвоем.

Длинный коридор третьего этажа был пуст. Ученики уже успели вернуться после завтрака.

Когда Фекл подошел к своей двери, Киме показалось, что она услышала тихое мурчание за стеной.

– Что это? – спросила Кима. – У тебя в комнате кто-то есть?

Фекл испугался и зачесал красный нос.

– С чего ты взяла?

– Я что-то услышала, – сказала Кима. – «Мур-мур, мур-мур»! Прямо за твоей дверью.

– Может быть, тебе показалось? – пробормотал Фекл.

– Может быть, – согласилась Кима.

Фекл открыл дверь и поспешно скользнул внутрь.

– До вечера, – сказала Кима.

Несколько мгновений она стояла перед своей дверью, прислушиваясь. В соседней комнате громко чихнул Фекл.

«Он там точно что-то прячет!» – подумала девочка.

5

Вход в большой овальный зал находился в холле, прямо под центральной лестницей. С двух сторон резную дверь окружали ступеньки, спускавшиеся с небольшого балкончика на втором этаже.

По случаю торжества перед дверью появилась ковровая дорожка, вдоль нее стояли высокие бронзовые светильники. Канделябры были старые и кривые. Сколько ни пытался оттереть их старик с белым глазом, они все равно выглядели тусклыми и некрасивыми.

К половине восьмого вечера в холле выстроилась длинная очередь из мальчиков и девочек. В зал детей пускали по одному. Старый ключник отмечал каждого ученика в журнале и только после этого разрешал пройти.

В очереди Кима увидела Алекшу и Варю. Она многозначительно подмигнула им, встав на цыпочки.

Когда все ученики прошли внутрь, дверь захлопнулась.

– Добрый вечер, дети! – сказал Фуль Ломогоб. Он был одет в длинный черный фрак с белым галстуком.

– Я так рад, что все вы пришли на торжественный вечер!

К директору подошел старик с белым глазом и что-то шепнул ему на ухо.

– Правда? – удивился Фуль. – Я узнал, что одного ученика не хватает. Кто-то посмел ослушаться директора!

Он обвел взглядом присутствующих, и на его вытянутом лице дернулась неприятная улыбка, похожая на бледного червяка.

– Фекл, ученик из комнаты «63», получает первое предупреждение!

Кима посмотрела по сторонам: и правда, Фекла нигде не было видно. «Почему же он не пришел? – подумала Кима. – Может быть, с ним что-то случилось?»

Ученики взволнованно зашептались.

Фуль Ломогоб с довольным видом потер руки, подпрыгнул на ногах-ходулях и зашагал к высокой сцене в конце овального зала.

Пока директор пытался настроить микрофон, который противно хрипел и пищал, старик с белым глазом рассаживал детей за столы, еще утром стоявшие в столовой.

Когда все расселись, старик отошел к дверям. Он открыл ржавый щиток и подергал рычажки и понажимал кнопочки.

Киме было интересно, что это старик делает, но с ее места было не разглядеть.

Вдруг над сценой зажегся свет, а в зале наоборот потух.

Директор сделал несколько неловких шагов в сторону, чтобы попасть в центр луча света, льющегося из лампы под потолком.

– Кхм, рад вас приветствовать, кхм, кхм, – сказал Фуль Ломогоб.

Ученики в зале притихли, и тогда он продолжил:

– Каждый год в школу для непослушных детей приезжают десятки невоспитанных мальчиков и девочек. Почти все из них возвращаются домой прилежными и послушными. А иногда лучшие ученики приезжают в школу и на следующее лето – так им у нас понравилось! Например, близнецы Клемент и Клементина, которые уже в третий раз посещают школу и в третий раз слушают мою приветственную речь.

Из-за стола прямо перед сценой поднялись мальчик и девочка. Они повернулись к залу, взялись за руки и синхронно вздернули носы. Клемент и Клементина были похожи как две капли воды: они были одного роста, носили одинаковую одежду и даже пробор у них был на одну сторону. Только у девочки была длинная коса, а у мальчика – зализанная набок челка.

«Какие они противные», – подумала Кима. Она еще не была знакома с близнецами, и все же они ей не понравились.

Клемент и Клементина сели за стол.

– К сожалению, не все ученики поддаются перевоспитанию, – сказал Фуль Ломогоб. – Некоторых особенно непослушных приходится наказывать.

Директор поднял голову и посмотрел в зал. Его лицо ничего не выражало, оно было похоже на серую маску. Черные линзы очков скрывали глаза.

«Никак не догадаться, о чем он сейчас думает», – с тревогой подумала Кима.

Под пристальным взглядом директора в зале было тихо, как в пустой мышиной норе. Ученики смотрели на сцену, боясь пошевелиться.

Одна девочка осмелилась все же протянуть руку под скатерть, чтобы почесать коленку, но сидевший рядом мальчик толкнул ее плечом и посмотрел таким испуганным взглядом, что девочка передумала чесаться и положила руку обратно на стол.

– Завтра начинаются занятия, – снова заговорил директор после недолгой паузы. – В нашей школе ученики учатся в две смены: по утрам и по вечерам. Вне зависимости от смены, у каждого ученика есть один час свободного времени в день, который он может провести у себя в комнате, в моей личной библиотеке или на детской площадке. Помните, что для выхода на улицу вы должны получить разрешение лично у меня. В остальное же время – до и после занятий – все ученики должны находиться в своих комнатах. – Фуль кашлянул и тихо добавил: – Особенно ночью.

Старик с белым глазом опять подергал что-то в ржавом щитке, и над сценой зажглись еще два светильника, справа и слева от директора.

– Сейчас на сцену выйдут преподаватели, – торжественно объявил Фуль. – Прошу поприветствовать их бурными аплодисментами!

Фуль сложил ладони вместе и нелепо шлепнул ими друг о друга.

Первыми после директора захлопали близнецы Клемент и Клементина, потом к ним присоединились другие ученики. Кима вяло хлопнула три раза и положила руки на колени.

По дощатым ступенькам на сцену поднялись два учителя. Они встали по обе стороны от директора.

Учительница справа выглядела очень строгой. Вся она казалась какой-то жесткой и угловатой. У нее были тонкие губы и тонкие волосы, собранные в пучок. Как узловатое дерево, она вырастала из своих строгих брюк и постепенно расширялась к могучим плечам.

Учитель слева был очень маленького роста. Он выглядел сонным и рассеянным. Один край его рубашки был заправлен в штаны, а другой торчал наружу.

– Господин Хмариус Плумф займется обучением учеников дневной смены. – Директор показал на маленького учителя слева.

Хмариус Плумф сделал шажок вперед и пробормотал тихим голосом:

– Очень рад, очень рад… – Маленький учитель зевнул. – Замечательные новые ученики в этом году. Буду рад видеть вас на своих занятиях.

Директор кивнул и вытянул свою длинную руку в другую сторону, где стояла грозная учительница.

– А это Мимзетта фон Блюмбум. Она будет вести уроки в вечернюю смену.

Мимзетта, в отличие от Хмариуса, молчала, когда ее представляли. Как невозмутимая скала, она стояла скрестив руки на широкой груди.

– Завтра вас распределят по группам, – сказал Фуль Ломогоб, окинув взглядом зал. – Первая группа будет учиться в утреннюю смену с Хмариусом Плумфом, а вторая – в вечернюю, с госпожой Мимзеттой. Каждый ученик сможет проверить, в какою группу его распределили, отыскав свое имя в расписании занятий, которое с завтрашнего дня будет висеть в холле. Там же вы найдете общую таблицу успеваемости.

Фуль Ломогоб немного помолчал, а потом достал из внутреннего кармана часы на цепочке. Задумчиво посмотрел на циферблат и щелкнул по нему длинным ногтем.

– На этом официальная часть закончена, – сказал он. – Времени до наступления ночи осталось немного. Сейчас будет банкет, а после него всем ученикам следует разойтись по своим комнатам.

Директор убрал часы обратно в кармашек. Он подошел к краю сцены и махнул рукой. Старик с белым глазом зажег свет над залом.

Большая люстра заморгала старыми мутными плафонами. Некоторые лампочки были разбиты или давно перегорели. Железную цепь и крюк под потолком покрывала рваная зеленая паутина.

Учителя и директор спустились со сцены. Близнецы Клемент и Клементина сразу же встали и захлопали. Остальные ученики последовали их примеру и тоже поднялись со своих мест.

Кима огляделась и увидела за одним из столов Алекшу. Он забрался на стул, и его макушка с упрямым хохолком была похожа на тыкву.

Алекша принялся выделывать странные знаки руками, но Кима ничего не могла понять. Она совсем не знала языка жестов и не была знакома с основами тактической коммуникации. Тогда раскрасневшийся Алекша вытянул руку и указал в сторону выхода.

Кима обернулась. Старик с белым глазом уже не стоял у дверей. Теперь он, пыхтя, толкал перед собой большую тележку с едой. В тележке были салаты с черствыми сухариками и морщинистым зеленым горошком, вареные яйца в сахаре, бульоны с куриными потрошками и сельдереем.

Кима посмотрела в зал, но Алекшин хохолок уже исчез из виду. Алекша спрыгнул со стула и стал протискиваться через толпу учеников к дверям.

«Сейчас или никогда!» – подумала Кима.

Старик с тележкой гремел посудой в другой стороне зала. Когда он отвернулся, чтобы поставить поднос, Кима встала из-за своего стола и прокралась к выходу.

Она приоткрыла резную дверь овального зала и скользнула в холл.

Кима решила, что никто не заметил ее исчезновения, но это было не так. Грозная учительница Мимзетта фон Блюмбум молча следила за девочкой из плохо освещенной глубины овального зала.

6

Кима и Алекша встретились у главной лестницы. Через несколько минут появилась Варя. Она дрожала, а лицо у нее было бледное, как у мертвеца с обложки Киминой книжки-страшилки.

– Ребята, мне страшно, – сказала Варя. – Может быть, все отменим и вернемся в зал, пока чего не вышло?

– Ну уж нет! – отрезал Алекша. – Мы договорились выяснить, что за привидение прячется в кладовке.

Кима посмотрела на испуганную Варю и сказала:

– Не волнуйся, мы с этим призраком быстро разберемся! Я уже столько их поймала, что и не сосчитать.

А про себя Кима подумала: «Отчего это я постоянно выдумываю какие-то глупости?»

Рыжеволосая девочка с беспокойством огляделась по сторонам.

– А где же Фекл?

– Не знаю, – честно ответила Кима. – Он не пришел на торжественный вечер.

– Вдруг с ним что-то случилось?

– Наверно, нужно поискать Фекла в его комнате, – согласилась Кима. – После завтрака он был какой-то странный.

– Сначала проверим кладовку, – сурово сказал Алекша, – а потом проведаем Фекла.

Они поднялись на второй этаж жилого крыла. Поздним вечером, пока все ученики были на банкете и их комнаты пустовали, на этаже было тихо, как в глухом погребе, набитом ватой. Было слышно, как паучки перебирали лапками, прядя свои паутины, и как тараканы разбегались по щелям в стенах.

В коридоре не было ни одного окна. Мерцали лампочки в треснутых светильниках. Поскрипывали старые половицы: «Кккимма, кккиммма».

Дети остановились между комнатами «29» и «30», перед дверью, на которой не было номера.

Алекша достал из нагрудного кармана рубашки маленький ключик.

– Где ты его раздобыл? – поинтересовалась Кима.

– Я стащил его у старика с белым глазом, когда он наклонился, чтобы налить мне супу, – не без гордости сказал Алекша.

Мальчик в полосатой рубашке расправил плечи и высоко поднял голову, но пальцы у него дрожали.

– Ну что, открываем?

Варя всхлипнула, закрыла лицо ладонями и замотала головой.

– Не реви, – сказал Алекша. – Сейчас поглядим на это привидение.

Он подошел к двери и вставил ключик в замок.

Дверь с протяжным скрипом приоткрылась. Из каморки потянуло затхлым воздухом, в нос Киме ударил запах пыли и плесени.

Кима зажала нос руками и поэтому не чихнула.

– Достаньте фонарики, – скомандовал Алекша и толкнул дверь носком башмака.

В кладовке было очень темно. Кима посветила внутрь брелоком с лампочкой, который она отцепила от рюкзака.

Кладовка была маленькая. Если бы Кима размножила саму себя с помощью какого-нибудь фантастического устройства, внутрь этой каморки не поместилось бы больше семи-восьми Ким, да и то стояли бы они плечом к плечу.

С пола до потолка кладовка была завалена любопытным хламом. Куча у правой стены состояла из обломков старой мебели, садового инвентаря и отправленных на пенсию детских игрушек.

Они посветили фонариками на левую стену и тут же застыли на месте. На маленькой трехногой табуретке в дальнем углу сидела полупрозрачная толстая девочка в полосатых чулках.

«Если это и есть привидение, то оно совсем не страшное, – подумала Кима. – Очень миленькое пухленькое привиденьице. Хотя откуда мне знать, может быть, оно ест детей?»

Призрачная девочка повернулась к двери из своего темного угла и вдруг скривилась и зажмурилась.

– Свет! Как же ярко! Хватит светить в меня своими фонариками! – заговорила она.

– Прости, – сказала Кима и убрала свой брелок.

Увидев призрака, Варя спряталась за спину Алекши, занервничала и начала пожевывать прядь своих рыжих волос.

Сам Алекша совсем не испугался, скорее удивился. Он не ожидал, что привидение окажется таким безобидным.

Алекша направил луч света в пол, но фонарик все-таки не выключил. Мало ли что может приключиться, когда имеешь дело с привидениями, которые хотят казаться безобидными? Осторожность не помешает.

– Так, – сказал он, задумчиво почесав темечко. – Это ты прошлой ночью мешала Варе спать?

– Да разве я могла? – возмутилась призрачная девочка. – За кого вы меня принимаете? Я только хотела найти немного пирожных, пару плиток шоколада или хотя бы корзинку бутербродов со сливочным маслом… – Она закатила глаза и облизнулась. – Я бы взяла немного, только чтобы посмотреть. Есть-то у меня все равно теперь не получается! Вся еда сразу «проскальзывает».

Привидение тоскливо вздохнуло.

– Представляете, каково это – быть голодным привидением? Я все время так хочу есть! Ужасно несправедливо. Мне бы только одним глазком посмотреть на пирожное или на плитку шоколада, вспомнить вкус сладкого, как оно тает на языке…

Привидение снова облизнулось.

– Как тебя зовут? – спросила Кима.

Ей стало жаль призрачную девочку. Какой же прок от умения проходить сквозь стены, если даже шоколада поесть нельзя?

– Я не помню своего имени, – грустно ответило привидение. – Но можешь звать меня Букой. Так меня однажды назвал мальчик, к которому я заглянула в комнату. Он ел сливочную помадку, но даже не захотел поделиться.

– Хорошо, – сказала Кима. – А меня зовут Кима.

– Очень приятно, – отозвалась Бука.

– Хочешь, завтра я принесу тебе коробку молочного шоколада и леденцы в пакете? – спросила Кима. – Я привезла все это из дома и спрятала в шкафу. Леденцы немного растаяли, но это ничего, ведь ты же не будешь их есть.

– Шоколад? Леденцы? Очень хочу! – Бука беззвучно захлопала в ладоши.

– Я сделаю это, если ты пообещаешь больше не заглядывать в чужие комнаты, – сказала Кима. Она постаралась говорить так, как любят говорить ворчливые взрослые. – Ученики могут испугаться, когда тебя увидят. Ты же не хочешь никого напугать?

– Не хочу, – согласилась Бука.

– Тогда пообещай мне.

– Обещаю, больше не буду заглядывать в чужие комнаты!

Кима улыбнулась.

– Замечательно. Тогда утром я принесу тебе сладости.

Привидение обрадовалось, поднялось с табуретки и взлетело под потолок кладовки.

– Мы теперь друзья, Кима? – завыла призрачная девочка. – Правда же, всамделишные друзья?

Кима растерялась.

– У меня еще никогда не было друзей-привидений, – сказала Кима.

Она подумала: «Мама и папа ни за что не поверят, что я познакомилась с настоящим, живым привидением!»

Призрачная девочка вдруг нахмурилась.

– А я вообще не помню своих друзей. Были они у меня или нет? Может, когда-то и были, но я забыла.

– Послушай, Бука, – обратился к привидению Алекша. – А ты помнишь, как давно сидишь в кладовке?

Бука перевернулась вверх тормашками и зависла в воздухе вниз головой. Ее чулки наполовину скрылись в потолке. Теперь ее пятки, наверное, торчали из пола на третьем этаже.

– Я помню… – сказала Бука, – как поддела заколкой замок в своей комнате и вышла перекусить. Было уже за полночь. Пока все спали, я собиралась пойти в столовую. Раньше я обожала ночной перекус! – Бука облизнулась. – С ужина должны были остаться сардельки с майонезом, тефтели в тесте, шоколадный мусс…

– Не отвлекайся, – перебил ее Алекша. – Вспомни, когда это было. И что с тобой произошло перед тем, как ты стала… такой.

– Она тоже училась в этой ужасной школе, – прошептала Варя из-за плеча Алекши.

– То, что случилось потом, я помню очень смутно, все как в тумане, – плаксиво забормотала Бука. – Кажется, я зашла в столовую, прошла на кухню… а там была та большая повариха, которая подавала нам завтраки, обеды и ужины. Я узнала ее со спины, но когда я позвала ее, и она повернулась, то повариха оказалась не такой, как раньше! Она изменилась. Кажется, тогда я испугалась и закричала.

– Повариха изменилась? – спросила Кима. – Как это?

– Она стала другой, не такой, как была днем.

– Какой же она стала?

– Хм-м-м, – протянула Бука.

Она перевернулась обратно и опустилась на табуретку.

– Повариха вдруг стала страшной… И все в школе пострашнело и помрачнело вместе с ней. И директор, и учителя, и даже некоторые ученики! Я испугалась и попыталась убежать. Повариха отстала, но в дверях столовой я столкнулась с директором.

– Что было дальше? – спросил Алекша дрогнувшим голосом.

Кима заметила, что даже бесстрашному Алекше от рассказа Буки стало совсем не по себе.

– Больше я ничего не помню. – Бука покачала головой. – Я очнулась прозрачной и голодной… а потом нашла эту кладовку.

***

После разговора с призрачной девочкой Кима, Алекша и Варя молча сидели на ступеньках между этажами. Вот-вот банкет в овальном зале должен был закончиться, и они собирались присоединиться к толпе учеников.

Вернуться в комнаты вместе со всеми предложил Алекша, чтобы директор, учителя и старик с белым глазом ничего не заподозрили.

В нетерпеливом ожидании Алекша постукивал ногой, прислонившись к перилам.

Варя подтянула ноги к груди и прижалась лбом к коленкам. Она поскрипывала зубами, и ее плечи дрожали вместе с волосами, спадавшими на ступени.

Кима следила за маленьким паучком, ползавшим по паутине в темном углу над лестницей. Она изо всех сил боролась с желанием подойти поближе и ткнуть пальцем в его мохнатую спинку.

Каждый из них троих думал о том, что же имела в виду Бука, когда сказала, что по ночам школа для непослушных детей преображается вместе с директором, поварихой и учителями.

Вскоре зазвенел звонок. Снизу послышался топот ног – это ученики возвращались с ужина под присмотром старого ключника.

– Пора идти, – сказала Кима.

Она поднялась со ступеньки и отряхнулась.

Вдруг Варя схватила ее за рукав.

– Кима, а ты правда поделишься с девочкой-привидением своими сладостями? Будет плохо, если она обидится.

– Конечно, я завтра же принесу Буке шоколад и леденцы, – ответила Кима. – А почему ты спрашиваешь?

Варя замялась.

– Мне кажется, что иногда ты немного выдумываешь, Кима. Может быть, ты и сама не замечаешь, когда говоришь неправду.

Кима нахмурилась.

– Я вовсе не хотела тебя обидеть, – испугалась Варя. – Кима, ты мне очень нравишься! Но в школу для непослушных детей не попадают просто так, верно? Всех нас сюда отправили наши папы и мамы, чтобы мы стали лучше… – Рыжая девочка опустила глаза. – Я уверена… то есть я думаю, наши родители не виноваты. Они ни за что нас бы здесь не оставили, если бы знали, какое это жуткое место.

Когда снизу послышались голоса, Кима попрощалась с Алекшей и Варей.

Они разошлись по своим этажам вместе с нагнавшими их другими мальчиками и девочками.

Кима поднялась на третий этаж.

«И вовсе я не выдумываю, – бормотала Кима себе под нос, шагая по коридору. – Пожалуй, что совсем чуть-чуть. Но разве от этого кому-нибудь плохо? Вовсе нет!»

Не дойдя до своей комнаты, Кима остановилась перед дверью в комнату Фекла.

Оглянулась назад – старика с белым глазом не было видно. Должно быть, он, прихрамывая и ворча, все еще поднимался по лестнице.

Кима быстро постучала в дверь три раза.

– Фекл, ты там?

Она прижалась ухом к двери. Изнутри послышался легкий шорох.

– Я здесь, – тихо ответил Фекл. – Заходи, я тебя кое с кем познакомлю.

7

– Я так и знала, что ты здесь кого-то прячешь! – сказала Кима.

Она сидела на полу в комнате Фекла и чесала живот большому черно-белому коту. Шерсть у него была густая и шелковистая, а взгляд сонный и безразличный. Кот лениво покачивал хвостом, лежа на спине и задрав вверх лапы. Он позволял Киме себя гладить.

Фекл лежал на кровати, натянув одеяло, покрытое кошачьей шерстью, до самого подбородка. Он то и дело чихал и сморкался в платок.

– Ты столько всего пропустил, – сказала Кима. – Почему ты не пришел на торжественный вечер?

– Я плохо себя чувствовал, поэтому решил не идти, – тихо ответил Фекл. – У меня был приступ, а когда это случается, я постоянно чихаю.

– Очень жаль. – Кима покачала головой.

– Кроме того, – сказал Фекл, – Пес спал на моем любимом свитере, который мне связала бабушка. Я собирался пойти на торжественный вечер в этом свитере, но не смог его отчистить. Если бы я пришел с красным носом и весь в кошачьей шерсти, директор наверняка бы что-то заподозрил. Вдруг он даже решил бы обыскать мою комнату и нашел Пса? Ученикам школы для непослушных детей ведь строго-настрого запрещено держать в комнатах животных. Нет, идти было слишком рискованно! Поэтому я решил остаться в комнате и немного вздремнуть.

Кима подняла голову и с интересом уставилась на Фекла.

– Погоди-ка, ты назвал своего кота Псом?

– Да, – сказал Фекл. – Я назвал его так неслучайно, иногда он ведет себя совсем не по-кошачьи.

Кима с восхищением посмотрела на кота, лежавшего у нее на коленях.

– Это же просто замечательно! – воскликнула Кима, вскочила с пола и принялась танцевать с котом по комнате. – Кот, которого зовут Пес! Сколько странностей, и все в один день!

Места для танца было немного. Комната Фекла была такая же маленькая, как комната Кимы. Она была такого же размера, и маленькое окошко тоже выходило на задний двор с детской площадкой. Только кровать в комнате Фекла стояла у правой стены, а кособокий шкаф – у левой. Вот и вся разница.

Кима перестала кружиться и торжественно опустила Пса на письменный стол. Пес незамедлительно на нем распластался и принялся вылизываться.

– Он умеет гавкать? – спросила Кима.

– Нет, – ответил Фекл.

– А кости во дворе закапывает?

– Иногда, но чаще – карандаши из моего пенала.

– У тебя аллергия на котов или на псов тоже?

– Не знаю. – Фекл на секунду задумался и дернул плечами под одеялом. – У меня никогда не было собаки.

– Точно, зато у тебя есть кот по кличке Пес! – засмеялась Кима. – Он жил в конуре?

– Нет, – вздохнул Фекл, – наша семья живет в городе. До моего приезда в школу я прятал Пса в моей комнате и сам за ним ухаживал. Моим родителям Пес не нравился, потому что он расцарапал все подушки в квартире, сжевал шнурки на ботинках моего папы и перебил почти весь мамин сервиз.

Фекл вздохнул.

– Мой кот так надоел маме и папе, что они решили отправить меня в эту школу, а кота собирались отвезти к бабушке в деревню… Но я так переживал за Пса, что втайне от родителей взял его с собой!

Кима опустилась на корточки и посмотрела на кота, который только что перелез на подоконник:

– Ты поступил очень храбро, – сказала Кима.

– Почему это? – удивился Фекл.

– Потому что это твой кот. А в одной книжке я прочитала, что мы всегда в ответе за тех, кого приручили… Даже если тот, кого ты приручил, ведет себя плохо и у тебя на него аллергия!

Фекл улыбнулся.

Вдруг в коридоре прямо за дверью послышались шаркающие шаги.

– Это старик с белым глазом делает вечерний обход, – прошептала Кима. – Я же не успела вернуться в свою комнату до отбоя!

У самой двери раздался неприятный кашель и неразборчивое бормотание. Зазвенело кольцо с ключами на железной цепочке. Подобрав нужный ключик из связки, старик с белым глазом вставил его в замочную скважину. Замок щелкнул, и дверь закрылась.