Странник в Закулисье

– Мы все здесь спим! Но ещё сохраняется надежда, что когда-нибудь проснёмся.

Не успел Сеня что-нибудь ответить, как из минивэна выскочили двое в камуфляже, скрутили возмутителя спокойствия и запихнули в подъехавшую к ним автомашину – обычно такие используют для перевозки заключённых.

Инцидент завершился столь стремительно, что у Сени возникло ощущение, что ничего такого не было – вполне возможно, что на несколько секунд он потерял связь с окружающим миром и случилась мимолётная галлюцинация. Но посмотрев на Хэма, он понял, что всё было наяву. Хотел задать вопрос девице, но та прервала его на полуслове:

– Не обращайте внимания, это сумасшедший, сбежавший из психушки. Однако после этой наглой выходки мы привлечём его к суду и отправим в колонию особого режима.

– За что? Ведь бедняга никаких преступлений не совершал, – попробовал возмутиться Хэм.

– Он будет наказан за распространение дезинформации. Ну вы же видите, что мы не спим, так что искажение фактов налицо.

Хэм с Сеней переглянулись, так и не найдя, чем возразить, ну а девица тянет в парк чуть ли не силком:

– Сейчас здесь начнётся диспут о краеугольных проблемах закулисного бытия. Вам будет очень интересно.

Так это же совсем другое дело! А коли так, можно хотя бы на время выбросить из головы переживания по поводу участи несчастного маргинала – куда важнее понять, что в головах у большинства здешних обитателей.

Мероприятие проходило в летнем кинотеатре – публика заполнила предназначенные ей места, ну а участники диспута расположились на сцене. Над их головой висел огромный транспарант, на котором аршинными буквами были написаны слова: «Жизнь в Закулисье – это счастье». Сеня не сразу понял, то ли такова тема диспута, то ли это образец наглядной агитации, который присутствует здесь даже по время показа комедийных фильмов.

Вначале ничего достойного внимания на сцене не происходило. Ведущий предоставлял возможность выступить всем участникам диспута по очереди – один справа, другой слева, а потом опять по той же схеме. Казалось бы, должны излагать свою позицию как бы враждующие кланы, но Сеня, как ни старался, существенных отличий в их высказываниях не уловил – и те, и другие расхваливали достижения закулисцев на все лады, а публика то и дело вставала с мест, чтобы устроить каждому выступавшему овацию. Чем-то всё это действо напомнило Сене телевизионные ток-шоу – когда-то смотрел их с интересом, но с недавних пор в его сознании возник какой-то перекос. Вроде бы должен был ещё больше возлюбить власть, которая ведёт страну к процветанию, однако, что станет с человеком, если с утра до поздней ночи потчевать его таким сладко-приторным продуктом? Даже если проблем со здоровьем удастся избежать, очень скоро всё это до жути надоест и захочется чего-нибудь вроде селёдки пряного посола.

Но вот как будто дождались – на авансцену вышли два спорщика, которые никак не могли прийти к консенсусу. Дело вроде бы пустяковое, поскольку каждый упёрся рогом, всего лишь отстаивая свою формулировку, ну а суть всё равно оставалась прежней, и никто из них не имел намерения её поколебать, а то и вовсе поставить под сомнение. Итак, Сеня и Хэм стали свидетелями такого диалога:

– Я утверждаю, что все закулисцы счастливы.

Эти слова произнёс седовласый метр, а тот, что немного помоложе, мотал головой, выражая несогласие, и для большей убедительности сопровождал свои слова жестами, которые должны были убедить присутствующих в его правоте:

– Нет, дорогой профессор, вы категорически не правы. Надо говорить, что закулисцы довольны своей жизнью.

– Милейший, да чем же вам моя формулировка не понравилась? Счастлив или доволен… Не вижу большой разницы.

– Да как же вы не поймёте?! Дело в том, что счастье – от слов «причастный», «соучастие». То есть участие в строительстве процветающего Закулисья – это и есть счастье. А вот удовлетворение от достигнутых успехов нельзя так называть.

Профессор скорчил презрительную рожу:

– Вы сами себе противоречите…

– Вовсе нет! Не все же закулисцы имеют возможность участвовать в нашем поступательном движении вперёд. Есть люди преклонного возраста, есть безнадёжно больные…

– Но ведь и они когда-то принимали участие…

– Хотите сказать, что прежде они были счастливы, а теперь нет?

– Вы приписываете мне слова, которые я не произносил. Это непростительная наглость с вашей стороны! Могли бы проявить уважение к моим сединам.

– Вот так всегда! – взмахнув руками, воскликнул оппонент. – Стоит лишь уличить престарелого маразматика во лжи, как сразу в ход идут аргументы, не имеющие никакого отношения к обсуждаемой проблеме.

– Да как вы смеете!

– Смею, потому что истина превыше всего! Ну а такие, как вы, способны извратить всё, чем так гордятся закулисцы.

Похоже, профессор потерял дар речи и потому не нашёл ничего лучшего, как схватить оппонента за грудки…

Тут уж потребовалось вмешательство ведущего, однако попытка разнять драчунов не удалась. Осталось одно единственное средство – вызвать кого-то на подмогу. Послышалась трель милицейского свистка, и вслед за тем из-за сцены выскочили двое в камуфляже, взяли недавних спорщиков под руки и куда-то увели.

Странно было то, что публика никак не отреагировала на инцидент – то ли это привычное явление, то ли массовка не получила указаний, как вести себя в подобной ситуации. Судя по всему, и Хэм не знал, что делать – вот рассмеёшься, и могут отправить обратно в Забугорье, ну а там жуткая тоска… Всякого он за свою жизнь насмотрелся, но, чтобы дрались по столь ничтожному поводу, никогда такого не было.

– А не пойти ли нам выпить по бокалу вина? – обратился он к сопровождающей. – Наверняка, на территории парка есть какой-то ресторан или хотя бы забегаловка.

Девица только после этих слов пришла в себя:

– От лица руководства я приношу вам извинения за доставленные неудобства. Инцидент мы тщательно расследуем, организаторов найдём и все понесут заслуженное наказание. А что касается вина, то выпивать мы разрешаем только дома, поскольку пропаганда подобного образа жизни у нас запрещена. Это вызвано заботой о здоровье закулисцев.

Сеня хотел было возразить, поскольку, если напиваться дома, здоровье вряд ли значительно улучшится, но тут Хэм снова ткнул его в бок, намекая на то, что надо бы помалкивать. Вдали кто-то прокричал:

– Автобусы стоят у южного входа. Поторопитесь, а то придётся добираться до работы пешком.

Когда Хэм с Сеней возвратились в гостиницу, узнали, что остальные писатели находятся на карантине. Будто бы один из них подцепил в Забугорье какую-то инфекцию, а во время поездки по городу заразил всю их компанию. У Сени сразу возникло опасение, что власти сделали ставку именно на тех, что якобы на карантине, но не стали расстраивать нобелевского лауреата, потому и придумали «отмазку». И вот теперь Хэма с Сеней отправят восвояси – Хэма снова в Забугорье, ну а Сеню-то куда? Хэм попытался успокоить:

– Не боись! Я похлопочу, чтобы и тебя приютили в Забугорье.

– Это невозможно! – чуть не плакал Сеня. – Там же сплошь выдающиеся люди собрались.

– Да какие выдающиеся? Просто раскрученные имена. Половина из них ничто против тебя.

– Ну ты и скажешь. А кстати, откуда ты вообще узнал о моём существовании?

Хэм рассмеялся:

– Ну ты и лох! Единственный висельник среди писателей-самоубийц – это же такая реклама, о которой можно лишь мечтать. Да тебя теперь узнает каждый школьник, а твои романы будут нарасхват.

– Если бы так… Впрочем, мне теперь без разницы.

– Сеня, ты опять не прав. Коль скоро твоё имя теперь известно всем, можно сказать, записано в анналы, это позволяет надеяться на кое-какие привилегии хотя бы здесь. Да я больше, чем уверен, что посмертно присвоят, если не Нобелевскую, то Букеровскую премию, и тогда…

Хэм ещё что-то говорил, а Сеня представил, как переедет в более просторный номер, где будет вдоволь и вина, и паюсной икры. Пустячок, а всё-таки приятно.

Глава 3. Нечто эпохальное

На следующий день сообщили, что предстоит встреча с очень влиятельным лицом – оно, то есть он, объяснит Хэму и Сене, зачем их сюда пригласили, и поставит конкретную задачу. Ну а в качестве аванса за ударный труд предложили переехать в номер «люкс» с двумя спальнями, гостиной, кабинетом и прочими удобствами, помимо телевизора и двух компьютеров. По мнению работодателей, совместное проживание писателей – это оптимальный вариант для плодотворного творчества на благо Закулисья.

Встреча состоялась там же, в гостинице, судя по всему, в служебном кабинете. Огромный письменный стол, кресла, диван и портрет на стене – Сеня предположил, что это ни кто иной, как Афанасий Пожуелов, но полной уверенности не было. Как положено в подобных случаях, ждали почти что полчаса, и вот дверь, наконец-то, отворилось.

Сеня толком не успел разглядеть вошедшего, как тот, даже не представившись, расположился за письменным столом и сразу приступил к делу:

– Решением Триумвирата я уполномочен предложить вам выполнить очень важный государственный заказ. Только вам двоим оказана высокая честь написать книгу о возрождении нашей страны, которая станет руководством к действию для грядущих поколений. Поскольку это должно быть нечто эпохальное, мы пригласили двенадцать писателей, чтобы из их числа выбрать наиболее достойных, и вот после долгих обсуждений пришли к выводу, что именно вы способны выполнить эту трудную задачу, – тут он достал из кармана носовой платок, смачно высморкался, и затем продолжил: – Через несколько месяцев мы будем праздновать сорокалетний юбилей Закулисья, так что времени у вас в обрез. Сегодня же сюда доставят все необходимые материалы – это и подробная хроника событий, и доклады казначейства, и архивы службы безопасности, разведывательного управления, словом, всё, что может вам понадобиться.

– Но простите, – Хэм еле сдерживал эмоции: – Это же работа для учёных, а мы с Семён Васильичем писатели. Мы романы пишем, а не научные труды! Разве это не понятно?

Ответ был вполне учтивым и корректным несмотря на то, что Хэм явно нарывался на скандал:

– Во-первых, хочу вам напомнить, что Семён Васильевич по образованию учёный, пусть не историк, но работа аналитика для него уж точно не в новинку. А во-вторых, мы хотим, чтобы вы написали что-то наподобие «Войны и мира», пусть не такого гигантского масштаба, хватило бы и двух томов, – он снова вытер нос, собираясь с мыслями, и пояснил: – Тут дело вот в чём. Исторические исследования мало кто читает. Мы, конечно, можем в приказном порядке обязать народ раскупить весь напечатанный тираж, но где гарантия, что книгу не поставят на полку для того, чтобы навсегда о ней забыть? А вот если вы напишете роман, в котором помимо исторических реалий будет остро закрученный сюжет, будут любовные переживания и всё такое, вот тогда совсем другое дело.

Хэм с Сеней переглянулись, и нобелевский лауреат озвучил их совместное решение:

– Что ж, за это мы возьмёмся.

Заказчик не скрывал радости, но затем словно бы спохватился, видимо, чуть не забыл сказать о самом главном:

– Учтите, что мало написать эпопею о возрождении страны, о том, как трудно шли мы к процветанию. Тут основная задача в том, чтобы отметить решающую роль Триумвирата в нашем поступательном движении вперёд. Надеюсь, это вам понятно.

Да как не понять? Только для решения поставленной задачи, помимо архивных материалов, нужно ещё кое-что – ведь предстоит писать о людях, а не о каких-то ходульных персонажах, лишённых эмоций и живущих словно бы в соответствии с неким внутренним уставом, не допускающим ни малейших отклонений от того самого пути, который привёл Закулисье к процветанию. Вот потому Сеня и решился высказать сомнения:

– Боюсь, что упомянутых вами материалов и одной экскурсии по городу будет недостаточно.

Тут стало ясно, что заказчик готов исполнять любые пожелания:

– И где же вы хотите побывать?

Сеня почесал затылок, собираясь с мыслями – как бы что не упустить:

– Во-первых, нужно ознакомиться с работой нескольких госучреждений.

– Это мы вам обеспечим.

– Затем посетить типичную закулисную семью, посидеть с людьми за рюмкой водки, побеседовать о том, о сём.

Лицо заказчика скривилось:

– Водка-то зачем?

– Вы не подумайте, что мы хотим выпытывать какие-то секреты, но в непринуждённой обстановке лучше узнаёшь людей.

– Что ж, если без этого никак не обойтись, мы вам устроим такие посиделки. Что-нибудь ещё?

– Хотелось бы побывать в молельном доме во время службы. Интересно было бы сравнить с тем, как это происходит в России и в Америке.

– Тут не вижу никаких проблем.

– Ну и конечно взглянуть на плантации мегакактуса, посмотреть, как из этого растения делают лекарства.

Заказчик задумался, а Сеня тем временем рассуждал примерно так: если станет упираться, значит, дело тут нечистое. А что, если из этого мегакактуса производят наркотики или ещё какую-нибудь дрянь? Тогда следует признать, что они с Хэмом крупно вляпались.

Ну а заказчик наконец созрел. Предварительно протерев носовым платком свою шею, выдал следующий монолог:

– Видите ли, в чём тут дело. Мы разработали уникальную технологию выращивания и переработки этой экзотической культуры. И вот теперь враги из Забубенья засылают к нам своих агентов, чтобы узнать секреты этой технологии. Мы, конечно, отлавливаем диверсантов и шпионов, но ведь всех не переловишь. И где тогда гарантия, что вас не завербуют? Ведь могут как-нибудь прижать и под страхом смерти заставить работать на себя.

– Простите великодушно, – не сдержался Хэм, – но мы с Сеней и без того мертвы, нам нечего бояться.

Заказчик снова потянулся за платком и после короткого раздумья изложил свои соображения:

– Так-то оно так, вы безусловно правы, но следует понять и нас. Мы должны исключить самые невероятные случайности. К примеру, подойдёт к Семёну Васильевичу некий гражданин и скажет, мол, есть возможность вернуться к прежней жизни благодаря новейшей методике, разработанной в Забубенье, – и уже обращаясь к Сене: – Вот как на это вы отреагируете?

Сеня от такого вопроса чуть не свалился с кресла и в ужасе замахал руками:

– Да не хочу я туда возвращаться! Хватит, поиздевались надо мной.

Тот не поверил:

– Неужто всё так плохо? У вас же там что-то вроде демократии.

– То-то и оно, что вроде. А на поверку самый настоящий произвол.

Лицо заказчика сморщилось, изображая крайнюю степень сочувствия и сострадания:

– Тогда конечно, тогда я понимаю. Даже готов признать, что вы не проболтаетесь под пытками. Но вот вопрос: гарантии кто нам предоставит?

Вопрос поставлен, что называется, ребром. Вынь да положь ему гарантии! А где их взять? Тем более, что Сеня был уверен: если попадёт в руки врагов, выложит всё – и о работе в засекреченном НИИ, и про то, как за девчонками подглядывал перед уроком физкультуры, когда приятель указал отверстие в стене, через которое видна вся раздевалка. Много о чём мог бы рассказать, но лучше уж не доводить дело до греха, вот потому и готов был отказаться от намерения узнать, чего и как они тут производят из этих то ли фруктов, то ли овощей.

Но Хэм не пожелал сдаваться:

– Прошу прощения, но как же мы станем писать о процветании, если неизвестно, на чём оно основано?

– На руководящей роли нашего Триумвирата! – не задумываясь выпалил заказчик.

– А как же мегакактус? Нам говорили, что он излечивает от всех болезней. Я полагаю, что это основной ваш экспортный товар. Или я не прав?

Сложилась ситуация, когда заказчику не помог бы даже носовой платок. В последней попытке найти более или менее убедительный контрдовод он обернулся на портрет, висевший за его спиной, но ничего так и не услышав, тут же дал задний ход, хотя и с оговоркой:

– Ну ладно, вы пока изучайте материалы, там работы непочатый край, а остальные вопросы мы постараемся как-нибудь решить, – и уже поднимаясь из-за стола, вдруг словно бы что-то вспомнил: – Кстати, если возникнут пожелания относительно кормёжки, обращайтесь, непременно выполним заказ. То же касается интимных услуг, только намекните – подберём любой комплекции, возраста и пола, хоть гея, хоть трансгендера. У нас тут с этим очень строго, но для дорогих гостей…

Сеня не успел ничего сказать, поскольку заказчика и след простыл. А Хэм так и стоял с раскрытым ртом, поводя головой так, словно бы хомут напялили на шею. Когда пришёл в себя, только спросил:

– Семён! Что это было?

А что тут скажешь, если и без слов понятно – Сеня даже про трансгендеров рассказывать не стал. «Судя по всему, здесь пропаганда ЛГБТ, педофилии и смены пола запрещена, но, если бы начал что-то Хэму объяснять, вполне могли бы обвинить в нарушении закона – наверняка их здесь прослушивают. Заказчику-то всё нипочём, а заезжему литератору придётся доказывать в суде, что не верблюд… Нет, лучше поостеречься и промолчать. В конце концов, не всё так плохо, потому как в разговоре с заказчиком настояли на своём».

В номере «люкс» писателей ожидал то ли курьер, то ли сотрудник службы безопасности – по здешнему обычаю он тоже не представился, только выложил на стол десяток флешек и предложил поставить подпись в расписке о неразглашении. Что будет, если разгласят, так и не сказал, однако писатели были озабочены другой проблемой – с чего начать?

После недолгого обсуждения решили, что Сеня займётся анализом представленных материалов с целью выбрать из них то, без чего никак не обойтись, ну а Хэм начнёт писать роман, ограничившись пока что лирикой и прочими сюжетными линиями, никак не связанными с тем, что реально происходило в Закулисье. У Хэма сразу возникла интересная идея: использовать фрагменты из своих произведений, пересказывая их по памяти – вряд ли кто-то уличит его в заимствовании, если изменить фамилии, имена и прочие детали. К примеру, Кэтрин Баркли из романа «И восходит солнце» Хэм, следуя подсказке Сени, намерен был переименовать в Катю Баранову, а рыбу, которую ловил Старик, превратить в огромный плод мегакактуса, который никак не удавалось срезать – очень уж колючее растение. Описание войны из романов «Прощай оружие» и «По ком звонит колокол» тоже можно как-то приспособить. Ну а сюжет романа «Иметь или не иметь» удачно вписывался в тему борьбы с вражеской разведкой – при этом Гарри Морган мог бы стать Григорием Морозовым, или Моргенштерном на худой конец.

Кто-то скажет, что писатели намерены схалтурить, но нет, это же совсем не так! Просто в жизни многое повторяется, тогда зачем же каждый раз начинать с нуля? Даже трагедии Шекспира можно слегка перелицевать, изменив стиль общения и одежду – получится нечто вполне приемлемое для современного читателя. А уж если перелицовываешь собственный роман, тут никто и никогда не придерётся, разве что издатель может снизить гонорар.

Глава 4. События с подтекстом

Всю следующую неделю они трудились не покладая рук, с утра до самой ночи. Надо было создать некий задел, чтобы не висела над ними, как дамоклов меч, эта почти невыполнимая задача. А наутро за Сеней с Хэмом заехала машина – всё тот же минивэн, однако на сей раз без охранников. У Сени это сразу вызвало нехорошее предчувствие – если их не собираются больше охранять, не означает ли это, что на проекте поставлен крест, а то и вовсе – писателей решили использовать в качестве приманки. Но Хэм его разубедил:

– Сеня, ты переутомился, поэтому чёрт-те что мерещится. Расслабься, дай отдохнуть мозгам, тогда и ужастики перестанут сниться.

Как ни странно, Сеня согласился – он и впрямь устал, копаясь в хронике Закулисья. Это же вам не «Золотого телёнка» прочитать – тут надо проштудировать события за полвека, отбрасывая всякую белиберду вроде описания того, как некто Приблудов в одиночку взял в плен целую дивизию, а Полисадов за один год втрое увеличил урожайность мегакактуса. Ну в самом деле, они же пишут не фантастический роман, так что нельзя вставлять в текст подобные истории, не имея доказательств. А с доказательствами и впрямь намечается проблема не только в случаях с Приблудовым и Полисадовым, но даже выдающийся вклад Пожуелова в возрождении Закулисья ничем не подтверждён, кроме как тем неоспоримым фактом, что ему присвоен титул основателя этого государства…

Вдруг в голове Сени возникла мысль, которая в иных обстоятельствах могла бы так и остаться где-то в глубинах подсознания. А тут по совету Хэма он слегка расслабился, отвлёкся от бродивших в голове сомнений, и вот словно бы надпись на дисплее ноутбука явилось откровение, которое давало ответ на многие вопросы. Мысль состояла в том, что Пожуелов и Приблудов вместе с Полисадовым – это и есть Триумвират, о котором писателям всё уши прожужжали. А коли так, не стоит удивляться, что эту троицу восхваляют на все лады даже вопреки отсутствию доказательств их реального превосходства перед остальными закулисцами в интеллекте, знаниях, культуре, не говоря уже о том, что они откровенные лжецы. Тогда получается, что это дутые фигуры и все их мнимые достоинства состоят лишь в том, что они сумели подчинить себе всех жителей страны, за исключением разве что того бедняги-маргинала, которого на глазах писателей запихнули в автозак.

Но не успел Сеня насладиться этой удивительной догадкой, как вдруг почувствовал, что члены онемели, а по спине потёк холодный пот. Ведь если оказался прав, тогда они с Хэмом влипли, вляпались по полной программе. Напишут правду – им не позавидуешь, тут даже пояснять ничего не надо. Если же пойдут на поводу у властей, тогда ситуация ничем не лучше – понятно же, к бабке не ходи, что не может нобелевский лауреат поставить свою подпись под рукописью, насквозь пронизанной враньём. И не спасёт его от порицания читателей и коллег даже то, что давно уж мёртв – весть о том, что он предал истину, проникнет через все барьеры и даже у жителей его родной Америки неведомым образом возникнет отвращение к прежнему кумиру.

Что же до Сени, то любовь читателей его не волновала, он думал о своём. Стоило ли лезть в петлю, чтобы убедиться в том, что и без того предельно очевидно – любая власть в той или иной степени построена на лжи. Это ни что иное, как непреложный факт, закон природы, и никому не удастся что-то изменить… Тут тело повело куда-то в сторону, и, если бы Хэм его не подхватил, Сеня мог рухнуть прямо на пол, рискуя разбить в кровь своё лицо…

Очнулся в номере гостиницы. У изголовья кровати сидит врач, от недосыпа клюёт носом, но вот вроде бы проснулся:

– Как же вы нас напугали!

А у Сени в голове только одна мысль:

– Доктор, я умру?

– Науки неизвестны случаи, когда бы люди умирали дважды. Впрочем, бывает клиническая смерть, но там совсем другое. Ну а вам ничего такого не грозит, вы уже мертвы, а потому фактически бессмертны. Такой вот странный парадокс.

Эти слова немного успокоили.

– А как там Хэм?

– Он долго здесь сидел, всё ждал, когда очнётесь, а потом отправился на боковую.

– Бедняга совсем измучился из-за меня.

– Вам бы о себе подумать. Нельзя в таком возрасте работать от зари до зари без отдыха.

– А как иначе, если получили важное задание? Доверие надо оправдать.

Врач тяжело вздохнул, наклонился к изголовью и прошептал:

– Ну и зачем вам это надо?

Сеня хотел ответить так же тихо, но замолчал на полуслове, только брови слегка приподнял, демонстрируя непонимание. И впрямь, кто знает, на кого работает этот костоправ – а вдруг доложит обо всём здешней службе безопасности.

Похоже, врач правильно понял Сенино молчание и вот, почти не размыкая губ, снова прошептал:

– Не верьте ничему, что вы здесь видите. Не верьте никому, ищите способ, как сбежать, а то не за грош тут пропадёте.

Сеня попытался возразить:

– Но я же как-никак бессмертный…

– Есть кое-что пострашнее болезни или смерти. Это муки совести.

Врач ушёл, пожелав выздоровления.

Утром Сеня решил рассказать Хэму и о разговоре с врачом, и о своей догадке. Постарался сделать так, чтобы никто не мог подслушать – для этого выбрал момент, когда оба оказались в ванной, и там под звуки льющейся воды писатели смогли спокойно побеседовать.

Выслушал Сеню, Хэм предложил перейти в гостиную, там не торопясь набил табаком свою трубку, закурил и, сделав пару лёгких затяжек, вдруг предложил выпить.

– Мне вроде бы нельзя – засомневался Сеня.

– Да брось ты, коньяк не повредит. Расширятся сосуды, ты избавишься от грустных мыслей, а для нас очень важно сохранять оптимизм даже в этой паскудной ситуации. Это даст нам веру в то, что сможем преодолеть любые невзгоды, найдя нужное решение. Я и сам так делал, когда совсем невмоготу, только предпочитал ямайский ром. Никогда не пробовал?

– Я давно этого напитка в продаже не встречал.

– На Кубе его завались, – блаженно улыбаясь заметил Хэм, разливая коньяк по бокалам. – А вообще, без выпивки никак не прожить, независимо от того, кто правит, коммунисты или толстосумы.