Капали слёзы. Сборник стихотворений

Гость

Не серчай, Амур, на гостя,

Не топи в печальном стоне.

Я сюда попал не просто,

Убежал с этапа ноне.

Что же ты угрюм до злости?

Не вода – свинцово поле.

Не студи мне ветром кости,

Ты меж сопок, я на воле.

Не завидуй, не чихвости.

Обними, и серым взором

Устели песчаный плес ты

Не прохвосту и не вору.

Не убийце, не гулене

Помоги! Не жду я сласти

От судьбы. Я вне закона.

Я из неугодных власти.

Волны, огрызаться бросьте!

Да угомонитесь скоре.

Гривы ваши – что коросты,

Коль в теснине, а не в море.

И не брыжжите нахлёстом,

Воя погребальным звоном.

Не лежать мне на погосте,

А убитым быть на склоне.

Вона!… Чую, догоняют

Каторжные  кандалы.

Что же, пусть ужо стреляют,

Мне оковы не милы…

2014г.

Пощёчина

Залепила осень мне пощёчину!

А ведь целовала и весна…

Я любил тебя, наверное, не очень-то,

Да и ты любила не до дна.

Не горели мы, а в дым ненужный тлеяли,

Разъедая души и глаза.

А зачем невсхожего насеяли

В исповедь не скажут образа.

Будто кто бросал в костер, невидимым,

Сильно отсыревшие дрова.

Знать, из ангелов кого обидел я,

Говоря неискренне слова.

Так что бей! Теперь не отвязаться -

В одурь эта золотая казнь.

Видно, на которой мне болтаться,

Бечева вкруг шеи обвилась.

Я сегодня добрый и захапаю

Всю вину за нас с тобой двоих.

Осень шьёт березовыми лапами

Милый образ на слезах моих.

Дождь пусть хлещет каплями холодными…

В пламя клёнов не нажечь лица.

Сердце одинокое, свободное

Затаилось, как у мертвеца.

Бей же, бей осинами опавшими!

Всё одно уже не отмолить

Душу так бессмысленно пропащую

И грехи, которых не простить.

Раз взялась, валяй, чтоб кровью харкалось.

Всё одно утери не вернуть.

Коли черный ворон вслед накаркает,

Так любой спине отведать кнут.

В радость поминальные пощёчины;

Сердце помнит – нежная весна

Груди мне сосать давала сочные

У неосвещенного окна… 

…………………………………………

Залепила осень мне пощёчину!

А ведь целовала и весна…

Я любил тебя, любил… хоть и не очень-то,

Да и ты меня любила не до дна.

2017г.

С цыганкой

Путай, путай глазастая, путай!

К черту страхи, была не была.

Затяни в свой обман шалопута,

Чтобы сникла его голова.

Нагадай непутёвому сдохнуть,

Испугай покалеченным быть,

От болезни коварной усохнуть,

В нищете подаянием жить…

Долгий срок осторожничал глупо.

А теперь  наплевать, забирай!

Забирай в сети лгущие руку

И по линиям сердце читай.

Не один я такой осторожный

Угодил в твой лиловый обман,

Что душой кочевой и безбожной

Над ладонью развеет туман.

Не коси глаз в пустые карманы,

Там; креста одинокая медь,

Скорбный лик православного храма

И Донского казачества плеть.

Угадаешь моё назначенье

Иль увидишь начертанный срок

Не таи, а наузным уменьем

Напои безрассудного впрок.

Так бывает, нелёгкая дёрнет

И запрёшься в неведомо что,

Будто сном был надёжно обёрнут

Или ядом приладился кто.

Так шепчи: -"Ай, милёнок!", гадая.

"Ай, всё вижу!" – сжигай на устах.

Окунай с головой шалопая

В горьких нитей заманчивый страх.

2016г.

Там, где две дорожки

Там, где две дорожки разбежались врозь,

                      будто обреченный дуб навеки врос,

И,  облокотившись лапой на сарай,

               надломил бедняге невезучий край.

Вот под этим дубом и переплелось.

                И, как те дорожки, вскоре растеклось.

Ты забрала влево, я наискосок.

                     В памяти остался тонкий поясок…

Здесь, порой без дела, грустный шалопай

                        долгими часами подпирал сарай.

От обидной скуки и назло чертям

            взором неспокойным шаря по щелям.

Истомило душу, вновь сюда забрёл;

            Вспомнилась утеря. Как сгорал, как цвёл.

И во всю продрогший, приминая снег,

                      Колочусь у дуба будто в полусне.

Не прошло и года…  Надо ж, привелось

            матеря погоду, выдрать ржавый гвоздь,

А потом, сжигая ночь на январе,

           Под луной безмолвной думать о тебе…

И морозя руки, и занозя в кровь

            Пальцы и ладони, выскоблить «ЛЮБОВЬ»,

Чтобы самой лучшей передал сарай,

                           Как однажды сердце ранил шалопай.

2017г.

Как прежде

Я не такой теперь, как позади.

Что отболело, больше не обманет.

Лишь та, которой сердце надсадил,

как прежде опьяняет и дурманит.

Ах, эта боль! рассудку вопреки,

что обрекает на такие муки,

которые лишь сатане с руки

под песнопений поминальных звуки.

Пойди, перебери среди калек;

найдётся не один такой подобный,

обрубками в мороз, кровавя снег,

безропотно влачащий крест Господний.

Я в этом образе себя признал.

– Ну, отчего такое мне пристало?

– не раз ко снам покаяться взывал,

а им ответить ночи не хватало.

Казните, раз уж взялись, до конца,

коль роковою блажью это бремя!

Всегда есть выход –  девять грамм свинца

прощальное ноге оденут стремя.

Хоть я и не такой, как позади;

пусть обманувшее последний раз обманет

а та, которой сердце надсадил,

немой слезой ненужное помянет.

Целительного зелья не ищу,

пропащему ведь жалости не надо.

Я под иконы душу притащу

на исповедь в церковную прохладу.

И здесь в лампадном свете тихий лик

прольёт печаль и умиротворенье.

Висок свеча покоем обрамит

под сводом православного смиренья…

2016г.

N…ой

Простите, что я вас не беспокою.

Что делать – вас, увы, обрёл другой.

Вы, верно, любите его. А я того не стою -

Непризнанный поэт ведь звук пустой.

Простите; есть за что просить прощенья.

Я преступил законы естества:

Вы жаждали игры и обольщенья,

А мне претит бестактность удальства.

Я Вас люблю той тихою любовью,

Которая присуща матерям,

Сидящим в час ночной у изголовья

И гладящим мальчонку по вихрам.

Незримому счастливое не тронуть,

Не разорвать чувств искренних союз.

Когда смеются двое, третий стонет

Не смея опорочить брачных уз.

И посему, взор обращая небу,

Молю: Не знайте о моей любви….

А что я был – сочтите, будто не был,

От лишних распрей душу оградив.

Нелепую любовь мою простите,

И что не к месту так преступно тих.

Но приведётся, всё-таки прочтите

Непризнанной руки неловкий стих.

2017г.

Прощай, любовь

Я с любовью прощаюсь навеки!

С той, которой горел много лет.

Мне теперь наплевать где ты, с кем ты,

И до грусти совсем дела нет.

Нынче я не печален, как прежде:

В осень пышет весна на губах.

И о лик твой уже не обрежусь

В, раньше душу тревожащих, снах.

Всё прошло. Отгорел я тобою;

Горьким думам не высечь слезы.

Потравила меня ты с лихвою,

Словно яд от укуса гюрзы.

Видно, ангел избавил от хвори:

Отстрадал я своё, отстрадал.

Знать, другой заболеюся вскоре,

Той, которую Бог отписал.

И не жаль в пепел лет прогоревших

На костре безответной любви;

На звезде тонкий месяц повешен,

Что когда-то дурманом обвил.

Я прощаюсь, и сердце без стука

По-иному взирает на мир…

Ах! за что я прекрасною мукой

Годы душу напрасно травил?

2016г.

Надсадил

Надсадил я сердце, надсадил.

Ах! как тяжко пребывать отринутым…

Видно я неправильно любил,

От того другим и отодвинут был.

Льются годы звонким ручейком,

Только сны и в лето запорошены,

Хоть валюсь у стога я ничком

На солому головой взъерошенной.

На истерзанной душе  печаль,

Словно палачом петля накинута.

Чтобы не блеснула вдруг слеза

Кепку на глаза ношу надвинутой.

Ты того не знаешь, но не жаль,

Что душа тобою ослеплённая

В глупый час в такую шлялась даль, 

Где в вине одни неугомонные.

Там, среди отринутых, как я

И калек, бессовестно покинутых,

Объявились верные друзья 

Пьяные на скатертях раскинутых.

Я за это время стал седым

И под образа, что гость непрошенный,

Лезу как когда-то молодым

Брёл к зазнобе по траве некошеной.

Надсадил я сердце, надсадил.

Ах! как это тяжко жить отринутым…

Ты прости, что так тебя любил

И умру с занозою не вынутой.

2017г.

Ущелье

Хранимо буйными ветрами

Ущелье спрятано от глаз

И неприступными горами

К нему петляет тайный лаз.

Окурен злыми колдунами,

Тенист, туманен, без прикрас,

Обросший липкими репьями

Провала сумрачный окрас.

О нем витают кривотолки

И на слуху обрывки фраз.

Свирепые здесь рвали волки, 

Случайных путников не раз.

У родника среди каменьев

Скелет обглоданный лежит,

Над амулетом меж кореньев

Вода строптивая бежит.

Душою подлою, гнилою

Исподтишка, где мрак царит

Был в спину меткою стрелою

Искатель золота убит.

Убийца тоже недалече

Здесь навсегда обрел приют.

Гюрзой укушено предплечье,

И кости средь травы гниют.

Тать золото считал беспечно,

Спеша с награбленным домой,

Но от змеи, уснув навечно,

Сам под кустом нашел покой.

Сплетенной тканью деревами,

Упрятана как пледом смерть. 

Опавшими с ветвей листами

Там водит ветер круговерть. 

Лишь редкий лучик нерадивый

Когда, забывшись, зашалит

Вдруг, зарумянившись стыдливо,

Убийства тайну осветит.

2015г.

Не понять

Брось пустую мою любовь.

Плюнь, прослышав о ней случайно.

Всё одно не поймёшь тех снов,

Где с тобою встречаюсь тайно.

Безответная дура – любовь,

Словно ад отороченный раем.

Октябрём с тополиных вихров

Золотую  листву срывает.

Мельтешащие  листья – сны,

Образ твой – золотая осень;

Как же глупо я ждал весны

Изумрудным огнём в просинь!

Сдуру жаждал цветистый май

Крытый яблоневой фатою.

Жаль,  того я не понимал,

Что давно стала ты другою.

Что сказать – стал и я другим…

Только сны в золотую осень

Обращают меня таким,

Как назад лет примерно восемь.

Так что плюй на мою любовь,

Что мараться пустой забавой:

Не понять тебе в осень снов

Убиенного той отравой.

2017г.

Игрун

– Закадычный друг, гармоха,

 От чего не рвешь меха?

 Али пьян хозяин Проха,

 Аль случилася бяда?

 – От того, мой друг, приснула,

 Что хозяина мово

 Позавчёра рогом ткнула

 Животина под  ребро.

 И ляжит игрун на полке;

 Смежил очи, посярел.

 Дохтур, влезши на двуколку,

 Обсказал – свое мол спел.

 Тольки дохтуру не верю,

 Жду, что Прошка ввечеру

 Как-нибудь оздоровеет,

 Не поддавшися нутру.

 На ноге меня приладит,

 Кнопки ласково прижмет,

 Словно девицу облапит

 И меха на всю рванет.

 И заплачу я от счастья,

 Что хозяин оживел.

 Песней разгоню несчастья,

 Лишь бы Проха вечно пел.

 – Ну так верь в удачу, Хромка,

 Жди хозяина свово,

 Разливай напевы звонко

 И не слухай никаво.

2016г.

Комсомольск – на– Амуре

Несуразен, отчаянно беден

И презрен златоглавой Москвой,

Город Юности в серое небо

Тычет шпилем как палкой слепой.

Изорвавшийся, грязный калека,

Нищеброд колченогий с клюкой,

Будто в хлябь, не нашедши ночлега,

Обернулся безбрежной тайгой.

Отчего ж ты забыт, Недоделок,

Для чего был рожден сиротой,

Где богатством в краю оскуделом

Жуткий холод  да снег голубой?

В прошлом воин, а не пепиньерка,

Подхватил ты паскудную хворь,

Занемог в белоснежных застенках

И зачах, как гнилой осокорь.

И висят на груди прежней власти

Никчемушных заслуг ордена,

Ты прости поменявшихся в масти,

Что раздели тебя до нага.

Недруг милый, всему есть пороки,

Мы заразны такой же чумой;

Ты в ночной темноте пустоокий,

Я – душою и сердцем немой.

Твой удел быть погибшим во цвете,

Мой – расстаться с суровой тайгой,

Помня краски короткого лета

И Амура бездушный покой.

2014г

Люблю

 Люблю я мир – его капризы,

 Труд, что остался, что истлел;

Источник, бьющий исподнизу

И то, чем в детстве отболел.

Зов минарета. Истуканов,

венчающих буддийский храм;

Чалму с пером павлиньим хана

И крах империи осман.

На пиках кипарисов стройных

В закатах синюю звезду;

Костёлы, крепостные бойни,

Монгольской росписи узду.

Всё это так. Любимо мною…

Но в сердце русским я горю-

Ничто так мне не дорогое,

Ничто так сильно не ценю:

Как россыпь изб по косогору,

Лугов ромашковый покой,

С горшками жалкие заборы,

Подсолнуха лик золотой.

На глади сонного залива

Оранжевую зыбь луны,

Сон у ручья плакучей ивы,

Зов ядовитой белены.

В корнях задумчивого дуба

Игру бранчливого ручья,

Хватающего как-то глупо

Пятно случайного луча.

А в дождь – рябиновые гроздья

И их печальную слезу

Над серым мрамором надгробья…

В июлях –  неба бирюзу.

В дороге бешеную замять,

Дерев цветущих пелену,

Да по ушедшим скорбь и память…

В рассвет туманов тишину.

По склону маковое пламя,

Степей серебряный ковыль.

Георгия Победоносца знамя.

Петра и Павла гордый шпиль.

Вот чем меня пленяет Русь!

Вот от чего не отвязаться!

Ей, не насытившись, ложусь,

И ею жажду просыпаться…

2017г.

Комсомольску-на-Амуре

Город Юности бедой замызганный,

 Я к тебе прилеплен нищетой.

 Здесь я молодость свою разбрызгивал,

 Забавляясь праздною гульбой.

 Здесь Амур пугающе стремительный

 Сопки лижет мутною водой

 И в грозу чарует изумительной

 Сочных радуг трепетной игрой.

 А когда пурга обсыплет город,

 Поднимая снежных брызг туман,

 Станет вид его уныл и горек,

 Как на белом пятна рваных ран.

 Здесь снега на красногрудых соснах

 Наклоняют лапы до земли

 И лежат безжизненным наносьем,

 Пряча улиц изможденный лик.

 И, качаясь вдоль глубоких тропок

 Средь барханов белых в стельку пьян,

 Я, продрогший, стих читаю робко

 Опустевшим парковым скамьям.

 А когда вздохнет баян напевно

 В редком свете городских витрин

 Вспомню домик на краю деревни,

 Запах трав и цвет степных равнин.

 Только вот прилеплен нищетою

 К сопкам и дыханию тайги.

 Ах, за что ж меня с необжитою

 Далью обвенчали сапоги?

2015г.

Отрава

Ах, отрава моя, отрава…

Тайных помыслов чёртова дверь.

В глаз оливковую прохладу

Сердце втиснулось, хоть убей.

Каждый раз, нахлебавшись жару

Будто прожит последний день,

Помня, топь не прощает, смалу,

Я прошу его: – Оробей!

Но как только ненужный вечер

Стеганёт вороных коней,

Всё одно, как от делать неча,

Так и прётся увязнуть в нёй.

И колотится беспокоясь…

Знамо радость – исход роковой

Наслаждаться торча по пояс

За безжизненною чертой.

Глаз оливковая прохлада

Присушила, видать, неспроста…

Ах, отрава моя, отрава…

В опий… маковые уста.

2015г.

По Комсомольску-на-Амуре

Дождь моросит. Унылый  перекрёсток.

 Сон утонувших тротуарных  плит.

 Кресты купает Православья остов,

 Полиелейный колокол звонит.

 В тон отвечает постным  Благовестом

 На стыках громыхающий трамвай.

 Все улицы пусты, а в нём нет места,

 Как у помойных голубиных стай.

 Сутуля плечи, шлепаю промокший

 С надеждой, что точёный каблучок

 Дождливою дальневосточной ночью

 От слёз небесных стуком отвлечёт.

 Впустую всё – опять одна дорога;

 По Комшоссе до Дзёмог пешкаря…

 На Базовой, хлебнув пивка немого,

 Мелькнуло, что промок досадно зря.

 Замёрз и торкнуло в башку не в тему.

 И тайный шепчет: – К Ирке заверни.

 – Какого хрена, – чертыхаюсь, – мне бы

 Не просохатить бархатные дни.

 А тут суют зачуханную Ирку.

 – Эй, наверху, кончайте дуру гнать.

 Как будто каждую предложенную дырку

 По Вашей прихоти ей дуре затыкать.

 Дождь перестал. В огнях дрожит Московский.