На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница

Стало совсем темно.

– Нужно останавливаться. Переночуем здесь, все разговоры завтра. Зашли в лес. Вон вроде неплохое место. Я остановилась и хотела снять сумку, но почувствовала, как сзади одернули за одежду. Мальчик молча смотрел, качая головой. «Что? Здесь нельзя ночевать? Опасно?». Он опять покачал головой. «Тогда веди, где можно». Мальчик уверенно повел вглубь леса, через поляну и зашли в небольшой перелесок. Три крупных высоких дерева, стоящие рядом и опустившие свои нижние ветки, образовали естественный шатёр. «Молодец» – похвалила я его. Достала из сумки пластиковую бутылку с водой, открутила крышку и глотнула. «Это вода, пейте, не бойтесь». Он с осторожностью взял бутылку, рассматривая её, попил воды и дал девочке. А я вытащила маленького, положила рядом и отключилась. У моего организма такая особенность, после стресса наступает слабость и меня тянет в сон. В детстве, бывало, меня в уголке спящую сидя находили. Вот убивайте меня во сне, только дайте поспать, ради бога.

* * *

И приснился мне сон. Женщина с длинными волосами протягивала ко мне руки, а я бежала к ней счастливая. И это непередаваемое ощущение полного счастья и спокойствия заполняло меня всю. Она обнимала меня ласковыми руками и прижимала к себе, а я вдыхала знакомый мне запах. А еще мужчина. Он шутливо звал меня, искал, а я пряталась за длинными волосами женщины. Он знал, где я прячусь, но продолжал искать. Я выглядывала из водопада волос, а он «находил» меня и подхватывал на руки и подбрасывал вверх. Эти улыбающиеся глаза казались самыми красивыми и любимыми на свете. И я летела, раскинув руки в стороны как птичка.

Я проснулась с этим ощущением счастья. Глаза не открывала, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть остатки сна. Кто эти люди? Мама с папой? Тогда почему они мне раньше не снились? Почему не снились, когда мне было плохо или грустно? Я с трудом открыла глаза и повернулась на спину. Сквозь зелень листвы пробивался солнечный свет.

Все еще спали.

Мелкий еще подрос, теперь он стал размером с небольшую собаку. Густая шерсть полностью покрывала его некогда голое тельце. На лапах выглядывали тоненькие когти. Он зевнул, и я успела увидеть ряд маленьких зубов. Вот и хорошо. Быстрее вырастет и уйдет обратно в лес. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Кстати, про поступления. Я села и, облокотившись спиной о дерево, принялась рассматривать детей.

Мальчик лет девяти-десяти. Из одежды были короткие штаны из грубой ткани и простенькая серая рубаха, ноги босые. Смуглая кожа, упрямо сжатый во сне рот, брови нахмурены. Черные как смоль волосы до плеч, грязными прядями висели вдоль измазанного сажей лица. На подбородке ямочка. С характером значит паренёк.

Перевела взгляд на девочку. Лет пяти-шести, светленькая и симпатичная. Светлые волосы до плеч крупными кудряшками обрамляли спокойное во сне лицо. Грязное платье из светлой однотонной ткани с вышивкой по подолу, длиной до колена. На ногах простенькая тканевая обувь на жесткой подошве.

Мальчик проснулся, хлопая сонными глазами. Затем, видимо вспомнив события накануне, резко сел и посмотрел на меня.

– Привет. Не бойся. Меня зовут Рита. А тебя?

Мальчик молчал. Неужели немой?

– Ты меня слышишь? Понимаешь? Он коротко махнул головой. Это хорошо.

– Нам нужно найти воду, иначе не протянем. Ты же местный, может, знаешь, где здесь речка или озеро? – говорила я спокойным тихим голосом.

– А то у меня вон ещё питомцы есть – мотнув головой, указывая на живность. Мальчик с любопытством рассматривал животных.

– Это кто? – спросил он наконец.

Я усмехнулась:

– Кто вот этот, не знаю – сказала я, указывая на Хилого.

– В селении говорили опасный, убить хотели. А этот, говорят, леви́р, вообще зверюга страшнючая – улыбаясь, указала я на мелкого. Мальчик невольно улыбнулся.

– Мамка его погибла. Здоровая была, жуть. А этот, маленький совсем, без шерсти. Погибнуть же мог без матери, да?

Он кивнул.

– Девочку как зовут?

В это время открыла глаза и прижалась к мальчику.

– Сестра это моя – сказал он, нахмурясь.

– Не похожи вы, ты чернявый, она беленькая – сказала я, сравнивая их.

– Мамка одна, отцы разные.

– Тогда понятно. Сестра и сестра. Звать то вас как?

– Я Маркел, она Неолина – ответил он.

– Имена интересные у вас. А можно я буду звать тебя Марк, а её Лина? Мне так привычнее как-то.

Дети кивнули.

– Вот и ладненько. Я Маргарита, можно Рита. Это – Хилый. А у этого еще нет имени: маленький или мелкий.

Лина несмело улыбнулась. Ух ты, у неё тоже ямочки на щёчках. Хоть и неприятно было напоминать детям о произошедшем, я все же спросила: «Кто это были?». Девочка заплакала, горько так, прикрыв лицо руками.

– Дикие это – сжал рот Марк.

– Никто не ожидал, наши разведчики ничего не сообщали. Или не успели – тихо сказал он. Он мотнул головой в сторону сестры.

– Мамка хотела нас спрятать, так они же всем скопом ввалились, не убежать было. Успела тряпкой накрыть. Папка подскочил к мамке закрыть, его и закололи – крупные слезы начали капать с его глаз – Она сзади стояла, одним ударом двоих убили – он сжал руки в кулаки.

Я подползла поближе и села между ними, и обняла. И что сказать не знаю. А не нужно ничего говорить. Страшное горе их постигло. Все что я могла – это быть рядом. Время шло, а мы так и сидели. Постепенно всхлипы утихли.

– У вас родственники есть? Мы же не можем здесь оставаться.

– Да. У папки родственник дальний есть. Только я не знаю, где он живет – сказала Лина.

– Давайте так. Мне нужно найти старосту. Там на месте и определимся. Детей же в беде не бросят, правда? – дети кивнули.

– Вам одним опасно. А вместе веселее. Да и мне не скучно, а то хожу с животными разговариваю – чуть улыбнулась я.

– Ну что, вперед? Дорогу покажешь?

Мальчик с сомнением ответил:

– Не уверен. Здесь-то ходил, а дальше нам не разрешали.

– Куда-нибудь все равно выйдем. Главное на неприятности не нарваться. Так! Люди, звери – в путь.

Хилый крутился рядом. Мелкий уже проснулся и лежал на животе, вытянув голову на лапы. Как щенок, ей богу.

– Мелкий, ты подрос, пробуй ходить. Во-первых, ты уже тяжелый. Во-вторых, посмотри на свои когти – исцарапаешь меня, а может и ранишь. Что тогда делать будем? Давай-ка постой на лапках – говорила, поднимая его за пузо.

Он стоял на качающихся лапках, потом сделал шаг, потом еще один и тихонько потопал. «Вот и хорошо» – радовалась я.

Мы шли неспешным шагом, прислушиваясь к звукам. А я шла и думала: «Отряд нищих и обездоленных разросся. Мне придется нести за всех ответственность, как единственной взрослой. Конечно, хорошо, что дети остались живы. И животные живы. Но как же давит груз ответственности». Я встряхнула головой. «И не выдумывай, пожалуйста. Испугалась она. Мама Ева за всех несла ответственность. Вот и я справлюсь. Страшно? Да. А детям ещё страшнее. Они вообще такой ужас пережили».

– А тебе зачем староста? – спросил Марк.

Ну и что теперь говорить? Я пришла к вам из другого мира? Или сошла с ума. А может, я сплю, и вы мне снитесь? Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Здесь аккуратно как-то нужно разговаривать.

– Если честно, сама толком не понимаю, что произошло. Была совершенно в другом месте, а оказалась здесь. Нужно разобраться. И домой – нахмурилась я.

Лина шла рядом, прислушиваясь к нашему разговору и увидев, как нахмурилось моё лицо, спросила:

– По маме скучаешь, да?

– Нет у меня мамы, да и папы тоже нет – детские головы повернулись ко мне.

– Я выросла в детском доме. Приобрела друзей самых лучших, я вам потом расскажу. Маму нам заменила потрясающая женщина, мы зовём ее мама Ева.

– Разве можно чужую тётю маму называть? – Лина потрясённо остановилась. Её растерянные глазки хлопали в недоумении. Девочка, только что потерявшая родителей, не могла представить, что можно постороннего человека звать этим родным и ласковым словом – мама.

– Можно, маленькая. Вот я вообще не помню своих родителей, но ведь маленьких детей должен кто-то любить, правда? И гладить по голове, когда ты плачешь, и плакать вместе с тобой. Держать за руку, когда ты заболеешь. И просто быть все время рядом, тогда чувствуешь, что ты не один на всем белом свете. И даже отругать, и отшлёпать, в конце концов – увидев удивленный взгляд детей, продолжила:

– Да, да, отшлепать. Ведь не просто так, значит волновалась. Могло случиться что-то ужасное. А если волновалась, значит, боялась тебя потерять. А когда боятся потерять – значит, любят, да?

Дети кивнули головами, соглашаясь.

– Тебя шлепали? – спросил Марк.

Я, вспомнив, наши проделки, встряхнула головой и сказала с улыбкой: «Ух и попало один раз» – и протянула правую руку, показывая маленький шрам. Дети с любопытством разглядывали руку.

– Это откуда?

– Это мы в детстве брата́лись. Ножиком режешь и прикладываешь к руке друга. Кровь как будто перемешивается, и становишься братом и сестрой. Теперь у меня и брат, и сестра есть – весело закончила я.

– Больно было? – спросил Марк заинтересованно, трогая шрам.

Я наклонилась к детям, сморщив нос: «Жопа горела»

Все рассмеялись. Вот и хорошо, первый барьер в наших отношениях пройден.

А детям есть о чем подумать. Скоро они обретут новую семью. Сложится ли у них? Им предстоит думать и делать свои первые осознанные выводы.

В наших желудках начало урчать. Что-то нужно срочно придумать. Вдруг Хилый остановился, вытянул шею и шумно вдохнул. Потом рванул в кусты. Мы насторожились. Хилый выскочил, рявкнул, мотнул головой, как будто зовя за собой, и опять убежал. Мы с осторожностью последовали за ним. До меня донёсся запах свежести, мокрой травы и земли.

Озеро. Ураааааа! Я схватила мелкого на руки, и мы рванули на берег. Вода было прозрачная и теплая. С наслаждением скинула свою обувь, погрузив уставшие ноги в воду. Срочно мыться. Хилый нырнул и вынырнул, отфыркиваясь.

– Марк, эту воду можно пить?

Он задумался и осмотрелся по сторонам:

– Один раз я здесь был. По-моему, на той стороне должен быть родник. Мы там пили.

– Значит, идем туда и по дороге собираем дрова, ветки.

– Мелкий, да я тебя скоро и не подниму. Растешь не по дням, а по часам – ставя его на землю, сказала я.

Пока дети раздевались, достала спички и развела небольшой костерок. Нужно стирать вещи и сушить. Есть все равно нечего. Эх, сейчас пожарить бы что-нибудь да наесться до отвала. Я расплела волосы и с наслаждением помассировала корни волос, закрыв глаза от удовольствия. Хилый нырял возле берега, выныривая то тут, то там. Хорошо плавает. Я хмыкнула – и копает, и ныряет. Тут Хилый подплыл к берегу и стал выбираться на него задом. «Что он делает?» – и открыла рот от удивления, смотря, как он упирался задними лапами, рывком перенося тяжесть тела на них. У него в пасти была большущая рыбина. Он вытащил её на берег и бросил возле моих ног.

– Это нам? Спаситель ты наш. Кормилец! – я так расчувствовалась, что бросилась к нему с единственной бабской целью – расцеловать. Он отскочил, подозрительно смотря на меня. Что это я, действительно. Дикая тварь из дикого леса, а я целоваться.

– Дети, живем – прокричала я, рассматривая рыбу. Здоровая голова с тремя глазами, на голове небольшой острый шип. Тело вытянутое, с черной крупной бугристой чешуёй. Глаза начали закрываться. Сначала тонкая пленка, затем ещё одна и ещё. Затем закрылось веко. Ух ты. А зачем у нее четыре века, спрашивается. Подбежали дети.

– Съедобная? – спросила я, тыкая в нее пальцем. Марк утвердительно кивнул.

– Ребят, только я не знаю, как её готовить. Была бы дома – почистила и на сковородке, на масле подсолнечном пожарила. А здесь?

Марк кивнул и убежал в лес. Вернулся с крупными листьями в руках. Мы завернули в них рыбину и прикопали в костер.

– Раздевайтесь! – приказала я весело и побежала к воде.

Блин. Не голой же мне при детях купаться. В сумке должна быть пижама. В кустах скинула грязные вещи, натянула пижаму, рванула к воде и нырнула. Господи, хорошо то как! Вода теплая, дно песчаное. Красота! Я оглянулась на детей – они плескались на берегу.

– Хилый, охраняй детей на всякий случай. А я сплаваю. И не делай вид, что не понимаешь меня!

Я нырнула и поплыла под водой, открыв глаза. Возле самого дна вода была с зеленоватым отливом. Водоросли и трава. Рыбки разноцветные. И полосатые, и в крапинку. Ощущение, что плаваешь в большом аквариуме. Рыбки останавливались возле меня, с любопытством разглядывая. Хорошо-то как. Я перевернулась на спину морской звездой. Над водой осталась только небольшая часть лица. Вода скрыла все звуки, и я с удовольствием расслабила мышцы и несколько минут лежала в воде, смотря на небо. Наплававшись, достала из сумки зубную пасту и почистила зубы. Дети в изумлении смотрели на пену у меня изо рта.

– Что? А вы как чистите зубы?

– Полоскаем отваром, потом травяную пасту на палец и чистим.

Выдавила на пальцы пасту. Дети с осторожностью понюхали и начали чистить. «Вкусная» – сказала Лина.

Между тем, достала из сумки мыльницу с мылом. Намылила голову и сполоснула, ныряя в воду.

– Лина, пойдем я тебя помою – позвала я девочку.

Вместо мочалки я сложила вместе несколько влажных салфеток, намылив их. Худенькая Лина морщилась от пены, попавшей в глаза, смешно фыркала и ныряла под воду. Отпустив ее на берег сохнуть, позвала Марка. Он покачал головой.

– Марк, копоть нужно смыть. Если стесняешься, то мойся сам, я только спину потру. Хорошо?

За это время успела постирать детские вещи, и разложить их на траве. Марк позвал меня. Я взяла салфетки намылила их, повернулась к мальчику и застыла с поднятой рукой. На спине мальчика были белые рубцы от побоев. Один был ещё красного цвета – последний, значит. Получается, его били не один раз.

– Кто это сделал? – тихо спросила я.

Он молчал. Я осторожно начала мыть его спину, боясь причинить боль.

– Это папка мой – с берега сказала Лина – Нахлебник, говорит, ты ублюдочный. А что такое ублюдочный, Рита? Папка ругался на Марка все время, а мама плакала.

Марк молча сполоснулся и вышел на берег. Сел, подтянув ноги к подбородку, обхватив их руками. Он долго молчал, прежде чем решился ответить:

– Своего папку я никогда не видел. Мамка никогда не рассказывала, где он и кто. Только раз обмолвилась, что ушла от него беременная, когда он с другой спутался. Жили тяжело, без мужской защиты может все случиться. Говорила, если меня не станет, ты погибнешь. Родни у нас нет. Вся родня погибла от рук Диких. Вот мамка и пошла за этого – мотнув головой в стороны девочки – Я бы убежал куда-нибудь, в столицу, например. Да мать жалко, любила меня очень. Там и сестра народилась, помогать надо было. Терпел. – брови нахмурены и совсем недетский взгляд – Она одна теперь у меня осталась.

Как говорится, «без комментариев».

– Ну что, поеди́м? – сказала я, потирая руки.

Рыбу откопали и развернули. Аромат рыбы ударил в наши носы. Разломили вдоль хребта. Мы брали куски руками – мясо у рыбы было коричневого цвета, сочное и вкусное. Облизывали пальцы, слизывая рыбий жир, текущий по рукам. И костей совсем нет. Красота, да и только. Досталось и мелкому. Он жадно глотал куски, не пережевывая. Хилый поймал себе другую рыбину поменьше и кромсал ее на берегу. Мелкий, наевшись, пошел к Хилому проверять, чем можно еще поживиться. Принюхавшись, схватил сырую рыбу за хвост и потянул на себя. Хилый поднял лапу и ударил его по морде. Мелкий от неожиданности сел на попу и заскулил. Хилый подошел к нему и начал облизывать. Мы втроем наблюдали за ними с ленивыми улыбками. Животные носились по берегу друг за другом, догоняя и кувыркаясь, опрокидывая друг друга на землю.

Мы откинулись на траву, раскинув руки. Хорошо то как. Птички пели, солнышко светило и меня сморило. Проснулись ближе к вечеру. Костер прогорел. Детские вещи высохли. Вот, блин, свои то я так и не постирала. Теперь придется в пижаме ходить. Дети одевались, когда я заметила, что мелкого нет. Я начала озираться.

– Мелкий, мелкий – закричала я.

Его нигде не было. Я расстроилась до слез:

– Он же погибнет. Маленький совсем. Какая-нибудь тварюга сожрет его – причитала я, обходя близлежащую территорию, осматривая окрестности. Дети присоединились к поискам.

– Хилый, помоги найти мелкого, пожалуйста – позвала я. Он встал, потянулся всем телом и сладко зевнул.

– Что такое? – от удивления я замерла на месте.

– А ну ка иди сюда – позвала я его, приоткрыла пасть и заглянула. Два ряда острых зубов, смыкающихся друг в друга без единого зазора. Коренные зубы толстые и мощные, наверно кость играючи перекусывает. Да уж, с каждым днем всё чудесатее и чудесатее. Я взяла его морду в руки, посмотрела в глаза:

– Помоги найти Мелкого – Хилый ещё мгновение удерживал мой взгляд, затем вскочил и побежал в лес.

Мы продолжили поиски. Тут из леса послышался визг. Я побежала туда. Быстрее, нужно спасать. Дети бежали за мной. В траве показался Мелкий, которого за загривок тащил Хилый. Он хватал его за холку и отрывистыми движениями толкал в нашу сторону. Мелкий протестовал от произвола и тормозил лапами о землю. Тогда Хилый отпустил его загривок, оббежал Мелкого сзади и толкнул всем своим телом. Мелкий не ожидавший подвоха, кувыркнулся, взвизгнув. Я подбежала к ним. Морда у Мелкого была в крови. Я испугалась:

– Ранили! Где болит? – лихорадочно осматривая его морду. Ран не было. Тогда откуда кровь? Я смотрела на него в замешательстве, а тот довольно щурился, облизываясь.

– Мелкий, ты охотился, что ли? – я облегченно выдохнула. – Ты хоть предупреждай, я чуть с ума не сошла.

И как интересно ты хочешь, чтобы он предупреждал? Подойдет и скажет: «Рита, мол, я на охоту?». Что-то я совсем сдурела. Я обернулась, улыбаясь детям: «Все в порядке. Мелкий начал охотиться».

Мы гурьбой дошли до берега. Нужно еще свои вещи постирать, а то вечереет. Иначе завтра придётся в пижаме идти. Дети занялись костром. Я взяла свой спортивный костюм в руки и направилась к воде.

* * *

И только я хотела наклониться, как заметила мужчин в количестве пять человек. Они медленно приближались к нам, приглядываясь. Я судорожно натянула на себя грязный спортивный костюм, повернулась и довольно грубо крикнула:

– Чужие. Дети, ко мне. Хилый, бери Мелкого и ко мне.

Дети, увидев чужаков, отреагировали сразу. Лина спряталась за мою спину, схватив за штанину, Марк встал сбоку. Хилый демонстративно прошёл вперед нас и сел, не сводя глаз с мужиков. Мелкий же, не оценивая риск опасности, подошёл к Хилому и за компанию уселся рядом.

Толпа остановилась неподалёку, рассматривая нас, предоставляя возможность и нам присмотреться. Их главный стоял чуть впереди. Пожилой высокий мужчина с бородой и на одной ноге. «Пират, твою мать» – это было первое, что пришло в голову. Левая нога от колена заканчивалась деревянной культей. Он довольно ловко передвигался на ней. Наверно если бы она была прикрыта штаниной, то создавалось бы ощущение легкой хромоты.

Между тем «пират» ощупывал меня взглядом – вверх – вниз и обратно. Что-то стало жутковато. Не разжимая зубов, я процедила детям:

– Если что случится – бегите, не оборачиваясь и спрячьтесь. Ясно?

Между тем «пират» подошел к нам еще ближе.

– Откуда будете?

Я молча мотнула головой в сторону.

Он продолжать осмотр. Когда он перевел взгляд на животных, его брови взлетели в изумлении, затем нахмурились. Глаза прищурились, оставляя лишь маленькую щелку.

– Кто такие? – довольно грубо спросил он.

– Ищем старосту.

Он хмыкнул:

– Ну, допустим, это я. Вы-то кто такие?

Я облегчённо выдохнула. Значит, угрозы нет. Или есть? Он опять окинул меня взглядом:

– Ты, случаем, не залётная?

Хм, у нас-то обычно, залётными называют девиц в интересном положении.

– Вот и мне бы хотелось знать ответы на некоторые вопросы, сказали, вы разберётесь, залетная я или переброшенка.

– Эти откуда? – он мотнул головой в сторону животных.

– Из лесу, вестимо.

Откуда же ещё. Они со мной. Если с ними нельзя к вам, то мы здесь останемся. Не брошу же я их. Конечно, они не пропадут, Хилый самостоятельный, Мелкий тоже вырос. Но как-то полюбила я их, привыкла. И эта идиотская необходимость о ком-нибудь заботиться.

Он хмыкнул.

– А дети откуда?

– Тоже со мной. Их селение какие-то Дикие посетили. Дети остались сиротами. С ними тоже что-нибудь решать нужно, вроде родственники у них должны быть.

Он нахмурил брови:

– По дороге расскажешь. Пошли.

Повернулся и зашагал, за ним молча двинулись остальные. Я от неожиданности постояла несколько мгновений, затем схватив детей за руки и кликнув животных, бросилась их догонять.

По дороге, я коротко обрисовала историю с детьми. Дети рассказывали, уточняли детали. Он хмурил брови и угукал. Когда вошли в селение, он отдал короткий приказ. Собрался небольшой отряд и, получив поручение от старосты, отбыл в неизвестном мне направлении.

Староста обернулся ко мне:

– Сегодня утром должны были прийти люди с того селения, думал, что задерживаются. Пусть проверят, может кто-то ещё уцелел.

Нас провели в дом к старосте. Хозяйка невысокого роста, слегка полноватая женщина, с приятным улыбчивым лицом в конопушках и медно-рыжими волосами. Узнав о судьбе детей, заохала, запричитала и, обхватив их за плечи, повела в комнату.

А у меня была возможность оглядеться. Двухэтажный крепкий основательный дом из белого камня. Резные деревянные ставни закрывали оконные проемы.

Я попросила поселить нас всех в одну комнату, чтобы не беспокоить хозяев, да и мне так спокойнее. Животные будут тоже со мной, чтоб местных не пугать. Нам выделили комнату на первом этаже. Большая кровать, вполне уместившая бы троих взрослых людей. Господи. Неужели посплю по-человечески?

– Пошли на улицу. Там поговорим.

Мы вышли на улицу. Сели на импровизированные скамейки из распиленных пополам бревен. Бревна выложены квадратом, а посередине большая площадь для костра.

– Ну, рассказывай, откуда будешь?

Я вздохнула, потерла лоб.

– Сама не верю в то, что сейчас скажу. Ехала на поезде в отпуск и не понимаю, как здесь оказалась – развела я руками.

– Откуда?

– Так Россия, город Неверск! – с осторожностью ответила я. Конечно, с осторожностью, а то примут за умалишенную.

Он подался вперед, внимательно рассматривая моё лицо.

– Вон как, землячка значит.

Я замолчала, переваривая информацию.

– Землячка – это с планеты земля или…

Он кивнул головой:

– Я тоже оттуда.

Я смотрела на него, широко открыв глаза, в голове проносилось куча вопросов.

– Я из Забеловска.

У меня открылся рот от удивления. Это же 300 км от моего города. Я судорожно сглотнула:

– Но как такое возможно?

Он пожал плечами.

– Для начала давай познакомимся, землячка – и хлопнул меня по плечу.

– Я, значит, Игнат Петрович Залесский. Здесь зовут Гринат. Жена моя Люсетта – и шепотом – Люська, значит, по-нашему – широко улыбнулся он.

– Ругалась сначала, когда я её так называю, а потом привыкла.

– А я Маргарита Ивановна Майская.

– Годков тебе сколько?

– Тридцать четыре мне, Игнат Петрович.

На улице окончательно стемнело. К нам начали подтягиваться люди, занялись разведением костра.

– Игнат Петрович, можно нам с детьми одежду организовать?

Он кивнул головой:

– Сделаем сейчас – он потрогал ткань моего костюма.

– Люська – крикнул он – Найди чего одеть девке. Землячка это моя, не обижать.

– Сам ты, Люська! – Люсетта вышла из дома, вытирая руки о передник – Её обидишь, пожалуй. С такой охраной пришла – с теплотой в голосе сказала она – Пойдем, милая, подберём что-нибудь.

– Где дети?

– Так спят уже, помылись, наелись и уснули, обнявшись. Бедные детки, вот уже горе – говорила она, копаясь в шкафу. Ну, ничего, отряд столичный вызван. Разберутся, поди с Дикими.

Вытащив длинное платье и тонкую сорочку, протянула мне:

– От дочки осталось, должно подойти. Иди, сполоснись, переоденься и выходи. Гринат мой без разговоров тебя не отпустит.

В небольшой комнате стояла деревянная лохань, наполненная водой, от которой шёл пар. С наслаждением окунувшись в воду, откинула голову на край лохани и закрыла глаза. Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья.

Игнат Петрович Залесский. Где я слышала эту фамилию? Наверно у кого-то из знакомых такая. Чего удивляться? В России целые города однофамильцев. И взялась мыться.

Вместо мочалки пучок высушенной травы с широкими листьями. Ух ты, шкуру так дерёт, что и мочалки не нужно. Быстро помылась, надела платье. Это я так похудела? Ну да, на подножном корме хочешь – не хочешь, осунешься. Слегка обсушила волосы тканью, оставив их досыхать на свежем воздухе, и вышла на улицу.