Библиотекарь

Ветер подул в окно чуть сильнее, пачка бумаги в руках у профессора зашелестела, пытаясь выбраться на волю из прямоугольного плена. Профессор, словно не получив желаемого от наблюдения за мной, перевёл внимание на женщину.

– Да, конечно, Флора Олеговна. Спасибо, что напоминаете, без вас – как без рук, честное слово.

– Ой, ну что вы, Сергей Петрович, я просто стараюсь делать свою работу так же хорошо, как и вы!

Сквозняк стих. Я наконец-то пришёл в себя и убрал руку от непонятного чёрного камня на стене. Что сейчас произошло?! Куда меня забросило? Что это за семь фигур на постаменте? Суд? Кого они судят?

– Флора Олеговна, хоть вы мне и льстите, но мне чрезвычайно приятно, – профессор Немолов расписался, сложил обе пачки бумаги в одну и с улыбкой слегка поклонился женщине. – Благодарю за бланки, пойду общаться с новичками, работа ждёт. Молодой человек!

Профессор повернулся ко мне. Соберись, Ти, вернись на землю, потом разберёшься с тёмной комнатой. Это явно не шутки профессора.

– Да, профессор? – блин, всё-таки я дал петуха. Но Немолов словно и не заметил.

– Вас, кажется, Тиаретайра зовут? Вы из Керита, да? Наслышан о вашей трагедии с семьёй и искренне сочувствую вашей утрате. И рад видеть, что вы не опустились на социальное дно, как многие из керитян, а стараетесь тянуться к знаниям. Флора Олеговна говорила, что вы – полуэльф. Не подскажете, из какого вы рода по эльфийской линии?

– Я, э, из рода Лиадонов, мой отец был эльфом, – невероятно, насколько он тактичен и одновременно настойчив! Обычно когда узнавали о том, что я из Керита, люди либо пытались изобразить жалость, либо издевались над моим эльфийским происхождением. Здесь же было чистое соучастие без капли жалости.

– О, какой древний род! – профессор явно заинтересовался. – Позвольте уточнить, а Теритрон Лиадон кем вам приходится?

– Это мой отец, – обычно я отмалчивался на вопрос о родне, я прекрасно помнил, как в Керите меня дразнили полукровкой из-за того, что моя мать, знатная гномка, вышла замуж за какого-то эльфа из Эльфийской империи и взяла его фамилию. Отец же никогда не акцентировал внимания на своей фамилии, да и с его родственниками я не виделся. Но сейчас явно был не тот момент.

– Интересно, – пробормотал профессор, но тут его прервал громкий треск открывающейся двери.

– Да чтоб её! Профессор! – в дверном проёме появилась слегка взлохмаченная девушка. Она ловко увернулась от щепок, которые посыпались сверху с косяка, и переключила внимание на Немолова.

– Профессор, я вас еле нашла! Вас заждались на кафедре абитуриенты и их родители.

Последнее слово девушка протянула сквозь зубы. Видимо, какие-то родители успели сильно рассердить девушку.

– Да-да, конечно, Мария, благодарю! – профессор перехватил папку с бумагой и посмотрел на меня. – Молодой человек, загляните, пожалуйста, ко мне в аудиторию сегодня. Кабинет двести четыре.

Профессор слегка мне поклонился и вышел. Мария странно посмотрела на меня и последовала за удаляющейся чёрной спиной. Подул ветер, дверь с треском захлопнулась.

– Ох уж этот ветер, – ворчливо произнесла Флора Олеговна. – Вот ведь Дворов, старый пройдоха. Ушёл в отпуск, а мне с дверью воевать до осени. Ти! Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло? Сам профессор заинтересовался тобой!

– Ага, – у меня в голове всё ещё крутились голоса из тёмного зала. Почему-то мне казалось, что эти слова были очень важны.

– И это вся реакция? – Флора Олеговна хотела сначала возмутиться, но потом словно передумала, выдохнула и продолжила. – Если бы я тебя не знала, Ти, то подумала бы, что тебе всё равно. Но я-то знаю, что ты очень здравомыслящий молодой человек. Даже слишком рассудительный для своих семнадцати лет. Подумать только, эльфы в твоём возрасте только и думают о развлечениях и озорстве, а ты, словно молодой гном, вгрызся в работу и не отпускаешь её. Это, конечно же, очень хорошо, но сейчас тебе надо отвлечься от лавки и подумать о своём будущем, Ти. И будущее твоё начнётся с Университета.

– А? – я наконец-то пришёл в себя. Кто такой Хранитель? Что за Мурлей? Аукцион? По каким правилам будет проводиться этот аукцион? Фигуры в зале, конечно, невероятно загадочны, но я никак не мог снова туда попасть, чтобы задать крутившиеся в моей голове вопросы. Или мог?

Я рванул к чёрному квадрату на стене и с усердием хлопнул по нему рукой. Но, видимо, слегка перестарался: плита от моего удара соскочила с петель, на которых она крепилась к стене, с оглушительным грохотом упала на парту и раскололась на множество частей.

– Тиаретайра! – ох каким визгливым может быть голос у Флоры Олеговны. – Что ты вытворяешь?! Ты тут всё решил разрушить?!

– Простите меня, пожалуйста, Флора Олеговна, я по привычке, – какая же она сердитая. Чувствую, мне сейчас попадёт. И потом ещё от Оскара влетит…

– По какой такой привычке?! Что-то я не заметила, чтобы ты в лавке Алвинов крушил плиты инициации налево и направо!

– Как плита инициации, – эта квадратная штука была плитой инициации?! Я что – инициировал плиту? Но почему тогда не было столба света?

– Вот так, Тиаретайра, ты раскурочил плиту инициации. Плиту, которую нельзя сломать. Только конкретно эта – нерабочая, её как сделали, так ни разу не инициировали. Явно схалтурили. Вот в библиотеку и убрали, чтобы не мешалась. И заметьте, сударь, висела здесь плита уже больше шести веков! Надёжно висела! А ну, помогай убрать всё ко мне за стойку, пока факультет рунописи не узнал.

Всё-таки хорошо, что дверь в библиотеку заклинило. Перетаскивание каменных осколков заняло довольно много времени. Флора Олеговна командовала мной, показывая, куда укладывать осколки, и постепенно возвращалась в своё обычное, добродушное состояние.

– Ну, может, оно и к лучшему, – вздохнула женщина. – Жалко, конечно, всё-таки реликвия, шестьсот лет висела на стене, самая первая плита инициации как-никак. Оригинальная. Но с другой стороны, без неё стена выглядит свежее. Как думаешь, Ти? Мне кажется, сюда хорошо пойдёт картина-натюрморт. Я недавно на рынке видела отличную картину и хотела её купить, но в последний момент пришлось отказаться, мне ведь некуда её повесить. Такая большая картина! Там яблоки, груши, виноград и большое манго. И всё на красивой шёлковой скатерти. Красиво и ужасно непрактично. Ты представляешь, Ти, как её стирать? Я – нет. А для картины – в самый раз.

Флора Олеговна говорила и говорила, мне вообще не обязательно было включаться в её монолог, достаточно было просто быть рядом и вовремя кивать или мотать головой. Она говорила и нервное напряжение от ситуации спадало, женщина успокаивалась.

Последние осколки были уложены за стойку, и от инцидента осталось только светлое квадратное пятно на стене, вмятины на парте и очень мелкие камни под партой.

– Ну, всё, молодой человек, иди, тебе надо ещё по Университету погулять, – Флора Олеговна откуда-то из-под стойки вытащила веник с совком и направилась к парте. – Я подмету остатки. И обязательно зайди к профессору Немолову, раз он тебя сам позвал! Прямо вот с него сейчас и начни, понял меня?

– Да, Флора Олеговна, обязательно! Спасибо!

– Это тебе спасибо, меня эта каменюка уже давно нервировала, а факультет рунописи настаивал, чтобы плита была в библиотеке. Мол, больше в аудиториях некуда её повесить, мест нет. Ну вот теперь-то им придётся её забрать. И как ты её расколол, ума не приложу. Ти, когда будешь в зале Инициации, будь аккуратней!

– Я уже был там.

– И как?

– Ничего.

– Совсем-совсем ничего?

– Ну, на плите Тени до головы столб поднялся и потом упал, и всё.

– Это не считается. А алхимию успел попробовать?

– Угу, пальцы накрыло и всё.

– Ну, об этом Оскару Витольдовичу ты же говорить не будешь, да? Побереги мужчину. Он о тебе заботится, пусть и по-своему. Ты тоже о нём позаботься. Придумай что-нибудь.

– Мы с Лелей договорились, что скажем Оскару, что к плите была большая очередь и я не успел.

– Отлично придумано! Всё, хватит разговоров, иди уже.

Я кивнул женщине и под шорканье веника пошёл к выходу. С усилием толкнул плечом дверь и открыл её с первого раза. Я влился в шумный человеческий поток, за спиной с треском захлопнулась дверь библиотеки, несколько человек ойкнуло. Я уже не обращал внимания, у меня была цель – кабинет двести четыре!

Глава 4

Попасть в двести четвёртый кабинет у меня не получилось. Когда я поднялся на второй этаж, первым, что я увидел, была гигантская толпа, которая заполняла весь проход.

– Извините, пожалуйста, можно мне пройти? – обратился я к тучной женщине, которая стояла с краю и держала за руку сутулого юношу.

– А куда это ты так торопишься? – резкий голос женщины впился мне в голову. Я поморщился.

– В двести четвёртый кабинет, к профессору Немолову…

– Ишь чего захотел, в двести четвёртый и без очереди! – женщина мгновенно завелась, а сутулый парень ещё больше вжал голову, словно стесняясь своей спутницы. – Тут все в двести четвёртый, понял? Вставай в очередь и нечего лезть вперед рунобуса! Самый умный что ли?!..

Женщина продолжала что-то возмущенно кричать, но я уже не слушал и решил пока спуститься назад, на первый этаж, чтобы посетить другие открытые кабинеты. Теперь стало понятно, почему профессор спрятался в библиотеке. Если к нему такая очередь, то к нему сегодня точно не попасть.

– Уважаемые абитуриенты, прошу! – замдекана факультета рунописи пригласила очередную партию слушателей в сто четвёртую аудиторию. Чуть дальше кто-то безуспешно пытался открыть дверь в библиотеку. Судя по всему, это был не местный – он аккуратно подёргал заклинившую дверь и, слегка смущённый, отошёл.

Я пошёл дальше с потоком людей, любопытно глазея по сторонам. Справа была дверь “Исторический факультет”. А слева был открыт широкий проход с металлической табличкой “Полигон” на фрамуге. Полигон – это интереснее истории! И я пошёл туда.

Дверь вела во внутренний двор университета. Людей во дворе было очень много, особенно большое число столпилось у входа, все они переговаривались друг с другом и с любопытством смотрели куда-то в середину двора. Блин, что ж я такой низкий-то!

Я начал продвигаться вправо, надеясь найти окошко в плотной людской стене. Вдруг откуда-то из центра площадки в воздух с сильным жужжанием вырвался жёлтый шар и на высоте около ста метров громко взорвался мириадами быстро гаснущих разноцветных звёздочек. Зал ахнул и зааплодировал, кто-то засвистел, где-то крикнули “ещё давай”. Спустя мгновение из центра снова вырвался шар, теперь уже красный, с таким же жужжанием взлетел и взорвался яркими искрами. За ним были зелёный, синий и чёрный шары. После этого с тяжёлым жужжанием сразу три белых прозрачных шара подлетели над двором и поочерёдно с громкими хлопками рассыпались на разноцветные искры.

– Уважаемые абитуриенты, – громкий мужской голос пронёсся над залом, – вы находитесь на Полигоне Университета! При обучении в Университете каждый студент должен пройти обучение сложным и зачастую опасным навыкам и умениям. Полигон позволяет без ущерба для окружающих пройти практику по всем полученным теоретическим знаниям.

Я никак не мог протиснуться поближе к центру двора и начал прыгать, чтобы увидеть, что там внутри происходит. Высокий мужчина, стоявший чуть впереди, увидел мои прыжки, ухмыльнулся и жестом предложил встать перед ним. Я с благодарностью кивнул ему и протиснулся вперёд. Да, так намного лучше.

– Только что вы увидели довольно эффектное заклинание фейерверка, – продолжал оратор, – которое выполнили наши студенты четвёртого курса. Оно простое на вид, но требует хорошей концентрации и умения работать с магией на расстоянии. Как видите, для наших студентов сто метров – это обычное, рабочее расстояние.

Внутренний двор представлял собой большую неглубокую чашу, вымощенную жёлто-песочным камнем. В центре чаши по кругу стояли шесть молодых людей в одинаковых бело-синих костюмах, а оратор жестикулировал недалеко от них. По краям чаши толпились посетители. Такое ощущение, что они не могли пройти через какое-то невидимое препятствие, чтобы наступить на жёлтые камни чаши. Там стеклянный купол?

– При выполнении сложных заклинаний возможны инциденты, – оратор активно жестикулировал в такт своим словам, – которые могут привести к нежелательным последствиям для университета. Обратите внимание – весь Полигон по краям окружён силовой стеной. Она абсолютно непроницаема для физического и магического вмешательства, как извне, так и внутри Полигона. И она защищает университет от последствий неудачных экспериментов. Сами студенты допускаются на полигон только со своим инструктором.

Лектор кивнул шестерым студентам, они синхронно задвигали стилусами, быстро рисуя линии в воздухе, поочерёдно их активировали и в воздух взвились яркие разноцветные ленты. Они с лёгким бумажным шуршанием закружились по площадке в причудливом рисунке, спустя полминуты истончились и исчезли. Оратор продолжил:

– Почему же вы нас видите, спросите вы? На самом деле вы видите не нас, а нашу проекцию на силовую стену. Если эту проекцию убрать…

Лектор кивнул куда-то вбок и секунду спустя стена стала непроницаемо чёрной. Зал охнул, кто-то взвизгнул. Через мгновение стена снова стала прозрачной и лектор продолжил:

– Если убрать проекцию, то вы не увидите нас, а мы – вас. Поэтому заклинания, которые случайно вырвутся из-под контроля, вам не повредят!

Студенты словно ждали этой команды, стилусами синхронно начертили линии в воздухе, одновременно активировали их и в нас полетели шары. Один из них, чёрный, устремился в нашу сторону. Он врезался в невидимую стену у края чаши и громко рассыпался на множество ярких звёздочек. Я немного ослеп от вспышки, у меня заложило уши от громкого звука, слегка затошнило.

Лектор что-то ещё продолжал говорить, но я решил пока поберечь себя и уйти со двора. Я быстро протиснулся к выходу с полигона и вернулся назад в коридор университета. Видимо, у двери в Полигон тоже стояла какая-то завеса – как только я перешёл границу, сразу шум и голоса со внутреннего двора смолкли. Звон в ушах понемногу отступал, глаза смотрели уже получше, но тошнота никак не отступала. Надо немного попить. И как удачно, что я не забыл взять с собой несколько бутылок чистой воды! Я достал из рюкзака стеклянный флакон и отпил, сразу стало полегче.

– Можно нам тоже немного воды? – ко мне подошёл тот самый мужчина, который на Полигоне пропустил меня вперёд. Он держал за руку бледную девушку. Видимо, ей, как и мне, стало плохо от громкой вспышки.

– Да, конечно, – я протянул начатую бутылку.

Мужчина взял её и аккуратно начал поить девушку. У неё так сильно тряслись руки, что она даже не могла удержать флакон.

– Сегодня Хранитель Полигона разошёлся, – пробурчал мужчина, – обычно он показывает красочные заклинания, а сегодня захотел похвастаться силовой стеной.

У меня перед глазами снова появилась та странная тёмная комната с семью фигурами. Они говорили о Хранителе Системы. Может быть, этот Хранитель Полигона сможет мне помочь? Ведь он – Хранитель. Но как к нему пробраться, если стена непроницаемая? Может быть, он пойдёт куда-нибудь на обед и там его можно будет расспросить?

Девушка перестала пить, ей явно стало лучше.

– Спасибо, молодой человек, – мужчина протянул флакон мне, – как вас зовут?

– Тиаретайра, – от моих слов мужчину передёрнуло, словно он увидел что-то мерзкое. Девушка сфокусировала взгляд на мне, будто я был каким-то неведомым зверьком.

– Вы – эльф?!

– Полуэльф, – так, тут всё понятно, надо двигаться дальше. Я запечатал бутылку, убрал её в рюкзак, кивнул мужчине и его спутнице и пошёл дальше по коридору. Я уже понял: если так реагируют, то дальше разговаривать не стоит. В лучшем случае обвинят во всех смертных грехах.

Аудитории 107 и 109 были закрыты, у аудитории 108 с надписью “Общий отдел” столпились счастливчики, которым удалось инициировать плиты в Зале инициации. Следующая аудитория 110 была открыта и на двери с двух сторон был прикреплен бумажный листок с надписью “Алхимический факультет”. Вот это уже интересно!

– Мам, может, мне на алхимический? – из аудитории вышли молодая низенькая девушка и такого же роста взрослая женщина. – Тут тоже есть обмен с Кемским университетом, да и конкурс ниже, плюс папа поможет с алхимией, если будет что-то сложное.

– Доченька, на алхимическом скучно, – женщина взяла девушку под локоть и повела по коридору, – обмен это хорошо, но тут нужно учить и зубрить. Поверь мне, я знаю, моя милая. И отец твой знает. Побереги его последние волосы. Факультет рунописи для тебя лучший вариант, дорогая. И обмен есть, и хорошие преподаватели, и алхимия тоже будет факультативом.

– Ну, мам, у нас нет в семье никого, кто мне смог бы помочь с рунописью…

Продолжения разговора я не услышал – женщины удалились и их разговор за шумом было не различить. А мне алхимия нравилась. По крайней мере, в лавке у Оскара. Смешиваешь препараты в нужных пропорциях и получаешь удивительный результат.

Я зашёл в аудиторию и словно попал к нам в мастерскую, только прямоугольную и не с такими высокими потолками. В центре помещения – алхимический стол с котлом, измельчителем и целым рядом мерных пробирок. На потолке над ним потихоньку гудит блок вытяжки. У стен расставлены стеллажи с бутылками и склянками, большинство ёмкостей были чем-то заполнены. Я различил ярко-жёлтый порошок солнечника, тёмно-красный концентрат буролистника, серу, серебристый порошок и много-много разных других порошков и жидкостей. И это лёгкое амбре, которое заполонило комнату, словно я снова в лавке Алвинов – спирт вперемешку с полынью и ещё чем-то слегка сладким. Видимо, такой контраст запахов отпугивал большинство посетителей – в комнате было удивительно мало людей. Они прогуливались вдоль стеллажей, крутили настройки у измельчителя, стояли около окна и дышали свежим воздухом.

Я подошёл к стеллажу в углу комнаты и невольно услышал тихий разговор двух мужчин. Невысокий шатен в белом лаборантском халате со слегка испачканными рукавами что-то втолковывал одному из посетителей. Посетитель, судя по всему, очень хотел уже убраться из комнаты – ему было дурно.

– Наш факультет кроме связей с вашими заводами, Сергей Петрович, тесно связан с фармацевтикой, – вещал мужчина в халате, – практически все наши студенты уже на последних курсах крайне востребованы во Фрэлисе, трудоустройство обеспечено! Плюс, у нас есть программа обмена студентами с Кемской державой и Объединённой Республикой Марун. Сергей Петрович, я уверен, что вашей дочери понравится на нашем факультете. А мы были бы рады увидеть дочь столь почётного члена нашего общества в своих рядах.

– У тебя воняет, Персонс, – посетитель громко чихнул, вынул платок из внутреннего кармана и прислонил его к носу.

– А, бывает, – отмахнулся мужчина в халате, – только что показывал посетителям впечатляющий эксперимент, там исчезающая пена до потолка выпрыгивает из колбы. Вытяжка включена, окно открыто, минут через десять станет получше. Сергей Петрович, повторюсь, ваша дочь была бы крайне желанным студентом у нас, мы подготовили бы из неё отличного алхимика…

– Николай Семёнович, уважаемый, ты не понимаешь, – глухо, через платок, перебил профессора собеседник, – она не выдержит таких запахов. При первом подобном эксперименте её стошнит. Я и так еле её уговорил на поступление в наш университет, она всё грезит Кемской шарашкой. Мёдом там что ли ей намазано, не пойму.

– Понимаю, – с сожалением протянул профессор, – ну, у нас есть отличные респираторы, которые мы выдаём всем студентам. Ей можем выдавать с классом защиты повыше, такой респиратор запахов не пропускает вообще. Правда, дышать в нём тяжеловато.

– Угу, и потом она выскажет мне, что “в этом вашем университете меня удушить пытались, папенька”, – последнюю фразу мужчина произнёс манерным голосом, – “ты разберись там с ними, а я больше туда ни ногой”. Нет, мне нужен факультет, на котором она точно останется и претензий предъявлять не будет. Помоги, Николай Семёнович, ты тут всех знаешь. Куда её можно пристроить?

– Исторический, может быть?

– Ммм, не потянет, мозга не хватит.

– Понял. Тогда предлагаю психологию или биологию. Правда, на психологию в этом году квоту льготников уменьшили, тяжелее попасть. Но вам-то, Сергей Петрович, не откажут, уверен в этом. Биология… Нет, наверное, не надо туда. Там с третьего курса будет медицина, препарировать будут. Тогда только если психология, остальные факультеты либо с военным делом, либо много учить надо, либо как наш – грязные. Замолвить за вас слово у декана?

– Отлично, Персонс, я знал, что ты выручишь! Средний мой, Михаил, как подрастёт через два года, сразу к тебе пойдёт. Тогда дай знать, как договоришься с психологами, хорошо?

– Да, конечно, Сергей Петрович, обязательно!

Мужчины пожали друг другу руки, Сергей Петрович с платком у носа развернулся и вылетел из комнаты.

Вытяжка здесь работала очень хорошо: запах из яркого превратился в слегка заметный. В кабинете прибавилось посетителей, они хоть и морщили нос при входе, но оставались, с любопытством разглядывая стеллажи. Один из посетителей надел на лицо маску с нарисованным листочком мяты. В углу маски я заметил маленький золотистый кружок с точкой посередине. Урриганы! Надо будет напомнить Оскару о задумке с ароматными масками – если Урриганы уже успели додуматься до такого, то и остальные подтянутся. Нам нельзя отставать.

– Уважаемые посетители, – громко воскликнул профессор, он уже стоял на табуретке у котла и немного возвышался над всеми. – Прошу прощения за неприятный запах в аудитории, это результат предыдущего опыта. Вытяжка работает, минут через пять станет получше. Меня зовут Персонс Николай Семёнович, я декан факультета алхимии и я очень рад, что вы посетили наш факультет на Дне Открытых Дверей! Алхимия, несомненно, является одной из самых практических наук, преподаваемых в нашем факультете. И даже если ваши магические навыки в должной мере не развиты, именно ваш ум, ваши знания могут обеспечить вам поступление на наш факультет. Мы ценим и приветствуем всех, кто любит творить, создавать новое из существующего, умеет и любит анализировать и синтезировать. Мы научим понимать мир вокруг вас, увидеть его красоту и волшебство превращения одних предметов в другие. И, отмечу, это волшебство работает, даже если вы не обучены магии! Сила природы – она всемогуща.

Посетители с интересом слушали бойкого профессора. Он действительно интересно говорил, с увлечением. И я его понимал. Алхимия мне особенно нравилась своим постоянством, своей предсказуемостью. Если есть рецепт препарата и если точно его придерживаться, то на выходе всегда получается тот результат, которого ждёшь. Плюс, алхимия строга: допустишь малейшую промашку – результат будет другим. При этом алхимия даёт волю творчеству – даже если ошибёшься, ошибочный результат может быть полезней задуманного.

– Наш факультет плотно работает с военными, промышленными заводами и фармацевтическими компаниями Королевства, – продолжил профессор, – наши студенты гарантированно получают возможность проходить оплачиваемую практику на городских заводах. Также, наш факультет наладил отношения с университетами Кемской державы и Объединённой Республики Марун, так что самые талантливые студенты начиная с третьего курса смогут проходить обучение по обмену в этих университетах.

Зал оживился, видимо данная новость была хорошей. Надо будет почитать потом, что такое практика для студентов и почему обучение по обмену считается преимуществом. Профессор взял небольшую паузу и с довольной улыбкой наблюдал за эффектом от своих слов. Тут его взгляд остановился на мне, он слегка нахмурился и продолжил:

– Прошу принять во внимание, что в связи с большим контрактом, который наш факультет регулярно перезаключает с военными заводами Королевства, существует одно серьёзное требование по приему. Абитуриенты, которые являются подданными Эльфийской Империи либо их родственники являются подданными данного государства, не смогут поступить на наш факультет, а обучение нашему предмету будет с сильными ограничениями. Это требование постоянное, исключений не предусмотрено.

Понятно, ясно. Мой отец не отказался от подданства и очень им гордился. По настоянию матери мне при моём рождении в Керите присвоили подданство Королевства Дракка, но технически мой отец был и остаётся подданным Эльфийской Империи. А при словах про отсутствие исключений профессор смотрел именно на меня.

– А теперь, уважаемые абитуриенты, позвольте показать вам магию алхимии!

И профессор начал колдовать с пробирками, мешочками и горелкой, громко комментируя свои действия. Мне тут больше было делать нечего, поэтому я отправился на выход. Когда я прошёл через дверь, запахи из аудитории словно отрезало. Тут явно на дверном проёме установлен какой-то непроницаемый для ароматов ограничитель.