Полная версия
Оковы разума
– Тихо-тихо, – вмешался Ник, положив руку на плечо разошедшегося коллеги. – Отставить панику. Рук у них две? Ног две? Голова одна?
– Ну, одна, да… – профессор Кваша недовольно затряс головой.
– Щупалец нет?
– Не видел! – огрызнулся преподаватель из института фонетики.
– Значит, это люди, – подвел черту Ник. – А что глаза…
– Да ты их просто не видел! – заорал Кваша. – А если бы увидел, то обосрался! Идиот! Нужно убираться из города немедленно, пока они нас всех не расстреляли! Вот увидишь, это будет хуже немецкой оккупации! Вы как хотите, а я уезжаю, немедля!
И, развернувшись, он ринулся к двери и исчез в коридоре.
– Что с Квашой такое? – спросила, заходя в комнату, профессор Штефанова. – Промчался, точно пуля…
– Переволновался, бывает, – сказал Ник, поправляя очки.
Нет, он не верил, что на берегах Дуная высадились гости из глубин Космоса – вздумай они и в самом деле атаковать Землю, нашли бы множество целей куда более интересных, чем их город.
– Кваша прав, надо уезжать, – сказал Филипп. – У нас война, это-то бесспорно. Когда говорят пушки, такая хрень, как наука, не нужна никому, по крайней мере, лингвистика точно…
– Наука нужна всегда! – отрезал Ник. – Кто хочет дезертировать – на здоровье! Только я останусь и буду исполнять свой долг до конца!
– Но разумно ли это, когда в стране творится невесть что? – Юрачек нахмурился. – Телевизор не работает, со связью ерунда полная, есть ли у нас власть, совершенно непонятно…
– Власть меня интересует в последнюю очередь, – продолжил Ник, не сбавляя тона. – Зато меня интересует, получат ли студенты те знания, что они должны приобрести в стенах нашего университета! Желающие покинуть доверенную мне кафедру – прошу, на выход! Только учтите, обратно я никого не возьму! Ни при каких условиях! Ну? Вперед!
Никто не пошевелился, даже Филипп хоть и нахмурился, но отвел взгляд и с места не сдвинулся.
– Вот и отлично, – сказал Ник, позволив себе улыбку. – Работаем, коллеги… Понятно, что мы не инженеры и не можем изобрести новое оружие или что-то такое… Только ведь лингвистика имеет дело с языком, а без языка мы всего лишь бесхвостые голые обезьяны… Помните об этом…
* * *На лекцию вводного курса для перваков народу пришло меньше, чем обычно, но больше, чем он ожидал, так что вещал не в пустоту.
Потом Ник заглянул на кафедру, забрал у секретарши пачку документов для изучения и отправился к себе в кабинет. Опустился в кресло и даже успел просмотреть проект сметы на следующий год, и тут в дверь постучали.
– Войдите, – сказал Ник.
Скрипнули петли, и в кабинет проскользнула невысокая изящная девушка, улыбнулась чуть нервно.
– А, Марта! – воскликнул он, чувствуя себя как всегда неловко под взглядом ярких зеленых глазищ. – Заходи. Как поживают детерминативы имени в астурийском? Присаживайся…
Вчерашняя студентка, ныне его аспирант, несмело опустилась на стул.
– Поживают хорошо, – сказала она, теребя прядь каштановых волос за ухом. – Изучаю «Lletres asturianes» за последний год… Только вот… я… – девушка запнулась.
– Ну же, смелее, – сказал Ник, бросая мученический взгляд на украшавший стену портрет Яна Гебауэра.
Знаменитый лингвист ответил понимающей усмешкой.
Да, составлять грамматики славянских языков иногда проще, чем иметь дело с юными романтичными девами…
Нет ничего плохого в том, что ученица относится к наставнику с восхищением. Проблемы возникают, если она начинает смотреть на него как влюбленная женщина на мужчину.
Ладно бы Ник был холост, но он счастливо прожил с Анной более десяти лет и изменять ей не собирался.
– Я беспокоюсь, – выдавила, наконец, Марта, уставившись куда-то в колени.
– О чем?
– О вас! – Она подняла глаза, и Ник вновь отвел взгляд, на этот раз к окну, за которым виднелся Дунай и кусочек обрывистого берега на другой стороне, парк и беседка над откосом.
– Обо мне?
– Ну да… – Марта, наконец, собралась с духом. – Вы должны немедленно уехать! Здесь просто опасно!
– Тебя укусил профессор Кваша? – спросил Ник.
– Что?.. – На красивом личике появилась растерянность.
– Ничего.
– Вы должны немедленно уехать! – повторила она. – Вы слишком ценны для науки! Здесь стреляют, вы же слышали!
– Конечно, – сказал Ник, после чего повернулся к стоявшему на тумбочке кулеру. Зажурчала, забулькала вода, и он передал наполовину полный стакан девушке. – Держи. Выпей и успокойся.
Марта вцепилась в пластик так, что тот захрустел под ее пальцами.
– Никуда я ехать не собираюсь, – продолжил он. – Я понимаю, что обстоятельства… – отыскать нужное слово оказалось неожиданно трудно, – изменились… Как именно… Пока никто не знает.
– Но Чужаки!.. – существительное девушка произнесла так, что заглавная буква просто зазвенела в воздухе.
Ник вскинул ладонь, останавливая собеседницу.
– Университет не закрывался никогда, даже при Гитлере, даже когда тут шли бои. Наша кафедра в том числе. Так что я не собираюсь закрывать ее и сейчас. Понимаешь?
– Ну да… – протянула Марта, хотя было видно, что думает она несколько иначе.
– А кроме того, ты же не хочешь, чтобы мы своим дезертирством подали пример другим?
– Я не подумала… извините… – Ее щеки вспыхнули, глаза заблестели, в них появилось раскаяние.
– Так что оставь эти глупости и иди работай, – сказал Ник с улыбкой, чтобы девушка ни в коем случае не подумала, что он на нее сердится. – Астурийский детерминатив сам себя не опишет, и я не припомню, чтобы семинары как-то вот проводились без преподавателя…
– А «Логос», что с ним? – спросила Марта.
– Так, сегодня у нас вторник, четырнадцатое, – он побарабанил пальцами по столу. – Значит, собираемся в следующий понедельник, в шесть часов, в Богумиловой аудитории.
– Хорошо, спасибо, – девушка, все еще пунцовая, точно пион, неловко встала. – Извините… До свидания.
Клацнула закрывшаяся дверь, и Ник остался в одиночестве.
Пригладил волосы, бросил недоуменный взгляд на отражение в зеркале.
И чего она в нем нашла? Ладно бы был юный красавец, как тот же Филипп!
Так нет же, статью не вышел, физиономия самая обычная, кое-где обозначились морщины, да еще и очки, темные волосы понемногу редеют, а там, где все такие же густые, хватает седины…
Хотя кто этих женщин поймет?
Ник покачал головой, поправил стоявшую на столе фотографию матери, умершей семь лет назад.
Он каждый год ездил на ее могилу в маленьком городке, где когда-то родился, но в этом еще не успел, собирался в последние выходные месяца, а вот теперь неясно, получится или нет…
Но ладно, об этом можно размыслить позже, сейчас надо работать.
Вздохнув, Ник вновь принялся листать смету.
* * *Из университета он ушел около пяти и отправился на площадь Республики, в «Котву», где обычно закупался продуктами.
Проезжая мимо Нового моста, обратил внимание, что на спуске с него возводят нечто из блоков грубого бетона: качали стрелами два крана, ревели моторы тяжелых грузовиков, бегали рабочие, цепочкой стояли люди в черных комбинезонах и глухих шлемах, все с «игрушечными» автоматами.
Чужаки? Ставят блокпост?
Но вглядываться слишком назойливо он не стал, добавил газу, с дрожью вспоминая вчерашнее приключение и думая, что одного такого хватит мирному человеку на всю жизнь. Не хватало еще, чтобы эти типы в черном приняли его за шпиона и начали стрелять!
Место для парковки, вопреки обыкновению, нашел легко.
Спустившись в продуктовый, занимавший цокольный этаж, обратил внимание на бледную физиономию охранника. А когда оказался между полок, с изумлением обнаружил, что многие из них зияют пустотой!
Успел сунуть в тележку пакет молока, как от входа донеслись топот и лязг.
– MESTO STOIAT! – громыхнул механический голос, от звуков которого хотелось съежиться и упасть на колени. – RUKI PODNIMAT! VSIO BROSAT! ESLI DVIGAT – STRELIAT! BYSTRO!
Обернувшись, Ник увидел, что охранник стоит, вскинув ладони, а рядом с ним топчутся несколько Чужаков с автоматами и вертит антеннами робот на гусеницах, вроде тех, что ездили по улицам, только меньше.
Один из людей в черном прохрипел что-то, и машина вновь заорала:
– MESTO STOIAT! RUKI PODNIMAT! ESLI DVIGAT – STRELIAT!
Ого, так это еще и переводчик на колесах?
Но почему такой хреновый?
А обладатели черных комбинезонов и глухих яйцеобразных шлемов шагали по проходам, сметая с полок в тележки все подряд, крупы и растительное масло, колбасную нарезку и чай в пакетиках.
Когда двое из них оказались рядом с Ником, он сообразил, что оба выше него на голову и много шире в плечах. Глухие шлемы напомнили ему о «Звездных войнах», а сапоги до колен об офицерах девятнадцатого века, о тех временах, когда благородные вояки передвигались верхом.
Интересно, как профессор Кваша разглядел их глаза, ведь сквозь забрало ничего не видно?
Передний из Чужаков повернул голову в сторону Ника, и тот спешно вскинул руки. Гигант с автоматом подошел ближе, поднял оружие, нацелив его человеку в живот, и заговорил – из-под шлема донеслись отрывистые, резкие звуки.
Ничего подобного Ник раньше не слышал.
Лингвисту положено знать несколько языков…
Как спец по иберско-романским он так или иначе имел дело со всеми наречиями региона, от известных каждому испанского и португальского до экзотики вроде аранского или сефардского. Кроме того, свободно говорил на русском и английском и знал по дюжине фраз еще на нескольких, в том числе на венгерском и баскском.
Но здесь звучало что-то совсем не индоевропейское, и даже не азиатское.
Из лингвистических мыслей Ника вывел жестокий тычок прикладом в живот. Захрипев, он согнулся и отлетел назад, спиной врезался в холодильный шкаф и свалился на четвереньки.
Подняв лицо, обнаружил, что дуло автомата едва не упирается в лоб.
Чужак пролаял что-то злобное, а потом, видимо, сообразил, что собеседник его не понимает. Рука в черной перчатке взлетела к шлему, послышался щелчок, и забрало поехало вверх.
Открылось бледное, идеально правильное лицо, и Ник задохнулся от удивления.
Просто забыл, как дышать!
Перед ним стоял не человек, пусть даже с двумя ногами, двумя руками и одной головой…
Глаза Чужака и вправду были сплошь черными, напоминали мерцающие шарики из обсидиана. И еще их насчитывалось три, третий, чуть меньшего размера, располагался над переносицей.
Об этом профессор Кваша то ли забыл упомянуть, то ли не успел.
Ник сглотнул пересохшим горлом, понимая, что его сейчас, скорее всего, убьют. Просто за то, что он не выполнил приказ, отданный на неизвестном ему языке, вообще не понял, чего от него хотят.
Но тут заговорил второй Чужак, оставшийся рядом с тележками.
Гиганты в черном обменялись несколькими фразами, затем тот, что ударил Ника, вернул забрало на место и отвернулся. Через миг они зашагали дальше, методично опустошая холодильники с мясом и рыбой, а следом двинулись еще двое, забирая все, что осталось.
Ник сел, ощупав живот, убедился, что там набухает синяк.
– MESTO STOIAT! ESLI DVIGAT – STRELIAT! – продолжал надрываться робот-переводчик.
– Кто вы такие?! Как вы смеете?! – донесся истеричный голос из хлебного отдела. – Я буду…
Выстрел прозвучал негромко, точно щелчок игрушечного кнута, и голос смолк.
Встать Ник не решился, вдруг резкое движение примут за попытку убежать? Руки все же поднял, да так и просидел до того момента, когда последний Чужак исчез за сходящимися дверями.
– Черт бы их побрал! – выкрикнул охранник с бессильной злобой. – Где все? Полиция, армия?
– Боюсь, что ни того и ни другого уже не существует, – сказал Ник, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Добро пожаловать в новый мир… Вы заметили, что это не люди?
Голова немного кружилась, очень хотелось верить, что все ему примерещилось.
– Еще бы не заметить?! – в голосе охранника возникли плаксивые нотки. – Приходят третий раз за сегодня! Все вымели! И зачем я только на работу вышел? Проклятье! И вот теперь еще мертвяк… А как «скорую» вызвать, если телефон тю-тю?!
Не слушая его причитаний, Ник пошел между полок.
Да, по магазину словно пронеслась дикая орда из азиатских степей, оставила все, что ей самой не нужно, вроде стирального порошка или туалетной бумаги, а вот продукты забрала…
Кроме пакета молока, что так и остался в его тележке, Ник отыскал еще пачку макарон да пакет риса. Заглянуть в хлебный отдел, туда, где на полу в луже крови лежало женское тело, он не решился.
Заплаканная кассирша глянула на него как на сумасшедшего:
– Вы что, и вправду собираетесь платить?
– Ну да…
– Да забирайте так! – она махнула рукой. – Кто это заметит, кто будет считать? После такого-то?
* * *На улицу Ник вышел, ощущая себя так, словно поучаствовал в грабеже.
Успел еще увидеть, как Чужаки загружают продукты в кузов длинной бронированной машины вроде той, какую встретил утром на набережной. Прямоугольный люк захлопнулся, не оставив даже шва, мягко загудел мотор, и тяжелая громада рванула с места.
Ник дождался, пока она исчезнет из виду, и лишь затем пошел к автомобилю.
То, что он добыл вчера, они съедят за один-два раза, а значит, надо ехать в другой магазин. Куда-нибудь поближе к дому, подальше от центра, куда не добрались еще увлекшиеся конфискациями гиганты в черных комбинезонах.
Ник ехал мимо вокзала, когда навстречу попался очередной робот-транслятор. Свернул к обочине, едва завидев его тушу на гусеницах, и краем глаза заметил движение слева, в стороне от дороги.
С изумлением увидел, как из сквера перед вокзалом, из густых зарослей сирени появились трое в камуфляже. Двое вскинули автоматы, третий положил на плечо нечто вроде длинного черного тубуса.
Пули зацокали по гладким бокам робота, из «тубуса» сзади вырвался сноп огня.
– SOHRANIAT SPO… – машина Чужаков осеклась на полуслове, окуталась дымом, ее подбросило.
Через мгновение она лежала на боку, бессильно вращая гусеницами.
– Смерть врагам! – заорал один из людей в камуфляже, победно вскидывая руки.
По ушам ударил громогласный свист, и над зданием вокзала появилась летающая округлая штуковина вроде той, какую Ник видел вчера. Люди в камуфляже метнулись прочь, наискось через улицу, закладывая петли, точно зайцы, а за ними из земли и асфальта начали вздыбливаться два ряда дымных фонтанчиков.
Тот, что был с «тубусом», споткнулся, замешкался, и тут же спина его будто взорвалась. Полетели в стороны ошметки плоти, обломки костей, так что Ника едва не стошнило прямо на руль.
Он торопливо отвел глаза, но почти сразу посмотрел обратно…
Один из выстрелов с летающей штуковины угодил в припаркованную машину. Капот промялся со скрежетом, осколки стекла брызнули словно капли, и тут же упал второй из людей в камуфляже, схватился за окровавленную ногу.
Третий остановился, дал очередь в сторону летающего аппарата Чужаков.
– Будьте вы прокляты! – заорал он.
А затем его отшвырнуло назад, и он сполз по стене, оставив на сером камне алые мазки. Раненый в ногу сумел еще приподняться, но затем дымные фонтанчики заплясали вокруг него, и там, где только что был человек, осталось кровавое месиво.
Ник, к счастью, успел открыть дверцу, так что вырвало его на асфальт.
Божья мать, что за существа могут вот просто так убивать других?
Хотя мы, люди, если подумать, ничуть не лучше…
Летучая тарелка прошла над дорогой, затем поднялась и рванула на север. Дрожащей рукой Ник захлопнул дверцу, и некоторое время сидел, тупо глядя перед собой, пытаясь собраться с мыслями.
Никогда не мог представить, что увидит столько жутких смертей за один день!
И не в кино, а вживую!
Затем взгляд его упал на транслятор, что все так же лежал на боку и дымился. Мелькнула мысль, что вряд Чужаки оставят его так валяться, что сюда вот-вот явится группа трехглазых амбалов с оружием.
А это значит, что надо убираться.
Ник ударил по газам так, что мотор заревел, а шины взвизгнули, цепляясь за асфальт. Пронесся мимо поврежденного робота, и, уже сворачивая на перекрестке, обнаружил в зеркале заднего вида, что рядом с тем объявился черный «линкор» на колесах.
Смылся он очень вовремя!
На бешеной скорости, на какой никогда не ездил, промчался через город и затормозил на Коронной, напротив супермаркета. А зайдя внутрь, обнаружил безумную сутолоку, что бывает разве что накануне Рождества, когда все запасаются снедью на праздники, только еще круче.
В кассы стояли длинные очереди, корзинок не было вообще, тележка оставалась в гордом одиночестве.
Ник собрался взять ее за рукоять, когда его бесцеремонно отпихнули в сторону. Мужик пролетарского вида со следами многодневной пьянки на небритой физиономии насмешливо прохрипел:
– Извини, дядя, но мне эта штука нужнее… Поправить здоровье надо!
Ник щеголял очками, да и вообще по всем признакам был типичный интеллигент, но тут что-то сломалось у него внутри. Может быть, за два дня безумия он привык к постоянному насилию и сжился с мыслью, что оно теперь стало правилом, а может быть, вспомнил, что дома его ждут дети, и если он их не накормит, то не накормит больше никто.
Он не стал возмущаться, спорить, а просто ударил небритого по роже.
Пролетарий зашатался, потеряв равновесие, выпустил ручку тележки.
– Ты чего, дядя, оборзел? – выдавил он. – Да я тебе сейчас…
Ник уверенно и быстро, точно делал это каждый день, врезал небритому еще раз. Запястье дернуло болью, зато наглого мужика сбило с ног, так что он шлепнулся на бок.
– Ты чего? – загнусавил он снова, но теперь жалобно, прижимая ладонь к кровоточащему носу.
Ник, не обращая на него внимания, схватил тележку и двинулся в глубь магазина. Здесь полки тоже пустели, и без участия Чужаков; горожане, прослышавшие о конфискациях, справлялись без чужой помощи.
Чтобы пробиться к мясному отделу, Ник вынужден был остервенело пихаться. Кусок сыра он забрал последний, ничуть не стыдясь того, что вырвал его у кого-то из пальцев. К консервам, за которые шла настоящая драка, он сунуться просто не рискнул.
А еще супермаркет гудел от слухов.
Тетки, набивая тележки и корзины, ухитрялись болтать.
– Это демоны вышли из ада за грехи наши! – вещала одна, истово крестясь. – Покаяться нужно!
– Демоны на машинах и с автоматами? – смущалась другая. – Это коммунисты!
– Говорят, они красивых девушек забирают и увозят в неизвестном направлении… – мечтательно шептала третья, несколько потрепанная жизнью и уж точно не красавица.
– Аэропорт уничтожили весь…
– Огромный корабль с неба спустился, весь круглый такой! Как в кино!
– Теперь еда только по карточкам…
– Они всю Землю уже захватили, и будем мы теперь рабами, как негры раньше. Закуют нас в цепи…
Ник слушал эту чухню и морщился.
Если Чужаки и вправду нелюди, если их глаза, рост и прочий экзотический антураж – не искусный фейк, то никто, даже обладатель самой необузданной, дикой фантазии, не в состоянии представить, что будет твориться в городе через месяц.
* * *В квартиру Ник ввалился, сгибаясь под тяжестью плотно набитых пакетов.
– Так, явился? – воскликнула жена, выходя в прихожую. – А я волнуюсь… Представляешь, как непривычно, когда нельзя позвонить, узнать, где ты и что с тобой?
– Это верно, – Ник подвигал занемевшими пальцами. – Как дети? В порядке?
– Хорошо, – она улыбнулась. – Алекс рад, что уроки делать не надо, Младшая – что в садик не идти. Заходила Мария, ну, математичка молодая из нашей школы, сказала, что ее директор отправил всех оповестить… Занятий пока не будет, до конца недели точно… Пока не определится, что дальше.
Анна преподавала испанский в Первой гимназии и работу любила.
Ей-то дома сидеть куда тяжелее, чем детям, да еще и без возможности связаться с мужем.
– Папа! Папа пришел! – в прихожую выскочила Младшая, и Ник присел, чтобы обнять ее, поцеловать в щеку.
– Привет, маленькая, – сказал он, освобождаясь от ботинок. – Привет, сын.
Явившийся следом за сестрой Алекс ограничился кивком, после чего дети убежали к себе.
– Так, сигарет мне купил? – спросила Анна, и Ник про себя выругался.
В той давке, что царила в супермаркете, он вовсе про них запамятовал.
– Нет? – жена нахмурилась. – Но я же говорила, что они у меня заканчиваются! Чего ты вообще принес? – она нагнулась, заглянула в один пакет, во второй, в третий.
– Извини, дорогая, – сказал Ник. – Но в городе все не как обычно, если ты забыла. Магазины либо пустые, либо в них приходится врываться с боем…
– Как пустые? – она подняла на него недоуменные глаза.
– А вот так, – он дернул плечами. – Честное-пречестное слово.
Про столкновение с Чужаками и про бой у вокзала Ник упоминать не стал, понимая, что Анне таких подробностей знать ни к чему, и так она на взводе, а вот про драку в супермаркете не умолчал.
– Когда уходил, там ничего не оставалось, – сказал он в завершение. – Пусто. Дороги кое-где перекрывают, местами стреляют, за пределами города вообще неизвестно что творится, так что…
– Это как? Нет, не может быть… – пробормотала Анна, закусывая нижнюю губу. – Понятно, ты принес кое-что, – она нагнулась, вновь заглянула в пакеты один за другим. – Только нам этого надолго не хватит! Нас же четверо, и кот еще! Надо что-то делать! Немедленно!
– Погоди… – попытался вмешаться Ник, но жену понесло.
– Надо ехать в «Макро» или «Авион»! Немедленно! – закричала она. – Сейчас! Иначе мы начнем голодать! Уже завтра! Ты понимаешь, что это значит!? У нас дети!
Говорить, что поездка слишком рискованна, да и может оказаться бесполезной, смысла не было.
Он сделал единственное, что могло помочь, шагнул и обнял Анну, притянул к себе. Она забормотала приглушенно, всхлипнула ему в плечо, а он погладил ее по спине, приговаривая «тихо-тихо».
На душе было мерзко, одолевали страх и чувство бессилия.
Еще позавчера они находились в сытой, благополучной и стабильной реальности. Сейчас же очутились совсем в другом, жутком мире, где к тебе в окно запросто может заглянуть костлявый призрак голода…
Материалы дела 72/4, том 2, папка 7, файл 23.
Видеозапись телепередачи «Наука в лицах», телеканал «Просвещение».
Вышла в эфир 5 сентября в 22.00.
Студия, на задней стене – экран.
По центру в кресле расположился ведущий, по сторонам от него сидят двое мужчин, один средних лет, в очках, другой пожилой, с короткими седыми волосами и красным лицом.
Ведущий:
– Добрый вечер, уважаемые телезрители, сегодняшняя тема нашей передачи – искусственные языки, и ничего удивительного, что у нас в гостях видные деятели такой науки, как лингвистика… Представитель Королевской академии наук доктор Свенцицкий.
Пожилой кивает:
– Добрый вечер.
Ведущий:
– И профессор Новак из Карлова университета…
Мужчина в очках усмехается:
– Зовите меня просто Ник.
Ведущий, с лучезарной улыбкой:
– Э… хорошо… сейчас мы посмотрим ролики, посвященные нашим гостям, а затем перейдем к дискуссии.
Проектор демонстрирует короткую презентацию, посвященную каждому из гостей, мелькают фотографии, бубнит комментатор. Ведущий продолжает сверкать зубами, Свенцицкий глядит самодовольно, Новак хмурится, покачивает головой.
Экран проектора гаснет.
Новак:
– …тут все верно сказано, даже диссертацию мою упомянули по метафонии в иберо-романских, но ведь вы меня позвали не как испаниста, я вам интересен как создатель «Логоса».
Ведущий, подняв указательный палец:
– Именно! Как творец научного кружка, где вы занимаетесь… Чем вы там заняты, а?
Новак:
– Интерлингвистикой. Языками искусственными, вымышленными, плановыми…
Свенцицкий, сердито:
– Пустой тратой времени, короче говоря! Дилетантизмом на краю шизофрении!
Ведущий, удивленно:
– Но, доктор, не слишком ли вы резки?
Свенцицкий, с покровительственной улыбкой:
– Я еще очень мягок, учитывая, что мой оппонент занимается наукой всерьез. Удивительно, что он поддался глоттомании, позволил себе пасть жертвой наваждения! Третий век одержимые изобретатели языков пыжатся, норовя придумать хоть что-то достойное, и все без толку! Все их проекты – не более чем интеллектуальный онанизм! Волапюк, эсперанто, логлан и пазилингва… это нежизнеспособный хлам!
Ведущий:
– То есть вы считаете, что плановые языки не могут быть применены на практике?
Новак, спокойно, почти равнодушно:
– Аргументы коллеги не стоят выеденного яйца. Вспомним хотя бы санскрит…
Свенцицкий, агрессивно:
– А что не так с санскритом?
Новак:
– А то, что известная всем грамматика Панини не столько описывает существующий язык, сколько упорядочивает его, формирует новые правила… создает. Надеюсь, доктор не будет спорить, что не найдено ни одного текста на санскрите, полностью соответствующего Панини?
