Полная версия
Русская Италия
В 1936 году Понтекорво получил премию Министерства национального образования для стажировки за границей и направился во Францию, где работал в лаборатории Ирен и Фредерика Жолио-Кюри, исследуя процессы замедления и захвата нейтронов ядрами.
После начала Второй мировой войны и занятия Парижа немецкими войсками Понтекорво с семьей бежал сначала в Испанию, а затем переехал в США, где работал в нефтяной компании в Оклахоме. Там он разработал геофизический метод исследования нефтяных скважин с помощью источника нейтронов, называемый нейтронный каротаж.
В 1943 году Понтекорво пригласили в Канаду, в лабораторию Чалк-Ривер. Там он участвовал в создании и запуске большого исследовательского реактора на тяжелой воде.
В 1948 году, после получения британского гражданства, Понтекорво был приглашен на работу в Атомный центр в Харуэлле, где он работал в отделе ядерной физики, возглавляемом Эгоном Брехтером.
В 1950 году он возглавил кафедру физики в Ливерпульском университете.
Будучи коммунистом по политическим убеждениям, Понтекорво начал добровольно передавать в СССР информацию об атомной бомбе того типа, которая была взорвана над Нагасаки. 31 августа 1950 года, опасаясь ареста и прервав свой отпуск в Италии, Понтекорво вылетел с женой и детьми в Стокгольм, а на следующий день через Финляндию прибыл в СССР.
В СССР первоначально он жил и работал в обстановке секретности и лишь в 1955 году был рассекречен. С 1950 по 1956 год он работал в Институте ядерных проблем АН СССР, с 1956 года – в Объединенном институте ядерных исследований (Дубна), а с 1961 года – еще и профессором Московского университета.
В 1954 году Понтекорво был удостоен Государственной премии СССР, в 1963 за работы по физике слабых взаимодействий и физике нейтрино ему была присуждена Ленинская премия. С 1964 года он был действительным членом АН СССР, с 1991 года – Российской академии наук.
Умер Бруно Максимович Понтекорво в Дубне в 1993 году. Он был похоронен на протестантском кладбище в Риме, а в Дубне в его честь была названа улица.
Глава вторая
Развитие отношений России и Италии в XVIII веке
Неаполь первым из итальянских государств установил прямые отношения с Россией. Первый же посол, герцог Сан-Николо, очень понравился Екатерине II… Однако симпатизировавший России герцог очень плохо переносит суровый петербургский климат и все же добивается отставки.
Н.Я. ЭйдельманСразу же оговоримся: рассказывая об Италии, мы понимаем, что до определенного времени такого государства на карте не существовало. В 1859 году, например, территория нынешней Италии была поделена между Сардинским королевством, Тосканой, Пармой и Моденой, Венецианской областью и Ломбардией (они относились к Австрийской империи), Папской областью и Королевством обеих Сицилий. В апреле 1859 года началась Австро-итало-французская война, в результате которой Сардинское королевство заметно расширилось. В октябре 1860 года к нему присоединилось Королевство обеих Сицилий, и вне будущей Италии остались лишь Рим с окрестностями и Венецианская область. 14 марта 1861 года король Виктор Эммануил принял титул короля объединенной Италии. И лишь 9 октября 1870 года к Италии был присоединен Рим, который вскоре стал столицей единого государства в его нынешних границах.
Таким образом, термины «Италия» и «итальянцы» применительно с событиям, происходившим до октября 1870 года, являются условными и используются лишь для простоты изложения и восприятия материала.
Соответственно, и термин «русские» употребляется здесь в самом широком понимании этого слова: русскими именуются все граждане России и СССР, даже если у них было иное этническое происхождение.
* * *Открытие Черного моря для русского торгового судоходства в результате Русско-турецкой войны 1768–1774 годов повысило для России значимость сближения с итальянскими государствами, однако все попытки установить дипломатические контакты через чрезвычайного и полномочного посла в Вене князя Дмитрия Михайловича Голицына имели весьма скромный успех, и процесс сближения затянулся.
* * *Первой на контакты с Россией пошла Венецианская республика, с которой после длительных переговоров в Лондоне в 1768 году была достигнута договоренность об обмене представителями. Однако прибытие венецианца в Петербург все задерживалось, и тогда, отступив от установленных правил, Россия решила назначить в Венецию своего дипломата в одностороннем порядке. Выбор пал на маркиза Павла Маруцци, грека по происхождению, принадлежавшего к одной из самых богатых фамилий в Венеции, который, находясь на русской дипломатической службе, в то время занимал должность поверенного в делах России на Мальте.
Весной 1769 года он был направлен в Венецию «для остережения и предохранения случающихся тамо наших дел и коммерции». Приняли маркиза в Венеции хорошо, однако венецианское правительство в связи с начавшейся Русско-турецкой войной явно остерегалось предпринимать какие-либо действия, которые могли бы вызвать недовольство Турции.
* * *Неаполитанское королевство, находившееся под властью Австрии, получило самостоятельность в 1734 году. Неаполитанский трон занял сын испанского короля Филиппа V Карл Бурбон, двоюродный брат Людовика XV, который стал называться королем Обеих Сицилий. После смерти отца Карл стал королем Испании и отрекся от неаполитанского трона в пользу своего малолетнего сына Фердинанда, который впоследствии женился на дочери австрийской королевы Марии Терезии, энергичной и умной Марии Каролине. Мария Каролина тут же взяла курс на проведение активной и самостоятельной внешней политики, и это способствовало установлению отношений с Россией.
Первым российским полномочным послом в Неаполе стал граф Андрей Кириллович Разумовский, сын гетмана К.Г. Разумовского, человек необычайно способный, которого, как ни странно, невзлюбила Екатерина II, решившая удалить его подальше от двора, «не лишая при этом ни себя, ни отечества его службы».
В апреле 1777 года А.К. Разумовский выехал к месту своей новой службы, а в Петербург прибыл неаполитанский посол герцог де Сан-Никола, который «говорил по-русски, как русский».
А.К. Разумовский обосновался в Неаполе в конце 1779 года и тотчас вручил Фердинанду IV верительную грамоту, датированную еще 1777 годом. Получив аккредитацию, граф приступил к исполнению своих обязанностей, быстро освоился и приобрел расположение неаполитанского двора.
Однако, несмотря на личные успехи А.К. Разумовского, развитие политических связей между Неаполем и Россией в первые годы после установления дипломатических отношений шло медленно, постоянно наталкиваясь на противодействие Франции и Испании. Фактически можно сказать, что соглашение об установлении дипломатических отношений между Неаполитанским королевством и Россией в первые годы после его подписания оставалось, по сути, формальным актом.
* * *Что касается Великого герцогства Тосканского, то его контакты с Петербургом в течение длительного времени сводились лишь к обмену поздравительными грамотами. В 1737 году Тоскана перестала существовать как самостоятельное политическое образование и перешла под власть герцога Франца Лотарингского, будущего императора Священной Римской империи Франца I.
С 1765 года преемником умершего Франца I стал его сын Леопольд II. При нем торговые отношения между Россией и Тосканой начали развиваться, и было решено учредить пост морского генерального комиссара «во всех итальянских торговых пристанях». На этот пост был определен граф Дмитрий Мочениго, венецианский дворянин, которого за помощь, оказанную им во время Русско-турецкой войны русскому флоту, венецианское правительство, боясь разрыва с Турцией, засадило в темницу, лишив всего имущества. Благодаря заступничеству адмирала Г.А. Спиридова он был освобожден, но ему было запрещено пребывание в пределах Венецианской республики.
Графу Мочениго предписывалось обстоятельно сообщать в Петербург любые сведения, «не упуская ничего такого, что любопытство заслуживать может в течении политических дел как собственно между разными итальянскими областями, так и по сопряжениям их с другими европейскими дворами».
В августе 1776 года граф Мочениго выехал из Петербурга через Вену и в октябре прибыл во Флоренцию. Однако аудиенции с Великим герцогом Тосканским ему добиться не удалось. Граф Мочениго стал настаивать на предоставлении ему дипломатических привилегий и все же добился аудиенции, но лишь в январе 1777 года. После этого он уехал в Пизу, которая стала его постоянным местом пребывания.
После учреждения поста российского поверенного в делах в Генуе по указу от 28 июля 1782 года граф Мочениго также был назначен поверенным в делах России во Флоренции.
В январе 1785 года граф Мочениго был аккредитован в качестве российского полномочного посла, а в августе того же года полномочным послом Тосканы в Петербурге стал находившийся там австрийский дипломат Йоханн Зедделер, что объясняется тем, что Тоскана была владением императора Леопольда II из династии Габсбургов.
* * *С Генуэзской республикой Россия пыталась наладить связи еще в 60-е годы XVIII века, однако Австрия, особенно ревниво относившаяся к усилению России, всячески препятствовала этому. При этом Австрия наравне с Францией, которая являлась главным торговым партнером Генуи, оказывала сильное влияние на политическую ориентацию этой страны. Вена всячески подогревала опасения Генуи по поводу того, что заходы русских кораблей в генуэзский порт могут поставить под угрозу нейтралитет республики. Именно поэтому все попытки России установить с Генуей дипломатические и торговые отношения встречались с крайним недоверием.
И тогда Россия решила в одностороннем порядке добиваться аккредитации в Генуе своих дипломатов.
В результате указом от 21 сентября 1781 года поверенным в делах при Генуэзской республике был назначен капитан 1-го ранга Александр Семенович Мордвинов, сын адмирала С.И. Мордвинова.
А.С. Мордвинову предписывалось получить аккредитацию при Генуэзской республике. В дипломатическом церемониале он должен был соблюдать «все то, что в подобных случаях других коронованных глав аккредитованные лица равного звания там находящиеся наблюдают, не требуя для себя ничего излишнего».
Поверенному в делах рекомендовалось обо всем «примечания достойном» сообщать обстоятельно в Коллегию иностранных дел, не упуская ничего такого, что «в общих или частных делах с соседними или удаленными державами некоторую связь иметь может».
К месту службы А.С. Мордвинов отправился из Петербурга через Варшаву, Вену и Венецию и 1 июля 1782 года прибыл в Геную.
7 июля состоялась аудиенция у дожа, на которой А.С. Мордвинов произнес приветственную речь с выражением «желания всеобщего дружества и взаимной пользы» между двумя государствами. Затем он нанес визиты сенаторам и местной знати.
18 августа 1782 года А.С. Мордвинов информировал Коллегию иностранных дел, со слов статс-секретаря Борелло, о намерении Генуэзской республики направить в Петербург своего полномочного министра, хотя персонально пока никто не назван. К тому времени Генуя уже имела своих министров в Вене, Париже и Мадриде. Вероятно, на позицию Генуи повлияло решение большинства итальянских государств установить дипломатические отношения с Россией. 10 сентября поверенный в делах сообщил о назначении в Петербург в качестве полномочного посланника маркиза Дураццо, представителя одной из знатнейших генуэзских фамилий.
По получении известий об уровне генуэзского представителя в Петербурге, Коллегия иностранных дел, руководствуясь принципом взаимности, решила также повысить А.С. Мордвинова в звании. Так А.С. Мордвинов тоже стал полномочным посланником.
Тем временем в декабре 1782 года стало известно, что назначенный в Петербург маркиз Дураццо по семейным обстоятельствам не сможет выехать в Россию.
12 февраля 1783 года А.С. Мордвинов сообщил о назначении в Петербург полномочным министром маркиза Стефана де Риваролы, который уже в июле месяце отправился к месту службы. По получении известий о выезде Риваролы из Вены в Петербург А.С. Мордвинов вручил дожу 7 октября кредитивную грамоту и «открыл здесь качество свое полномочнаго министра».
Дальнейший ход событий показал, что хотя Генуя и решилась направить в Петербург своего дипломата, однако она вовсе не рассчитывала на его продолжительное пребывание там. По существу, миссия Риваролы свелась к выражению благодарности петербургскому кабинету за назначение в Геную своего представителя. При этом ему было строго-настрого запрещено вступать в обсуждение каких-либо политических и торговых вопросов.
* * *Сардинское королевство, ядро которого составлял Пьемонт с центром в Турине, было образовано в 1720 году. Как и большинство итальянских государств, Сардиния не проявляла инициативы в налаживании связей с Россией, опасаясь негативной реакции со стороны Англии и Франции. В политике же Петербурга в условиях напряженных отношений с Турцией Сардинии придавалось особо важное значение. Однако долгое время все контакты между двумя странами ограничивались лишь обменом поздравительными и известительными грамотами.
Желая прозондировать вопрос о возможности установления дипломатических отношений с Сардинским королевством, Петербург в мае 1770 года принял решение направить в Турин в качестве неофициального лица Алексея Васильевича Нарышкина с целью «изыскать пристойные средства к начатию с тамошним двором секретной и со всеми нужными осторожностями сопряженной негоциации о взаимном назначении министров» (послов).
Этот человек родился в 1742 году, служил в Измайловском полку, был произведен в прапорщики, а в 1764 году из поручиков был пожалован в камер-юнкеры и определен обер-прокурором в Сенат. Теперь в его задачу по прибытии в Турин в качестве «по собственной охоте путешествующаго дворянина» входило выяснить отношение сардинского двора к вопросу установления отношений с Россией.
А.В. Нарышкин прибыл в Турин в январе 1771 года. В соответствии с полученными указаниями он провел ряд встреч и бесед с министрами сардинского правительства, в ходе которых удалось выяснить позицию короля относительно возможности установления двусторонних отношений. Сардиния хотя и сознавала целесообразность союза с Россией, однако в разгар Русско-турецкой войны воздерживалась от каких-либо конкретных шагов в этом направлении. Сардинский король был весьма «привязан к английским интересам», поэтому его министры ограничивались лишь общими рассуждениями о налаживании регулярных отношений с Россией, но дальше этого идти не осмеливались.
Новые шаги к сближению с Сардинией были предприняты Россией в связи с предстоявшим заходом русской эскадры в порты Сардинского королевства на завершающем этапе Русско-турецкой войны. Соответствующий зондаж был проведен по дипломатическим каналам в Англии и Голландии. Сардиния дала согласие на прием русских судов в своих водах. Российскому флоту был оказан достойный прием, который обычно воздавался кораблям дружественных наций. Постепенно Турин пришел к пониманию того, что может извлечь некоторые выгоды от установления политических отношений с Петербургом. Король Виктор Амадей III рассчитывал, в частности, на поддержку России в вопросе расширения своих владений. Теперь уже Сардиния пыталась через частных лиц выяснить возможность установления официальных отношений между двумя странами.
В августе 1782 года стало известно о намерении Сардинии направить в Петербург своего посланника маркиза ди Парелла.
Со своей стороны, Петербург, придавая важное значение учреждению дипломатического поста в Турине, назначил в сентябре 1782 года своим посланником в Сардинии опытного дипломата князя Дмитрия Алексеевича Голицына, друга Вольтера и других французских просветителей, почетного члена Петербургской академии наук, находившегося в то время в качестве полномочного посла в Голландии. Однако вскоре Д.А. Голицын вышел в отставку, и 7 января 1783 года посланником в Турин был назначен князь Николай Борисович Юсупов (будущий директор Эрмитажа и член Государственного совета), прежде выполнявший в Италии отдельные дипломатические поручения.
Н.Б. Юсупову поручалось «недреманным оком охранять интересы» России, «противное оным отвращать», «внушать Сардинскому двору о пользе ближайшего его с Россиею сношения», а также заботиться о благосклонном приеме русских торговых судов и военных эскадр, ежегодно отправляемых в Средиземное море.
Князь Юсупов выехал из Петербурга к месту назначения через Варшаву и Вену и 2 ноября 1783 года прибыл в Турин, где в тот же день нанес визит госсекретарю по иностранным делам графу де Перрону.
4 ноября он встретился с королем Виктором Амадеем III и, получив аккредитацию, приступил к исполнению своих обязанностей.
* * *По-особому складывались отношения между Россией и Папской областью. Как известно, Папское государство зародилось в VIII веке, когда франкский король Пипин Короткий подарил папе территорию бывшего Равеннского экзархата, получившую название Папской области и Святого престола. До объединения Италии в 1870 году столицей Папской области был Рим.
С давних пор Папское государство стремилось распространить свое влияние на православную Россию, большая часть населения которой исповедовала христианство. В частности, в 1472 году Рим предложил царю Ивану III вступить в брак с наследницей византийского престола Софьей Палеолог, тем самым склонив русского государя с помощью этого брака к церковной унии и признанию главенства папы. Однако расчеты католического Рима не оправдались. Софья была принята в Москве как «царственная сирота», которая нашла пристанище в «единственном оплоте православия».
На протяжении веков отношения между Россией и Папской областью носили довольно напряженный характер. В основе политики Папского государства по-прежнему было стремление подчинить себе православную церковь и легализовать свои отношения с теми частями Российской империи, где проживали католики.
Россия же рассматривала Папскую область как обычное светское государство и отказывалась официально признавать на своей территории какую бы то ни было духовную власть и церковную иерархию, которую возглавлял бы папа римский.
В январе 1707 года Петр I направил к папе Клименту XI своего неофициального представителя, генерал-майора и уже известного в то время дипломата князя Бориса Ивановича Куракина, женатого на Ксении Федоровне Лопухиной, родной сестре супруги царя. Он должен был добиться от папы отказа признать Станислава Лещинского польским королем. Кроме того, ему поручалось тщательным образом изучить папский двор, его структуру, состав правительства, именовавшегося Римской курией, направленность и цели его политики и, наконец, провести осторожный зондаж относительно возможного соглашения между двумя государствами при условии ограничения влияния Рима на католическое население России.
Б.И. Куракин пробыл в Риме с апреля по октябрь 1707 года, переговариваясь с папским правительством. Он успел получить ответ только уклончивый: Климент XI не признавал Станислава Лещинского, но отказался высказать это в выражениях столь категорических и определенных, как того желал Петр. Вообще же приемом папы Б.И. Куракин был очень доволен. При этом он все же констатировал, что Римская курия является организацией, использующей религию в качестве политического инструмента, с помощью которого она стремится вмешиваться во внутренние дела России, и это вынудило Петра I отказаться от прежних намерений установить более тесные связи с Папской областью.
Лишь в 1771 году для новых переговоров с папой в Рим был направлен еще один неофициальный представитель России, видный государственный деятель Иван Иванович Шувалов, хорошо знавший иностранные языки. Он должен был исполнить личное поручение императрицы Екатерины II и ходатайствовать перед папой о замене папского нунция в Варшаве в связи с его неблаговидной деятельностью.
После присоединения в 1772 году к России части белорусских земель Екатерина II без согласования с папой римским назначила в ноябре 1773 года епископом Могилевской епархии одного из преданных ей людей Станислава Сестренцевича-Богуша, который фактически стал во главе католической церкви в России. В 1782 году императрица получила согласие папы на назначение Сестренцевича-Богуша архиепископом, и на торжественную церемонию по случаю его возведения в архиепископский сан прибыл посол папы Пия VI Аркетти.
В ноябре 1784 года российскому посланнику в Сардинии Н.Б. Юсупову было предписано отправиться в папскую столицу и добиться согласия Римской курии на пожалование Сестренцевичу-Богушу кардинальского звания, а также признания самостоятельности католической церкви в России. За те полгода, что Н.Б. Юсупов пробыл в Риме, ему удалось лишь частично выполнить свою миссию. Сестренцевичу-Богушу было отказано в сане кардинала под тем предлогом, что он в юности был кальвинистом. Однако римский папа все же согласился на предоставление Сестренцевичу-Богушу некоторой независимости от Рима.
Выступая за расширение торговых связей с итальянскими государствами, Петербург счел необходимым учредить также в Папской области консульство. Кандидатом на эту должность стал итальянский банкир Сантини. В связи с предстоявшим назначением в октябре 1781 года Сантини был принят на русскую службу, а 23 марта 1782 года ему был выдан консульский патент.
Однако в Риме по-прежнему не было российского дипломатического представителя. Заинтересованность в получении достоверной информации из центра католической Европы заставила Петербург обратиться к услугам каноника В. Пинто Полония, который в качестве «наблюдателя», начиная с 1781 года, в течение двадцати лет регулярно и подробно сообщал в Коллегию иностранных дел сведения о церковной политике римских пап, о внутреннем положении Римской курии и взаимоотношениях Святого престола с другими итальянскими государствами. В результате в России были хорошо осведомлены о происходивших там событиях и могли своевременно принимать нужные решения.
В 1797 году на коронацию Павла I прибыл папский посол граф Лоренцо Литта, архиепископ Фивский, и его брат Джулио Литта. Они стали активно вмешиваться в дела управления католической церковью, предъявляя петербургскому кабинету разного рода требования. Русский император попал на какое-то время под их влияние. Этому активно воспротивился глава католического населения России Сестренцевич-Богуш, ставший в 1798 году митрополитом. Лоренцо Литта стал действовать в обход Сестренцевича-Богуша. Кроме того, он даже посмел поспорить с Павлом I о кандидатуре на должность епископа в Каменецке. Результат не заставил себя ждать: по указу императора от 29 апреля 1799 года братья Литта были выдворены из России.
Но даже после выдворения Литта Святой престол не оставлял своих попыток заручиться согласием русской стороны на пребывание в Петербурге папского представителя. Так, в послании Александру I от 27 апреля 1801 года папа Пий VII в очередной раз поднял вопрос о назначении архиепископа делла Дженга послом в Россию. Почти одновременно статс-секретарь Папского государства кардинал Эрколе Консальви, развивая эту мысль в письме вице-канцлеру Н.П. Панину от 11 мая 1801 года, пояснял, что посол папы римского намерен прибыть в Россию с поздравлениями по случаю восшествия на престол Александра I и для обсуждения дел, связанных с проблемами католической церкви. До окончательного решения вопроса о приеме посла Эрколе Консальви ходатайствовал об определении поверенным в делах Святого престола в Петербурге находившегося в то время в России аббата Бенвенути.
В ответном послании Пию VII от 26 августа 1801 года Александр I, говоря о своем желании развивать с Римской курией «отношения дружбы и наилучшего взаимопонимания, которые могут принести взаимную пользу», дал согласие на приезд папского посла в Петербург. Со своей стороны, Н.П. Панин также уведомил кардинала Консальви о согласии петербургского кабинета на назначение Бенвенути поверенным в делах Святого престола и его решении учредить в Риме на правах взаимности
дипломатический пост, назначив российским поверенным в делах находившегося там генконсула В.И. Кассини.
Официальное назначение В.И. Кассини получил по указу от 27 августа 1801 года. Ему поручалось осуществлять посредничество в отношениях католического населения России с римской церковью, а также вести дела, связанные с Мальтийским орденом, покровителем которого был Александр I.
Получив соответствующие инструкции через посланника в Вене А.К. Разумовского, В.И. Кассини 1 апреля 1802 года прибыл в Рим, а 11 апреля вручил статс-секретарю Консальви письмо вице-канцлера А.Б. Куракина о своей аккредитации при Папской области, которое являлось своего рода верительной грамотой.
Глава третья
Основные этапы русской эмиграции в Италию
Для русских Рим, Италия имели особое значение. Еще до революции здесь побывали и подолгу жили многие наши выдающиеся соотечественники. Для многих из числа послеоктябрьской эмиграции Италия стала второй родиной.
