Буклет «Новый путь в жизни»

Первый раз меня осудили в девяносто девятом году. За хранение наркотиков. Дали мне условно, но я также продолжал употреблять. А потом через какое-то время меня приняли сотрудники милиции за совершение преступления, и вновь причина была изначально, что мне надо было достать наркотики. Опять так получилось, случайно или не случайно – я не знаю, но, как я думаю на сегодняшний день, это сам Бог меня сохранил, что мне дали условный срок. Через какое-то время я поехал в Анапу с мыслью перекумариться, завязать и перестать употреблять, но я и там не мог совладать с собой, и я себе пообещал, что начну новую жизнь, я перестану, перестану употреблять наркотики, и всё сделаю для того, чтобы жить полноценно и счастливо. Освободился я, и через семь-восемь дней я опять был со шприцом, опять я жил так же, как я жил последние годы, и я не мог совладать с собой. Я только сейчас понимаю то, насколько я был слаб и то, насколько я ощущал себя беспомощным. Для меня в тот период переломным был момент, когда я признался себе в том, что я слаб, и в одиночку я не могу завязать, я не могу сделать ничего с самим собой, как бы я этого ни хотел. Я помню момент, когда поклялся перед Богом, перед мамой, в том, что всё, что с сегодняшнего дня я больше не употребляю. И я тут же забыл это и пошёл дальше употреблять, и это тоже для меня как подтверждение того, что я справиться не мог с наркотиком и со своим этим желанием, ну… непреодолимым. Через пару лет, находясь уже в отчаянии, в разбитом состоянии, когда я дошёл до того, что я бродяжничал, меня выгнали из дома и сказали: «Умирай! Умирай, нам будет легче». Я лазил в помойках, и я вот…, я почувствовал то самое дно. И тогда я подумал о том, что возможно мне сейчас надо срочно предпринять какие-то действия, поменять свою жизнь, попросить помощи, или я просто умру. И я поехал в больницу. Я поехал в больницу, мне помогли попасть туда. И я первый раз попал в сообщество «Анонимные Наркоманы». Это была моя первая группа, был праздник – по-моему, пятнадцать или шестнадцать лет было сообществу. И что я увидел? Вокруг меня собралось человек пятьсот-шестьсот из разных городов, они такие же, как и я – наркоманы, зависимые люди. Я посмотрел, они улыбаются, они довольные. Они общаются. У них есть мобильные телефоны, у них есть машины. И я на тот момент сказал себе: «А чем я хуже? А почему я не могу?» Я дал себе шанс попробовать. Попробовать то, что делают они. Я не знаю, как так получилось, но видимо на тот момент я действительно первый раз поверил в то, что это возможно, в то, что выход есть. Потому, что всю жизнь, пока я торчал, считал, что это… это вот так и будет всегда, ничего не поменяется, и уже отчасти я смирился с тем, что я погибну от наркотиков. И я стал делать то, что мне говорят. Я стал ходить на группы, я стал заниматься собой, я понял, что мне важно поменять себя, и свою жизнь в целом, в общем. Но, к сожалению, через месяцев шесть-семь я опять сорвался. Почему? Потому что я жил старыми представлениями, у меня всё так же была романтика эта блатная в голове. Я считал, что я смогу помочь своему близкому, который ещё находится там. Я не думал о своей безопасности, я обманывал себя. Я всё также, в принципе, полагался на самого себя. И меня это привело к употреблению. Долго я там находиться не мог, потому, что я почувствовал за эти месяцев шесть-семь вкус жизни, вкус жизни без наркотиков. Я почувствовал, что возможно жить, жить счастливо, и мне хотелось очень вернуть то, что было. Через какое-то короткое время я попал вновь в больницу и стал делать то, что мне говорят. Мне важно было поменять полностью все свои взгляды, мне важно было быть именно честным, хотя на сегодняшний день я не буду говорить о том, что я кристально честный, потому что это не так. Бывает, что я вру себе, но, по крайней мере, на сегодняшний день моя жизнь кардинально поменялась, и всё это благодаря…, благодаря тому, что я хожу на группы, благодаря тому, что есть «Анонимные Наркоманы». Это сообщество мне очень помогло, и именно здесь я ощущаю себя как дома, именно здесь ощущаю поддержку. И всё приобрел я, за эти пару лет пока не употребляю, у меня появились друзья, я стал зарабатывать деньги честно. У меня появились доверительные, тёплые отношения дома. Для меня очень важно работать над собой. Потому что самостоятельно я справиться с собой не могу, и поэтому я… поэтому я обращаюсь за помощью, я езжу на группы, я занимаюсь собой. Я недавно думал о том, что вся вот эта моя романтика блатная, то к чему я стремился и так долго шёл, это была моя маска, за которой прятался страх. Я боялся показать себя, я боялся быть тем, кто я есть на самом деле. И на сегодняшний день мне бояться нечего. Мне проще жить таким, какой я есть на самом деле, и это важно для меня.

Спасибо! Я надеюсь, что моя маленькая биография как-то повлияет на нашу жизнь, потому что на сегодняшний день я действительно понимаю, что мне очень важно быть деятельным. Мне очень важно быть занятым. Мне очень важно быть полезным. И на сегодняшний день мои принципы тоже изменились, и я пытаюсь жить так, чтобы не причинять вреда себе и близким своим. Быть полезным для людей. Помогать и приносить добро.

«Я могу быть самим собой»

История Кости

Привет! Меня зовут Костя, я – зависимый. Мне 29 лет. Я вырос в самом обычном районе, где одни ребята дрались с другими ребятами. И мне всегда хотелось находиться рядом со старшими ребятами, которые сильнее. Умел я ещё с детства подстраиваться под других людей. Делал практически всё, что мне говорят.

Я никогда не хотел учиться. Единственное, чему я хорошо учился, и это мне нравилось, – учился воровать, учился употреблять наркотики. Эта процедура мне нравилась особо. Я общался с «нехорошими» людьми, которые воровали и употребляли всё подряд – всё, что только можно употреблять. Через какое-то время у меня начались проблемы с законом. Сначала – мелкие, от которых я отделался условными сроками. Я не придавал этому значения. Я надеялся на своих родителей. У меня родители состоятельные люди, и они могли платить за меня деньги. Мне нанимали по два адвоката, и, казалось бы, из таких дел, где уже должны были меня посадить, я «отходил» с условно досрочным сроком.

Жизнь меня свела с одной девушкой, и она всегда находилась рядом со мной. Она была полная противоположность меня. Она меня тянула. Не давала мне совсем уйти в употребление, совсем упасть. Пыталась меня постоянно где-то лечить – всевозможные лечебницы, ещё какие-то там бабушки, дедушки, куда-то меня пытались всё возить. Ничего мне из этого не помогало. И в тот момент, когда я её потерял – мы расстались – что-то совсем со мной плохое произошло, и я вот те полгода очень смутно помню. Я находился постоянно в употреблении. День в день я просыпался с мыслью что бы употребить, ложился с мыслью, что мне надо искать. И… жить в подвале на тот момент для меня уже стало нормальным образом жизни. Я мог зайти в любой подъезд, подняться на девятый, десятый этаж, на самый верхний, упасть либо там, либо залезть на чердак. То есть я уже превратился в какого-то уже не человека. И я был рад на самом деле, что ну… возникла статья, и меня посадили. Во всяком случае, в тюрьме было что покушать, и было где спать.

Незадолго до того, как попасть в тюрьму, я уже просто боялся воровать, я уже боялся выходить на улицу, потому что я был уже в розыске, и мне просто было страшно. Страшно и то, что меня посадят, и страшно на улицу выходить, … и непонятно… и куча страхов. Мне просто хотелось сидеть где-то одному, чтобы меня вообще никто не трогал.

Попал я в тюрьму, дали мне три с половиной года. Я как сейчас помню тот момент оглашения приговора. Я сидел в боксике… Я думал о том, что впереди три с половиной года неизвестности. Даже не представлял… Я знал, что есть какие-то определённые законы, какие-то правила в лагерях, но как себя там вести – я не знал. Возник какой-то страх тогда, когда меня уже повезли в сам лагерь. Вот тогда мне было немножко страшно. В лагере всё для меня было впервые. И мне очень помог на тот момент там совет одного человека. Он мне сказал: «Не пытайся здесь пробыть этот срок, а научись здесь жить». И я на самом деле учился там жить. Мне всегда нравилось учиться плохому. И меня и там всё это привлекало.

Закончился мой срок. У меня опять была куча всяких планов – что я буду делать, чем я займусь. Я себя видел в будущем как минимум директором огромного предприятия. Приехал в родной свой город Томск. Я помню: вышел на балкон…, я взял телефон…, записная книжка у меня была…, я начал её листать… И единственные, кому я на тот момент мог позвонить – это старые друзья. Я набрал их номера, хоть и знал, что люди находятся в употреблении и ведут прежний образ жизни. Я встретился с ними, и в этот же вечер… началось опять моё употребление. В тот же вечер я уже ехал на тюрьму, делать передачи. Мне хотелось всегда угодить людям вот этим вот. Я как приспособленец. Я не знаю, как себя ещё назвать. Мне было важно не выглядеть в глазах этих людей другим. Я хотел, чтобы меня принимали за своего человека. В сентябре месяце я освободился, а в ноябре месяце я уже лежал прям в неадекватном состоянии в одном из учреждений. Меня там прокапывали. Мне уже было всё невмоготу, я уже не мог сам остановиться. Я превратился из человека с большими надеждами, с огромными целями в человека, у которого не было ничего, и я просто хотел опять хотя бы покушать и поспать.

Прошло какое-то время, и я больше не хотел видеть тех людей, с которыми общался и употреблял. Я просто стал избегать их. Я избегал людей, с которыми мне приходилось воровать, с которыми я не мог открыто и честно говорить о том, что происходит у меня внутри. Мне постоянно приходилось быть перед ними каким-то сильным, что я вот такой вот на самом деле – ничего не боюсь. Но мне было очень часто страшно. Мне было очень страшно, когда мы выходили на улицу, шли по улице и высматривали какого-нибудь пьяного мужика, чтобы подойти, начать с ним разговор и любыми способами забрать то, что у него есть. Иногда люди отдавали что-то сами, иногда приходилось бить этих людей. И меня это не останавливало. Мне было страшно, но чтобы выглядеть в глазах своих друзей вот таким вот бравым парнем, я делал это. Мне хотелось тех друзей, у которых есть работа, у которых есть семья. Мой родной брат, старший, както «подтягивал» меня в свою компанию, к своим друзьям, и я помню, как я сидел с ними вечерами, и мне просто не о чем было с ними разговаривать. Они разговаривали о работе, они разговаривали о семье, они разговаривали о том, как ездили отдыхать, они разговаривали о том, как они провели какие-то праздники. У меня этого ничего не было. У меня праздники никак не отмечались. Для меня вообще исчез праздник, такой как день рожденья, и я его вообще не отмечал.

Всё время, что я находился на свободе, после того как освободился из лагеря, мне всегда помогала моя мать. Она меня кормила, она меня одевала, она платила за квартиру. Я жил один, и я всегда полагался на неё. На тот момент я не представлял жизни без неё. Я всегда знал, что если мне захочется покушать, или у меня не будет шапки на зиму, я приду к своей матери, и она мне всё это купит.

Но так сложилось, что моя мама поехала отдыхать, и я остался один всего лишь на две недели. Я на тот момент… да… я вот сейчас хочу вот этот период жизни своей рассказать немножко поподробнее. Потому что этот период жизни изменил во мне что-то.

На тот момент у меня была работа. Я работал дорожным рабочим на фирме. У меня был заработок. И она со спокойной душой уехала. А я начал опять употреблять. Через неделю я оказался в каком-то притоне. Я его сейчас плохо помню, там была такая комнатка маленькая, там стояла кроватка небольшая, кресло, и я неделю жил в этом кресле не вставая. Вставал я только лишь на ночь. Весь день я находился в этом кресле. На улицу мы не выходили, потому что образ жизни тогда был у меня такой – мы выходили ночью, когда уже темно, искали какого-то человека, били ему голову, забирали у него всё, убегали и… я просто уже боялся выйти, что меня узнают по одежде, ещё по каким-то вещам. Я находился там, а что будет дальше, я не думал. Мне было всё равно. Я не хотел быть в этом мире. Я хотел постоянно… ну … забываться и не помнить себя. Я постоянно находился под воздействием каких-то наркотических веществ. Мне было неважно, каких. Я на тот момент пихал в себя всё, что только можно было, от чего «прёт».

Одна из ночей у нас прошла впустую, мы не смогли найти себе деньги на наркотики. Я проснулся утром, мне было ужасно плохо. Вот эта комната была такая тёмная, я вышел на улицу, мне даже глаза резало, но у меня был в кармане паспорт. На тот момент я вспомнил, что можно пойти в наркологический диспансер. Там кормят, и там тепло. И там я смогу прийти в свое более-менее нормальное состояние, и что-то я попробую всё-таки еще раз сделать для себя. Я пошел туда, и меня взяли и положили. Я начал там потихоньку приходить в себя, и я увидел ребят, которые когда-то употребляли наркотики, а сейчас у них в жизни есть семья, есть друзья… да, друзья, такие, которые в трудную минуту могут приехать и помочь. Они работают на приличных работах, и, что больше всего меня тогда удивило, они радуются всему этому, не употребляя ничего. Мне стало интересно послушать этих ребят, и тогда нас собрали в таком небольшом зале, и один из них начал рассказывать про себя, про свою жизнь. И я сидел и слушал. Я увидел в нём себя. Но то, что он говорил, то, что с ним произошло, я не мог в это поверить. Я думал что…, ну… что так не бывает. Что мне это не поможет. Но, несмотря на это, я решил остаться. Остаться, потому что мне некуда, в принципе, было идти. И я остался. И со временем я начал ходить на группы «Анонимных Наркоманов». Я тогда о них услышал, услышал о программе «12 Шагов». О группах, где ребята собираются, делятся опытом, опытом решения проблем без наркотиков, опытом жизни без наркотиков. Я сейчас могу чётко сказать, что я тот человек, который не умеет решать проблемы каким-то нормальным способом. Когда у меня возникала проблема, я предпочитал что-то употребить. Я считал, что это выход из любой проблемы. И это мне на какой-то момент действительно помогало, но только проблема не решалась.

У меня в тот период не было денег, и мать сказала, что никакой помощи от неё не будет. А помощь в сообществе «Анонимные Наркоманы» была бесплатной. Это меня привлекло: что не нужно платить денег, и есть какой-то шанс. Я за него ухватился. Я услышал о «Двенадцати шагах». О том, что нужно писать шаги, пытаться вникать во всё это, во всё, что они говорят. Мне понравилось, что в сообществе «Анонимные Наркоманы» всё просто. «Делай то, что делали мы, и у тебя будет всё, что есть у нас». Вот это мне понравилось, и я не придумывал ничего своего. Мне говорили: «Пиши шаги». И я начал их писать. Я услышал о такой рекомендации, мне посоветовали её ребята: «девяносто дней – девяносто групп». И мне показалось, это очень просто и легко. Я начал ходить на группы каждый день. Были дни, когда я посещал не одну, а две-три группы. И я ходил на все эти группы. В выходные я, можно сказать, жил на этих группах, и мне было там интересно.

В моей жизни появились друзья, которые в любой момент мне помогали. И они меня понимали, понимали, что со мной происходит. Мне больше не нужно было выглядеть каким-то сильным духом, я мог быть самим собой, и меня никто за это там не оскорблял, никак не называл. Я мог делиться своими проблемами, своими переживаниями. Меня всегда слушали, давали мне советы, помогали мне в решении проблем.

И вот на сегодняшний день в моей жизни есть то, чего не было никогда. У меня есть много друзей, у меня есть работа, я начал учиться. И…, что самое главное, ну… мне это дело сейчас не скучно. И мне всё это интересно стало. И я благодарен тем ребятам, которые когда-то смогли донести до меня то, что я могу изменить свою жизнь. То, что в моей жизни может быть всё иначе. Я благодарен сообществу «Анонимные Наркоманы», что оно изменило мою жизнь.

«Приходи на собрания»

История Сергея

Дело в том, что в свое время, когда я сидел, в нашу тюрьму приходили люди из сообщества «Анонимные Наркоманы». Приходили не за деньги, они ничего за это не получали. Они приходили просто рассказать нам о том, что возможна жизнь без алкоголя, возможна жизнь без наркотиков, возможна жизнь без преступлений, без тюрьмы. И они ничего не просили, они ничего не получали. При этом они говорили: «Я делаю это для себя, я делаю это для того, чтобы самому не употреблять наркотики».

Это уже много позже, когда я уже стал знакомиться с сообществом «Анонимные Наркоманы» и программой «12 шагов», я узнал о том, что двенадцатым шагом этой программы является то, чтобы поделиться историей своего выздоровления и поделиться тем, что можно жить свободным, без употребления, поделиться этим с другими. Но на тот момент мне это было совершенно непонятным. На тот момент – это почти десять лет назад.

Десять лет назад – это был двухтысячный год, когда я попал в тюрьму, мне тогда было шестнадцать лет, а вообще употреблять различные химические вещества я начал лет с двенадцати. Хотя какие-то изменения в моей голове, какие-то странности начались гораздо раньше, потому что сколько я себя помню, я всегда ощущал себя, всегда чувствовал себя каким-то не таким, не таким как все – другим. Марсианином каким-то своеобразным. И мне казалось, что другие люди – они чего-то «не догоняют», чего-то не понимают, они тупят, они и просто не такие какие-то. Только я какой-то такой особенный на этой планете. И поэтому, когда в 12–13 лет я познакомился с химическими веществами (сначала алкоголь, потом другие), то, знаете, случились две вещи: я, с одной стороны, понял, что вот оно, вот оно, то самое, что даёт мне понимание, что даёт мне ощущение себя какого-то необычного. С другой стороны, это же как бы позволяет мне чувствовать себя таким же, как все, чувствовать себя своим в компании, чувствовать себя легким, таким балагуром, душой компании, игруном на гитаре. Ну, вот. Сразу всё как-то хочется: «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Я очень быстро втянулся, и буквально за пару лет я уже употреблял системно, и что самое удивительное – никто из моих близких, родных очень долгое время не мог это увидеть и понять. Мама – учительница, папа – врач, замечательный примерный мальчик ходит в школу, на какие-то дополнительные занятия, все время его нет дома. И моим родителям очень долгое время не удавалось увидеть того, что я прихожу домой сначала на «рогах», потом уже и в других состояниях. И они в упор этого не замечали, а я был рад этому факту. Когда все вскрылось, был жуткий скандал, и я до сих пор понимаю, что та травма, которая была нанесена моим родителям, она до сих пор. Мне нужно совершать какие-то действия, чтобы возместить им тот ущерб, который я нанес им своим употреблением. К шестнадцати годам я попал в тюрьму. Собственно, я бы не попал в тюрьму, если бы не употребление, потому что, с одной стороны, я совершил преступление в употреблении, с другой стороны, после преступления начался совершенно жуткий угар, в котором я чего только не употреблял. И потом мне в голову пришла мысль очень здравая о том, что нужно бы податься в бега, что я, собственно, и сделал незамедлительно… Лет было шестнадцать, и мозгов было немного. Слава Богу, я купил билет на свое собственное имя в паспорте, сел в поезд, поехал куда-то в сторону Иркутска из Санкт-Петербурга, и благополучно был снят оперативными сотрудниками с поезда в Новосибирске. При этом я все эти дни употреблял, ничего не ел – я только употреблял вещества. Когда меня арестовали, я даже испытал какое-то облегчение, потому что я подумал: «Вот сейчас мне ничего не нужно. Мне не нужно опять… Мне не нужно нести ответственность. Сейчас вот всё понятно. Сейчас я вот, там, приеду, сяду. Будет кушать. Будет мне кушать. Будет где поспать. И дальше как бы за меня там все распишут». Я не думал о том, что у меня есть какие-то проблемы в связи с употреблением. Вот это состояние жизни, совершенно невменяемое, мне казалось естественным, нормальным и правильным.

На втором году заключения я узнал о том, что там, где я сижу, проходят группы «Анонимных Наркоманов», и что туда приходят люди с «воли», что туда можно прийти, посидеть, попить чаю, и я начал ходить сначала именно с этими целями. Естественно, я слушал, о чем люди говорят, тем более все-таки с «воли» (какие-никакие новости). А люди рассказывали о себе. Они говорили о том, что вот со мной происходило сегодня или вчера, позавчера, то-то и то-то, и я себя при этом чувствовал так-то, и хотел убить того-то, но вот благодаря вот этой вот программе взял и не убил. Или, там, шёл вчера по улице, видит, там, стоит лох, у него «лопатник» торчит из кармана, а он взял и не украл. И мне казалось, с одной стороны: «ну, вы все и лохи и придурки», а с другой стороны, постепенно я начал понимать, что вот во всех этих разговорах, чувствах, во всех этих историях есть что-то такое, очень похожее на меня. Эти люди рассказывали свои истории чуть ли не с детства, с пелёнок. Они говорили о том, как они употребляли, говорили о том, как они попадали в тюрьму, нарушали закон, как переставали употреблять, как доходили до своего дна, как они уже не могли употреблять, но употребляли. Вот. Тем не менее во мне сидела мысль, что они какие-то идиоты, у меня-то так точно не будет, у меня по-другому. Это ощущение, что «я не такой как все, что у меня всё по-другому», оно продолжало во мне сидеть.

Постепенно, постепенно, год за годом, ходя на эту группу, я начал думать: «Да…а у меня, у меня тоже такое было. Да, вот здесь я чувствовал себя так же. Да, в этой ситуации я поступил бы так же или поступил бы по-другому.» Эти люди все время говорили о программе, говорили они все время о шагах. Мы прикалывались между собой: «Вот сектанты ходят. Выходишь на волю – они тебя принимают, «разводят на хату»» и т. д… Но могу сказать, что меня никто ни на что не «развёл». Наоборот, я сижу сейчас в собственной квартире, которой у меня не было на момент выхода из тюрьмы, у меня появилась жена, семья, работа очень высоко оплачиваемая. И всё хорошо. Это то, что есть сейчас. А как я к этому пришёл, сидя в тюрьме? Пришёл очень просто. Я начал разговаривать, спрашивать больше про эту программу, про эти шаги, про сообщество «Анонимные Наркоманы». Самое важное, что я запомнил для себя, это: «Принеси свою задницу на группу, а голова дойдёт потом». Четыре с лишним года я слушал это утверждение и, слава Богу, я его запомнил. Слава Богу, я запомнил хотя бы это.

Я освободился, и, естественно, я забыл про всё, что говорили эти люди: «Вот в первый же день иди на группу. В городе Петербурге полно групп «Анонимных Наркоманов». Вот тебе адреса. Можешь найти в любом районе». Да-да, конечно, это я помнил. И благополучно пошел «бухать». Какое-то время у меня даже получалось контролировать себя, то есть я был такой вполне социально приемлемый товарищ. Я нашел непонятную работу, которая была суточной и позволяла мне один день быть на смене, а три дня делать то, что я хочу. Очень быстро, месяца за два, дошло до того, что я понял, что я не могу остановиться, что я употребляю всё, что не «приколочено», и вот тут я понял, что у меня реальная проблема. И вот мое дно – я проснулся… очнулся – наверное, так будет правильнее сказать, в своей квартире, в квартире своих родителей, которые умерли к тому моменту. Дом был полон людей, из которых я больше половины не знал. Я был с какой-то женщиной, которая была мне абсолютно противна. Я понял, что я не помню, что я делал накануне. А когда я совершил свое преступление, было абсолютно точно так же. По сути дела, как бы, я очнулся и опа – меня уже ищут. Тут мне стало страшно, я понял, что у меня были все шансы снова попасть в тюрьму и проснуться уже в КПЗ.

Я ещё какое-то время покувыркался. Но именно с того момента я начал всё больше думать о том, что пора «подвязывать». Но прекратить употреблять я не мог. При всей своей целеустремленности в других вопросах, почему-то у меня не получалось не употреблять. Я не мог понять, почему. Не смотря на то, что четыре года я слушал, примеры про то, что сила воли не работает. Работают совершенно другие вещи, работает признание своего бессилия. Но признать, что я бессилен перед веществами – да ну, на фиг. Это же – я, тот самый я, который не такой как все, который какой-то особенный, который вообще охрененный парень. И я бессилен перед какими-то веществами? Да вы сбрендили!

Я нашел телефон одного из тех людей, кто приходил к нам в тюрьму. Вы представляете, даже в этом состоянии я не мог признаться в том, что у меня проблемы. Я позвонил и сказал: «Ты знаешь, у меня всё «ништяк», но может быть «пересечёмся»?» Он говорит: «Ну, давай «пересечёмся». Когда мы с ним встретились, меня трясло, крутило, вертело, ломало. При этом я рассказывал ему, как у меня всё замечательно. Работу я, естественно, к тому времени уже потерял, я никому не нужен в таком состоянии, я прогулял не одну смену. Он слушал меня, слушал. Ничего не говорил, я ему что-то там все «причёсывал». И он говорит: «Ну, круто. Тут группа «Анонимных Наркоманов» недалеко как раз сейчас начинается, может, зайдём?» Я говорю: «Ну, давай зайдём. И мы зашли. И на этой группе я рассказал, что я уже несколько лет не употребляю. Только слепой бы не увидел, что со мной происходило. И мне никто, ничего не сказал. В меня никто не ткнул пальцем, и не назвал так (и здесь хочется выругаться матом), как в тюрьме называют лжецов. Понимаете? Никто! Ко мне подходили люди и говорили: «Ну, ты давай, возвращайся. Хорошо, что пришёл. Приходи ещё». С самой тюрьмы меня не оставляла мысль о том, что это какая-то «прокладка», это какая-то «подстава». Что эти люди хотят выслушать, то, что мы говорим, а потом «сольют» это администрации. И только когда я попал на группу, уже в городе, уже на воле, я понял: «А вот этим-то людям ничего от меня не надо. Они не знают меня. Они первый раз в жизни меня видят». Они почему-то подходили ко мне и говорили мне: «Давай, приходи ещё раз». Это сыграло решающую роль, и я начал ходить на собрания «Анонимных Наркоманов». Я начал, как говорили, не употреблять только сегодня. Только сегодня я не думал о том, что будет завтра, я не употреблял только сегодня, только сейчас. Один день. Один час. Одну минуту. Одну секунду. Я слушал о том, как люди рассказывали, как не употреблять наркотики. Только сейчас. Они говорили: «Возьми телефоны, и если тебе вдруг захочется употребить, вместо шприца, хватайся за телефон. Вместо бутылки, хватайся за телефон». И знаете, я действительно (а чего мне это стоило: это же – я, такой крутой, да!) стал набирать этих наркоманов и говорить им о том, что мне хочется употребить. Ужас от ощущения того, что завтра я могу проснуться и все – опять я «прилип», был помощником на первых порах. А потом это просто вошло в привычку – звонить, говорить: «Ты знаешь, у меня тяга. Я хочу употребить».