Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

Также речь пойдет о борьбе Тюдоров за трон после 1485 года, о том, как формировалась их история Войны Роз и как они создали настолько популярную и убедительную версию событий XV века, что она не только стала главной в историческом дискурсе XVI века, но и дожила до наших дней.

В этом и состоит моя цель. В предыдущей своей книге «Плантагенеты»[16] я рассказал о том, как была основана величайшая династия средневековой Англии. Теперь же речь пойдет о том, как она была уничтожена. Две эти книги не совсем следуют друг за другом хронологически, но, надеюсь, дополняют друг друга. Здесь, как и раньше, я хотел бы рассказать невероятную историю королевской семьи так, чтобы это было научно обоснованно, информативно и увлекательно. Как всегда, я благодарен моему блестящему литературному агенту Джорджине Кейпел за терпение и хорошее настроение. Я также бесконечно благодарен проницательному редактору из издательства Faber в Великобритании Уолтеру Донохью и не менее прекрасной Джой де Менил из издательства Viking в США. Благодаря им и их команде писать эту книгу было сплошным удовольствием. Я также благодарен сотрудникам библиотек, архивов, замков и мест сражений, которые я посетил, пока работал над книгой. Отдельно хотел бы поблагодарить сотрудников Лондонской библиотеки, Британской библиотеки и Национального архива, где последние пару лет я проводил много времени. Я посвящаю эту книгу своей жене, Джо Джонс, которая вместе с нашими дочерями, Вайолет и Иви, снова с любовью и юмором сносила мое сочинительство.

Но вернемся к нашему рассказу. Чтобы до конца понять, как правление Плантагенетов потерпело крах и как была основана династия Тюдоров, нам следует начать не с 1450-х, когда английская политика начала трещать по швам из-за насилия и военных действий, не с 1440-х, когда появились первые признаки политического кризиса, и даже не с 1430-х, когда родились первые «английские» предки королей из династии Тюдоров. Мы начнем рассказ с 1420 года, когда Англия была могущественнейшей державой Западной Европы, английский монарх слыл властелином мира и представлялось, что впереди страну ждет блестящее будущее. Мысль о том, что при жизни всего одного поколения Англия превратится в самое неспокойное королевство Европы, тогда показалась бы абсурдной. Как и большинство трагедий, наш рассказ начинается с момента славы. Что ж, вперед!

Дэн ДжонсБаттерси, Лондон, февраль 2014 года

Часть I

Истоки

1420–1437

Мы были в добром здравии.

Король Генрих VI

Король всего мира

Она вышла замуж за солдата. В воскресенье на Троицу, в июне 1420 года, незадолго до полудня, под звуки торжественной музыки в изящной приходской церкви Сен-Жан-о-Марше в Труа собрались роскошно одетые лорды, рыцари и благородные дамы. Они прибыли сюда для того, чтобы стать свидетелями союза двух великих семей, долгое время враждовавших друг с другом. Венчание по французскому образцу провел архиепископ Санса, и Екатерина Валуа, младшая дочь безумного короля Франции Карла VI и измученной его недугом Изабеллы Баварской, стала женой английского короля Генриха V.

Екатерине к тому времени исполнилось восемнадцать. У нее были тонкие черты лица, маленький аккуратный рот, высокие скулы и круглые глаза. Хрупкая шея слегка склонялась на одну сторону, но это был единственный недостаток принцессы, находившейся в расцвете юности. Она выходила замуж за закаленного в боях воина. У Генриха были плотно сжатые губы и длинный нос, которым отличались все короли из династии Плантагенетов. А темными, слегка навыкате глазами он напоминал отца, Генриха IV. Волосы короля были коротко острижены по тогдашней моде, на хмуром, гладко выбритом лице виднелись шрамы. Глубокую отметину на щеке справа от носа он получил во время сражения, когда ему было всего шестнадцать, – наконечник стрелы вошел так глубоко, что извлекал его полевой хирург. В свои тридцать три Генрих V был самым искусным воином среди европейских правителей. И в день собственной свадьбы выглядел он соответственно. «От него и его приближенных исходила такая торжественность и величие, как будто в тот миг он был королем всего мира», – писал высокородный и имевший обширные связи французский хронист Ангерран де Монстреле[17].

Две недели кряду в разоренных войной окрестностях Труа, древней столицы графства Шампань в ста милях к юго-востоку от Парижа, яблоку негде было упасть от английских солдат. Генрих приехал в город 20 мая вместе с двумя братьями: Томасом, герцогом Кларенсом, и Джоном, герцогом Бедфордом. Их сопровождало множество высокородных военачальников и около 1600 рядовых, по большей части лучников. Места в пределах городских стен не хватило, и простые солдаты расположились в окрестных деревнях. Сам король остановился в западной части города в гостинице «Корона» рядом с рыночной площадью. Отсюда он величественно наблюдал за финальными стадиями переговоров о мире между воюющими королевствами Англии и Франции.

Отец нынешнего короля умер семь лет назад – в 1413 году, – и за это время ему удалось навести порядок в неспокойном королевстве. При Генрихе IV на страну обрушивался один кризис за другим, и многие из них корнями уходили в 1399 год, когда Генрих сверг с престола Ричарда II и, после того как тот попытался бежать из тюрьмы, отдал приказ убить его. Шаткое правление Генриха IV началось с кровопролития.

Ричард не был популярным королем, но захват трона Генрихом IV поставил легитимность власти под сомнение. Генриху постоянно не хватало средств, Уэльс сотрясали мятежи под предводительством Овайна Глендура. Неспокойно было и на севере, где во время одного из восстаний архиепископу Йоркскому отрубили голову как изменнику. Король часто и подолгу болел, что привело к конфликту с сыновьями (особенно с младшим Генрихом), стремившимися править от его имени. Опорой королевской власти были люди, которые помогли Генриху взойти на престол, в основном вассалы из герцогства Ланкастерского, находившегося в его личном владении до коронации. Это привело к длительному расколу в английской политике, конец которому могла положить только смерть короля. После очередной болезни 20 мая 1413 года он скончался в Иерусалимской палате в резиденции настоятеля Вестминстерского аббатства.

Генрих V, которому трон достался по праву, а не в результате борьбы за власть, стал бесспорным лидером, объединившим Англию. Он был энергичным, харизматичным и решительным королем, одаренным полководцем и мудрым политиком. Успех сопутствовал ему почти во всем: и в управлении страной, и в военном деле. Он сразу же сделал широкий жест и предложил примирение противникам своего отца. По его приказу вскрыли могилу Ричарда II в Кингс Лэнгли в Хартфордшире и перенесли его останки в Вестминстерское аббатство, где тот завещал похоронить себя рядом с женой, Анной Богемской. Главным для Генриха V было использовать близкие отношения с наиболее влиятельными представителями знати, чтобы возглавить войну с Францией. И в этом он невероятно преуспел: меньше чем за два года ему удалось отодвинуть границу вглубь континента дальше, чем когда-либо на протяжении двух столетий со времен Ричарда Львиное Сердце.

Брак Екатерины Валуа и энергичного молодого короля-воина стал кульминацией его дерзкой внешней политики. Короли Англии веками воевали со своей французской родней, но лишь изредка одерживали победы. C 1337 года оба королевства были втянуты в череду особенно ожесточенных военных столкновений, которые мы сегодня называем Столетней войной. Множество взаимных территориальных претензий поддерживали конфликт, а в основе его лежало притязание Эдуарда III, прадеда Генриха V, на то, чтобы стать законным правителем обоих государств. Но сам Эдуард, непревзойденный полководец и хитроумный политик, так и не смог этого достичь. Женившись на Екатерине, Генрих был близок к этой цели как никто. По итогам договора в Труа, скрепленного печатями в городском соборе 21 мая, король Англии не только получал французскую невесту, но и мог теперь именовать себя (как он сам продиктовал в письме) «Генрих, Божьей милостью король Англии, наследник и регент королевства Франции и сеньор Ирландии»[18]. По договору в Труа семнадцатилетний брат Екатерины Карл, единственный живой сын Карла VI и королевы Изабеллы, лишался права наследовать французский престол в пользу Генриха и его будущих детей. Так французская корона впервые должна была перейти к англичанину.

К браку двух монарших семей и договору в Труа привело бедственное положение французской короны. На протяжении почти тридцати лет Карл VI страдал от приступов паранойи, бреда, шизофрении и тяжелой депрессии, иногда припадки длились месяцами. Первый приступ случился с ним жарким августовским днем 1392 года, когда он вместе с армией находился неподалеку от Ла-Манша. Карл страдал от жажды, был напуган недавним покушением на одного из ближайших друзей, а еще его привела в ужас встреча с местным сумасшедшим, который прокричал, что впереди короля ждет предательство. На Карла нашло помрачение, и он с мечом набросился на приближенных, за час убив пятерых[19]. В себя он пришел только через шесть недель, и с этого момента психотические эпизоды преследовали его до конца жизни.

Врачи того времени винили в безумии Карла черную желчь, избыток которой вызывал меланхолию и делал человека восприимчивым к потрясениям и болезням. Поговаривали также, что недуг достался ему в наследство от матери, Жанны де Бурбон, которая после рождения седьмого ребенка, дочери Изабеллы, пережила сильнейший нервный срыв[20]. Каким бы ни был диагноз короля, политические его последствия оказались катастрофическими. Приступы безумия из года в год калечили тело и душу Карла, лишая его дееспособности. Он забывал собственное имя, забывал, что он король, что у него есть жена и дети. Он относился к королеве с подозрением и враждебностью и пытался разбить посуду и стекла с изображением ее герба. Иногда Карла начинало трясти, и он кричал, что тысяча острых железных шипов пронзают его плоть. Он бегал по Отель Сен-Поль, королевской резиденции в Париже, пока не падал, обессилев. Слуги боялись, что король выбежит на улицу и опозорит себя, и заложили почти все двери. Месяцами напролет он отказывался мыться, переодеваться и спал урывками. Известен случай, когда слуги, проникшие в его покои, чтобы вымыть короля и сменить на нем одежду, обнаружили, что тело Карла покрыто коркой из волдырей, а лицо вымазано фекалиями. Для управления страной в периоды все более частых обострений его болезни был созван регентский совет. Но даже в те моменты, когда Карла считали способным править, его могущество подрывал тот факт, что он в любой момент мог снова впасть в безумие.

Помешательство Карла VI привело к вакууму власти во Франции. В Средневековье корона должна была венчать здоровую и ясную голову. Психическое расстройство короля повлекло за собой или по меньшей мере усугубило междоусобицу, вспыхнувшую в 1407 году между двумя сильными группировками французских аристократов и их сторонниками. Главными противниками были Филипп II Смелый, герцог Бургундский, и брат короля Луи Орлеанский, герцог де Валуа. Причинами их вражды стали споры за землю, взаимная неприязнь и, что самое главное, борьба за влияние на регентский совет. 23 ноября 1407 года по приказу Жана Бесстрашного, сына и наследника Филиппа Смелого, Людовик Орлеанский был заколот на одной из парижских улиц пятнадцатью мужчинами в масках. После этого случая убийства и предательства стали неотъемлемой составляющей французской политики. Старший сын Луи, Карл, заключил союз со своим тестем, Бернаром, графом д'Арманьяком, и Франция распалась на два равных по силам противоборствующих блока, к которым примкнули самые влиятельные люди королевства. Так началось противостояние бургиньонов и арманьяков.

Генрих V блестяще сыграл на конфликте двух сторон. В 1412 году он вступил в союз с арманьяками, предложив им поддержку в обмен на признание английского господства над важнейшими территориями на юго-западе Франции, которые издавна были связаны с английской монархией: Пуату, Ангулемом и Перигором. Но этот союз не был долговечным. К 1415 году Генрих потребовал, чтобы Нормандия, Анжу, Мэн, Турень и Бретань также отошли английской короне. Это не было захватом случайных земель – Генрих требовал вернуть территории, которые в XII веке принадлежали его предкам-Плантагенетам: Генриху II и Ричарду Львиное Сердце. Когда арманьяки ответили отказом, Генрих вторгся в Нормандию, осадил и занял Арфлер, порт близ устья Сены. Затем со своим войском он прошел почти всю страну и 25 октября 1415 года, в День святого Криспиана, встретился с огромной французской армией под Азенкуром.

Два войска сошлись на распаханном поле. После прошедшего ливня ноги солдат вязли в густой грязи. Несмотря на то что французская армия была раз в шесть больше, за счет превосходной тактики и выдающегося командования преимущество оказалось на стороне англичан. Генрих полагался в основном на лучников, которые могли посеять хаос на поле битвы. От атак кавалерии король защитил их, окружив воткнутыми в землю заостренными кольями. И лучники отблагодарили его, пуская одну стрелу за другой в сторону французов и их лошадей, а затем в пеших латников, которые пытались пересечь поле боя. Численное превосходство ничего не значило, когда с неба дождем сыпались стрелы, а за этим последовала кровавая битва. По словам одного очевидца, «живые падали на мертвых, и те, кто падал на живых, тоже погибали». Для французов сражение стало настоящей катастрофой: они потеряли более десяти тысяч человек, тогда как англичане – всего около ста пятидесяти[21].

Чтобы не дать врагам перегруппироваться, после битвы Генрих приказал убить тысячи пленных и раненых, оставив в живых только высокопоставленных заложников, за которых потребовал выкуп. Несмотря на такой неблагородный и жестокий поступок, как одержавший громкую победу он был провозглашен героем. Когда новости о случившемся под Азенкуром достигли Англии, страну охватило ликование. А когда сам Генрих вернулся в Лондон после сражения, его приветствовали как нового Александра. Мальчики и девочки с золотой краской на лицах, переодетые ангелами, распевали «Да здравствует цветок Англии, рыцарь христианского мира!», а на улицах выстроили огромные бутафорские замки. «Нет никаких свидетельств, чтобы какой-либо еще король Англии добился столь многого за столь короткий срок и вернулся в свое королевство с таким триумфом», – писал в восхищении хронист[22].

В последующие годы Генрих одержал во Франции несколько еще более впечатляющих побед. В июле 1417 года он развернул широкое наступление на Нормандию: высадился в устье реки Тук, осадил и безжалостно разграбил Кан, а затем взял стратегически важные города: Эм, Се, Аржантан, Алансон, Фалез, Авранш и Шербур, а также все крупные города и замки, лежавшие на его пути[23]. Столица герцогства город Руан находился в осаде с июля 1418-го до января 1419 года и из-за жестокого голода вынужден был сдаться. Беженцам, изгнанным из города, не позволили пересечь английскую линию фронта, и они умирали голодной смертью на «ничьей земле». К концу лета Генрих стал фактически первым английским королем, правившим Нормандией, со времен своего предка короля Иоанна, изгнанного из Франции Филиппом II в 1204 году. До Парижа было рукой подать.

Англичане вот-вот могли пройти вниз по Сене и достичь Парижа, и объятая ужасом Франция погрузилась в хаос. Если бы бургиньоны и арманьяки преодолели разногласия и вместе выступили против Генриха, королевство могло быть спасено. Но они не смогли. На встрече двух сторон, состоявшейся 10 сентября 1419 года на мосту в городе Монтеро, Жан Бесстрашный, герцог Бургундский, под чьим контролем находились король, королева и двор, был убит сторонником арманьяков – тот топором размозжил герцогу лицо и голову. (Еще много лет после этого череп герцога как диковину хранили монахи-картезианцы в Дижоне. Настоятель, показывая его заехавшему в монастырь королю Франциску I, пояснял, что через пролом в черепе англичане и попали во Францию.) После этого королева Изабелла и бургиньоны смирились бы с любым исходом войны, лишь бы не заключать мир с ненавистными предателями-арманьяками. Они предложили Генриху мир в обмен на самое дорогое, что у них было, – французскую корону[24]. Сознание Карла VI к тому времени помутилось настолько, что он не способен был принимать участие в переговорах о будущем престола. Мир был подписан в соборе в Труа 21 мая 1420 года. Первый пункт договора утверждал брак принцессы Екатерины и Генриха V, короля Англии, а теперь еще и «наследника и регента королевства Франция».

Этот брак стал судьбоносным для обоих королевских домов. Французские принцессы и раньше выходили замуж за английских королей из династии Плантагенетов: именно союз Эдуарда II и Изабеллы Французской в 1308 году привел к смешению кровей двух соперничавших друг с другом королевских домов и в первую очередь спровоцировал Столетнюю войну. Но никогда ранее династии английских и французских монархов не объединялись для того, чтобы обе короны надел один король. Это должно было произойти, когда смерть наконец-то смилостивилась бы над пятидесятиоднолетним несчастным безумцем Карлом и прибрала бы его.

Церемония была пышной. Один хронист позже отмечал, что при помолвке Генрих в знак почтения подарил Екатерине красивое и очень дорогое кольцо[25]. Он также преподнес церкви, в которой они обвенчались, солидную сумму в двести ноблей. Свадьба проходила по французскому образцу, и перед первой брачной ночью супругов сопровождала в спальню целая процессия, архиепископ благословил королевское ложе и дал молодым отужинать супом и вином[26].

В своих письмах домой гости-англичане упоминали о свадебных празднествах лишь вскользь – на повестке дня были вещи посерьезнее. Сразу же после венчания король сообщил рыцарям из ближайшего окружения, что на следующий день они покинут Труа и возьмут в осаду Санс, находившийся на расстоянии одного дневного перехода к западу. Там вместе со своими сторонниками-арманьяками укрывался брат Екатерины, Карл, претендовавший на престол. Не было и традиционного для свадебных торжеств рыцарского поединка. Один парижанин в дневнике сообщил, будто Генрих сказал своим людям, что настоящая схватка под Сансом несоизмеримо важнее потешных боев на турнире: «Мы все можем биться и состязаться и доказать свое мужество и достоинство, так как нет в мире большей доблести, чем наказать злодеев, чтобы дать жить бедным людям»[27].

Генрих со своими сторонниками двинулся дальше продолжать эту долгую кровавую войну, а Екатерине позволено было путешествовать вместе с матерью и отцом. Всю зиму она наблюдала, как солдаты ее мужа, продвигаясь вперед, осаждают город за городом, заставляя оголодавших или обескровленных врагов сдаться. 1 декабря 1420 года она стала свидетельницей того, как ее отец сопровождал Генриха во время его первого официального въезда в Париж. Заключенный в Труа договор вступил в силу, а процесс лишения права наследования ее брата, которого в официальных английских документах называли «Карл, именующий себя дофином», завершился[28]. Два месяца спустя Екатерина оставила родину и отплыла из Кале в Дувр, чтобы начать новую жизнь за морем. 1 февраля 1421 года она сошла на берег, и тут же началась подготовка к ее коронации.

Англия, какой в начале 1421 года ее увидела Екатерина, была мощной стабильной державой. Пожалуй, никогда еще ей не доводилось быть столь политически единой, как в правление Генриха[29]. На протяжении нескольких столетий монархи из династии Плантагенетов постоянно расширяли границы своей власти, правя страной (как правило) в плодотворном согласии с крупными феодалами, пэрами, членами нижней Палаты общин и церковью. Англия, безусловно, была военной державой с высокими налогами, которые шли на заморские авантюры, но после Азенкура и последующих побед всеобщее ощущение триумфа помогло королевству воспрять, несмотря на тяжкое финансовое бремя. Томас Уолсингем, хронист из аббатства Сент-Олбанс в Хартфордшире, писал, что за год до приезда Екатерины многие жили «в бедности и отчаянно нуждались в деньгах… даже простые люди едва могли наскрести несколько пенни на то, чтобы сделать достаточные запасы зерна», он также отмечал, что «этот год был богат пшеницей и принес обильный урожай фруктов»[30].

В Средние века государство часто сравнивали с человеческим телом, в котором король был головой. «Когда голова слаба, слабо и тело. Без умелого короля народ дурнеет и распускается», – писал поэт и моралист того времени Джон Гоуэр[31]. В этом отношении Англия и Франция разительно отличались. Генрих, без сомнения, был эффективным, возможно, даже сверхэффективным правителем, и неудивительно, что его королевство процветало. Будучи подростком, он получил отличное образование, необходимое политику, и, став взрослым, действовал решительно и искусно, опираясь на нерушимое, данное от рождения право управлять страной. Он был очень харизматичным, знать любила его и верила ему. Благодаря военным успехам ему удалось создать крепкое воинское братство. У него было три верных ему, талантливых брата: Томас, герцог Кларенс, Джон, герцог Бедфорд, и Хамфри, герцог Глостер. Все они были незаменимы и в управлении страной, и в заграничных военных кампаниях. Английская церковь дала Генриху добро на преследование лоллардов, секты еретиков, которые придерживались учения Джона Уиклифа и имели неортодоксальные взгляды на догматы католической церкви и истинность ее учения. Он обложил подданных высокими налогами, но его личные расходы были на удивление скромны, средства из казны распределялись разумно, а средства, выделяемые на военные действия, оставались под контролем. Жителям английских графств нравились бескомпромиссность и непредвзятость Генриха, с которыми он стремился восстановить королевскую власть и искоренить анархию, охватившую страну в правление его отца. Преступников часто призывали на военную службу – теперь они могли удовлетворить свою тягу к насилию без ущерба для английского общества, разоряя и сжигая французские деревни[32].

Всевышний, короля храни,Его народ и его верноподданных,Даруй ему бесконечную милость,Чтобы мы радостно могли воспеть:Deo gracias! [Хвала Господу!][33]

Вот как прославляли короля в одной из популярных песен того времени. И на то были основания: процветающее английское королевство было отражением добродетели могущественного монарха.

Место Екатерины в ее новых владениях определилось сразу же по приезде. Французский хронист Монстреле слышал, что ее «приняли так, будто она была ангелом Господним»[34]. Девятнадцатилетнюю королеву окружила свита, выбранная ее мужем. По сведениям, дошедшим до Уолсингема, двор королевы почти полностью состоял из английских аристократок: «У нее на службе не осталось французов, кроме трех женщин достойного происхождения и двух служанок»[35]. 24 февраля ее короновали в Вестминстерском аббатстве, за этим последовал пир, на котором присутствовала почти вся английская знать и Яков I, король Шотландии, который уже долгое время был заложником при английском дворе. (В 1406 году, когда ему было двенадцать лет, его выкрали английские пираты, и он унаследовал корону, уже будучи в плену. В Англии он получил всестороннее образование и в целом обращались с ним как с почетным гостем.) Пир был торжеством английской кухни. Шел пост, поэтому мясо не подавали, но столы ломились от угрей, форели, лосося, миног, палтуса, креветок, крупных крабов и лобстеров, моллюсков, желе, украшенного геральдическими лилиями, сладких каш и кремов. Воображение поражали изысканные антреме – несъедобные блюда, которые предшествовали каждой перемене основных блюд: пеликаны, леопарды и даже человек верхом на тигре. В каждом из антреме молодая королева была представлена в образе святой Екатерины с колесом, защищающей честь Церкви[36].

После коронации Екатерина покинула Вестминстер и присоединилась к королю в поездке по центральным графствам. По пути в Лестер, где она вместе с Генрихом отпраздновала Пасху, Екатерина проехала через Хартфорд, Бедфорд и Нортгемптон. Англия показалась ей благополучной и гостеприимной. «В городах, которые посетили король с королевой, они получили ценные дары золотом и серебром от жителей и прелатов», – писал хронист Джон Стрич[37]. Генрих не задержался в Англии надолго. Вскоре после Пасхи он получил известие о том, что его старший брат, герцог Кларенс, его помощник и наместник во Франции, был убит в бою в Нормандии. Война не могла ждать, и в июне 1421 года король с королевой пересекли пролив и прибыли в Кале. Екатерина была на третьем месяце беременности.

Будучи в положении, королева пробыла во Франции недолго. Генрих продолжил борьбу с ее братом, а она вернулась в Англию, чтобы дать жизнь еще одному наследнику французского престола. Чтобы благополучно разрешиться от бремени, Екатерина привезла с собой бесценную реликвию – крайнюю плоть Христа. Считалось, что она очень помогает роженицам[38]. С ее помощью 6 декабря, в праздничный День святого Николая, в Виндзорском замке Екатерина родила здорового мальчика. Тут же зазвонили все до единого колокола Лондона и в городских церквях запели «Тебя, Бога, хвалим»[39]. Ребенка назвали в честь отца – по-другому и быть не могло. Но двум Генрихам не суждено было встретиться.