Я всегда буду рядом. Часть вторая

Дина Мун

Я всегда буду рядом. Часть вторая

Пролог

Наступил первый день лета после долгой зимы. Весенней погоды в этом году так и не было. До самого мая на улице лежал снег, а в атмосфере витал немного морозный воздух. На город опустилась завеса тумана, сквозь которую проглядывало солнце.

К обеду площадка одного высотного дома наполнилась детским смехом и визгом. Перед сонным часом мамочки вывели своих чад на прогулку.

Туман почти исчез, и улицу озарило яркое солнце, припекая незащищенные одеждой участки кожи и немного ослепляя глаза.

В этой суете, на огромной площадке, в песочнице, сидела красивая с медными волосами девушка. От чего-то ее кожа была слишком бледной, а в голубых глазах застыла грусть. Даже одежда желтого цвета не скрывала ее тоски. Рядом с ней делала куличики маленькая девочка с розовыми щечками и белыми, как снег, волосами.

– Малышка, смотри как надо. Насыпаешь сюда песочек, стучишь лопаткой, чтобы все примять, переворачиваешь, снова стучишь лопаткой и поднимаешь ведерко. Видишь? Получился ровный куличик, – ласково объясняла маленькой девочке девушка с медными волосами.

Девочка лишь попыталась воспроизвести увиденное, но у нее ничего не выходило, тогда девушка с грустными глазами объясняла ей вновь. Со стороны на такое зрелище можно было смотреть с умилением, охая и ахая.

Не выдержав одних и тех же рассказов, к ним обратилась темноволосая женщина в сарафане до пола и невероятно длинной косой, она была похожа на сказочную героиню не то на Аленушку, не то на Настеньку.

– Лиза, да пусть играет, дети в таком возрасте еще не всегда понимают, как надо. Идем, лучше со мной посиди, – позвала она свою соседку по площадке.

Но девушка проигнорировала ее слова и продолжила заниматься с белокурой малышкой.

Время пролетело быстро, наступил сонный час, и площадка опустела, оставив гостить только Лизу и ее маленькую девочку. Поднялся сильный ветер, в одно мгновение стало темно, весь песок взмыл в воздух и вихрем закружился вокруг двух нежных созданий. Пыль попала в глаза маленькой девочке, и она стала плакать. Ее соседка по песочнице не растерялась и быстро пришла ей на помощь. Когда малышка, наконец, смогла открыть глаза, то уставилась прямо перед собой.

Около них появился красивый зеленоглазый и не по годам седой мужчина. Он ласково смотрел на девочку, опираясь на красивую, украшенную черепами трость. Ветер стих, как будто от его присутствия, на улице вновь ярко засветило солнце.

– Мамочка, а кто этот дядя? – показывая пальчиком прямо перед собой, спросила белокурая девочка.

Девушка с медными волосами обернулась, и по ее щеке скатилась тяжелая слеза. Она узнала его без сомнений и почувствовала, как ее сердце склеилось из мелких осколков в одно большое и сильное, как тот, кого она так любила.

– Малышка, этот дядя, твой папа, – ответила она и бросилась к седому мужчине на шею.

Стоя на краю

«Один шаг вниз, и мы будем вместе!» – пронеслось в моей голове. Я вскочила на ноги и замерла, не зная, как мне жить дальше.

Я сделала полшага в сторону обрыва и посмотрела вниз. Море с силой билось о скалистый берег, немного отходя назад и с новой силой ударяясь о его поверхность с шумом, покрывая пеной верхушки камней. На секунду я закрыла глаза и жадно вдохнула воздух, а когда открыла, то там, внизу, увидела Макса, он был по колено в воде, волны накатывали на него, пытаясь сбить с ног, но он стоял крепко и уверенно, протягивая ко мне свои руки.

– Малышка, прыгай. Я поймаю тебя.

– Макс, Макс, ты жив? – спрашивала я, а из глаз непрерывно текли слезы.

– Я поймаю тебя. Иди ко мне, малышка, – снова сказал он.

Я расправила руки в стороны и сделала еще полшага к краю. Я закрыла глаза и приготовилась к полету в родные руки, как рядом со мной затормозила машина, осветив меня светом от фар. Из нее выбежала Алька и закричала:

– Лиза! Нет! Стой!

Но я не слышала никого кроме голоса Макса:

– Прыгай, малышка. Я поймаю тебя.

И я подала корпус вперед, чтобы оказаться рядом с ним. Она резко схватила меня за талию и отшвырнула на метр от обрыва, упав вместе со мной.

– Совсем спятила! Лиза! – заорала она, видимо испугавшись.

Я лишь опустилась на колени, прижав к ним голову, и заскулила.

– Его больше нет. Я одна. Он обещал, что будет всегда рядом.

Алька прижала меня к себе и стала гладить мои волосы.

– Тише-тише, мы справимся. Он всегда будет рядом. Он будет смотреть на тебя с небес, – шептала она, пытаясь меня успокоить. Я лишь тихонько плакала. Не знаю, сколько мы так просидели, когда Аля осторожно подняла меня и повела в машину, в которую я покорно села, уткнувшись в окно.

– Денис, позвони кому-нибудь, пусть заберут ее машину. Поехали, Лизу нужно отвезти домой.

И автомобиль тронулся с места, унося меня вдаль от края обрыва, а где-то там внизу стоял Макс и ждал, когда я окажусь в его объятиях, по крайней мере, мне так казалось.

      Через какое-то время Аля, обнимая меня, повела в родной домой, к папе. Я шла рядом с ней, с трудом перебирая ногами и ничего не видя перед собой из-за слез, которые лились непрерывным потоком. Зайдя в квартиру, Аля уложила меня на кровать и заставила выпить горькой воды на вкус.

– Игорь Станиславович, это какой-то кошмар! Я еле успела оттащить ее от края обрыва, еще бы чуть-чуть и она бы прыгнула! – дрожащим голосом говорила подруга.

– Для нее это такой удар, такое потрясение. Когда умерла ее мама, она перенесла это гораздо легче, видимо, мала еще была, но сейчас, справится ли она? – с болью произнес папа, по щеке скатилась скупая слеза.

– Я постараюсь не отходить от нее. Буду рядом. Нам нужно объединить усилия и не спускать с нее глаз, иначе неизвестно, что она еще сможет натворить.

– Так и поступим. Ты будешь дежурить днем, я вечером и ночью. Если тебе несложно, конечно?

– О чем вы говорите? Лиза – моя единственная подруга, она мне, как сестра, я ни за что не оставлю ее, тем более в таком состоянии, – возмутилась она.

– Алечка, спасибо тебе, если б не ты.

– Перестаньте, Игорь Станиславович, все обошлось и, слава богу. Я сейчас поеду, соберу кое-какие вещи и утром вернусь.

– Хорошо.

Аля вышла из квартиры, обняв на прощание моего отца, Денис, пожав ему руку и что-то сказав, вышел за ней следом.

От горькой жидкости я уснула на мокрой от слез подушке. Папа сидел рядом и сжимал мою руку в своей. Он едва слышно бормотал какую-то молитву, прося бога, чтобы я смогла пережить эту трагедию.

Реальность во сне

Каждый сон давался мне довольно тяжело. Я, не помня себя, просыпалась от криков собственного голоса, с залитым слезами лицом, сердце колотилось с бешеной силой, мне казалось, что оно вот-вот остановится. Каждое сновидение было похоже на сказку, которая потом сменялась самым настоящим кошмаром.

Я шла по пустынной улице в красном платье с разрезом, на моей шее блестели бриллианты, красиво переливаясь от солнечных лучей. Я чувствовала себя счастливой и все время улыбалась. Глубоко внутри я знала, что сейчас встречусь с Максом. Картинка менялась. Я шла по пустынному берегу, парео развевалось от ветра, волосы путались, было даже немного холодно. Моя кожа покрывалась мурашками от каждого дуновения, и я невольно ежилась. Горячий песок согревал мои ноги, и я продолжала идти вперед. Раздался гром, все вокруг померкло, и полил дождь. Я побежала быстрее, чтобы скрыться где-нибудь, и увидела Макса.

– Макс, Макс, привет! – кричала я ему, а он лишь отстраненно смотрел на меня.

Я ускоряла шаг, но чем сильнее и быстрее я бежала, тем он становился все дальше от меня.

Картинка снова менялась. Мы шли за руку. Он очень крепко сжимал мои пальцы и лучезарно улыбался. Он ничего не говорил, но я слышала только одну фразу, которая словно на репите проигрывалась в моей голове: «Я люблю тебя, малышка. Я всегда буду рядом». Потом он резко отпускал мою руку и убегал вдаль. Я пыталась догнать его, но у меня не получалось. Он исчезал, и я, снова окунувшись в свое горе, просыпалась, крича его имя.

Рядом со мной постоянно находились то папа, то Алька, иногда Денис. Они не оставляли меня ни на минуту, но мне было все равно. В моей жизни больше не было ЕГО, и казалось, что я сама уже тысячу раз умерла. Внешне, для всех, я была той же Лизой, но внутри меня больше ничего не осталось, кроме маленького осколка надежды на то, что он жив, вместо сердца.

Врачебное решение

Через несколько дней Макса похоронили. В тот день я попросила Альку перекрасить мне волосы в медный и надела желтое платье. С тех пор я носила одежду только такого цвета, как знак разлуки.

Помню ли я похороны? Нет, потому что не была там. Я осталась дома. Не могла позволить себе прийти на могилу, в которую положили пустой гроб, так как от НЕГО остался лишь пепел. Папа был со мной и пытался меня приободрить. Но я не слушала его, я вообще больше никого не слышала. Мир стал похож на мрачное серое облако тумана, застилая своей пеленой мои глаза.

Когда меня охватывали сильные приступы, ко мне приезжал врач и ставил мне какой-то укол, который вновь погружал меня в реальность сновидений. Я не знаю, сколько это продолжалось, но мне это время показалось вечностью.

– Игорь Станиславович, так больше нельзя. Она уже начинает сходить с ума. Может, ее показать врачу? Я знаю хорошего психотерапевта, – говорила Алька.

– Не знаю, Аля, мне страшно от таких мыслей. Я надеялся, что она отойдет. Но уже месяц она без конца плачет, по ночам зовет Максима. Я уже сам начал сходить с ума.

– Давайте попробуем обратиться к специалисту. Так дальше нельзя.

– Ладно. Пригласи его завтра к нам. Я оплачу все расходы.

– Хорошо. Я договорюсь. Тогда до завтра, – сказала она и, поцеловав меня в щеку, скрылась за дверью квартиры.

Следующим вечером в мою комнату вошел полноватый мужчина, в сером строгом костюме. Его голова была наполовину лысой, от чего макушка блестела. На вид ему было лет пятьдесят. Он подошел ко мне и сел на кровать, с которой я практически не вставала.

– Здравствуй, – сказал он. Я молчала. – Меня зовут Федор Михайлович Грачинский, я психотерапевт, – продолжал он. – Как тебя зовут?

– Лиза, – прошептала я.

– Очень приятно познакомиться. Давай мы немного поболтаем, хорошо?

Я кивнула.

– Лиза, расскажи мне, как ты сейчас себя чувствуешь?

– Никак.

– Тебе снятся сны?

– Да.

– Что ты в них видишь?

– Его.

– Он зовет тебя?

– Нет. Он отдаляется с каждым шагом.

– Что ты чувствуешь, когда видишь его?

– Боль. Любовь. Радость. Разочарование.

– Давай, сейчас ты немного поспишь, хорошо?

Федор Михайлович сел ко мне ближе. Попросил открыть глаза, и передо мной закачался маятник. Он что-то говорил про тяжелые веки, считал от одного до десяти, и мое сознание покидало меня с каждым звуком его голоса. Я погрузилась в сон или в транс, так и не поняла.

Я оказалась снова на берегу. Лил дождь, но я его не замечала. Я увидела Макса и побежала. Чем быстрее я двигалась, тем он был дальше, и я вовсе потеряла его из виду.

– Нет! Вернись! – закричала я, тело забилось в конвульсиях, из глаз хлынули слезы.

– Десять! – сказал мой доктор, и я распахнула глаза.

– Что со мной? – жалобно простонала я, вытирая мокрые щеки рукой.

– Все в порядке. Это был всего лишь сон. Я сейчас уйду, а ты выпей это. – Он протянул мне таблетку и стакан воды. – Теперь отдохни.

Я послушно проглотила зеленую капсулу и снова закрыла глаза.

– Что с ней? Как она? – спросил папа у психотерапевта.

– Состояние пока тяжелое, но с этим мы сможем справиться. Я дал ей лекарство, сейчас она отдохнет. Вероятно, сны не должны приходить к ней в течение нескольких дней. В пятницу привозите ее ко мне. Лизе необходимо начать выходить из дома. Одну ее желательно не оставлять ни на минуту.

– Хорошо, конечно. Спасибо вам. – Пожав руку, отец отдал ему конверт и проводил до лифта.

Я погрузилась в темноту. Ничего яркого, серого, живого, я больше не видела в своих снах. Это дало мне возможность немного восстановить силы, боль где-то затаилась, рана перестала кровоточить. Я стала спокойнее, и мои родные смогли немного расслабиться.

Выход в город

В пятницу я впервые за месяц вышла из дома. Папа с Алей повезли меня к Грачинскому. Облачившись в желтое, я вышла на улицу и вдохнула морозный воздух. Под ногами хрустел, недавно выпавший снег, на небе ярко светило солнце. От чего-то мне было очень холодно внутри. Я больше не плакала, не впадала в панику, не истерила. Я молчала, смотрела куда-то в сторону и ничего кроме пустоты не ощущала.

Мы сели в машину, и я уставилась в окно. Казалось, что этот город ничуть не изменился. Только теперь здесь не было Макса. Остались только маленький осколок и моя земная оболочка. Люди все также спешили по делам, машины толкались в пробках, магазины открывали свои двери, девушки знакомились с мужчинами, мужчины с девушками, кто-то целовался посреди улицы, кто-то плакал. Я смотрела на весь этот мир и ловила себя на мысли о том, что меня больше нет. С того дня я умерла уже тысячу раз. Без Макса жизнь стала бесцветной, бессмысленной, пустой, и напоминала мне бездну, в которую я проваливалась с каждым сделанным вдохом.

– Приехали, – сказал папа и помог мне выйти из машины. Взяв меня под руку, повел в сторону высокого стеклянного здания. Мы поднялись на лифте на пятнадцатый этаж и вошли в кабинет Грачинского. Я не обратила внимание на обстановку внутри, наверное, все было в спокойных тонах, ничего особенного не бросалось в глаза.

– Здравствуй, Лиза, проходи, садись, – сказал мой психотерапевт, когда папа вышел за дверь. Я медленно опустилась в стоящее рядом с ним кресло и потеряла сознание. Не знаю, что происходило, пока я была в отключке, но очнулась я, когда снова услышала слово «десять». Чувствовала я себя лучше, боль спряталась еще глубже и дальше. Я даже смогла слабо улыбнуться на прощание своему доктору.

Каждый день он проводил со мной сеансы, по окончанию которых, я абсолютно ничего не помнила. Как только я садилась в кресло, то теряла сознание. Приходя в себя, я чувствовала прилив сил и энергии, складывалось ощущение, что меня наполняли чем-то, и пустота постепенно исчезала. Ее заменяли мнимое чувство спокойствия и полноты ощущений.

День за днем я словно оживала и уже через две недели смогла самостоятельно передвигаться по городу. Опекать меня перестали. Я стала много разговаривать с Алей и папой. Наверное, они решили, что я стала прежней и, хотя теперь я просто играла роль «живой Лизы», им стало легче.

Галлюцинации возвращаются

Первый день весны подарил городу массу приятных моментов. Градус термометра, наконец, приблизился к плюс семи, ветер стих, под лучами солнца земля начала прогреваться, растапливая залежавшийся снег. И хотя дороги и тротуары были мокрыми, а местами имели непроходимые участки в виде луж и грязи, людей на улицах стало больше, а их лица и внешний вид говорили о том, что они счастливы. Теплые черные куртки сменили яркие пальто, декорированные цветными весенними элементами.

Я вышла немного раньше из дома, чтобы успеть насладиться мартовским утром перед приемом у психотерапевта. Пройдя несколько остановок, я попала в гущу событий. Мимо проносились люди, видимо спешащие по делам, мало кто обращал на меня внимания, я лишь спокойно шла и вдыхала весенний воздух. Странно, но пробок не было, и водители могли носиться с бешенной скоростью, не обращая внимание на запреты, ограничивающие скорость движения. Я повернула голову в сторону стеклянной витрины, чтобы оценить свой внешний облик и увидела на другой стороне дороги до боли знакомого мужчину. Сердце бешено заколотилось. Я мгновенно обернулась, и все мои ожидания подтвердились. Напротив, через проезжую часть, стоял Макс. Он опирался спиной на фонарный столб и смотрел прямо на меня, улыбаясь во все тридцать два зуба. Выглядел он как в тот день, когда ушел из дома, не вернувшись. Я стояла ни жива, ни мертва, смотрела на него и не верила, что это происходит на самом деле. Он помахал мне рукой и поманил к себе пальцем. Это движение заставило меня выйти из ступора, и я с криками бросилась на дорогу прямо к нему.

– Макс! Макс! – закричала я на всю улицу и, услышав визг тормозов, повернула голову вправо. Передо мной в двух сантиметрах затормозил черный Range Rover, и водитель стал гневно орать на меня благим матом. Я обернулась в сторону Макса, но его там уже не было.

– Макс! Вы видели? Там стоял Макс! – Подбежала я к водителю автомобиля, который чуть не сбил меня.

– Ты что чокнутая? – проорал незнакомец и, закрыв окно, с визгом унесся от меня вдаль.

Я вновь забежала на тротуар, бросаясь к людям с одним и тем же вопросом:

– Вы видели его? Он ведь стоял там! Мой Макс! Видели?

Окружающие лишь шарахались от меня и крутили пальцем у виска.

– Девушка вам лечиться надо!

– Вы что ненормальная!

– Уберите от меня свои руки!

Я стояла посреди улицы и крутилась вокруг себя в поисках поддержки среди прохожих, но они лишь стеной пробегали мимо, выкрикивая ругательства и потешаясь надо мной. Я оборачивалась на противоположную сторону дороги, но не видела Его. С каждым движением, вопросом, взглядом, мне становилось все хуже и хуже. Голова закружилась, окружающий меня мир поплыл, словно корабль в море, и я рухнула на асфальт.

Не знаю, сколько я так пролежала, пока спешащие куда-то люди обходили меня стороной, говоря разные фразы: «пьют средь бела дня», «ни стыда, ни совести», «такая молодая, а уже алкоголичка», как кто-то поднял меня на руки и отнес на ближайшую лавочку, постукивая по щекам.

– Девушка! Очнитесь! С вами все в порядке? Девушка! – пытался привести меня в чувства мужской голос. Я с трудом открыла глаза, но так и не смогла разглядеть лица своего спасителя, передо мной все было застлано пеленой, а от яркого солнечного света слепило глаза.

– Да-да, со мной все хорошо, – промямлила я, пытаясь протереть глаза.

– Точно? Вы уверены? Может вызвать скорую? – беспокоился незнакомец.

– Нет, не нужно. Все в порядке, правда. Спасибо вам, – вымолвила я и, наконец, смогла разглядеть собеседника. Он был один в один похож на Макса, но что-то в его лице было другим, я так и не поняла, что именно. Не успела я опомниться, как мой спаситель пожелал мне здоровья и скрылся в толпе. Я еще долго сидела на скамейке и не верила своим глазам. Это был Макс или кто-то слишком сильно на него похожий. Но как? Я смотрела на пробегающих мимо жителей города и не понимала, почему позволила ему уйти.

Через двадцать минут я сидела в кресле своего психотерапевта и рассказывала о том, что со мной произошло в пути. Федор Михайлович внимательно слушал меня, записывая что-то в блокнот и кивая головой.

– Лиза, я думаю, что все это вызвано твоими переживаниями. Увы, в мире нет похожих людей. Тебе просто хотелось, чтобы тот, кто помог тебе, был именно Максимом, потому что он всегда защищал тебя. Не стоит заострять на этом внимание. Давай лучше сосредоточимся на твоем психоэмоциональном состоянии. То, что ты увидела и в результате чего чуть не погибла, вызывает во мне беспокойство. Наш метод лечения не должен вызывать подобных форм, поэтому я немного изменю подход, а ты обещай меня слушаться, хорошо?

      Я кивнула и снова потеряла сознание. Когда я очнулась, то чувствовала себя совершенно спокойно, как будто всего этого не было. Я находилась в некой прострации. Боли, пустоты, утраты, невозможности жить – я не ощущала. Словно робот. Возможно, это воздействие и тех препаратов, которые я принимала, не знаю. Но мой доктор не смог стереть из памяти спасителя, который помог мне прийти в себя. Он слишком сильно напоминал мне Макса. С мыслями об этом я покинула кабинет Грачинского и направилась домой, но уже на такси.

Создавая видимость жизни

Добравшись до квартиры, я рухнула на диван и закрыла глаза, не в силах поверить в реальность. Как такое возможно? Мой спаситель так похож на Макса. Если бы я не понимала, что Макса больше нет, я бы и впрямь решила, что это он. Тот же запах, те же руки, тембр голоса, глаза, волосы. Да все! Он вылитый Макс!

Я ощущала, как мое сердце наполняется, чем-то действительно приятным. Словно, наконец, наступило облегчение. Будто в моей жизни снова есть он, и я могу дышать свободно, полной грудью, не чувствуя утраты. Даже если, я больше никогда не встречу этого незнакомца, я счастлива, лишь потому, что он жив.

В последнее время моя реальность путалась. Иногда я видела сны, в которых безуспешно пыталась догнать Его. Сегодня мне вновь померещилось, что Он рядом. И, черт возьми, я не схожу с ума! Грачинский помогает мне справиться с болью, но заглушить ее не в силах ни один человек на этой земле. Макса больше нет, и я это действительно поняла, но принять не могла. Это невозможно!

– Лиза, ты дома? – услышала я папин голос.

– Да, я здесь, – ответила я и увидела в дверях отца.

– Привет, милая. Как прошел сеанс? – спросил он, поцеловав меня в макушку.

– Все в порядке. Я, как всегда, абсолютно ничего не помню, но мне стало спокойнее, – отозвалась я, решив не рассказывать о моих галлюцинациях и обмороке.

– Я рад, что ты приходишь в себя. Дочка, мне нужно срочно уехать. Я, правда, не могу ничего сделать. Кажется, у нашей компании возникли небольшие трудности, и они требуют моего участия, – виновато сказал он.

– Все в порядке. Не волнуйся за меня. Я справлюсь.

– Прости, доченька. Мне очень тяжело оставлять тебя. Впрочем, я позвонил Але, она вот-вот приедет и побудет с тобой в мое отсутствие.

– Хорошо, не переживай, можешь спокойно ехать в командировку и решать возникшие проблемы, – успокоила я его и погладила по плечу. Папа лишь обнял меня и ушел в спальню собирать чемодан.

Через час мы попрощались, он пообещал вернуться, как можно скорее, и скрылся за дверью.

Мне стоило больших трудов играть роль прежней Лизы, но я старалась для своих родных. Никто кроме меня не знал, что я по-прежнему плачу, но тихонько в подушку, что мой мир похож на мрачное серое облако и, что я желала умереть, но сил свести счеты с жизнью, у меня не было. Я очень четко понимала, что должна пытаться жить без Него, но не знала как.

Через часа два в дверь позвонили и, открыв ее, на пороге, я увидела Альку. Она обняла меня и тепло улыбнулась.

– Привет, дорогая.

– Привет, проходи, – ответила я, и мы прошли в гостиную, усевшись на диван. – Тебя Денис еще не выгнал из дома?

– Нет. – Она слабо улыбнулась. – Он тоже очень переживает за тебя, но из-за своей работы не может часто приезжать. Он вообще все понимает. Для него эта потеря стала такой же сложной, как и для тебя. Друга терять тоже очень больно и страшно. Но давай не будем об этом, хорошо? Как ты?

– Я нормально. Как обычно, – безразлично ответила я.

– Ясно. Я рада, что ты постепенно приходишь в себя и…

– Начинаю жить. – Натянуто улыбнулась я, но, пожалуй, мои глаза выдавали действительность. Они больше не светились, в них замерла грусть, тоска, возможно даже боль.

Аля, словно поняв меня, притянула к себе и обняла. Мы просидели так очень долго. Общаясь невербально. Я слишком хорошо знала свою подругу, чтобы понять ее смятение и то, что она впервые в жизни не знала, что сказать и как вывести меня из этого состояния.

– Аль, а давай чайку попьем?

– Давай.

Мы отправились на кухню, Алька устроилась на стуле, притянув колени к подбородку. Я поставила чайник и села напротив нее.

– Расскажи мне, как ты? Как с Денисом? В последнее время я совсем не интересовалась твоей жизнью, а мне правда это важно. Не переживай за меня, я могу контролировать свои эмоции, к тому же если хоть кто-то счастлив со своей половиной, я могу только снять шляпу и искренне от души порадоваться. Только сейчас я понимаю насколько это важно, счастье нельзя купить или измерить, но, если оно есть, им нужно наслаждаться каждую секунду. – Подруга немного смутилась от моих слов, словно думая, что сказать.

– Я… Хорошо. Денис – лучший муж на свете. Знаешь, я никогда и не думала, что меня кто-то будет воспринимать и понимать, так как он. Конечно, мы ругаемся, но как мы ярко миримся. – Она закусила губу и обняла себя руками. – Это нечто! Лучшего мужчины рядом я и представить не могу.

– Я правда очень рада за тебя. – Я сжала ее руку, поймав на себе, как будто виноватый взгляд за сказанное. – Ты это заслужила. И не нужно так на меня смотреть. Моя потеря не имеет никакого отношения к твоему счастью. Я хочу, чтобы ты была счастлива и не боялась делиться со мной им. Иначе, для чего мне еще жить.