Камень. Книга четвертая

– Не знаю, – медленно сказал он. – По крайней мере, мне так глубоко в темп никогда заныривать не удавалось. Ты скорость свою на записи оценил?

– Нет, – помотал я головой.

– Ты же там чуть ли не размазался по экрану. Это явно быстрее, чем могу даже я, – он усмехнулся. – Как ты умудрился только пиджак с рубашкой порвать, а не мышцы с сухожилиями? И ещё, Лёшка, к твоему сведению. Там канцелярские с Лебедевым на подходе были, совсем немного не успели. Так вот, ты, когда с Никпаями разобрался, видимо, нашего Лебедева почуял. – Я напрягся. – Ну и погасил его по полной программе, еле откачали старика.

– И что с Владиславом Михайловичем?

– В Кремлёвскую больницу на скорой увезли, вроде отошёл. Не переживай, с ним всё будет в порядке, – успокоил меня отец. – Давай поступим так. Ты спокойно здесь свою повинность в качестве хозяина отбываешь, а потом едешь домой. А я Машку с Варькой до Кремля доброшу, там с ними немного побуду, прослежу, чтобы они окончательно в себя пришли, и приеду к тебе в особняк. Там всё спокойно и обсудим. Договорились?

– Договорились.

Ну, хоть отцу всё рассказал, сразу полегчало.

Буквально сразу же после моего возвращения в ресторан засобирался и свет, даже и не думавший покидать «Избу» раньше следующего императора. Прощались со мной молодые люди и девушки не то чтобы со страхом, но опасение явно присутствовало. Смешанное с плохо скрываемым восхищением. Особенно явно это читалось на лицах девушек. Последней ресторан покидала наша компания, причём испытываемое нами не сильно отличалось от эмоций остального света. Естественно, я был удостоен долгих «дружеских» поцелуев в щёку со стороны девушек, а Андрей Долгорукий с Виктором Голицыным подошли последними.

– Лёха, – потряс мою руку Андрей, – спасибо, что Машку защитил… И Варьку.

– Не хотел бы я оказаться там на твоём месте, – кивнул Виктор. – Но поступил бы так же! Увидимся.

Когда мы с Сашкой Петровым вышли из ресторана, я оглядел улицу. Места повреждения на дороге были уже перекрыты бетонными блоками с красными предупреждающими фонарями, разбитые машины убраны, а мои дворцовые выстроились в цепь.

– Владимир Иванович, к чему всё это? – устало спросил я у начальника охраны, стоящего у ведущей «Волги».

Напряжение последних часов всё-таки сказывалось, да и тело продолжало тянуть.

– Приказ Александра Николаевича, – улыбнулся ротмистр. – Сказано охранять вас от ещё каких-нибудь великих подвигов.

– Ясно, – махнул я рукой. – До Пожарских подбросите?

– Присаживайтесь, Алексей Александрович. Александр Владимирович, – он кивнул Петрову. – Не извольте беспокоиться. Вмиг домчим.

Уже в машине спросил друга:

– Ты как?

– Лёшка, ты, конечно, сегодня дал! – Однако никакого восторга в голосе Петрова я не услышал. – Это вот так всё обыденно происходит? – посмотрел он на меня.

– Саша, сформулируй, пожалуйста, свой вопрос более понятно, – попросил я.

– Ты, не задумываясь, убил троих человек, а потом их сжёг… Понятно, что самооборона, но что ты чувствуешь сейчас?

– Усталость, Саша, просто усталость. Я пока до этих троих добрался, кучу нервов потратил. – Парень продолжал смотреть на меня, не удовлетворившись ответом. – Хорошо, Саша, я ничего не чувствую. Ни раскаянья, ни жалости, ни сожаления. Они враги, Саша. И если не я их, то они меня. Всё просто, так меня Прохор учил, и теперь я в этом с ним полностью согласен. Не я первый начал, если тебе угодно. И давай не будем тут на ровном месте глубокие философские мысли разводить, типа тварь я дрожащая или право имею. Схожу в церковь, свечки поставлю самые дорогие за упокой души рабов божьих Никпаев. А все эти рассуждения оставь псевдоинтеллектуалам и салонным бездельникам из света.

– Лёшка, когда ты успел так измениться? – он смотрел на меня осуждающе.

– Было время, – усмехнулся я. – Слушай, а с теми двумя валькириями хочешь поквитаться? Могу устроить.

Петров прерывисто задышал и сжал кулаки.

– Что и требовалось доказать, – улыбался я. – Ты же сам меня как-то просил показать такую жизнь. Сегодня ты её увидел. Понравилось?

– Нет, – буркнул он. – Но ты-то когда успел к такой жизни привыкнуть?

– После того, Сашка, как несколько раз чуть не сдох от этой самой жизни. Я, кстати, и сегодня готовился умереть, но не сложилось.

Петров смотрел на меня круглыми глазами:

– Ты же шутишь, Лёшка!

– Конечно шучу, – кивнул я.

– Да ну тебя! – помотал он головой. – Наговорил тут мне! И напугал. Ты же меня пугал, да?

– Точно.

– Больше так не делай, Лёшка! Подожди, отец звонит. Да… Скоро будем… С Лёшкой всё в порядке… Хорошо, я его попрошу, и он зайдёт… – он положил трубку и посмотрел на меня. – Родители за тебя беспокоятся, просят зайти.

– Зайду. – Меня прямо умилила эта трогательная забота Петровых, шедшая из детства.

Теперь телефон звонил уже у меня:

– Лёха! – Это был Николай Романов. – Ты как?

– Нормально. – Этот вопрос меня уже начал бесить.

– Как ты эпично этих Никпаев кончил! – Николай не скрывал своего восторга. – А у нас в училище чуть ли не бунт курсанты подняли! Собирались афганское посольство идти громить! Дежурные офицеры кое-как толпу остановили. Зачинщиков на губу сунули, с ними начальник училища завтра будет разбираться.

– Вы тоже на губе? – хмыкнул я.

– Не-е… – протянул Николай грустно. – Нам родичи ещё до появления в паутине записи позвонили и приказали затихариться и не во что не вмешиваться. Пообещали, что, если мы с Сашкой хоть в чём-нибудь поучаствуем или что-нибудь устроим, наказание будем отбывать не на родной и такой уютной губе, а в Бутырке и в браслетах… Вот мы и наблюдали за этим праздником жизни со стороны… Нам даже некоторые курсанты начали претензии аккуратно высказывать, мол, чего сидите, вы должны в первых рядах за забор рваться. Пришлось про Бутырку им рассказать. Желающих давать советы больше не нашлось…

– Жалко вас, – усмехнулся я. – Бедные мои братики!

– Лёшка! Переговори с отцом и дедом! – заканючил Николай. – Возьмите нас с Сашкой на границу хоть на денёк! Хоть на полденька! Мы на что угодно согласные!

– Хорошо, переговорю, – вздохнул я. – Вы хоть Марии-то с Варварой позвонили, узнали, как они там?

– Прямо перед тобой пообщались. Нормально всё с ними, уже дома. Я так понял, они от этой видяшки обалдели больше, чем от самого нападения. Но ты, конечно, дал, братец!

Не успел я убрать трубку, как пришло сообщение от генерала Орлова: «Курсант, итоги операции оцениваю как неудовлетворительные. Основная причина – большое количество трупов. С и П с моим мнением полностью согласны. А если серьёзно, уверен, что ты действовал по обстановке. Ждём в Я на тренировки». Улыбнулся – Иван Васильевич выбрал весьма оригинальный способ напомнить о себе. А почему мне Вяземская, интересно, не звонит? Хотя к первому, к кому она побежит, это к Прохору. А он-то точно в курсе всего происходящего…

***

– Вы хорошо всё рассмотрели? – князь Дашков потряс планшетом чуть ли не перед носом у жены и наследника. – Вижу, что хорошо. Но каков родственничек! Голыми руками! Без применения стихий! А потом просто сжёг тела этих дурных Никпаев! Нашли, идиоты, на кого покушаться… – князь сел обратно в кресло. – Слушайте меня внимательно, дорогие мои и любимые. Великий князь Алексей Александрович к нам с вами тогда просто заглянул в гости, по-родственному. И вообще, этот во всех отношениях милейший юноша когда-нибудь станет императором. Дай бог здоровья всем членам рода Романовых и ему в особенности! И чтобы в этом доме разговоры на эту тему проходили именно в этом русле и никак иначе. Вы меня поняли? – Княгиня с наследником кивнули. – И у себя в салоне за этим проследи, – князь смотрел на жену. – Не вздумай влезть в интриги, связанные с браком великого князя. Иначе я тебя сам… без этого… – он снова потряс планшетом.

***

Внимательно выслушав рассказ внуков, князь Голицын отпустил их готовиться ко сну и остался у себя в кабинете наедине с наследником.

– Что думаешь, Глеб?

– Парнишка не в отца пошёл, а в деда-императора. У такого точно не забалуешь. Сашка помягче и подипломатичнее будет. А на психа Алексей точно не тянет, я к нему всё это время приглядывался. Может, его Михаил Николаевич слишком жёстко воспитывал и тренировал? Вон он что с этими Никпаями сделал. А потом спокойно вернулся в ресторан, перед всеми извинился и продолжил нормально общаться. Нервы у парнишки, как стальные канаты, троих человек положил голыми руками, и хоть бы хны!

– Ну, по слухам, они у него не первые… – усмехнулся князь.

– Похоже, отец, это совсем не слухи. А ты заметил, в каком свете Витька с Ксюшкой нам все эти события расписывали?

– Заметил, – кивнул князь. – Он для них теперь самый настоящий герой. И сестёр защитил и обидчиков тут же на месте по справедливости покарал. А ты ждал другой реакции, Глеб?

– Не ждал, – вздохнул наследник. – Сами же так воспитывались и сами так воспитываем. Ксюшка ещё больше теперь в Романова влюбится, а для Витьки он непререкаемый авторитет и пример для подражания. Я тебе даже больше скажу, отец, твоими внуками всё не ограничится. Алексей после последних событий вообще для всей дворянской молодёжи Империи станет непререкаемым авторитетом и примером для подражания. И это в какие-то семнадцать годков! И, заметь, не благодаря своей фамилии, а скорее вопреки. Такой талант попадать в различные неприятности, а потом с блеском да с выгодой для себя из них выходить, ещё поискать надо.

– Это да… – хмыкнул князь. – Авторитета сейчас в среде дворянской молодёжи у великого князя будет предостаточно и без фамилии, тут ты совершенно прав. Ты мне вот что скажи, Глеб. Если нам всё-таки удастся «пробить» кандидатуру Ксюшки ему в невесты, не страшно тебе жить-то будет с таким вот резким зятьком? – Глава рода Голицыных вовсю ухмылялся.

– Ради рода я готов рискнуть, – улыбнулся наследник.

***

– Да… Великий князь Алексей Александрович себе не изменяет, – усмехнулся князь Долгорукий, глядя на Наследника и его жену. – Как начал калечить у нас в клубе измаловцев, так и продолжает… совершенствовать своё мастерство. И эти туда же! – он мотнул головой в сторону двери, которую пару минут назад закрыли за собой Андрей с Натальей, и начал их передразнивать: – Сестёр защитил! Никпаев покарал! Пиджак с рубашкой в бою порвал! Вёл себя достойно! – князь плюнул. – И не понимают ещё, глупые, хоть и говорено было не раз, что вести себя с этим Алексеем надо крайне корректно. И даже восторгаться им очень осторожно. Не дай бог что, и… повтор видеозаписи!

– Не любишь ты, отец, великого князя, – хмыкнул наследник.

– Он не баба, чтоб его любить! – рявкнул князь. – Но Наташку постараюсь за него выдать! А Машку за Андрюшку! Вот и переживаю, как бы внуки мне всю задумку не обговнили своими восторгами!

***

– Красавец твой Романов, Инга! – князь Юсупов дослушал рассказ внучки. – Я бы так же на его месте с этими тварями поступил. Достойный растёт молодой человек, и будущий император достойный. Ты сама там как, не испугалась?

– Если только чуть-чуть, деда, – заскромничала Инга. – Сначала грохот этот был, земля затряслась, а Лёшка как рванул через окно… Мы все и испугаться-то не успели. И на улицу высыпали, а там уже дворцовые всё перекрывают. Быстро всё закончилось.

– Понятно. А потом Алексей вернулся?

– Да, вместе с Машкой и Варькой. Мы, понятно, ничего спрашивать не стали, да и выглядел он вполне обычно, только пиджак был порван… И Машка с Варькой делали вид, что ничего страшного не случилось. А видеозапись эта только потом появилась, вот мы все и обалдели…

– Не боишься теперь Алексея? – хмыкнул князь. – После такой-то записи?

– А чего мне его бояться, деда? – пожала плечами Инга. – Он поступил как настоящий мужчина и дворянин – сестёр спас и обидчиков наказал. За таким как за каменной стеной.

– За таким да… – покивал князь. – Ты вот что сделай, внучка. При удобном случае напомни-ка Алексею о моём приглашении на ужин. А то великий князь поди запамятовал о приглашении… Хорошо?

– Напомню, деда, – кивнула Инга.

***

– Не нравится мне всё это… – князь Шереметьев смотрел на наследника. – И я не имею в виду восторги Аньки по поводу Алексея, с этим-то как раз всё понятно.

– Я понял, о чем ты, пап, – кивнул тот. – Думаешь, Романовы способны были подставить Марию с Варварой под этих Никпаев? А Алексей, получается, заранее знал о нападении и красиво выступил на камеры?

– А почему ты думаешь, что Алексей знал? – хмыкнул князь. – Его тоже могли под этих Никпаев подставить, заранее рассчитав его реакцию и потенциал. Да и приказать семнадцатилетнему пацану хладнокровно убить троих человек голыми руками? Если он не конченый отморозок? А он не конченый отморозок, судя по рассказам Аньки. А я внучке верю, что характерно, она уже сейчас в людях неплохо разбирается. – Князь вздохнул. – Всё одно к одному – сначала появляется канцелярия с уже практически готовыми текстами статей и новостей, непонятно откуда всплывают соответствующие статьи на других новостных каналах, заливается в паутину этот прекрасно смонтированный ролик, который делали явно не в дикой спешке, эти волнения у Афганского посольства… И заешь, что самое хреновое, сынок? То, что там, в этой «Русской избе», могла пострадать твоя дочка и моя внучка. И ещё кто-нибудь. Что ещё больше возмутило бы подданных Российской Империи. – Князь опять вздохнул и замолчал.

Наследник долго не отвечал.

– Отец, может, ты как-нибудь намекнёшь государю на свои догадки? Чтобы нам Аньку за Алексея гарантированно выдать…

– Тебе жить надоело? – усмехнулся князь. – За всем случившимся я чую цепкую руку Николая. Он внучек своих подставить не пожалел ради каких-то своих далеко идущих планов, а тут я такой красивый нарисуюсь со своими намёками. Будь уверен, несчастный случай нам с тобой гарантирован или, что хуже, Бутырка с последующим приёмом в ней для остальных родов. Пойми, сынок, я с тобой всё это обсуждаю только для того, чтобы ты потом не делал вот таких вот ошибок и не принимал скоропалительных решений, – улыбался князь. – Понял меня?

– Понял.

– И давай забудем, о чём мы с тобой только что говорили, здоровее будем.

– Уже забыл, отец.

***

– Смотри, отец, – Дмитрий Владимирович Воронцов вышагивал по кабинету военного министра Российской Империи, – Никпаи напали втроём, а вот здесь, – генерал подошёл к отцовскому столу и на его компьютере нашёл нужный момент на записи, – Алексей Александрович гасит первого, который и не думает применять стихию, хотя на приближение великого князя реагирует заблаговременно и поворачивается в его сторону.

– И что, Дима? – ничего не понимал князь.

– А то, что обычную дурилку картонную Никпаи с собой для массовки на такое ответственное дело брать бы не стали.

– Э-э-э, Дима! – строго посмотрел на сына министр. – Ты за языком-то следи! Нашёл, тоже мне, ответственное дело! Это покушение на Романовых, на секундочку! Совсем ты в этой своей разведке профессионально деформировался!

– Брось, отец! – поморщился генерал. – Морали своим лизоблюдам в лампасах читать будешь. Ты понял, о чём я говорил?

– О дурилке картонной, – кивнул министр. – У меня к вечеру совсем голова перестаёт соображать. Можешь проще объяснить?

– Это однозначно колдун, отец! И Алексей Александрович его не случайно первым загасил. И, как ты понимаешь, Никпаи и решились-то на эту акцию только при поддержке колдуна.

– Ну-ка, ну-ка… – князь потянулся за очками. – Включи запись с самого начала… Точно! Это был колдун, Димка. Ты обратил внимание, какие дворцовые в самом начале вялые были, хоть их и показали мельком?

– А я тебе про что говорю? – генерал был доволен.

– И Алексей Александрович был нацелен именно на него… – протянул князь. – И колдун не смог его остановить и даже замедлить… Ладно, принял информацию к сведенью. У тебя всё, Дима, или ты ещё от меня что-то хотел? Дел просто много…

– Я хочу к себе Алексея Александровича, – ответил генерал.

Князь аж крякнул от неожиданности.

– А рожа у тебя не треснет, сынок, такое просить?

– Он же у Орлова служит, пусть государь его к нам переведёт. Ты, отец, переговори аккуратно с его величеством, от тебя не убудет. Можешь и через дружка своего, князя Пожарского, удочку закинуть…

– А ты не думал, что цесаревич его для своей Тайной канцелярии готовит? – хмыкнул князь. – С такими-то задатками Алексею Александровичу там самое место. Так что и не мечтай, Димка, о великом князе.

– Переговоришь или нет?

– Вот ведь прицепился… – вздохнул князь, прекрасно зная настырный характер сына. – Переговорю. Сначала с Мишкой Пожарским, потом с государем. Ты доволен?

– Более чем, – кивнул тот. – Спасибо, папа…

***

Понятно, что первым на крыльце особняка Пожарских осмотрели и ощупали Сашку. Потом очередь дошла и до меня.

– Пиджак порвал! – всплеснула руками Ангелина Ивановна и начала бесцеремонно вертеть меня из стороны в сторону. – Сам вроде цел, – резюмировала наконец она. – Но какой ужас тут у вас в Москве творится! Средь бела дня безобразия нарушают! Лёшенька, ты не ушибся? А с великими княжнами всё хорошо?

– Да нормально всё со мной, тётя Геля, – отмахнулся я. – И с сёстрами всё в порядке.

– Геля, не лезь, – строго сказал Владимир Александрович. – Не нашего с тобой ума дело. Лёшка, не обращай внимания на тётку. Главное, что всё обошлось.

– Лёха, круто ты их! – влез Димка. – Научишь меня также драться?

– Не доглядел… – развёл руками Владимир Александрович, глядя на меня виновато. – Ролик по паутине гуляет.

Тут вмешался мой дед:

– Дима, вот немного подрастёшь, и Алексей тебя обязательно всему научит. А сейчас Алексею надо ехать домой и отдыхать.

Петровы намёк поняли, попрощались со мной и зашли в дом, а дед сказал:

– Мне твой отец звонил, просил к тебе зайти. Всё настолько серьёзно?

– Да, деда, – кивнул я. – Сам твоего совета хотел просить. Может, до меня прогуляемся, я по дороге и расскажу.

– Жди. Надо Петровых предупредить.

Но рассказать не получилось, дед сразу заявил, что лучше это сделать в присутствии Прохора, чтоб два раза не повторяться. Так что мы просто прогулялись до моего особняка, обсуждая реакцию малого света на все эти события.

– Смотри, Алексей, – улыбался дед, – как бы тебе тут под ворота не начали письма любовные от тайных поклонниц просовывать. Романтический герой из тебя получился хоть куда, специально не придумаешь.

– Деда, какие письма под ворота? – усмехнулся я. – Сейчас модно электронки слать и сообщения. Да и вообще, как бы дело сразу до фотографий интимного свойства не дошло. Мне уже чем-то подобным сегодня грозили.

– Вот-вот! – захохотал он. – Тут-то тебе Леська с Викой холодными ножницами тёмной ноченькой обрезание и сделают! Ты телефон-то без присмотра лучше не оставляй, внучок, я правнуков ещё понянчить планирую!

Вышеупомянутые Алексия с Викторией, как оказалось, ожидали моего появления в гостиной особняка в компании моего воспитателя.

– Красавицы, добрый вечер! – кивнул им дед. – Прохор, пойдём, дадим молодым людям минутку на пообщаться.

Дождавшись, когда дед с воспитателем выйдут, я сказал девушкам:

– Заявляю сразу, со мной всё в порядке, травмы, в том числе и душевные, отсутствуют, пиджак просто разошёлся по шву.

Если «военнослужащая Ведьма» на мой спич прореагировала довольно-таки спокойно, то вот у «человека творческой профессии» Алексии на глаза навернулись слёзы, она буквально бросилась мне на шею и разрыдалась.

– Лесенька, успокойся, – забормотал я ей на ухо, обнимая. – Ничего страшного же не случилось. Или ты так меня рада видеть?

– Ра-да ви-деть, – всхлипнула она. – Сейчас всё пройдё-от…

Через минуту Леся действительно успокоилась, и мы втроём уселись на диван.

– Ты новости видел, Романов? – спросила Вика.

– Некогда было, – помотал я головой.

– Афганское посольство чуть ли не штурмом опять брали. В гвардейских полках волнения, слава богу, основной личный состав уже по домам успел разъехался… Погромы по всей Империи выходцам из Афганистана устроили. Машка-то с Варькой как? А то от Романовых пока никакого официального заявления не было…

– Нормально всё с ними, Вика. Наверное, только поначалу испугались… Но потом, когда всё закончилось, перед светом вели себя очень достойно. Да ещё и отец в «Избу» приезжал, нас поддержал и сестёр домой отвёз. Скоро должен сюда приехать.

– Ладно… – кивнула она. – Если захочешь, подробностями самого… происшествия с нами позже поделишься. Я так понимаю, Михаил Николаевич не просто так зашёл?

– Да.

– Мы тебя наверху будем ждать, – это была уже Леся.

Девушки встали.

– Постараюсь не задерживаться, – пообещал я.

***

– И что наш… эксперт на это всё тебе сказал? – поинтересовался император, выслушав рассказ сына.

Цесаревич отчётливо хмыкнул в трубку.

– Сказал, что с молодым человеком всё в порядке, просто психика таким образом на перегрузки реагирует. С его слов… эксперта то бишь, у него тоже так пару раз было в самом начале боевых действий, но потом больше не повторялось, говорит, привык. Объясняет это крайней степенью концентрации на решении поставленной задачи и отмечает, что это в большей степени хорошо, чем плохо. Добавил ещё, что ему льстит такое серьёзное отношение Алексея к его скромной персоне, и предлагает и дальше придерживаться выработанного плана.

– Сегодня? – в голосе императора отчётливо слышалось сомнение.

– Да, отец, – подтвердил цесаревич.

– А не передавим?

– Я задал тот же вопрос. Эксперт заверил меня, что Алексея он вчера посмотрел и отвечает за последствия. А постоянная стрессовая ситуация только пойдёт на пользу процессу обучения.

– Хорошо, Саша, пусть начинает сегодня. И напомни ещё раз нашему эксперту про ответственность вместе со взятыми на себя обязательствами.

– Уже, отец.

– И когда с Алексеем будешь разговаривать, скажи, что у меня подобное пару раз было по молодости. Ну… когда я ничего не помнил. Потом прошло. Если что, я подтвержу. Договорились?

– Да.

– И пусть эксперт наш сегодня, после оговорённого визита, тебе сразу же отчитается. И запись пусть ведёт!

– Сделает, отец.

– Всё, жду звонка. – Император положил трубку.

***

Подробное изложение деду и Прохору событий сегодняшнего вечера не заняло много времени, там и рассказывать-то было… Грохот, чуйка, Иван-колдун, темп, темп, темп… Первым отреагировал воспитатель:

– И не сказать, что это было потерей контроля… Скорее даже наоборот… Я, по крайней мере, не умею так глубоко в темп нырять и очень, Лёшка, испугался за тебя, когда эту запись увидел. Думал, всё… У тебя крыша поехала…

– И у меня были схожие ощущения, – добавил дед. – И я тоже никогда до беспамятства в темп не проваливался, хотя, находясь в нём, в боевых условиях чего только не творил… Но потом, к сожалению, всё отчётливо помнил, – он поморщился. – А раньше с тобой ничего подобного не случалось?

– У того спортзала, – немного подумав, ответил я. – Но там всех держать надо было до упора, а потом темнота накрыла…

– Ты в этой темноте там со стихиями начал забавляться, – заметно расслабился Прохор. – У отца и Михалыча можешь поинтересоваться. Слава богу, в этот раз в кому от перенапряжения не впал.

Дед, услышав эти пояснения от моего воспитателя, тоже выдохнул с облегчением. Тут дверь кабинета открылась, и зашёл отец.

– Рассказал? – спросил он меня, после того как поздоровался с дедом и Прохором.

– Да, – пожал плечами я и передал содержание беседы.

– Понятно, – кивнул он. – Ты тогда у спортзала действительно успел нас со своим воспитателем и Лебедевым напугать. Ладно, слушайте, чего я тут ещё узнал от государя, с которым успел за это время пообщаться. Он говорит, что у него по молодости такое пару раз тоже бывало, но потом он памяти на глубоком темпе уже не терял. – После этих слов меня отпустило окончательно. – Ничего, Лёшка, всё приходит с опытом, – он улыбался, – а учитывая юный возраст и то, что твой организм растёт и развивается, у тебя ещё всё впереди. А теперь, – он посерьёзнел, – бери ручку и бумагу, будем отчёт писать по сегодняшнему происшествию. Подробный. Со всеми чувствами, ощущениями и эмоциями. И схему нарисуем.

«Твою же!..» – мысленно чертыхнулся я…

– И пока не забыл, – продолжил отец. – Михаил Николаевич, Алексей, – он глянул на деда, а потом на меня, – государь завтра ждёт вас и Петровых в Жуковке к половине пятого для извинений…

***

Чуйка не просто орала, она верещала! А вот темп ускользал от меня снова и снова… Сознание плыло, голова кружилась, сосредоточиться на чём-то надолго было совершенно невозможно… Кое-как нащупав ногой пол, я с огромным трудом слез с кровати, утвердился на ногах и, шатаясь, двинулся в сторону источника опасности. Дверь в гостиную открылась только с третьей попытки.