Мой Герой

Я всё время поглядываю на телефон. Хиро так и не ответил на моё последнее сообщение. На часах восемь вечера, а значит в Лондоне уже полдень. Я нервничаю. Люк трогает меня за локоть и глазами показывает наверх. Мы незаметно ускользаем.

Люк ведёт меня за собой вверх по лестнице. Пока мы поднимаемся, я вижу на стенах множество фотографий. На них изображены Мария, Люк и видимо Роберт. Здесь есть старые фото, где Роберт и Мария совсем молодые и семейные фото с маленьким Люком.

Люк открывает одну из четырёх дверей, это его комната. Она просторная. Большая кровать, напротив неё, на стене, висит огромный телевизор, под ним стереосистема. В углу письменный стол и компьютер на нём. Есть большой встроенный шкаф. На стенах развешаны какие-то сложные схемы, похоже автомобилей. Окно выходит в сад, оно открыто и в комнате пахнет цветущими растениями.

– У тебя так… – я пытаюсь подобрать правильное слово, – прибрано. Ты точно здесь живёшь?

– Даже не сомневайся, – усмехается он. – Я люблю порядок, что в этом странного?

Я замечаю на столе у компьютера фото в рамке, беру его в руки и разглядываю. На нём его отец в форме, видимо пожарного. Роберт Салливан темнокожий высокий, стройный статный мужчина, похоже, в нём течёт смешанная кровь. Большие карие глаза, чёрная аккуратная щетина на щеках и подбородке. Он очень красивый, но Люк от него не взял ни одного гена.

– Это его последнее фото, – поясняет Люк. – Через месяц он погиб.

– Мне жаль. – Я ставлю фото на место и смотрю на Люка.

– Мне тоже. Но он выполнял свой долг и спас много людей. Я горжусь им. Всё нормально, Лара, мы это пережили.

Люк падает на кровать. Я киваю головой и сажусь на её край.

– Что-то не так? – спрашивает Люк, не сводя с меня глаз.

– Тебе тоже кажется, что наши родители поладили? – спрашиваю я аккуратно.

– Ты имеешь в виду запали друг на друга? – он также аккуратно задаёт свой вопрос, наблюдая за моей реакцией.

– Да, – выдыхаю я, поглядывая на него. – Тебя это не беспокоит?

– Почему это должно меня беспокоить? – фыркает он. – Я буду рад, если мама будет счастлива. Отец ведь не в командировку уехал, он не вернётся! Жизнь продолжается, Лара. Ты так не думаешь?

– О, нет, я не то имела в виду, – я смущаюсь, что он не так меня понял. – Твоя мама замечательная. Она такая живая! – я сглатываю. – Я подумала, тебе это не понравится. Я только за! Отцу уже пора отпустить маму и влюбиться наконец-то хоть в кого-нибудь. Блин, что я несу. Короче, всё, проехали! – я замолкаю.

Люк вдруг смеётся и обнимает меня.

– Слушай, ты иногда бываешь такой, – он задумывается, – смешной. И, неуверенной. – Он вдруг становится серьёзным. – Дело ведь не в родителях? Что с тобой? Ты вся, как на иголках.

– Ничего особенного, – я пожимаю плечами и отвожу глаза от пронзительного голубого взгляда. – Просто Хиро уже несколько часов не отвечает, я нервничаю. Я кое-что ему сказала, а он молчит. И теперь я чувствую себя идиоткой.

– Он ответит. Он же наверняка занят. Где твоя проницательность, кнопка? – он похлопывает меня по руке.

Я закатываю глаза, и тут дверь немного приоткрывается и заглядывает Артём.

– Чего вы меня там бросили? – он надувает губы и заходит.

– Ты так уплетал пироги, что мы не хотели тебя отвлекать, – хохмит Люк – Давай к нам, раз закончил живот набивать.

– Люк, ты не знаешь, почему все мамочки так помешаны на том, чтобы показывать всем подряд сладкие младенческие попки своих сыночков? – прищурив глаза, спрашивает Артём.

Я смеюсь, когда вижу, как вытягивается лицо Люка. Он подскакивает и вылетает из комнаты.

– То-то же, юморист фигов, – заключает брат и плюхается рядом со мной на кровать. Его лицо светится широкой самодовольной улыбкой, пока он оглядывает комнату хозяина дома. Но это длится всего несколько секунд.

– Ах, ты мелкий засранец, – доносится снизу голос Люка, а потом его быстрые шаги по лестнице.

– Упс. – Мой брат подскакивает на ноги, хватает меня и пятится к стене. Это происходит так молниеносно, что я даже не успеваю пикнуть.

– Иди-ка я надеру тебе твою попку, мелкий. – Ворвавшийся в комнату Люк пытается достать Артёма, но тот успешно прикрывается мной, как щитом.

– Ты первый начал, – кричит брат, приподнимая меня за подмышки и пряча лицо за моей спиной. Периодически он выглядывает, чтобы удачно маневрировать и не дать ухватить себя.

– Ну, хватит уже, – верещу я сквозь смех, болтая в воздухе ногами.

– Что тут происходит? – в дверях появляются Мария и папа. – Артём, поставь сестру на место, – папа старается говорить строго, но они оба улыбаются.

Брат смотрит на них из-за моего плеча, но всё еще держит меня в воздухе.

– Люк первый начал, – тихо говорит он и ставит меня на ноги, но не отпускает, держится.

Люк стоит, молча, глаза задорно блестят. В комнате воцаряется тишина. Все поглядывают друг на друга.

Первая не выдерживает Мария, она прыскает от смеха. Её смех звонкий, искренний и обалдеть какой заразительный. И все его подхватывают.

– Господи! – сквозь смех говорит она, кладёт руку папе на плечо и устремляет на него взгляд. – А я думала у нас взрослые дети! – и снова смеётся.

Вечер получился замечательный. Невероятно домашняя атмосфера, которая надолго ещё останется в нас. Мы прощаемся так, будто уже давно знакомы. Мария обнимает Артёма и лохматит ему шевелюру. Папу по-русски целует в обе щеки и вручает визитку своей пекарни с адресом и телефоном. А когда, прижимает меня к себе, шепчет на ухо:

– Спасибо за Лукаса. Я знаю, что ты для него сделала.

Я стою и удивленно хлопаю на неё глазами. А Мария добавляет уже громко:

– Лара, приходи ко мне как-нибудь. Выпьем кофе и поболтаем о девичьем, – она подмигивает и улыбается.

– Обязательно, – отвечаю я и замечаю, как парни переглядываются.

На обратном пути в машине стоит тишина, каждый думает о своём. Переваривает эмоции, полученные от потрясающе тёплого вечера. Анализирует чувства, которые непроизвольно вызвали эти невероятно жизнерадостные люди. Мария и Люк Салливаны. Их мир однажды пошатнулся, как и наш. Опустел на одного человека. Но они справились с этим достойнее, чем мы. В их глазах столько жизни, радости, надежды, жажды! Мне становится немного стыдно за то, что мы сами немного отгородились от всего. Законопатились внутри себя. Позволили горю завладеть нами на целых пять лет. Каждому из нас было над чем подумать.

– Как вам Мария? – спрашиваю я семью, когда мы заходим домой. – По-моему она милая, что скажете?

– Да, она классная! Такая весёлая! – живо реагирует Артём. – И красивая, – он смотрит в сторону отца.

– Не буду спорить, – улыбнувшись, отвечает отец. – Люк очень похож на неё, да? И я не только про внешность говорю.

– Да, согласна с тобой, папа. Я как будто дежавю испытала в первую минуту, – смеюсь я, вспоминая яркий блеск глаз и лучистые улыбки на лицах Салливанов.

– А что за потасовку вы устроили с Люком? – спрашивает папа брата.

– Ой, пап, они оба ещё те шутники, – я толкаю Артёма в плечо.

Я направляюсь на кухню, чтобы убрать пакет с булочками, который всё-таки всучила нам Мария перед самым уходом. Слышу, как Артём, уже где-то на втором этаже рассказывает отцу, как удачно подшутил над Люком. И посмеиваюсь над братом. Кажется, наш тихий семейный отпуск стремительно превращается в самое большое и яркое приключение за последние несколько лет.

Я немного устала, поэтому принимаю горячий расслабляющий душ, надеваю любимую розовую пижаму с авокадиком и забираюсь в постель. Телефон кладу рядом, я всё ещё жду ответ от Хиро.

Глава 20. Хиро

– Сынок, – ласково зовёт меня мама и ласково ерошит волосы. – Вставай. Донна уже весь телефон оборвала.

– Ммммм, – мычу в ответ, – смена часовых поясов меня когда-нибудь доконает.

Открываю глаза и вижу мамино лицо, её улыбку и понимаю, как сильно скучал по ней. Я наотрез отказался от отеля и остановился у родителей, в своей комнате. Здесь никогда ничего не меняется и я рад этому больше всего на свете. Хотя, кажется, моя комната стала значительно меньше!

– Сколько времени, мам? – я потягиваюсь, а она не сводит с меня улыбающегося взгляда.

– Уже почти два часа дня, – она смеётся, когда видит, как я округляю глаза.

– Блин, – я подскакиваю. – Почему ты раньше меня не разбудила? Что сказала Донна?

– Хиро, успокойся. Всё нормально. Ещё есть время. – Мама стискивает меня в объятиях. – Не могу наглядеться на тебя, ужасно соскучилась, – целует меня в обе щеки и встаёт с моей кровати.

– Где мой телефон? – я оглядываюсь и не вижу его.

– Он внизу, на кухне. Я забрала его, чтобы ты подольше поспал, – она улыбается и пожимает плечами. – Прости.

– Мааам, я же не в отпуске. – Вылезаю из постели, беру из шкафа полотенце и направляюсь в душ. – Но спасибо за заботу, – проходя мимо, целую её в щёку.

Разве можно на неё сердиться? Я и так вчера толком не поговорил с ней, чувствовал себя полностью опустошённым. Долгий перелёт, смена часового пояса, бессонная ночь накануне. Только узнал от неё, что отец завис на новом проекте где-то в Германии и поднялся к себе в комнату. Как только моя голова коснулась подушки, сразу вырубился, вымотанный усталостью и последними событиями в моей довольно однообразной жизни.

Сейчас, стоя под горячими струями воды, вспоминаю, как проворочался всю прошлую ночь, гадая, не снесёт ли мне голову Лара, когда я ей вручу ключ от квартиры. Ох, эта девчонка сводит меня с ума! Я закрываю глаза и вижу её губы, раскрывающиеся для поцелуя, затуманенные желанием янтарные глаза. Чёрт! Я выкручиваю кран с холодной водой, чтобы сбить накатившее возбуждение. Сколько я уже не трахал её?!

Спускаюсь вниз. Мама хлопочет на кухне. На столе вибрирует мой телефон.

– Это Донна, – не оборачиваясь, говорит мама. – Не понимаю, чего она так беспокоится? Ты же дома, а не где-нибудь!

– Потому что это Донна, – говорю маме и отвечаю на звонок.

Сначала она ругается, что я не отвечал на её звонки и вообще куда-то пропал, но потом успокаивается, когда я объясняю, что спал почти двенадцать часов и на показе буду, как огурец. Мы проходимся по расписанию. Примерка, репетиция и собственно показ, потом after-party, но это не обязательный пункт, хотя она настаивает. Я соглашаюсь помелькать на этой вечеринке, но не больше часа и если она составит мне компанию. Не хочу, чтобы об меня тёрлись подвыпившие модели.

– Машина будет через час, я понял. Не надо повторять мне сто раз. – Вешаю трубку и раздражённо качаю головой.

Мама ставит передо мной тарелку с омлетом и кофе с молоком. Всё, как я люблю. Я невольно вспоминаю, как Лара делает точно так же.

– Ну, так ты расскажешь? – спрашивает мама и садится напротив меня. Она наблюдает за мной.

– О чём ты хочешь узнать? – я отпиваю кофе, берусь за вилку и начинаю есть. Я голоден.

– Ну, например, – она касается экрана моего телефона и на нём появляется фото Лары, – об этой девушке. – Лёгкая улыбка трогает уголки её губ. – Это милое личико всё утро вспыхивает на экране, пока твой телефон то и дело вибрирует на столе.

Я смотрю на заставку собственного мобильника и сам не могу сдержать улыбку. Я помню, как фотографировал Лару, когда она не видела, но она вдруг подняла глаза и слегка улыбнулась. Она думала, что я с кем-то переписываюсь и мне удалось сделать кучу классных кадров, пока она меня разглядывала.

– Хиро, – голос мамы вернул меня на землю.

– Это Лара. Она… – Я замолкаю, набираю воздух в грудь, откашливаюсь и, наконец, произношу: – Мам, я сильно тебя удивлю, если скажу, что хочу жениться?

– Ох, сынок, – удивлённо выдыхает она, встаёт и подходит ко мне. – А ты не торопишься? Как давно вы знакомы? – она вглядывается в мои глаза.

– Не так давно, – я уклоняюсь от точного ответа. – Я не знаю. Но я знаю, что она всё, что мне нужно. Я люблю её, мам, – я вздыхаю и задумываюсь.

Вспоминаю слова Майкла, когда мы с ним беседовали после нашего якобы расставания с моей девочкой.

«Не торопи её, Хиро. Она должна понять себя», – сказал он тогда. – «У Лары были единственные продолжительные отношения с парнем, который её в итоге бросил. И то, они были подростками, так что серьёзными их не назовёшь. Не дави на неё, но и не отступай, если она так важна для тебя».

– Хотя, ты права, я, наверное, тороплюсь. И её тороплю, она точно не готова, – добавляю я и утыкаюсь в свою тарелку.

– О, милый. – Мама гладит меня по голове. – Расскажи мне о ней, когда будет время, ладно? Может, я тебе что-нибудь подскажу, я ведь ещё не такая старая, – она подмигивает мне. – Давай ешь, у тебя впереди тяжёлый день.

Мама возвращается к плите и заваривает себе чай. Я продолжаю поглощать завтрак. Рука сама тянется к телефону, я снова смахиваю его экран и вдруг замечаю, сообщение от Лары. Удивляюсь, когда понимаю, что оно голосовое, потому что обычно она предпочитает писать или звонить.

Я нажимаю на сообщение, и из динамика слышится её голос:

«Я люблю тебя».

Мама оборачивается, а я роняю вилку на стол, едва не поперхнувшись. Что? Наверное, я ослышался.

Сглотнув волнение, я снова нажимаю на кнопку воспроизведения и снова слышу:

«Я люблю тебя», – одна простая, но такая желанная фраза.

Я закрываю лицо ладонями, ерошу свои волосы и не могу сдержать облегчённый стон. Моё сердце ликует.

– Да, чёрт возьми! – внутри меня всё трепещет. Я помню, как она в ужасе распахнула свои глаза, когда я произнёс эти слова для неё. Тогда у меня промелькнула мысль, что она не ответит мне взаимностью.

– Хорошие новости?– спрашивает мама с улыбкой.

– Не представляешь насколько хорошие. Вот чёрт! Прошло двенадцать часов, – я замечаю время отправки сообщения. – Мам, прости, мне надо позвонить.

Я тут же нажимаю на иконку видеовызова. Надеюсь, она ещё не уснула. Мне надо услышать это от неё, глядя ей в глаза. Гудок, второй, третий, я нервничаю. И вдруг вспыхивает картинка на экране, и голос девушки врывается к нам на кухню.

– Боже, Хиро, я уже не знала, что и думать? Ты куда пропал, чёрт тебя дери? – улыбка сама по себе расползается по моему лицу. Моя дерзкая девочка. – Я уже подумывала выдвигаться на твои поиски с собаками-ищейками, – она издаёт нервный смешок.

Лара сидит в своей постели, в любимой розовой пижаме с нарисованным авокадо. Волосы растрёпаны, глаза блестят. Не могу взгляд от неё оторвать.

– Привет, детка, – я сглатываю. – Скажи мне это. – Она вдруг замирает от моих слов. – Скажи мне так, чтобы я видел твои глаза.

– Ты меня бесишь! – она прикрывает ладонью лицо.

– Это я знаю, – смеюсь я и поглядываю на маму. Она смущённо улыбается и выходит из кухни.

Лара ёрзает на кровати, садится, скрещивая ноги, подносит телефон чуть ближе к лицу. Она волнуется, даже избегает смотреть прямо на меня. Я всё это время внимательно слежу за её движениями и от желания прижать её к себе прямо сейчас, сводит мышцы в паху.

– Так тебе хорошо видно мои глаза? – робко спрашивает она, и смотрит чётко в камеру.

Мои личные изумруды сейчас жадно поглощают тёплый золотистый свет её янтарей. Впитывают его. Я весь наполняюсь этим светом, чувствую это тепло кожей, будто сейчас нахожусь не в дождливом Лондоне, а в солнечной Калифорнии. Как будто нас не разделяет океан и тысячи миль. Как ей удается одним только взглядом на таком расстоянии создать иллюзию такой близости?

Я согласно мычу и киваю в ответ, в предвкушении прикусывая нижнюю губу. И мир вокруг замирает, когда она произносит:

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, Хиро.

Как же охренительно это слышать! Сердце колотится, а дыхание сбивается, будто я только что вернулся с утренней пробежки. Слышу лёгкий вздох и шорох у двери и бросаю туда взгляд, мамина макушка тут же исчезает за дверью.

– Значит, я всё-таки поселился в твоём сердце? – игриво спрашиваю у моей малышки.

– Да ты вломился в него, не снимая обуви! – смеётся она, и я подхватываю, потому что этот милый ответ откликается где-то у меня в груди.

– Чёрт, как жаль, что ты так далеко! Я так хочу сейчас тебя как минимум поцеловать, – выдыхаю я.

– А как максимум? – с придыханием спрашивает Лара и облизывает губы.

Чертовка!

– А как максимум, – я поглядываю на дверь и, убедившись, что мамы рядом нет, тихо добавляю: – Заставить кричать от удовольствия, пока буду трахать тебя.

– Мне нравится максимум, – так же тихо говорит она и улыбается. Её глаза искрятся.

В голове начинают мелькать развратные картинки и градус крови повышается. Я пьянею. Лара считывает мои эмоции и подхватывает их. Я вижу, как её грудь поднимается и опускается от жадного дыхания. Губы сексуально приоткрываются. Она делает это не специально, просто хочет того же, чего и я. И мы могли бы сейчас немного пошалить, если бы не моя работа. Я смотрю на часы, разрывая наш зрительный контакт. Потому что мне необходимо остановиться и собраться с мыслями.

– Извини, что не отвечал так долго. Я проснулся полчаса назад.

– Правда? Я не подумала об этом и, если честно, дико разозлилась. Почти проклинала тебя, – смущается она. – Прости.

– Всё нормально, детка. Мне нравится пламя, помнишь? – Лара усмехается и закатывает глаза. – И потом я бы тоже разозлился. Мне так хочется ещё поболтать с тобой, но мне пора. Работа, – оправдываюсь я, хотя знаю, что она меня понимает.

– Ладно. Удачи, мой Герой. Целую, – и она посылает много воздушных поцелуев.

– И я тебя, малышка. Сладких снов. Пока.

Я сижу на стуле и улыбаюсь, глядя на потухший экран телефона. Внутри разливается такая всепоглощающая теплота. Наверное, это то, что люди называют счастьем?!

Я вдруг вспоминаю, как пару дней назад переодевал её в эту самую пижаму. Когда после вечеринки у Саймона я внёс Лару домой на руках, Майкл просто побелел от ужаса. Он всё время порывался вызвать скорую помощь, а я пытался объяснить ему, что она просто пьяна. Если бы не её бормотание во сне, отец бы точно отвез дочь в больницу. Что она говорила? Я напрягаю память. Ах, да!

«Прости меня. Не уходи», – шептала она мне на ухо, обхватив мою шею руками.

Я понимал, что она в отключке, но мне так хотелось верить в её слова. Я никого и никогда не желал так, как эту девочку с необычным цветом глаз и открытой душой. Никого и никогда так не любил.

– Что ты делаешь? – спросил меня Майкл, когда я положил Лару на кровать и взял в руки розовую пижаму.

– Хочу переодеть её, – спокойно ответил я. – Она не может так спать.

Он посмотрел на меня, на Лару, на пижаму в моих руках и почесал затылок в раздумье.

– Майкл, ну либо вы, либо я. – Я ждал его разрешения, потому что ответ был очевиден. Майкл кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Я снимал с девушки одежду: юбку, рубашку, бюстик. Вид её обнажённого тела не возбуждал меня, не будоражил, ведь это не было прелюдией. Моей любимой нужна была помощь, и я со всей нежностью, на которую только способен, помогал ей. «В горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас», – эти слова крутились в моей голове и я понял, что хочу провести рядом с Ларой всю свою жизнь. Любить её, заботиться о ней, радовать.

– Ни за что не отпущу тебя, – прошептал я ей, хотя знал, что она не слышит.

Мама тихо подходит сзади и кладёт руки на мои плечи, вырывая меня из воспоминаний. Я вздрагиваю от неожиданности.

– Эта девушка какая-то особенная для тебя? – спрашивает она мягко.

– Мам, она единственная для меня. – Я поднимаюсь и обнимаю её. С улицы доносится гудок автомобиля. – Мне пора. Я тебе всё расскажу, обещаю, – целую маму в щёку и выхожу из дома.

У входа меня уже ждёт машина. Сажусь на заднее сиденье, и водитель трогает с места. Пока едем, разглядываю знакомые улицы, я давно здесь не был. Чувствую в родном городе себя гостем и усмехаюсь. Надо позвонить ребятам и устроить небольшую тусовку, пока меня тут окончательно не забыли. Достаю телефон и пишу сообщение в чат лондонских друзей. Чат моментально активируется, не могу не улыбаться, видя ответные сообщения парней. Мы договариваемся о встрече, и я отключаюсь.

Кручу телефон в руке и взгляд падает на сбитые костяшки. Хорошее настроение мигом улетучивается. Грёбаный Дилан! Надо было больше вломить ему. Вытащить из бассейна и отделать его по полной. Я удивился, когда Саймон сказал, что ублюдок не будет выдвигать обвинение. Это не в его духе, значит, он точно что-то задумал, что-то гадкое. Чёрт, Лара! Я снова включаю телефон и пишу сообщение Люку с просьбой присмотреть за ней, пока я здесь. Становится чуть спокойнее, но не настолько, чтобы выбросить это из головы.

– Сэр, мы на месте, – голос водителя прерывает мои мысли.

Я оглядываюсь. И, правда, я не заметил, как мы подъехали к Барбикан-Центр на Силк-стрит. Сегодняшний показ состоится именно здесь. Я ещё раз оглядываю руку и думаю о том, что гримёрам сегодня придётся поработать не только над моим лицом.

– Спасибо, – я выхожу из машины и направляюсь ко входу, где уже маячит Донна. Время работать.

Глава 21. Лара

Эта неделя давалась мне нелегко. Отсутствие Хиро ощущалось сильнее, чем я могла предположить. Мне действительно его очень не хватало, и я стала чаще задумываться о нашей предстоящей настоящей разлуке. И сейчас я его понимала, как никогда, особенно после моего признания. Я чувствовала себя, как на иголках. И да, я снова стала сомневаться в правильности наших отношений. Точнее не в самих отношениях, а в том, чего мы от них ждём. Есть ли надежда на то, что наши чувства настолько сильны, что выдержат проверку временем и расстоянием? Не понимаю что именно рождает во мне эти сомнения. В ком я не уверена? В Хиро? Или в себе?

Если бы не постоянные сообщения Хиро, я бы точно окончательно раскисла. Донна тоже от него не отставала, она как будто чувствовала нарастающее напряжение. Она заваливала меня видео и фото с показов, в которых он участвовал, снабжая их забавными подписями. Для меня оставалось загадкой, почему эта женщина так прониклась ко мне. К чужому, по сути, человеку. Но я так была благодарна ей за всё.

Люк окончательно стал неотъемлемой частью нашей семьи. Владелец мастерской, где Люк подрабатывал, с охотой дал ему целую неделю за свой счёт. Поэтому он развлекал нас, как мог: ходил с нами на пляж, показывал нам интересные места в городе, зазывал в самые классные кафешки и даже один раз сводил в кино. Папа в основном отказывался, ссылаясь на работу, но Артём был просто счастлив. Со стороны мы выглядели, как настоящая семья, но именно так мы себя и чувствовали.

Пару раз к нам присоединялся Грэм. Однажды он тихонько признался мне, что на него нашло вдохновение, и он много пишет. Именно поэтому так редко стал появляться в поле нашего зрения.

«Вся музыка, все слова, что так долго копились во мне, сами изливаются на бумагу. Хватай карандаш и просто записывай», – сказал как-то Грэм, когда мы сидели с ним на песке, пока Артём и Люк пытались обуздать волны. Его мечтательный взгляд ощупывал горизонт, губы беззвучно что-то нашептывали. Потом его глаза метнулись к моему лицу, и он замер. Он смотрел сквозь меня. Вдруг рука Грэма потянулась к гитаре, которая всегда была его спутницей и пальцы начали перебирать струны. То замирали, то снова начинали извлекать из инструмента звуки. Он будто ошибался, и снова начинал сначала. И так до тех пор, пока отдельные звуки не сложились в единую мелодию. Я заворожено наблюдала за тем, как Грэм творил.

В этой общей суматохе я считала дни до приезда Хиро. Он возвращался в воскресенье. «У нас даже будет ещё целая неделя перед моим отъездом», – думала я, предвкушая встречу с ним.

Сегодня пятница. Сегодня к нам на ужин придут Мария и Люк. Папа с самого утра сам не свой. Не выдержав его нервозных метаний по дому, я отправляю их с Артёмом за покупками, а сама занимаюсь уборкой дома. Звонок телефона прерывает меня.

– Привет, – весело кричит из телефонной трубки Люк. – Ты помнишь, что сегодня мы у вас?

– Знаешь, даже если хотела бы, не забыла, – усмехаюсь я. – Отец с утра всем мозг выносит, что ужин должен быть безупречный. Представляешь?

– Правда? Мама сегодня не пошла в пекарню и полдня уже чистит пёрышки. – Люк смеётся. Потом вдруг замолкает и произносит: – А ты не думаешь, что…

– Чёрт, Люк, думаю! – я перебиваю его и падаю в кресло – Точно! Как я сразу не поняла! Все эти его отмазки: «мне надо поработать, дочка», – я передразниваю отца, – «ты не могла бы сегодня сама за братом присмотреть». О, и моя любимая «пойду, прогуляюсь, мне хочется немного побыть одному».

– Если так подумать, то мама тоже меня всё время сплавляла из дома, – задумчиво произносит Люк и добавляет: – Скажи честно, тебе это неприятно? Мы можем не приходить сегодня, я что-нибудь придумаю.