Свобода

* * *

На Наде фиолетовый жакет. Она говорит:

– Как может быть настолько холодно в помещении?

– Это я так захотела, – слышится голос Риты Олен. – Когда прохладно, легче думается.

Надя плотнее запахивает жакет.

– Возможно, вам, – говорит она. – Но не мне. В этой чертовой стране лета вообще не бывает.

– Заметили, да? Потому что рая не существует.

– Рита, дорогая, вам ирония жуть как не к лицу.

– Рай так и не случился, правда, Надя? Что случилось на самом деле, когда вы приехали в Швецию?

– Вместо рая я получила свободу.

– Вы все время возвращаетесь к свободе, Надя. Но стоит вам ее коснуться, вы тут же отскакиваете. Почему?

– Я не хочу об этом говорить.

– Тогда продолжим говорить о том, о чем мы постоянно говорим, Надя. Вам кажется, что причиной ваших кошмаров может быть стресс на работе, тоска от одиночества, фрустрация, мигрень. Тяга к опьянению, которого вы больше не испытываете. Мы можем нащупать будничные стратегии. Мы ведь уже далеко продвинулись в борьбе с мигренью, правда? Вы человек педантичный, чтобы выжить, вам необходим порядок и предсказуемость. Мы можем продолжить идти этим путем, я нисколько не возражаю. АО «Психотерапевтический центр Норрмальма» нисколько не возражает против такого пожизненного вялотекущего лечения. Вы продолжаете платить, и мы вместе маленькими шажками продвигаемся к более сносному существованию. Но к вашим кошмарам мы таким образом не подберемся. Глубинную причину ваших страхов мы не определим.

Надин взгляд. По нему видно, как в голове пробегают самые разные мысли, он все время меняется. Такая открытость просто поражает.

Наконец Надя опускает глаза и произносит:

– Нам некуда спешить.

* * *

Голос произносит:

– Вы выглядите иначе.

Надя скользит взглядом по своему телу, от белой майки до джинсовой юбки. Лицо ее озаряется улыбкой.

– Наконец-то тепло, Рита, дорогая. Лето.

– Да, это прекрасно. Но я говорила не об одежде.

Надина улыбка вдруг делается смущенной.

– Неужели так заметно? – спрашивает она.

– С виду очень похоже на счастье, Надя. Хотите поговорить об этом?

– Это так непривычно. Я не осмелюсь обсуждать. Пока. Если рассказать слишком рано, можно все испортить. Нам некуда торопиться.

– Вы вечно откладываете жизнь на потом, я привыкла. В последние месяцы мы обсуждаем только повседневные проблемы. Но теперь ваше состояние заметно изменилось. Если не хотите обсуждать свое новое счастье – что вполне понятно, – может быть, у вас появились силы поговорить о главных проблемах…?

Надя хмурится, но улыбка никак не хочет сходить с ее губ.

– Не знаю, – говорит она.

– Вам по-прежнему снятся кошмары?

– От них не так легко избавиться, – говорит Надя. – Я нахожу утешение сразу после, но это не значит, что снов больше нет.

– Значит, вы спите вместе?

– Было несколько раз.

– У вас или у… него?

– И так, и так. Но я не хочу это обсуждать. Пока не хочу.

– Возможно, это любовь, Надя, и мне бы очень хотелось, чтобы так оно и было, но даже любовь не обладает достаточной силой, чтобы отогнать впечатления, породившие кошмарные сны.

– Может быть, я теперь смогу жить и с кошмарами.

– Или у вас теперь есть силы встретиться с ними лицом к лицу.

Внезапное молчание. Надя смотрит на свои колени. Может показаться, что это противоборство двух сил, столкновение воли двух людей, но на самом деле это скорее раздумья. Подняв глаза, Надя медленно говорит:

– То есть вы хотите поговорить о…?

– Да, я хочу поговорить о свободе, Надя.

– В следующий раз, Рита, дорогая, обещаю, мы поговорим об этом в следующий раз. Она должна писаться с большой С.

– С большой С?

– Да, Свобода.

* * *

Впервые в кадре видна Рита Олен. Ее фигура мелькает, прежде чем она выключит камеру, чтобы убрать в сумку. Позади нее слышится голос:

– Подождите, Рита, дорогая!

Олен отодвигается в сторону, подальше от объектива, и произносит:

– Час уже прошел, Надя. Увидимся во вторник.

– Я знаю, что у вас сейчас обед, Рита. – Но есть еще кое-что.

Слышно, как Олен садится обратно в кресло.

– Кое-что еще? – переспрашивает она.

Теперь камера направлена на Надю. Она сидит на стуле в той же одежде, что и до обрыва съемки. Впервые она выглядит смущенной. Потерянной.

Рита Олен молча ждет.

Надя открывает рот. И комната наполняется музыкой.

Не просто музыка. Ангельские звуки, поток волшебных звуков, постепенно обрастающих словами. Загадочные слова из другой части мира. Из другого времени. Ой у вишневому саду.

Это длится лишь несколько секунд. Там соловейко щебетав. Но кажется, что проходит вечность.

Надя замолкает. Улыбка, скрываемая десятилетиями, вырывается наружу, как подземный ключ.

15

Двое суток и 14 часов назад

Ночь. Безветрие. Ночь освещают лишь одинокие круги света от фонарей. По обе стороны припаркованные машины, аккуратные, хоть и весьма редкие ряды. Полная тишина.

И вдруг движение. Два существа идут по пустынной пригородной улице. Только одно из них – человек.

Блондинка с короткой стрижкой открывает ворота и сворачивает на свой участок. Поводок туго натягивается вокруг столбика ворот, она тянет, но ничего не происходит. Поводок как приклеился к цементной поверхности. Женщина тянет сильнее, поводок ослабевает, мощный пес заходит на участок, что-то внимательно вынюхивая. Женщина оборачивается, чтобы запереть ворота. И тут слышит глухое рычание, чувствует, как поводок вот-вот вырвется у нее из рук. Она быстро запирает ворота на засов, ротвейлер неумолимо куда-то ее тащит.

И тут она видит мужчину.

Он стоит, прислонившись к стене ее дома, рядом со световым пятном, отбрасываемым фонарем с террасы.

Сначала он видит в ее лице лишь страх и замешательство, обреченную покорность перед разверзшейся пропастью. Однако на удивление быстро первая хаотичная реакция приобрела формы и на лице женщины отразилась решимость дать отпор.

– Этот пес разорвет вас за пять секунд, – глухо произнесла она.

– Простите за беспокойство, – сказал мужчина, помахивая каким-то удостоверением. – Вы же Отилия Гримберг? У вас дома никого не оказалось.

– Сэм Бергер, – пропыхтела она, глядя на удостоверение. – Нельзя же вот так…

Мужчина перевел взгляд на ее запястье, обнажившееся из-за туго натянутого поводка.

– Классная татуировка, – сказал он. – Я действительно не хотел вас пугать. Я частный детектив…

– Тьфу ты черт, – произнесла Отилия Гримберг. – Даже не знала, что в Швеции такие есть.

Ротвейлер по-прежнему был готов к нападению, но по мере того, как менялся тон беседы, пса понемногу отпускало. Женщина в кожаной куртке и рваных джинсах, с наметившимися морщинами, успокаивала его как могла.

– Но вы хоть понимаете, что нельзя вот так затихариться у чужого дома, как будто вы какой-нибудь насильник, – произнесла она, не глядя на Бергера. – Меня чуть инфаркт не хватил. Я женщина хрупкая.

– Честно говоря, по вам не скажешь, – заметил Сэм Бергер. – Можно с вами поговорить?

Она подняла глаза, проследила за его взглядом, посмотрела на свое запястье. На татуировку с именем «Сэм» в простреленном сердечке, из которого падает единственная капля крови.

– Моя первая любовь, – криво улыбнулась она. – Но это было давно. Того Сэма уже нет в живых.

– Нет в живых?

– Я же сказала, это давняя история, – сказала она, отпирая дверь и впуская в дом ротвейлера. Дверь она оставила приоткрытой, что Бергер истолковал как разрешение войти. Не успел он переступить порог, как ротвейлер радостно бросился ему на грудь и принялся облизывать лицо. От пса воняло.

Бергер никогда не был собачником.

Женщина заметила это, увела ротвейлера. Бергер оказался в прихожей, где явно давно не убирали.

– Так что вы хотите, Сэм? – спросила Отилия.

– Могу я задать вам несколько вопросов?

– Вы же в курсе, что сейчас второй час ночи?

– В это время вы обычно гуляете с собакой, – сказал Бергер.

Отилия внимательно посмотрела на него. Цепкий взгляд, все еще недоверчивый.

– Хотите пива? – спросила она, покачав головой.

– Спасибо, не откажусь.

Она провела его в гостиную, где тоже давно не наводили порядок. Сама вышла. Бергер слышал шаги ротвейлера в прихожей. Откуда-то донесся голос женщины:

– Псу по-прежнему ничего не стоит разорвать вас на части за пять секунд. Ну, может быть, за семь.

Отилия Гримберг вернулась, указала Бергеру на засиженный диван. Когда она сама села, Бергер осознал, насколько она привлекательна. Она сняла кожаную куртку и открыла пиво. Он вдруг понял, как долго был один.

Пару дней назад все было бы гораздо проще. До звонка Молли. С другой стороны, он как сейчас слышал ее голос: «Именно это “много” меня и угнетает. Тебе придется довольствоваться тем что есть».

Он и довольствовался. Открыл банку пива, отпил.

– Так что случилось с Сэмом?

Вопрос совершенно не мотивированный.

Бестактный.

Асоциальный.

Слишком давно он сидел в последний раз дома у привлекательной женщины посреди ночи с пивом в руках.

Но она, похоже, не смутилась. Взгляд ее синих глаз казался острым и мягким одновременно. Уже второй раз за очень короткий срок он испытывал чувство, будто женщина видит его насквозь.

– Его забрали наркотики, – сказала Отилия Гримберг. – Но это было очень давно.

– Сочувствую, – произнес Бергер.

– Ну, за ваше здоровье, – отозвалась Отилия.

– За ваше.

Странно, но у него было такое ощущение, что он может остаться тут надолго. Нарушитель границ.

Однако он нужен в другом месте. Время идет.

Отилия долго сверлила его взглядом, а потом спросила:

– Так почему мои ночные прогулки вас настолько заинтересовали, что вы разговорили даже такого закрытого человека, как Аста?

– Аста? – не понял Бергер.

– Не прикидывайтесь дураком, – сказала Отилия Гримберг, проведя рукой по своим коротко остриженным волосам. Потрясающий жест.

– Вы знакомы с Надей Карлссон? – задал Бергер встречный вопрос.

– Не могу сказать, что мы близко знакомы, нет, но мы вежливо здороваемся при встрече. Мне кажется, она смотрит на меня немножко свысока, как все они.

– Кто такие они?

– Те, кто выкарабкались.

– Выкарабкались?

– Надя пила и употребляла наркотики, по ней сразу видно. Для нее я всего лишь мелкий, умеренно пьющий подражатель. Не имеющий, к тому же, большого желания покончить с такой жизнью. А теперь расскажите об Асте.

Бергер поудобнее устроился в кресле. Отпил пива.

Ему было как-то подозрительно хорошо.

На какое-то мгновение он даже забыл про тикающие часы.

– У Асты Хаден полудохлый пудель, – начал он. – Они не решаются выходить, когда гуляете вы. Она сказала, что вы традиционно гуляете по ночам.

– Как будто Гарм только и мечтает, как бы сожрать это чучело, – сказала Гримберг. – Да он бы от запора умер.

– Вашего пса зовут Гарм?

– Так точно, – просияв, ответила Отилия. – Когда Гарм лает, наступает Рагнарёк. Разверзается преисподняя, близится конец всему живому.

Бергер сидел и наблюдал за ней. Ее лицо излучало жизнь. Давно уже он не чувствовал себя настолько комфортно с другим человеком. Чтобы немного охладиться, он сказал:

– Меня интересует прогулка ночью на вторник на этой неделе.

– Что именно вы хотите знать, Сэм?

– Вы в курсе, на какой машине ездит Надя?

– Да, ржавый белый фургон. Я его уже пару дней как не вижу.

Отилия помолчала, ее взгляд проникал Бергеру прямо в душу. Потом продолжила:

– В ночь на вторник? Да, мы с Гармом гуляли.

– И видели ее машину?

– Да, там было как-то странно. Я немного выпила, но там точно было что-то не так. Гарм остановился возле Надиного фургона.

– И что, Гарм залаял около Надиной машины? И настал Рагнарёк?

– Вы зря так думаете, ротвейлер – порода воспитанная и благородная. Гарм никогда не лает. Но в машине кто-то сидел.

– Я внимательно слушаю, – подбодрил ее Бергер.

– Собственно, и все, – пожала плечами Отилия. – Я просто мельком заметила фигуру в машине, когда обернулась.

– Это была Надя?

– Не знаю. Кто-то в плотной шапке на водительском месте.

– Больше поблизости никого не было?

– Я никого не видела. А потом она исчезла.

– О чем это вы?

– Похоже, Гарм наглотался «Риталин» а, с ним уже такое случалось. Он становится гиперактивным, по крайней мере, его желудок.

– Что-то я совсем ничего не понимаю.

– Метилфенидат. Психостимулятор. Вы ведь наверняка о таком знаете, Сэм? По вам видно.

– И вам пришлось выйти посреди ночи?

– Скорее ранним утром, около половины пятого. Машины уже не было.

Бергер кивнул. Попытался включить свое профессиональное мышление.

Если все свидетели говорят правду, у него, по крайней мере, есть временной интервал для исчезновения Нади. Между часом и половиной пятого в ночь на вторник. Кто-то в толстой шапке сидел в ее машине, скорее всего это имеет отношение к исчезновению, значит, ближе к часу, чем к пяти – вряд ли этот человек просидел там несколько часов. Такое сужение временных рамок облегчит Самиру поиск записей с камер на дорогах.

Бергер поблагодарил, допил пиво и встал.

– Вы уже уходите?

– Я не хочу вам мешать…

– Может, получится соблазнить вас еще одним пивом? – улыбнулась Отилия.

– Мне надо…

– Что вам надо в половине второго ночи? Вы же, черт возьми, частный детектив, а не вампир?

– Две профессиональные группы с похожими функциями, – отшутился Бергер.

Отилия Гримберг громко рассмеялась, поднялась с дивана и, слегка коснувшись руки Бергера, вышла на кухню. Вернулась с двумя новыми банками пива, снова уселась и похлопала по дивану рядом с собой, как будто подзывая собаку.

Может, он и есть собака. Животное. Она похлопала совсем близко к себе.

Он сел, взял пиво. Они сидели, касаясь друг друга бедрами.

Бергер был лишен предрассудков. По крайней мере, теперь уже точно. Ему слишком многое пришлось пережить, и жизненный опыт стал своего рода вакциной от предубеждений. Более ранняя его версия подумала бы о собаке и ее вони, или осмотрела бы запущенное жилище Отилии критическим взглядом, представляя себе, что и сама хозяйка, наверное, пахнет не лучшим образом.

А теперь он просто принюхался.

Пахло от нее божественно. Как давно уже он не ощущал этот аромат близости, женской кожи, волос. Он любовался красивым изгибом ее шеи, ямочками на щеках. Когда она повернулась, чтобы отпить пива, ее четко очерченный профиль предстал во всей своей красе: несколько заостренный нос, маленькие уши, плотно утыканные пирсингом. Отилия повернулась к Бергеру и посмотрела ему прямо в глаза. Магический синий взгляд. Она подняла руку и медленно провела по его щеке. Он настолько давно не ощущал ничего подобного, что все волоски на руке встали дыбом.

Впрочем, встали не только волоски.

Он ответил на ее ласки. Она закрыла глаза. Казалось, Отилия тоже только и ждала этого момента.

Последовавший поцелуй не только перебил назойливое тиканье внутренних часов и на мгновение заслонил собой время В, но и заглушил голос Молли и плач дочки.

Они ласкали друг друга, везде. Руки скользили под одеждой, по голой коже. Лифчика на ней не оказалось. Тыльными сторонами ладоней она гладила член Бергера, буквально разрывающий джинсы. Сэм стянул с нее джемпер. Она медленно расстегнула его ширинку. Они поцеловались, она впилась в него взглядом.

– Вот как, – произнесла она с каким-то особенным блеском в глазах.

Теперь уже вся одежда была сброшена. Обвив друг друга, они лежали на диване обнаженные.

Она скользила губами по его мошонке, вверх-вниз. Потом отпустила его. Он поцеловал ее живот. Приблизился. Она остановила его. Встала. Взяла его за руку. Татуировка на ее запястье растянулась, как крик из глубины души. Имя «Сэм» в простреленном сердечке. Капля крови.

Она улыбнулась, коснулась татуировки и прошептала:

– Давай наполним ее смыслом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Точка опоры во вращающемся мире (англ.).

2

Точка опоры во вращающемся мире (англ.).

3

Пятьдесят на пятьдесят (англ.).

4

Как бы то ни было.

5

Лучшие друзья навсегда (англ.).

6

В случае чего (англ.).