Чародей: Досье Петербурга. Досье 1–3

Все, что я знал о Калиостро – то, что будучи человеком недюжинных талантов он очень заботился о человеческой жизни. Такова натура любого целителя, а он, вне сомнений, им был. Поэтому, скорее всего, огненный оберег должен был бы быть направленным не на уничтожение любого, кто посягнет на его собственность, а на уничтожение самой собственности. Что-то вроде создания миниатюрного солнца, под пять тысяч градусов, внутри тайника, чтобы гарантированно сжечь к той самой матери.

В этот момент я искренне пожалел, что со мной нет Лёши, который управлялся с огнем просто феноменально, работая с такими температурами, до которых я старался не доходить.

Доев, я немного помедитировал, крутя в голове то, что сумел обнаружить, а после этого оказалось, что скоро наступит утро, и люди начнут просыпаться и вылезать из своих квартир, поэтому я тихо свернулся и отчалил домой.

Целую неделю я ломал голову над тем, как мне вскрыть тайник, не повредив при этом его содержимого, и наконец, до меня дошло.

Попробую объяснить на пальцах.

Представьте себе, что у вас есть некий объем… Ладно, для простоты мы назовем его сейфом. И вот в этом сейфе вы держите зажженную спичку. Дверца же сработана таким образом, что когда вы ее открываете – в ваш сейф впрыскивается горючее, которое его быстро заполняет, а ваша спичка все поджигает. Взрыв – неминуем.

Кстати говоря, аналогия тут весьма уместна. Если бы я просто сунулся открывать тайник, то он бы действительно рванул, причем с такой силой, что и меня могло бы покорежить, а скорее всего еще и половину стены бы снесло.

И вот, вы – хитрый и наглый взломщик, который понимает как все устроено… До спички – вам не добраться, она внутри. Но кое-что – остается снаружи. Если пользоваться теми же аналогиями – бак с горючим, в отношении этого тайника – запас энергии оберегов идущий от Порога. Ладно, не только от него, но сути это не меняет.

Самым логичным решением будет истощить этот запас энергии, вот только как? Если бы я даже смог подключиться к каналу и отводить поступающую энергию – либо меня разорвало бы на кучу маленьких Скамми, либо я бы просто не смог этого сделать. Истощить Порог – это вам не шутки, даже для самого умелого чародея, к которым ваш покорный слуга себя еще не причисляет. Зато он причисляет себя не к идиотам, невзирая на мнение его сестры, а к хитрым и наглым личностям.

Я поступил так, как никогда не додумался бы ни один уважающий себя чародей. Я устроил флеш-моб.

Как известно, любой Порог держится на том, что в дом не заходит слишком много народу. Как только место становится популярно и туда прутся все кому не лень, откровенно начхав на разрешения хозяев, Порог начинает терять свою силу, и восстанавливать себя начнет только тогда, когда станет чьим-то домом, а я же… Я сделал пакость, подключив к этой работе Фаю и несчастного риелтора, который так вежливо оставил мне свою визитку после того как показал квартиру.

Ладно, пусть это был не совсем флеш-моб… Фая дозвонилась до агента, ссылаясь на меня, как на человека с которым он уже встречался, и объяснила, что она ищет потрясающие интерьеры для проведения ряда фотосессий. Разумеется, это никак не повлияет на демонстрацию помещения их клиентам, перед приходом которых все будет убрано, и расписание будет согласовываться.

После этого, она где-то раздобыла фотоаппарат, и сделала несколько фотографий самих помещений, и довольно активно принялась торчать в сети, размещая везде где могла информацию о недорогих съемках в потрясающих интерьерах, а попутно взяла в оборот еще нескольких профессиональных фотографов, промышляющих тем же самым.

Риелтору же отходило двадцать процентов от общей выручки.

Не скажу, что народ сразу повалил толпами, но спустя две недели у нас расписание было забито на несколько месяцев вперед. Поскольку комнат в квартире было три, в каждой из них одновременно могла идти фотосессия, и народ приходил иногда огромными семьями.

Хоть время и тянулось, но нам это все было очень на руку, так как пока я трудился на поиске разной ерунды с текущими заданиями, и аккуратно прощупывал, что же может такого скрываться в Ротонде, Фая оказалась при крайне важном деле по уничтожению Порога, да при этом еще и зарабатывала достаточно, чтобы мы почувствовали себя более уверенно.

И в итоге, за несколько дней до зимнего солнцестояния – Порог исчез, растоптанный кучей ног любителей пофотографироваться в красивых интерьерах.

Поскольку мы, за это время, там настолько примелькались, что на нас уже никто не обращал внимания, в тот же день я смог проверить обереги.

Пусть не окончательно, но они утратили свою силу все, кроме последнего, устройство которого стало настолько очевидным, что я уже не сомневался в том, что смогу отвести всю энергию, которая должна была им подаваться.

Той же ночью, я держал в руках небольшую книжечку в кожаном переплете, и вчитывался в строки написанные на итальянском, рукой человека, мертвого вот уже два с четвертью века.

Глава 17

– Есть что-нибудь? – поинтересовалась Фая, после возвращения с целого дня фотосессий.

– Ну, как тебе сказать…

Я цапнул очередную печеньку, и глубокомысленно ей захрустел.

– В целом – это его дневник. Обычные заметки, которые ни к магии, ни к алхимии, не относятся. Здесь списки тех, кого он вылечил, с указанием от чего именно, немного компромата на дворян того времени, за что любой историк выложил бы приличное состояние… Размышления о разных вещах… Я продираюсь сквозь все это с трудом. Язык с тех пор сильно изменился, и хоть почерк у него каллиграфический, но все равно многие обороты понимаешь больше по общему смыслу. Единственное, что действительно интересно – так это то, что он и впрямь упоминает лабораторию, в которой ему пришлось, цитирую – «Допросить духа, чтобы тот рассказал, как помочь Щебрыкину». А у тебя как дела?

Она сморщила нос.

– Сегодня сплошные семьи с детьми. Причем одна из мамаш чем-то накормила своего ребенка таким, что того стошнило, так что пришлось потом еще и пол мыть, чтобы от запаха избавиться. Не понимаю я этого, зачем тащить бедных детей на ночь глядя фотографироваться… Бедный малыш настолько хотел спать, что фотографиям ни один Фотошоп не поможет, да еще и капризный был как неизвестно что. Хотя, с десяток удачных кадров я сделала.

– Сестренка, про тебя все говорят, что у тебя талант детей снимать. Я сам смотрел на фотографии других – у тебя они действительно живыми и интересными выходят. Да и детям ты нравишься.

– Просто я веду себя с ними не как с детьми, а как с взрослыми. Пусть и маленькими по размеру, но взрослыми. Ты опять пиццу заказал?

– Да, в той, что мы с тобой обнаружили. Твоя коробка сверху.

Она быстро скинула верхнюю одежду и ботинки, и с энтузиазмом впилась зубами в кусок пиццы.

– Значит, лаборатория?

– Адреса нет, но я уверен, что Ротонда.

– Ты ее проверил?

– Насколько было возможно, не заходя вовнутрь. Снаружи – все чистенько, что бы там ни творилось, стены ничего не пропускают. И Порога внизу уже нет, народ затоптал, за годы. Только в квартирах наверху должны быть небольшие. Вот только…

Она замерла, не выпуская куска изо рта, и вопросительно глядя на меня.

– Не знаю. На носу – самый короткий день в году. Зима в максимальную силу войдет. Потом – праздники, табуны народу, которым заняться нечем… И очень длинные ночи, а ты сама знаешь, насколько разная гадость темноту любит.

Она кивнула.

– Диппели звонили.

– Кто именно из них?

– Игорь. Документы на собственность готовы, завтра привезут. Интересовался как у тебя дела, и сказал, что остальные пока по миру разъехались, но все ждут результата. Еще сказал, что они обшарили все места в Европе, где Бальзамо останавливался, и пробыл дольше чем пару дней, и ничего не нашли, так что вся надежда либо на этот город, либо на архивы Церкви.

– А они туда влезть смогут?

– Не уверена, что это даже Совету было бы под силу.

Я кивнул.

– Ладно, сестренка… Видимо мне придется сунуться в Ротонду. Какие планы у тебя на завтрашнюю ночь?

Она тяжело вздохнула.

– Тебе там от меня пользы будет, как от ребенка с хлопушкой на перестрелке. И зачем именно ночью?

– Сама знаешь. Днем все тихо может быть, а ночью все и начинается… И я не тащу тебя в сам дом, постоишь снаружи. Мне…

Она мягко коснулась руки.

– Тебе нужна моральная поддержка, якорь, к кому возвращаться, и кто-нибудь, кто сможет обработать раны, если ты по голове получишь.

Я кивнул.

– В основном мне надо чувствовать, что я не одинок.

Мы помолчали, а потом она сказала:

– Ты пойдешь туда, и сделаешь все, что требуется, после чего – вернешься ко мне. Потому что ты хоть и идиот, что туда пойдешь, но ты – мой идиот. И я в тебя верю. Ты понял?

Я усмехнулся.

– Да.

– И даже не думай, что может быть как-то иначе… И, да, на праздники я пригласила Светлану. Так что будь паинькой, и не домогайся до девушки. По крайней мере – при мне.

– Я сам хотел ее пригласить.

– Тогда почему ты этого не сделал?

– Дай угадаю… Потому что я – идиот?

– Именно.

На следующий вечер, я ждал сестру прямо перед входом в здание, и наблюдал за входившими и выходившими в него людьми.

Разумеется, было много молодежи, которая шла туда звеня бутылками, были и залетные туристы, некоторые даже целыми группами, с экскурсоводом…

Но в какой-то момент, я приметил девушку, которая вышла из здания, но я был уверен, что она в него не входила.

Рискнув, я посмотрел на нее Зрением, и, тихо зашипев, сразу же убрал его.

Это была одна из зимних сидхе, и она, завидев, что я обратил на нее внимание, направилась ко мне.

– Ты что-то хотел, смертный?

Я отрицательно качнул головой.

– Мне ничего не нужно от вас, леди.

Она внимательно осмотрела меня, и тихо рассмеялась.

– А по тебе – так и не скажешь, чародей. Я могла бы рассказать тебе о том доме, за которым ты наблюдаешь, и обо всем, что тебя ждет внутри.

– Нет, благодарю.

– Я могла бы даже уберечь тебя там от смерти…

– Какой ценой?

– Цена была бы адекватной, чародей.

– Простите, леди, но я в третий раз отвечу вам отказом. Мама и папа учили меня вообще не разговаривать с незнакомыми сидхе.

Она поморщилась.

– Хочешь обращаться к нам вежливо, в отличие от остальных – запомни, что мы не сидхе, а Ши. Ну, а что касается того, что мы не знакомы – я могла бы и это исправить…

Неожиданно я почувствовал, как меня от последних звуков ее голоса охватывает вполне конкретное возбуждение, и покачал головой.

– Постель – еще не повод для знакомства, леди.

Она звонко рассмеялась.

– Верно, чародей. Я – Уатах. И думаю, что мы еще встретимся с тобой… Как мне называть тебя?

– Скамми. Витторио Скамми. Но не советую вам пробовать мое Имя, леди, это ничем не закончится.

Она лениво посмотрела на меня.

– Что мне твое Имя, когда ты бы сгодился мне целиком…

В этот момент, кто-то кинул мне за шиворот горсть снега, и я заорал и задергался, пытаясь вытряхнуть его.

– Извини, братик, но мне кажется, что тебе нужна была помощь с этой…

– Да твою ж… Сестренка, мы просто общались. Да помоги же ты вытряхнуть…

– Никаких сделок, милочка, – сверкнула Фая глазами в сторону Уатах – и вообще не лезь к нему.

Я, все-таки, вытряхнул снег, и гневно посмотрел на нее.

– Ты вообще в своем уме?

– А ты, раз с ней заговорил? Ты вообще сюда шел не для того, чтобы с какими-то девками знакомиться, будь они хоть трижды сидхе.

Я выругался, и только тут заметил, что Уатах больше рядом нет. Что не удивительно, мою сестру – выдержит не каждый. Даже мне ее иногда придушить хочется, а я то – ее брат.

– По крайней мере – мы уже кое-что выяснили – буркнул я.

– И что же?

– То, что у Зимних определенно есть интерес в этом доме. Сейчас дождемся пока та компания, которая туда приперлась разойдется, и пойду.

Ждать нам пришлось еще часа полтора, пока последний из развеселой компании подростков не покинул дом, и на улице не стало менее людно.

Подойдя к зданию, я набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и вошел.

Глава 18

Шесть колонн стояли, в край очерченного круга. Разрисованные, и расписанные, где фломастерами, где шариковыми ручками, а где и краской из баллончиков стены. Три почтовых ящика, на которых какие-то местные шутники переправили все цифры на сочетания из «трех шестерок». Лестница наверх, опоясывающая все колонны.

Это все я заметил в первые же секунды, как и кучу других, чисто бытовых, деталей, но меня интересовали не они, и я прислушался к своим ощущениям.

А вот они-то были крайне гадкими…

Как вы помните, я работаю больше с той магией, которая требует хирургической точности, и это сказывается и на моей чувствительности к магическим полям и воздействию.

Я стоял в месте силы. Возможно, вы что-то слышали о незримых потоках магии, которые опоясывают весь земной шар… Так вот это место – было не из таких, которые лежат на этих потоках. Скорее его можно было сравнить с огромным прудом, куда вода натекла, и ее было очень много, но дальше она стухла. Нет, даже не стухла, а превратилась в крайне вонючую смесь дегтя и мазута.

Здесь не было чистой магии, порожденной самой жизнью, но то, что здесь было – грозило вывернуть меня наизнанку своей мощью и…

И я позавидовал смертным, которые всего этого не ощущают.

Мне безумно не хотелось пользоваться Зрением, поскольку я вполне хорошо представлял себе, что я могу тут увидеть, и мне не хотелось сохранять это в памяти до конца дней. С другой стороны, я боялся что без его помощи, я не найду то, что мне нужно.

И тут в воздухе передо мной сверкнула сияющая полоса, которая расширилась, превращаясь в проход, и из него шагнули двое Зимних, на ходу меняя свою внешность, под обычных людей.

– Чародей?

– Господа…

– Что ты здесь забыл? Это место не для тебя.

– Я скоро покину его, но мне необходимо найти то, зачем я пришел.

– Посмотри на него, – рассмеялся один из них – он скоро сознание потеряет, а все пытается корчить из себя непойми что.

– Не он первый, не он последний. Поймет, что ему здесь не место, и уйдет, как и остальные. Или может не уходить… Тогда мы унесем его труп с собой.

Они были правы. Дышать с каждой секундой становилось все тяжелее, и голова уже начинала кружиться, а непонятная магия этого места наваливалась на меня так, как будто я попал под гидравлический пресс. Пытаясь облегчить себе положение, я расстегнул пальто, и потянул с шеи шарф, ослабляя его так, чтобы можно было легче дышать, но он зацепился за цепочку медальона, и вытащил его из под рубашки.

Я схватился за медальон, и… Внезапно головокружение ушло.

– Ого… Глянь, какой улов… Оказывается чародей-то не прост…

Я сконцентрировался на медальоне, на его знакомых очертаниях, на том, что он для меня значит, и вспомнил улыбку сестры.

Сквозь мой кулак пробивался явственный свет, исходящий от него, и он рассеивал вокруг меня все паршивые ощущения.

– Не унесете.

Выпрямившись во весь рост, я сделал шаг, а потом еще один.

– Ну-ну… – сказал один из них – Только учти, мешать мы тебе не будем, но и помогать не станем.

Вера. Вот что можно было противопоставить этому месту, но я не знал, хватит ли ее у меня. Чтобы обойти тут все и найти проход.

– Проход… – выдохнул я.

Зимние расхохотались.

– Какой тебе нужен? Тут их много.

Я закрыл глаза, чтобы не отвлекаться на них, и вызвал перед собой лицо сестры. Вспомнил, что она ждет меня снаружи. Вспомнил, как она в меня верит, и что я не могу подвести ее.

Медальон разгорался все ярче, и внезапно ко мне пришло спокойствие.

Открыв глаза, я обнаружил, что смотрю на заложенный вход в подвал.

– Я справлюсь, потому что… Потому, что я – это я.

И тут я поверил в себя.

Кирпичная кладка, перекрывающая вход в подвал, застонала, когда я прикоснулся к ней рукой, и выпустил вперед свою магию, а после этого – взорвалась, открывая мне коридор.

За моей спиной раздались удивленные возгласы, но мне было не до них, и я пошел вперед и вниз, туда, куда вел меня коридор, до тех пор, пока не очутился в довольно просторной зале, по краям которой стояли столы с оборудованием. По центру залы располагался большой круг вделанный в пол, но сейчас я не мог разобрать из чего он был выполнен – лишь то, что это был какой-то металл.

Действуя скорее по наитию, чем по здравому размышлению, я пустил перед собой волну магии, позволяя ей коснуться всего, что было в зале, и, неожиданно, в помещении зажегся свет старых масляных ламп, позволивший мне увидеть в дальнем от меня конце стол, на котором лежала внушительных размеров книга.

Я отпустил медальон, давая ему угаснуть, и подошел к ней.

Старая, потрескавшаяся от времени кожа, с ее непередаваемым запахом.

Но что-то было не так, и я, доверяя своим ощущениям, не стал касаться ее, и принялся внимательно осматриваться.

– Вот как, чародей… А ты осторожен… Мне это даже нравится. – мурлыкнул над моим ухом голос Уатах – Но со мной – тебе не надо быть осторожным…

Я обернулся, и увидел ее стоящей за моей спиной.

Вдохнув морозный воздух, я посмотрел на нее.

– Мне нечего предложить тебе. Уходи.

– Перебьешься – почти обиделась она.

– Уходи, и уходи!

Трижды подтвержденное слово значит для фэйри очень много, но сейчас она лишь рассмеялась.

– Ты, видимо, еще не понял, куда тебя занесло, чародей. Лабораторию Джузеппе никто не мог бы найти так просто…

Видимо, я все-таки идиот, но я быстро учусь.

– Не может быть, – простонал я – она не в нашем мире…

– Верно…

– Она в Небывальщине…

Глава 19

Помните, что я говорил о том, что дай алхимику время на подготовку, и он справится с чем угодно?

Забудьте.

Я вляпался.

Вот здесь мне более детально предстоит объяснить вам, что именно же пошло не так… Ну, если коротко – не так пошло всё.

Дело в том, что помимо нашего мира, с четкими, понятными и простыми законами физики, менее простыми законами магии, и совсем непонятными аспектами веры, Господь Бог, с присущим ему чувством юмора, ухитрился создать параллельно и еще несколько, из которых чародеи знают достоверно как минимум про реальность Небывальщины, мира сотканного из духов, богов, фантазии и вероятностей, которые могли случиться, а могли и миновать основную реальность даже краешком в нее не заглядывая.

В переводе на понятный язык – законы физики здесь были скорее рекомендациями, магией здесь обладал каждый, а о вере и правде можно было просто забыть. Верить здесь было нечему.

Нет, у Небывальщины были и колоссальные плюсы, здесь, например, были не столько дороги, сколько направления, да и они могли быть очень… Своеобразными. К примеру, если вы вошли в одной точке Небывальщины, а вышли в другой, сделав десяток шагов, то в нашем мире вы могли бы выйти за сотню километров, а может и вообще на дне Тихого океана. Что же касается остального – лично я всегда думал, что это в Австралии живут только те твари, которые гарантированно тебя хотят убить… Думал я так примерно до тех пор, пока не услышал об этих краях.

Любой кошмар, когда-либо придуманный человеком – практически гарантированно мог здесь жить, и не просто жить, но и выползать отсюда на охоту.

Да, забыл сказать. Небывальщину от нашего мира отделяет завеса, через которую чародей может пройти. Алхимику же такого не дано. А теперь – догадайтесь, кем я не являлся?

Я тупо не знал, как это делается.

И я был трижды уверен в том, что если я пойду по коридору назад, он точно не выведет меня из подвала Ротонды.

Подавив приступ паники, я сделал несколько шагов, и сел на край одного из столов, полностью игнорируя Уатах. Мне надо было подумать.

Итак, что я знал о фэйри и Небывальщине?

Честно говоря – до обидного мало.

То, что главенствующими силами в здесь были Летний и Зимний дворы, они же Благой и Неблагой (впрочем, у каждого было еще с полдюжины названий) – секретом не было, но вроде бы Шакши, в свое время упоминал, что есть еще и дикие фэйри, которые не относятся ни к одному из них, принципиально держась нейтралитета, и есть еще несколько Королей фэйри, со слишком малыми силами, чтобы представлять серьезную угрозу Зиме и Лету.

Также, среди моей удручающе пустой головы, болталось что-то о том, что все создания Небывальщины терпеть не могут железа, но лично мне это помочь не могло никак, поскольку именно его-то у меня и не было.

Все они пользуются магией, но при этом они не чародеи. Быть чародеем – значит уметь не просто управлять энергией, но и придавать ей форму под собственные нужды вне зависимости от того, какая задача перед тобой стоит. У фэйри же – магия была частью их, и изменять они ее не могли. Проще говоря – у каждого была пара фокусов, и большего им было не дано, в то время как чародей мог пользоваться сотней заклинаний, и это не было пределом.

Наконец, я помнил про предостережение о сделках с ними.

Как для нас были в ходу деньги, так здесь их аналогами были сделки. Вы могли заключить сделку на что угодно, но эти создания давали вам то, что требовалось по такой цене, которая могла стать для вас фатальной, а после этого – запросто продать ваш долг кому-то еще, кого вы никогда в глаза не видели, но при этом – оно являлось по вашу душу.

И, наконец, пребывая в Небывальщине, нельзя было есть и пить ничего отсюда, как бы ни хотелось. Принимая напитки и еду вы впускали в себя часть Небывальщины, и любой недомерок из фэйри мог бы на вас воздействовать, в том числе и такими методами, которые вам бы и не приснились.

Про дворы много чего говорили, но по большей части упоминали Зиму. Они воплощали собой весь холод, темноту, потаенные желания, да и вообще были жуткими душками.

Оба дома периодически могли похищать детей, и выращивать из них… Впрочем, хрен с ним, не знаю я, что из них выращивали. Может для экспериментов в создании новых жутиков использовали, а может и для секса… Мораль для них была крайне забавным словом и не более.

Еще одним фактом в отношении Небывальщины было то, что более или менее ее место соотносилось со схожим в нашем мире, и наиболее сильные духи могли создавать здесь свои собственные угодья.

На этом мои знания заканчивались, и, видимо, новые мне придется накопить, используя личный опыт, который может стать смертельно долгим, и я не берусь сказать, будет ли ключевым слово «смертельно» или «долгим». Время здесь тоже было относительно, как и пространство, и минута здесь могла стать годами в нашем мире, а могло бы быть и так, что проведя здесь десятки лет, ты бы вернулся спустя несколько минут.

Я посмотрел на Уатах, спокойно ждущую пока я соберу мысли в кучу.

– Что же, ладно, Небывальщина – значит Небывальщина. Простите мою невежливость леди, я был несколько ошарашен незапланированным приходом сюда. Правильно ли я понимаю, что нахожусь во владениях Зимнего двора?

– Нет, чародей. Когда-то, это место и впрямь принадлежало Зиме, и мой Дом был смотрителем его, но с тех пор многое изменилось. Сейчас – Зиме не нужны наши угодья.

– Значит, вас выселили за пределы страны – брякнул я, и тут же пожалел об этом, поскольку Уатах яростно посмотрела на меня.

– Мы все равно часть Зимы! А то, о чем ты сейчас услышал – просто территориальный вопрос.

– И я приношу свои глубочайшие извинения, леди. Мое высказывание не преследовало цели обидеть или оскорбить вас, а являлось просто результатом банального невежества. Я не слишком разбираюсь в ситуации здесь, да и мой багаж знаний как таковой – не слишком велик. Но я с радостью приму любую мудрость, которой вы бы одарили меня.

Вот так. Вежливость и лесть в нашем мире дают неплохие результаты, посмотрим, как это работает здесь. Да, и не забыть про то, что каждому приятно говорить в первую очередь о себе.

– К примеру, леди, я знаю ваше имя, но не имею ни малейшего понятия о Доме, про который вы говорили. И даже не знал, что внутри Зимнего двора существуют Дома.

Она явно успокоилась, а при последней моей фразе мне почудилась горькая усмешка.

– Когда-то мы были сильным домом, и надежной опорой для воли Мэб… Но придет время, и Дом Скатах снова займет подобающее ему место при дворе.

Угу, где-то летом, посреди яркого полдня в самый жаркий день в году, после дождичка, в четверг. Я вообще ничего не знал о Мэб, но, по моему мнению, тот, кто правит толпой натуральных кошмаров, должен быть настолько жестким и злопамятным, что если ты попал к нему в опалу, то хрен тебя вернут назад.

– Уверен в этом, леди.

– Хорошо, чародей. Ибо ты сыграешь в этом не последнюю роль.

В голове зазвенел тревожный звоночек.

– Эээ… Я, вообще-то, здесь проездом и по другому вопросу, да и как-то не заинтересован особо… В смысле – это ваши игры, леди, не мои. Мне вообще пора бы возвращаться, меня там ждут. Да и Совет будет против удерживания чародея против его воли…