Чувства на салфетке

– По-моему, тебе и с Бломфилдом и секси-историком неплохо сиделось. – Холодно выплюнула Сьюзан и сварливо потёрла конопатый нос, опять заинтересовавшись телефоном.

– Сюзанна, ты смеёшься что ли? – Каролина неумышленно повысила голос, совсем позабыв о том, что они не имели права находиться сейчас в пансионе. – Они сами ко мне подсели. Я их не звала. Ни одного, ни второго – Брюнетка вырвала мобильный из рук рыжей, призвав тем самым обратить на неё внимание.

– А спать с ним на переднем сидении «BMW» Дерик тоже сам тебя позвал? – После этого вопроса в брюнетке словно что-то щелкнуло.

От кого – от кого, а от лучшей и единственной подруги она никак не ожидала услышать подобных слов. Вновь слёзы подступили к изумрудным очам, но Джефферсон сдержала их.

– Да что ты знаешь обо мне? – Наконец-то прозвучал тот самый вопрос, который брюнетка мечтала задать долгие годы.

Ведь никто, ни один человек в этом мире не знает её настоящую, ибо девочка очень умело скрывает истинные эмоции и чувства. Но сегодня всё иначе. Крепость пала, обнажив слабые места, и Каролина показала настоящее лицо. Да, её осудят, уже осуждают, посчитают слабой и смешной, но она будет искренней, в отличие от всех остальных.

– Ты права, Кара, – Сюзанна продолжила нападать на приятельницу, попутно выхватив свой сотовый из её рук. – Я действительно ничего не знаю о тебе. Но мне бы и в голову не пришло переспать с Бломфилдом, зная что он занят. Как ты могла так поступить с Лесли? Как у тебя вообще совести хватило после этого сесть со всеми за один стол и фальшиво улыбаться, делая вид, словно ничего и не произошло? – Юная леди перешла на крик.

Возмущению не было предела. Сюзанна решила наплевать на то, что их разговор с Каролиной могут услышать смотритель или домоправительница. Осуждение перевешивало чашу весов, на которых лежал страх быть разоблаченными в прогуле.

– Сьюзан, ты любила когда-нибудь? – Ни с того ни с сего, бросила мисс Джефферсон.

– Какое это имеет отношение к нашему разговору? – Рыжая нахмурилась.

Любовь. Какое глубокое понятие. Разве можно рассуждать на эту тему в восемнадцать? Что они могут знать о любви? Кроме стен пансиона не видят ничего. Где ж тут отыскать это чувство? Но Кароль довелось именно здесь. Вот только она пока не ведала, что имя её любви – не Дерик Бломфилд.

– Просто ответь, любила ли ты когда-нибудь настолько сильно, что была готова отдать жизнь за этого человека? – Изумруды Джефферсон налились слезами, блеснув в солнечных лучах, скользящих из окна.

– Нет, такой дурости со мной не случалось, Стефани Майер ты недоделанная. – Язвительно возразила девчонка и вновь вгрызлась в покусанное яблоко.

– Тебе крупно повезло. – Нервно хихикнула Кара, присев на край своей постели. Их с подругой ждал долгий разговор. – Не знаю, причём тут автор «Сумерек», конечно. – Отметила нелепый комментарий подруги она. – Но я люблю Рика настолько сильно, что моё сердце реально сжимается от боли, когда я вижу их вдвоём. Я ненавижу Лесли каждой клеточкой. Она глупая фальшивка, которая и ногтя его не стоит. Но он с ней. И не потому что по-настоящему любит её, а потому что так требует его семья. И да, я переспала с ним. Это было неправильно. Да что там неправильно. Это было подло и низко с моей стороны. Но я люблю его, Сьюзи! Люблю до одури. А он говорит, что любит меня, но не может бросить Даррелл, потому что родители требуют быть с ней ради выгоды. Так почему ты осуждаешь меня, если никогда не любила? Как можешь ты говорить подобные вещи, не зная насколько бывает больно, когда ты смотришь вслед любимому, в то время как он идёт под руку с другой? Ты не имеешь права меня пристыдить, потому что не можешь поставить себя на моё место. И не поставишь никогда, я надеюсь. Потому что тебя полюбят в ответ. Тебе повезёт, я уверена. А мне… Сама знаешь. – И после этого долгого монолога Кароль отвернулась к стене, зарывшись в собственные ладони, решив, что на её браваду Сюзанне ответить нечего.

Неописуемо прекрасное девичье лицо искривилось от боли, сделавшись уродливым. Девушка горько заплакала, ощутив, что бессильна перед лицом этой боли.

Она уже готова была выкинуть этого блондина за порог сердца, но Дерик упрямо просунул ногу перед дверью, не дав окончательно её захлопнуть. И теперь девочка вновь корчится от боли, осознав масштабы своей любви и привязанности к ненавистному однокласснику. Ей стыдно, горько и страшно одновременно.

Вопрос «что же будет дальше» вновь повис в её голове. Неужто она обречена на вечные муки сердца? А может кто-то другой всё же рискнёт избавить её от печали? Ведь не бывает худа без добра.

Джефферсон даже представить не может, что её ждёт в ближайшем будущем. Вот только не знаю, понравится ли ей это будущее или заставит ещё больше страдать…

Глава 4. Незваный гость

Темноволосый историк-красавец восседал на коричневом кожаном кресле в, залитой языками пламени горящего камина, гостиной. Мужчина потягивал ирландский виски из громоздкого бокала, мыслями находясь с новой знакомой. Ученица по имени Каролина Джефферсон никак не могла покинуть головы. Больно красив стан этой особы. А как взгляд знаком. Аж жутко. А чего стоят алые губки и попка, едва скрытая тканью юбки. Обезуметь можно. Какой идиот позволил молодому мужчине работать в таких условиях? Но ему придётся. Мистер Флэтчер стал частью педагогического состава «Клейсмора» отнюдь не для того, чтобы глазеть на задницы и груди старшеклассниц. Но Каролина Джефферсон своим сумасводящим видом вмиг изменила его планы. Может стоит вернуться в Ньюпорт и оставить возмездие навсегда? Как бы потом не пожалеть, когда одним новым утром проснёшься не в своём особняке, а за решёткой из-за сексуальной связи с ученицей.

Преподаватель осуждал себя за такие развратные помыслы по отношению к Каролине. Ведь она его подопечная и он в ответе за неё. Но сердце билось быстрее от осознания о том, что уже завтра эта самая подопечная войдёт в его класс, усевшись за парту прямо перед ним. Чак воображал какой длинны будет её плиссированная чёрная юбка и сколько пуговиц окажутся расстёгнутыми, прежде чем блузка скроет её шикарный бюст. Параллельно Флэтчер пытался вспомнить яркость зелёных плутливых глаз и глубину их омута. Вырисовывал в подсознании изящный изгиб талии и другие интересные места, пытаясь спрятать возбуждение в бокале с виски. Но тщетно. Достоинство упиралось в ширинку, умоляя выпустить на свободу. Прямо в руки одной зеленоглазой брюнетке.

Что уж там скрывать, юноша влюбился с первого взгляда в эту глупую и ещё совсем юную девушку. Так иногда случается, ничего уж не поделаешь. Вот только ему даже страшно было представить, насколько дорого он заплатит за эту любовь. И дело было даже не в том, что Каролина его ученица.

Чак подлил себе ещё виски, но в этот самый момент в дверь кто-то гулко постучал. Мужчина чуть было не пролил напиток на ковёр от неожиданности, но рука вовремя одернула бутылку. Прямо со стаканом в руке, Чарльз направился к выходу, чтобы впустить незваного гостя. Замок щёлкнул, наконец-то завершив интригу. На пороге стоял давно знакомый человек.

– Не поздновато для визитов? – Чарльз был недоволен, но всё же впустил старого приятеля.

– Зачем ты вернулся? – Без приветствий бросил визитёр.

Гость был настроен весьма враждебно. Когда Чарльз протянул ему бокал с виски, тот лишь осуждающе взглянул на него и оттолкнул от себя напиток, бросив краткое «я за рулём».

«Когда тебя это останавливало, друг?» – подумал про себя Чарльз, но вслух сказал совсем другое.

– Для чего ты задаёшь вопросы, ответы на которые и так прекрасно знаешь, Алан? – Чарльз неудовлетворённо хмыкнул и устремил взгляд прямо в карие глаза собеседника.

Он не изменился. Разве что, обзавёлся новыми татуировками, неглубокой щетиной и едва заметными шрамами на шее. Что ж, жизнь из них двоих сложилась у Чарльза явно удачнее. Да и виделись они последний раз не так давно. Год назад где-то. В тот злополучный год, когда Рони Салливан, ебанная сука, сначала огорошила «радостной» вестью о том, что беременна, а потом исчезла с нехилой суммой, оставив о себе в напоминание лишь короткую записку: «Прости, Чарли. Ребёнок не твой. Не ищи.» А он и не искал. Только приключения на задницу. И нашёл. В баре в компании Алана Фостера и двух, не внушающих доверия, девиц. И снова расстался со всеми, имеющимися при себе, наличными. Но то было не великим горем, в сравнении с той болью, что оставила в его сердце Вероника Салливан. Ну, да и хер с ней. Бог отвёл, как говорится.

– Хватит стоить из себя идиота. Говори, зачем ты вернулся в Лондон и в «Клейсмор», в частности? – Вырвал из пучины неприятных воспоминаний хрипловатый голос месье Фостера.

Чак мотнул головой и уставился на друга растерянным выражением лица.

«А ты не понимаешь, брат, зачем я вернулся? Тебе ли не знать. Эта боль у нас одна на двоих. Одинаково горькая, одинаково удушающая и одинаково безрассудная. И только для меня из нас двоих она – кровная», – мысленно отвечал Чарльз, а сам только делал глотки из бокала и сканировал товарища топазовым взглядом превосходства.

С каждой секундой визитёр становился только злее. Было видно, что между ним и хозяином дома давно какая-то необъяснимая вражда. Или забытая дружба, похороненная ввиду множества страшных и горьких обстоятельств.

– Месть – блюдо, которое подают холодным. – Кратко вымолвил избитую фразу брюнет, вернувшись в законное кресло. – Такой ответ тебя устроит? – И продолжил наслаждаться виски, пытаясь хотя бы алкоголем отвлечься от глубоких дум и противозаконных фантазий.

– Они убьют тебя, Чак. – Алан усмехнулся на безнадёжность ситуации. – Тебе уже удалось сбежать однажды. Только безумец станет играть со смертью дважды. – Гость обнажал все тайны владельца дома, будто не боясь его неконтролируемой ярости.

– Всё сказал? – От услышанного небесно-голубые глаза налились кровью. – Теперь можешь быть свободен. Возвращайся к своим дружкам и постарайся спрятаться, когда я приду и прострелю бошки каждому из них, без разбора и сожалений. – Мужчина попытался выставить собеседника за дверь, но тот ещё не собирался уходить.

– Я не стану участвовать в акте твоего возмездия. Выбирайся из этого дерьма сам. – Вторил Фостер, а у самого в дорожной сумке пылилась мантия, доказывающая не пережитое желание мести. И Чак об этом знал.

– А последние семь лет ты что делаешь? Славишь Сатану? Уверовали, ефрейтор Фостер? – Усмехнулся брюнет на напускную фразу.

– Думаешь так легко сбежать из секты, Чак? – Отчаянно изрёк обладатель потухшего карего взгляда.

– А ты пытался? – Парировал правовед.

– Это у тебя есть всё. Собственная империя, крутые тачки, сучки. А у меня что? Двойное гражданство, диплом «Кембриджа» и старый Форд? Такие себе богатства. – Вздыхая от собственной никчёмности, высказался кареглазый.

– Я предлагал тебе работу. С твоим дипломом вполне можно устроиться в приличное место. Необязательно даже во «Fl&Fa». Но тебе нравится себя жалеть, как я вижу.

– Мне не сбежать. – Устало вздохнув, бросил Алан. И это было правдой. – Но ты можешь. – Вот только мистер Флэтчер пользоваться возможностью этой не собирался.

Во-первых, потому что не хотел; а во-вторых, потому что успел за один день отыскать ещё одну причину для задержки в столице Великобритании, ставшей для него вторым домом. И, возможно, вторая причина однажды окажется весомее первой.

– Они говорят о тебе, Чак. – Не сдавался незваный гость. – Я рискую жизнью прямо сейчас, когда прихожу к тебе. Уверен, они следят за всеми. Возвращайся в Ньюпорт, пока не поздно.

Ал хотел уже было уйти, но добавил напоследок:

– Я тоже любил её. Но мы всё равно не сможем вернуть Джессику. Так зачем рисковать жизнью? Спасайся, Чарльз. Ты – следующий. – После этих слов аноним растворился за дверью особняка, а Чарльз, в свою очередь, насвистывая что-то весёлое себе под нос, снова и снова отхлёбывал из бокала, делая вид, что визита старого знакомого не было вовсе.

Серое небо плыло за окном спальни Каролины и Сюзанны. С самого утра погода на улице Лондона не задалась. Холодный ветер свистел в щелях пансиона, прибавляя старинному дому устрашающий вид.

Кара лежала в постели, глупо пялясь в потолок, даже не моргая. Со стороны девушка была похожа на умершую: стеклянный взгляд, недвижимое тело и засохшие слёзы на щеках.

Эта ночь опять оказалась для брюнетки кошмарной. Жуткие сны терзали долгих шесть часов. Что только она не видела: вновь ту сморщенную сухую старуху, читавшую какие-то дьявольские молитвы; круг неизвестных людей в чёрных балахонах и всё того же незнакомого старика в золотистой бархатной рясе. Кара не смогла запомнить его лица, но шестое чувство подсказывало ей, что они совсем скоро встретятся. Что неспроста она видит эти сны и есть в них что-то необъяснимо-мистическое.

Но долго это лежание продолжаться не могло. Ещё пол часа такого валяния и Каролина опоздает на урок истории.

Девушка перевернулась на бок и едва слышно позвала соседку по комнате.

– Сьюзи, – прошептала девушка, надеясь, что подруга уже не спит, – ты проснулась? – Привстала на локтях и устремила нефритовый взгляд на приятельницу.

– Давно уже. – В пол силы ответила Батлер и тоже повернулась к однокласснице. – Ты ворочалась всю ночь. Кошмары снились? – Участливо побеспокоилась она.

– Ещё какие. – Кара присела на постель и подпёрла лоб ладонью. – Достали уже эти сны. Вот только что бы они могли значить. – По выражению лица Джефферсон было видно одно – она озадачена.

– Каролина, – тон Батлер стал несколько мягче, – я бы хотела извиниться за вчерашнее. Никто мне не давал права грубить тебе и обвинять в чувствах. Сама не знаю, что на меня нашло… – Девчонка было хотела добавить что-то ещё, но Каролина её перебила.

– Не извиняйся. На твоём месте я бы тоже себя осудила. – Она пересела на кровать подруги и обняла её за плечи. – Просто попытайся меня понять, большего не прошу. – Девочки крепко сжали друг друга в объятиях и рассмеялись.

– Смешай с грязью эту Лесли, Кароль! – Высоко вздёрнув носик, воодушевила Сьюзан. – Дерик же на самом деле влюблён в тебя, я надеюсь? Не ради секса наплёл о любви?

И тут в комнате повисла тишина. Батлер ударила по самому больному, потому что Джефферсон теперь и не знала, а любит ли её Бломфилд. Да даже если и любит, они поклялись в том, что отныне не будут вместе. Плевать на чувства, одиночество и горькие слёзы – они чужие друг для друга люди.

Каролине захотелось вновь залиться слезами, но не много ли воды утекло с её щёк за последние два дня?

Девушка набрала воздуха в лёгкие и на выдохе произнесла:

– Между нами всё слишком сложно. Я и сама не совсем понимаю. – Кароль поднялась с постели и потянулась за банным полотенцем. – Сьюзи, пожалуйста, давай с сегодняшнего утра не будем говорить о Дерике. Только не спрашивай почему. Попытайся понять меня. – И умоляюще взглянула в глаза одноклассницы, веря, что та прислушается к её просьбе.

– Так уж и быть. Никакого Бломфилда с этой минуты. – Девушки вновь обнялись и звонко рассмеялись. – Иди скорее в душ. А то опоздаем на урок к секси-историку. – Скомандовала Батлер, игриво приподняв одну бровь, после чего Кара скрылась за дверью их спальни.

Новый день начался гораздо лучше, чем Каролина ожидала. Она ещё ни разу не попалась на глаза Лесли, не общалась с противными одноклассниками и совсем не думала о Бломфилде. А причиной такого успеха стал прогул занятий.

Вспомнив в каком тоне она разговаривала вчера с преподавателем истории, в то время как он пытался её успокоить, девушка решила, что будет гораздо лучше, если она просто не придёт и не столкнётся с учителем стыдливым взглядом.

Кара уже третий час бродила по запретному для посещения лесу, время от времени покуривая любимые крепкие сигареты. Погода, к большой радости, оказалась очень даже приятной и юной леди ничего не мешало, чтобы наслаждаться никотиновым дымом и одиночеством.

Тут позади что-то подозрительно хрустнуло и она обернулась на звук.

– Мистер Флэтчер, вы меня напугали! – Девушка схватилась за сердце, переводя дух от встречи с фигурой учителя.

– Прости, Каролина, я не хотел тебя напугать. – Извинительно опустил Чак и сделал ещё несколько шагов в сторону Каролины.

Кароль, вперившись взглядом в лицо историка, позабыла о том, что следует смотреть под ноги, и почти уже полетела по классике на землю, но Чарльз смог вовремя поймать девочку за талию, прежде чем та бы споткнулась об корень векового дуба.

Девушка ощутила увесистую ладонь у себя на талии и непроизвольно сглотнула. Какой горячий. Настоящий кипяток. Интересно, а ТАМ он ещё горячее?

– Осторожнее. – Со своей привычной пикантной улыбкой произнёс Чак и прервал контакт с телом ученицы.

– Вы что, следили за мной? – Джефферсон отпрянула от мужчины и отряхнула куртку от упавших с дерева листьев.

– Нет, конечно. – Мужчина рассмеялся от услышанного и снял последний листик с плеча зеленоглазки. – Почему тебя не было на занятии? Ты же знаешь как директор относится к прогульщикам. – Историк умело ушёл с темы и начал строить из себя строго учителя, коим пытался казаться для всех своих подопечных.

– Да плевать я хотела на этого директора, на эту школу и на эти прогулы. – Весьма вызывающе ответила Кароль и вытянула из сумочки новую сигарету. – Так как вы здесь оказались? – Не унималась ученица, чиркнув зажигалкой.

– Ты ещё и куришь? – Осуждающе буркнул брюнет, наблюдая за тем, с каким упоением Кароль затягивается сигаретой.

Аж самому захотелось. Но курить с ученицей последнее дело. Лучше построить из себя строго ботаника, осуждающего пагубные привычки. Потом покурит.

– Прям таки плевать? Даже на меня? – Добавил Флэтчер, вспоминая гневную браваду Кары о том, что ей нет никакого дела до учебного процесса.

– В каком смысле? – Что он себе позволяет? Они знакомы второй день. Ясное дело, ей на него плевать. Но, будь это так на самом деле, она бы пришла. Пришла и сделала вид, что ей не стыдно за вчерашнюю истерику. Но она скрылась. Вот только Чарльз всё равно нашёл.

– Ты прогуляла мой урок, малышка. – Напомнил брюнет и с ужасом перевёл взгляд на лес, когда осознал, что с губ сорвалось ласковое прозвище, коим он окрестил Каролину в своих мыслях.

– А ещё алгебру и английский. – Невозмутимо ответила мисс Джефферсон, не делая акцент на неуместном прозвище.

«Малышка». Это было приятно слышать. Особенно из уст такого волевого и темпераментного мужчины, как Чак Флэтчер. Но такая ли она малышка, мистер Флэтчер? Или вам всё равно, что вы не единственный, кто выдумывает для неё уменьшительно-ласкательные?

– Думаю, Чапман и Дженсон не сильно расстроились. – Отметил историк.

Чапман уж точно. Этому старику вообще было плевать на посещаемость. И Чак знал это не понаслышке.

– А вы? – Резко бросила юная леди прямо в лицо учителю.

– Что я? – Насупился Флэтчер.

Потерял связь с реальным миром, пока сканировал глазами лицо зеленоглазой язвочки, за день запавшей в душу. В жизни не случалось с ним такой дурости. В любовь с первого взгляда Чарли никогда не верил. До вчерашнего дня.

– Расстроились, что я не пришла, мистер Флэтчер? – Повторила неудобный вопрос брюнетка.

– Да. – На выдохе опустил брюнет и с такой оголодавшей жадностью взглянул на мисс Джефферсон, что она ощутила этот голод даже на коже, скрытой под одеждой. Вот это наваждение. Необъяснимо, но факт, как говорится.

– Забавно. – Хихикнула Кароль и едва сдержалась, чтобы не щёлкнуть оппонента по носу. А то чего такой серьёзный. Как будто в зале суда сидит и слушает свой приговор. – Напомнить вам меры наказания при совершении уголовных преступлений? – Намекнула она ему на статью о растлении малолетних. Хотя, она уже давно не малолетка. Противоречиво выходит. Но Чак её учитель. Это неправильно в любом случае.

– Если ты забыла, это моя прерогатива. – Уколол её историк, напоминая, что из них двоих знаток в области права – он. – И я не вижу состава уголовного преступления в том, что учитель беспокоится о своей ученице или расстраивается, когда она не приходит на урок.

– Жестко, мистер Флэтчер. – Девочка надула от обиды губы, когда столкнулась с очередным уходом от ответа на вопрос, который она даже не задавала.

Но он же мужчина. Он должен сделать первый шаг. Ведь очевидно, что между ними в воздухе витает настоящая страсть. Одни пылкие взгляды чего стоят. У нефрита и сапфира постоянно равный счёт. Поразительно.

– Я могу и мягко. – Выпалил историк, невольно сглотнув.

Её он в своей голове за прошедший вечер как только не «мог». И сверху, и снизу, и сбоку, и жестко, и сладко, и медленно, и быстро – по-всякому. Лишь бы с ней.

– Если прогуливать больше не будешь. – Добавил, пытаясь смыть скрытый смысл в своих словах.

– Не буду, так уж и быть. – Сдалась Кара, а сама принялась размышлять, какой мистер Флэтчер ей нравится больше – грубый и властный или мягкий и ласковый.

Но пока она его не знала ни в том, ни в другом свете. Но это пока. Ей ещё удастся лицезреть десятки оттенков души этого умопомрачительного мужчины. Она нарисует этими красками картину своей жизни. Она утонет в палитре и выплывет наружу. Если научится плавать в этом акриловом море.

– Так вы не ответили на мой вопрос. – Вернулась в реальность Каролина.

– Который? – Чак, судя по выражению его лица, тоже был далёк от леса и прохлады, витающей в сыром воздухе.

В его мыслях было жарко. И, из всего что было вокруг него в данный момент времени, в представлениях участвовала только Каролина. Хотя… Тот дуб весьма неплох. Можно было бы приставить её к нему, задрать юбку и без прилюдий вторгнуться в горячую дырочку. Да, идея огонь. Но за эту идею можно лишиться свободы. Лет на восемь.

– Как вы оказались в лесу. – Вновь вырывала из горячих фантазий Кара.

От этого смущающего разговора девушка даже забыла про свою сигарету, что успела стлеть наполовину, пока она силилась выбить из учителя признания. Поэтому Кара стряхнула большую горстку пепла на землю и притянула мундштук к губам. Красиво, сучёныш? То ли ещё будет. Представляю какое впечатление на тебя произведёт курение этой язвы, когда она будет упиваться дымом голая в твоей постели. А в том, что это будет, сомнений уже не оставалось.

– Я не воспитанник пансиона. Мне, в отличии от тебя, можно здесь прогуливаться. – Не переставал язвить преподаватель, не желая уступать строптивой девчушке.

– И всё же, вы думаете я поверю в то, что вы шли за мной в лес, чтобы просто поведать о недовольстве директора? – Юная леди крепко затянулась и выдохнула таким образом, что весь дым полетел в сторону Чарльза. Юноша скривил недовольную гримасу, но делать замечаний школьнице не стал. Уж больно ему хотелось втереться в её доверие.

Чак смотрел на Каролину глазами, полными страсти и невинной влюблённости. Историк тонул в чертах этой юной и колкой девочки. Она будто сошла с картины искусного живописца эпохи возрождения и застряла в настоящем времени. Таких, как Каролина, Чак не встречал никогда. А может даже и не встретит вовсе. На земле подобные существа не водятся.

Но от чего ему дано отыскать её среди тысяч непохожих? Почему именно ему выпала такая честь? Рано вскрываться. Слишком рано.

– Нет. – Возразил темноволосый и устремил нечитаемый взгляд в сторону собеседницы. – Как я сказал ранее, я просто прогуливался во время обеденного перерыва. – Прикусил нижнюю губу, завидев, как Каролина эротично забрала рукой волосы, и метнул в её сторону искры запретного возбуждения. Сапфир и нефрит готовы к схватке? Или ещё рано?

Член в штанах правоведа оживился, напоминая хозяину, что женщины у него не было с середины сентября. Что для Флэтчера, привыкшего к бурной сексуальной жизни, было невыносимо долго.

– Годы берут своё? Свежего воздуха не хватает? – Девочка позволяла себе много лишнего. Но это ни капли не смущало молодого учителя. Дерзкие острячки были его слабостью. А пышногрудые, тем паче.

– Увы и ах! – Мужчина тихонько посмеялся и резко схватил собеседницу за запястье. Небо омрачилось. Грозовые тучи настигли голубую гладь и окрасили сапфир чуть ли до обсидианового оттенка. – Ты ведь тоже это чувствуешь, не так ли, Каролина?

Детородный орган окаменел пуще прежнего, болезненно упершись в ширинку брюк, умоляя своего обладателя выпустить его на волю и согреться в глубинах горячего тела этой нагловатой, но умопомрачительной студентки.

Чак готов был завыть в голос, лишь бы снять это напряжение тотчас же. Но контролировать низменные потребности мужчина умел ничуть не хуже, чем дарить истинное наслаждение красивым статным девушкам.

– Что чувствую? – Джефферсон пыталась сделать вид, словно не понимает, о чём говорит её милый спутник, и выдернула руку из его ладони.

Намерения брюнета постепенно открывались и это не могло не приводить в ужас. Но отдаваться ему Кара не собиралась, хоть и в глубине души мечтала познать вкус губ своего молодого обаятельного лектора.