Помощница директора Забытой Академии

К моему искреннему сожалению, дети уже успели покушать, и я подумала, что будильник мне был бы как нельзя кстати. Пришлось идти на кухню к Энни. Одной быть совершенно не хотелось, а с этой милой женщиной мы провели чудесные полчаса, за которые успели и поесть, и чай попить, и перемыть посуду за оравой студентов. Вот интересно, почему чудо-стиральный сундук у них есть, а аналога посудомойки – нет? Решила спросить об этом у Энни, но та в ответ на меня посмотрела как на сумасшедшую.

– Детка, дык дорого же покупать-то чародейскую работу. Разве мы с ребятами можем себе позволить такие траты, ты что?

– А как же тогда ящики, стирающие бельё? Я так понимаю, они в каждой ванной есть? – искренне недоумевала я.

– Так то имущество Академии, я когда сюда пришла, уже все было, а посуду вот сама, руками. Да мне и не привыкать!

– Жаль, – тихо вздохнула и отвернулась в сторону, – вам же было бы легче, шутка ли, столько тарелок в день намывать.

Закончив разговор, выпросила у экономки тряпки и ведро, отнесла свою добычу в кабинете дожидаться своей очереди, и отправилась изучать Академию.

Свое исследование решила начать со второго этажа. Прошлась по левому крылу и в свете дня оно меня не порадовало ничем новым. Все те же пустые стены: темные деревянные панели и светлая обивка. Ковровая дорожка невнятной расцветки и всего одна дверь. Я не понимала, как же так?! Почему в правом крыле целых десять покоев на двадцать человек, причем двери расположены по обеим сторонам коридора, а у нас вот… Даже нет никаких украшений. Только в конце расположено высокое широкое окно, закрытое легкими шторами. Тихо выругавшись себе под нос, отправилась за планером. Нужно нарисовать план! Нормальный подробный план внутренних комнат, иначе я сойду с ума.

Взяв ручку и планер, вернулась к лестнице. На ней я задержалась. Во-первых, в очередной раз залюбовалась ей, ведь настоящее произведение искусства! Но меня все еще не отпускало ощущение, что перила тоже что-то символизируют; открыла другую страницу планера, озаглавила ее "ВАЖНЫЕ ВОПРОСЫ" и сделала себе пометку – узнать про лестницу.

Во-вторых, я наконец-то смогла рассмотреть портреты, висящие прямо напротив лестницы. Их было немного, всего-то три. На каждом были изображены мужчины. Первый, и, видимо, самый старший, имел шикарную темную шевелюру с легкой проседью, густые брови, добрый взгляд и широкий улыбчивый рот. Одет мужчина был в непривычного кроя черный фрак: лацканы слишком узкие, а его передняя часть чуть длиннее, чем я привыкла видеть на земле. На груди у него был вышит какой-то символ: присмотревшись, поняла, что больше всего он напоминал мне триксель. Почти такой-же, как мое тату, с той только разницей, что переплетенные три луча, нарисованные одной непрерывной линией, свой центр прятали в пустом круге. И еще одно отличие – верхний луч этого узла был полностью закрашен, тогда как остальные имели лишь контурное, пусть и очень красивое, почти ажурное, изображение.

На среднем портрете был изображен мужчина чуть моложе. Непослушные каштановые волосы, чуть нахмуренные брови, колючий взгляд и плотно сжатые губы. На нем был такой же фрак, как и у первого, а вот символ уже другой, вернее, он в точности повторял первый, но заполнен был правый лучик. В том, что это именно другой луч, а не перевернутый символ, сомневаться не приходилось, очень уж характерны были линии каждого из лучей.

Третий портрет изображал молодого бунтаря. По-другому его описать было невозможно. Растрепанные темные волосы, плутовская улыбка, взгляд, бросающий вызов даже с полотна картины. Глядя на него, хотелось улыбаться, но чувствовалось, что этот обаятельный незнакомец совсем не так прост. Будто в пику первым двум, на нем был одет удлиненный светлый френч, из-под которого выглядывал небрежно повязанный шейный платок. Подойдя поближе, увидела, что и на его одежде есть вышитый символ: все тот же, все там же, но с заполненным третьем лучом.

– Очень интересно, но ничего не понятно, скажу я вам, господа! – пожалуй, с нарисованными людьми я разговаривала впервые в жизни.

Судя по внешней схожести, они были родственниками, но кто это и почему их портреты висят на самом видном месте Забытой Академии? Ни подписи, ни табличек с пояснениями рядом не было, и это только подлило масло в огонь моего любопытства. Сделав еще одну пометку того, что мне хотелось бы узнать, принялась вычерчивать схему расположения помещений.

Итак: внизу страницы обозначила лестницу и от нее два коридора направо и налево. С левой стороны у меня получился длинный рукав (а я достаточно ходила по коридору, чтобы это утверждать) с одной единственной дверью, за которой прятались наши с директором покои: общая гостиная и четыре двери из нее – ванная, моя спальня, кабинет и спальня начальника.

С правой же стороны в таком же длинном рукаве-коридоре располагались десять дверей, скрывавших за собой стандартные студенческие покои. О том, что условия проживания у всех ребят одинаковые, мне рассказали Адара с Родериком еще вчера. Десять! Десять дверей по пять с каждой стороны!

– Я дура! – тяжело вздохнув, перевела взгляд с одного коридора на другой. – Или схожу с ума. Или сумасшедшая дура!

Застонав, прикрыла глаза и начала рассуждать:

– Расположение коридоров симметричное. На первый взгляд размер у них одинаков, – еще раз посмотрела по сторонам, – на второй взгляд, между прочим, тоже! Да как так то?!

Чтобы убедиться, что глазомер у меня не настолько отвратительный, как я уже начала думать, отправилась мерить коридоры. Шагами! Получилось у меня сорок шагов в длину и семь в ширину. Каждый чертов коридор!

– Кажется, меня уже поздно лечить, не поможет. Увы мне.

Тихо ругаясь на свою буйную фантазию, на всякий случай подергала латунные ручки дверей, ведущих в покои студентов. А вдруг ребята что-то напутали и у всех все разное?!

"Это магический мир, детка, расслабься и получай удовольствие!" – ехидничал мой внутренний голос. А мне уже хотелось рычать – ну что за бесполезное расходование площади?!

Двери в комнаты подростков были ожидаемо заперты, зато я заметила, что на каждой из них есть искусно вырезанные символы. Да-да, те самые! По два на каждом дверном полотне. Где-то одинаковые, где-то разные. Ничего толком не поняв, я просто схематично обозначила расположение каждого входа в покои, криво срисовала символы и, подавив в себе желание постучаться головой об стену, спустилась на первый этаж.

Третья сверху ступенька лестницы подо мной предательски скрипнула. "Странно, – мысленно удивилась. – Раньше я этого не замечала".

Внизу все было несколько иначе. С правой стороны от входа, в теории, под крылом студентов, находились кухня, столовая, несколько кладовых, вход в которые был из кухни, и еще одна дверь, но ее я так и не смогла открыть. Более того, Энни тоже не знала, что за ней скрывается. Пожав плечами, она равнодушно сообщила, что ключа от двери нет, а взламывать замки в Академии никто не будет.

Очередной вопрос лег пунктом на страничке с пометками, а я пошла дальше. Как оказалось, за лестницей имелся проход в небольшой коридор с одной дверью: комната Энни. Левое же крыло представляло собой…. Гостиную и что-то вроде мужского салона, какими их показывали в исторических фильмах. То есть это была та пара комнат, в одну из которых благородные леди уходили после обеда пить чай, а в другую мужчины в это же время направлялись курить сигары и обсуждать свои важные вопросы. Все. На этом комнаты закончились!

Сравнив чертежи двух этажей, я испытала шок – настолько они друг другу не соответствовали. Ну ни один строитель не будет строить здание – неважно, жилой ли это дом, учебное заведение или офисный комплекс – и делать второй этаж длиннее первого! Есть же нормы, правила, фундамент, в конце концов!

Чертыхнувшись, отправилась на улицу. Я просто должна все увидеть своими глазами! Обойдя вокруг дома, я и вовсе запуталась. Потрепанный, но очень красивый двухэтажный коттедж, между прочим, имел башенку, и судя по ее размеру, там вполне могла бы уместиться приличных размеров комната, а то и не одна. Но лестницы, ведущей на третий этаж, не было. Точно знаю – не было, не могла я ее пропустить!

Размером дом был … да обычный! Вот так навскидку метров пятнадцать в длину и ширину, и это очередное несоответствие заставило меня гневно рычать, и даже топнула ногой, как какая-то избалованная принцесска! А вспомнив размеры покоев Лиама и Родерика, топнула еще раз. Не могло на половине этажа дома поместиться двадцать спален и тридцать комнат, включающих в себя гостиные, ванные и кабинеты для студентов! Да и первый этаж тоже не соответствовал своим внешним видом внутреннему наполнению!

Еще раз оббежав здание, помахала рукой младшим ученикам, что-то делавшим за Академией, и, убедившись, что первичный осмотр не был ошибочным, вернулась в дом.

– Ну что за чертовщина?! – ворчала я, устроившись в нижней гостиной.

С раздражением откинув планер, постаралась успокоиться и внимательнее рассмотреть интерьер.

Пара диванов с обивкой нежно-кремового цвета. Парные им кресла, огромный камин с каминной полкой. Серванты – не те, что стояли в каждой квартире в восьмидесятых годах в родной России, а очень элегантные, из темного лакированного дерева. Комната была наполнена светом благодаря высоким окнам. Журнальный, а точнее будет сказать, чайный столик был расписным: причудливые цветы переплетались своими лозами, образуя потрясающей красоты узор.

– Красиво, – абсолютно искренне восхитилась внутренним убранством.

В Академии действительно было красиво. Сейчас, обратив внимание на мелочи, я могла сказать – кто бы ни обставлял Забытую Академию, у него был превосходный вкус. В комнате чувствовалось благородство. Да, немного пыльное, возможно, слегка потертое, немного устаревшее. Но глядя на мебель, цвета, выбранные для комнат, даже ручки серванта в этой гостиной, которые своим видом очень уж напоминали лозу тех цветов, что изображены на столике, я могла уверенно говорить: эта Академия была настоящей леди, и леди кокетливой. А еще в ней чувствовался характер и мне это безумно нравилось.

Потянувшись к своим записям, перечитала возникшие у меня вопросы:

– Лестница?

– Кто на портретах?

– Что означают символы на дверях детей???

– Что за закрытое помещение на первом этаже?

– Почему больше нет спален для профессоров?

– Какого черта размеры внешние и внутренние разнятся?!

– Где лестница на третий этаж?!!!

– Почему наша гостиная самая грязная, как это может быть связано с директором? Он свинтус?

Перечитав последний вопрос, пришлось его зачеркнуть: чего тут спрашивать, достаточно было вспомнить носок на столе рядом с засохшими кусками еды.

Задумчиво пожевала кончик ручки (дурацкая привычка), что-то не давало мне покоя. Прикрыв глаза, мысленно еще прошлась по комнатам Академии и улыбнулась, вспомнив свой кабинет. Стол, документы, кресло, стеллажи и книги. Все было будто специально подобрано для меня.

– Книги, – резко поднявшись с дивана, пересмотрела план этажей. – Тут нет библиотеки? В Академии нет библиотеки! Энни-и!

Громко крикнув, выбежала из гостиной и направилась на кухню в поисках экономки. Не может быть, чтобы в Академии, где должны учить детей, не было библиотеки!

Может, именно она скрывается в башне?

К моему удивлению, Энни я не нашла ни на кухне, ни в столовой. Зато меня привлек шум на втором этаже.

Поднявшись по лестнице, увидела открытую дверь в покои Лиама и Родерика. Кста-ати, вчера мне так и не рассказали, что имел ввиду Калеб, говоря: "Видимо, Академия ее приняла". Вот сейчас и выясню!

Чуть ли не бегом направилась в покои мальчишек. Рик на улице, значит, шуметь мог только Лиам, а мне очень, просто очень нужен хоть один ответ на многочисленные вопросы!

Войдя в общую гостиную, не задумываясь, отправилась к комнате подростка, откуда раздавался неясный шум.

Постучала по косяку одновременно заглядывая в комнату.

– Ли…а что ты делаешь?

Парень, услышав мой голос, резко выпустил матрас из рук и постарался прикрыть собой торчащие из-под него свитки, которые он явно торопился спрятать. На меня кинули взгляд, наполненный такой злостью, что я невольно поежилась. И вроде бы мне должно быть неловко: вторглась без приглашения в комнату к взрослому парню, но, с другой стороны, за злостью, возмущением и общим растрепанным видом Лиама я видела настоящий испуг и затаенную… боль?!

Глава 8 или На полпути к дружбе и знаниям

– Лиам, что у тебя случилось?

– Уйди! – Да, характера парню не занимать.

Внимательно осмотрев его, кивнула своим мыслям и вышла из комнаты. Но только для того, чтобы закрыть дверь в гостиную и налить в стакан воды. Оставлять парня одного в таком состоянии я не собиралась. Дочь педагога я, в конце концов, или кто?!

Вернувшись в спальню Лиама, застала его сидящим на полу с закрытыми глазами и запрокинутой на край кровати головой. Судя по тому, что несколько свитков все еще валяются на полу, а из-под матраса выглядывают края бумаги – перепрятать он их и не пытался.

Тихо подошла к парню и опустилась на пол рядом с ним.

– Я же сказал, чтобы ты ушла.

– А я и ушла как помощница директора Академии. Проявила тактичность, сделала вид, что ничего необычного не видела, и ушла, – услышав тихий смешок, обрадовалась и уже увереннее продолжила: – А сейчас вернулась как друг.

Лиам резко распахнул глаза и повернулся ко мне. Предвидя примерно такую реакцию, приподняла стакан с водой и протянула ему. Почти трубка мира, но лучше. Обычное участие и забота сейчас для парня были нужнее, чем хорошая порция табака.

– Мне очень нужен друг, а тебе?

Что делать, если он откажется, я не знала. Но точно была уверена: Лиаму необходим человек, с кем он сможет поговорить. Не маленькая девочка с щербатой улыбкой и не подросток, увлеченный своим проектом, и даже не Энни, хотя я заметила, что с ней у студентов очень теплые отношения. Но она в первую очередь для них кто-то вроде заботливой тетушки, ее все любят, но делиться секретами? Нет, не Лиам точно.

Отдав парню воду, устроилась поудобнее и тихо спросила:

– Расскажешь, что у тебя случилось?

Он молчал. Молчала и я, давая время принять решение. Я буквально чувствовала, в каком напряжении находится подросток, но ничем не могла ему помочь, если он не решит довериться. Не пытать же его, в самом деле.

Минуты текли, время равнодушно бежало вперед, а в спальне будто все замерло. Но вот Лиам судорожно вздохнул и начал говорить:

– Что ты знаешь про магию?

– Ничего, – равнодушно отвечаю, даже не поворачивая головы. – У меня ее нет, так что я не знаю ничего.

– Счастливая, – шепотом, на выдохе. – Я был обычным пацаном из большой дружной семьи. Людки. Многие говорят про нас с пренебрежением, а я бы дорого заплатил, чтобы остаться таким навсегда. Магия ко мне пришла в пятнадцать лет. И это стало ударом. Ты же знаешь, что в семье людок магов не рождается, а я вот…

– Родился? Вас поэтому в Академию отправляют?

– Да нет, не поэтому. И да, я родился, только не как какое-то чудо, а просто как сын людки и мага. Не знаю уж, кто из родителей мне не родной. Я не могу так про них думать. Других у меня никогда не было, а свои … Алис, у нас была потрясающая семья. Мать всегда улыбчивая, ласковая с нами. От нее пахло булочками с патокой и цветами. Трое детей, я старший и две сестренки-непоседы. Создатели, как же я на них злился каждый раз, когда они придумывали новое баловство. И как же я по ним скучаю теперь! Отец. Большой и важный. Его добродушный смех до сих пор стоит у меня в ушах. Он любил добрую шутку и славную компанию. С удовольствием играл с нами и никогда не говорил, что у него нет на это времени. Мы жили в столице, отец работал при высшем собрании магов. Оказывается, и этому сборищу всемогущих необходимы обычные людки для работы.

Лиам снова замолчал, а мне захотелось обнять его, таким печальным он сейчас был, а еще потерянным. Но все, на что я осмелилась, это осторожно сжать его ладонь, молчаливо показывая свою поддержку. Возможно, именно этот жест заставил Лиама продолжать, а, может быть, он захотел выговориться и поделиться своей болью. А ему было больно от воспоминаний, не заметить этого невозможно.

– Ты знаешь, отец в тот день тоже смеялся. Смеялся, когда я спрашивал его о магах и чем они занимаются, смеялся, когда объяснял мне, что не имеет права рассказывать о своей работе. Он подписал договор, – Лиам стиснул мою руку со всей силы и зашептал: – Он хохотал, когда я попросил показать тот договор, говорил, что мне его никогда не прочитать, и так опрометчиво отдал мне в руки свиток с черной мерцающей печатью.

Я не хотел, Алис! Я правда не хотел! Мы просто шутили с папой. Я не думал… Да кто бы мог подумать, что людка прочитает то, что может только присяжный Печати?

– Никто?

– Никто. А я прочитал. Взял свиток в руки, начал рассматривать вязь непонятных рун, а потом глаза будто огнем опалило. Миг и мне стало все понятным. Все. Я даже не понял, что начал вслух читать, остановился только когда… – Лиам мелко задрожал и весь сжался в комок, – когда отец страшно закричал. Я поднял глаза, а он горел. Горел магическим пламенем, умирая у меня на глазах. Считанные секунды, а я до сих пор слышу этот жуткий крик моего папы и вижу во сне горстку пепла. Жалкую кучку пепла. Я его убил, Алис. Сам. Понимаешь? Сам!

Лиам продолжал повторять одно и то же слово, а я не знала, что сказать. На моих глазах спокойный, уверенный в себе, всегда сдержанный подросток сходил с ума от горя, а у меня стоял ком в горле. Как помочь тому, кто каждый день живет в аду самобичевания?

Все, что я могла в этот момент – быть рядом и ждать, ждать, когда Лиам сможет хоть немного успокоиться, чтобы быть услышанным.

В комнате звучал его приглушенный шепот: "Сам. Сам. Сам". А потом вдруг парень страшно закричал, как раненный зверь:

– Я ненавижу магию! Не-на-ви-жу-у! Я не хотел, видят создатели, не хотел, чтобы такое случилось. Ненавижу! Ненавижу и боюсь.

С последними словами из глаз подростка покатились крупные слезы, и он, упав на пол, положил голову на мои колени, позволяя себе быть слабым. Ища помощи, поддержки, защиты от себя самого.

– Тш-шш… Лиам, ты не виноват, никто не виноват, слышишь? Ты даже не знал. Тш-шш.

Я обнимала его, гладила вздрагивающие плечи и еле сдерживала свои слезы. Мне было так жалко, так безумно жалко этого парня и его семью. Страшно. Горько.

Лиам вдруг начал говорить, тихо, торопливо, захлебываясь словами:

– Понимаешь, я не мог оставаться дома. Мать ни в чем не винила, но я видел, как каждый раз при взгляде на меня она борется со слезами. Сестры ходили по дому как два духа: растерянные, напуганные. Весь их мир рухнул. Дома постоянно было тихо – будто вместе с отцом из него ушла жизнь. А я не мог смотреть в глаза своим родным. Вот тогда и решил отправиться в Забытую Академию. Ведь все знают, что это заведение специально для детей людок с проснувшейся искрой. Я мог бы не ездить сюда, понимаешь, мне достаточно было бы прийти в ближайшее отделение печатников и сказать, что у меня проснулась сила. Понимаешь?

Откровенно говоря, я ничего не понимала. Ни кто такие присяжные Печати, ни почему из-за прочтения договора мог сгореть человек. Ни того, почему Лиаму не надо учиться в Академии.

– Мне же только одна дорога с моим даром. Работой на всю жизнь обеспечат. А я не хочу. Не могу. Не… я решил, что должен попробовать, хотя бы попытаться пройти обычное обучение. Вдруг, ну вдруг я все-таки смогу быть обычным колдуном, а не… не тем, кто убивает, прочитав очередную дурацкую Печать! А я не могу, у меня не получается! Я даже свитки украл у мэтра Котва, в Академии же нет ничего. И все равно. Знаешь, как страшно в один день потерять себя, свою жизнь и оказаться…

– В другом мире, без друзей, помощи и поддержки? Оказаться так далеко, что ты даже не знаешь, сможешь ли вернуться домой?

Мой голос звучал отрешенно. Перед глазами стояли родители, такие, какими я их видела в последний раз. Мама в теплом халате и с кружкой чая в руке. Отец, провожающий меня до дверей. Да, я не обладаю магией, но она все-таки отняла у меня и дом, и родителей.

– Да, Лиам, я знаю. Знаю, что такое потерять все из-за одной, казалось бы, шутки.

– Алис?

Опустив голову, посмотрела в лицо парню. Он все так же лежал на полу, обхватив мои ноги, его ресницы были слипшимися от слез, а губы искусаны. Но в глазах буря уже утихла. Лучшее, что я могу сделать, это отвлечь его от тяжелых воспоминаний.

– Что Алис? Я же вам вчера говорила, что я не из вашего мира. Только вы мне не поверили. – Да, умнее ничего не придумала, но что может отвлечь лучше, чем что-то непривычное для твоего мироустройства? – Я даже не знаю, куда именно меня занесло.

– Мир, не государство?

– И сейчас не веришь, – усмехнулась, не глядя на Лиама.

– Потому что это невозможно, не путешествуют между мирами, не…

– Не веришь. Я уже поняла. Только моя действительность такова: есть я, рюкзак с кучей мелочей, пара штанов и пакет с покупками. Это все, что осталось от привычной жизни. И поверь, Лиам, меньше всего я хотела оказаться в такой ситуации.

Парень после этих слов наконец-то поднялся с пола и, глядя на меня с любопытством и толикой недоверия, потребовал:

– Покажи.

– Что?

– Вещи свои покажи. Что-то, что не принадлежит этому миру.

– Хорошо, но давай так: если я смогу убедить тебя в том, что говорю правду, мы с тобой идем возвращать украденные тобой свитки. А по дороге ты рассказываешь мне, зачем это сделал и хоть что-то про то, где я оказалась.

Хитро улыбнувшись, протянула ему руку для закрепления договора, и с удовольствием любовалась возмущением подростка.

– Ну ты и…

– Алиса, да, я знаю. Договорились?

Лиам осторожно сжал мои пальчики, явно не понимая, что нужно было сделать с протянутой ладонью, и знакомо ухмыльнулся:

– Ты сначала убеди меня.

Отличненько, он начал приходить в себя. Где там мой рюкзак?! Кажется, через полчаса у меня появится свой собственный проводник по неведомому миру!

***

Убедить Лиама оказалось легко. Достаточно было принести в его комнату свой рюкзак и высыпать все содержимое на кровать. Парень выглядел как ребенок в лавке сокровищ. Он перебирал обычные для меня вещи и требовал подробно объяснить или показать, для чего они. Многое имело аналог в этом мире, но нашлось и то, что привело его в восторг. Спасибо производителям сотовых телефонов. Ну кто бы сомневался, что произвели впечатление не музыка и объяснения вроде: "Ты вот тут пишешь текст, нажимаешь на кнопочку, а человек на другом конце мира может прочитать его уже через секунду", а игры.

Игры правят миром, я теперь точно это знаю. Ведь отправиться в город Лиам согласился только после того, как я со смехом пообещала ему отдать телефон в пользование, пока не сядет батарея.

Наш поход начался с моей ругани! А все из-за пустыря! Точнее, из-за дороги через него.

Как только мы вышли на улицу, Лиам махнул рукой, указывая направление, и я поняла, что нам предстоит долгий путь по пыльной тропинке.

– Я не выдержу опять целый день тащиться по жаре, а потом еще назад!

Я уже почти готова была отменить наше маленькое путешествие, но вопрос парня меня остановил:

– Почему целый день? По дороге мы выйдем к городу быстро, ты даже устать не успеешь.

Посмотрев в ту сторону, куда указывал подросток, удивилась: передо мной была широкая дорога с битой брусчаткой, а вдалеке виднелись крыши домов.

– Не поняла, – прищурившись, не могла поверить своим глазам, – а я-то почему добиралась сюда по солнцепеку несколько часов кряду, да еще и по узкой пыльной тропе?!

Лиам хихикнул и пошел впереди меня, небрежно обронив:

– У Академии спроси.

Очень смешно. Ха-ха.

Догнала вредного, но уже полностью успокоившегося мальчишку, и пошла с ним рядом.

– Кстати, об Академии. О чем вчера говорил Калеб?

– О том, о чем понятия не имеет! Попросту показывал свою важность.

– Но…

– Слушай, я живу в Академии уже три года, когда я здесь появился, дом был другим. Директором еще был старый мэтр Бахру. Старик, который искренне любил это место, свой кабинет и поспать. Здесь жили профессоры, их было мало, но все же. И даже человек пять студентов. Бахру умер спустя полтора года, а еще через пару месяцев стало известно, кто станет новым директором. Тогда сбежали все, напугались. А мне было все равно. Энни уже тогда заглядывала в Академию, а тишина меня не пугала. До появления мэтра в Академию приехали еще несколько учеников, но мы с Энни знали, что их станет больше. Все потому, что однажды утром в нашем крыле появились двери. А вот в преподавательском, наоборот, осталась только одна. Академия ждала новых студентов, но не учителей.

– Так Академия… живая?