Женись – не женись

Женись – не женись

Ольга Обломова

© Ольга Обломова, 2022

ISBN 978-5-0056-9371-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Женись – не женись

(повесть, часть 1)

– И что мне теперь, по-твоему, делать? – Генка смотрел помутневшим от выпитого взглядом на Толика.

– Женись, – не очень уверенно ответил Толик, разливая какую-то там по счёту бутылку спиртного по стаканам своей явно не твёрдой рукой.

– А… если я не хочу жениться? – переспросил Генка.

– Тогда не женись, – легко согласился Толик, пододвигая другу наполненный стакан. Сам Генка был уже не в состоянии даже дотянуться до посуды. Однако сфокусировать взгляд на следующей порции алкоголя ему, всё же, удалось.

– А… это… если жениться, – вновь попытался собраться с мыслями Генка, – тогда на ком мне жениться? – обратил он вопрошающий взор к другу, чуть не потеряв неустойчивое даже на стуле равновесие от столь резкой перефокусировки взгляда.

– Слушай, – ответствовал после некоторой паузы Толик, – ты… это… может, не пей больше сегодня? Для верности он отодвинул только что предложенный другу стакан.

– Тогда что мне, по-твоему, делать? – вновь спросил Генка. Разговор явно зашёл в тупик.

Вообще-то, с точки зрения Толика, тупиковой изначально была вся сложившаяся ситуация, о чём он прямо по-дружески и сказал Генке ещё полгода назад, когда того познакомили с Дианой – дочкой начальника штаба округа, весьма влиятельного в военных кругах персонажа. Познакомили с прицелом на серьёзные отношения молодых людей и свадьбу в ближайшей перспективе, что могло весьма позитивно сказаться на будущем распределении Генки после военного училища.

Однако Диана не особо понравилась Генке, в чём он по секрету признался лучшему другу Толику. То есть, в принципе Диана – как человек – произвела хорошее впечатление на Генку: красивая, изящная, начитанная студентка выпускного курса местного экономического университета. С ней было интересно поболтать о том, о сём, с ней было престижно появиться в компании друзей. Её вполне позитивно восприняли в качестве потенциальной невесты родители Генки – папа-бизнесмен и мама-домохозяйка, уже втайне желавшие пристроить в «хорошие руки» сына, непутёвого и успевавшего удариться в загул даже при строгом казарменном режиме военного училища.

Тем более что родители невесты – точнее, папа-начальник штаба – уже подыскивал дочери тёплое местечко где-нибудь в местном банке. Причём такое, чтобы ей не надоедали клиенты банка, а зарплата обеспечивала нормальное пособие по уходу за ребенком на случай скорого – как надеялась уже мечтавшая нянчить внуков жена начальника штаба – выхода в декрет. Естественно, при таком раскладе нужно было пристроить на службу поближе к дочери и зятя – ну, не обрекать же любимую дочку на поездки по отдалённым гарнизонам!

Короче, родители обо всём договорились, практичная Диана тоже не возражала против такого расклада и выхода замуж за «мальчика из хорошей семьи». С наклонностями Генки к загулам и тусовкам Диана надеялась справиться с помощью женских чар и правильного распределения обязанностей внутри семьи. Всё было бы хорошо – соединение двух состоятельных семей и больших капиталов, светлое семейное будущее молодой «ячейки общества» и так далее. Плохо было лишь то, что Генке такая перспектива вовсе не нравилась. Точнее, идея остаться служить где-то в городе и не мотаться по гарнизонам ему пришлась по вкусу, а вот перспектива жениться на Диане – нет.

В принципе, Генка не пропал бы и без такого варианта. Богатый папа-бизнесмен, владелец градообразующего предприятия и хозяин сети ресторанов в городе и области, помог бы сыну с распределением в любом случае. И, возможно, нашёл бы место службы даже и получше, чем в надоевшем за 23 года Генкиной жизни областном центре. Может, где-то в столице или даже за рубежом в составе какой-нибудь военной миссии. Так что воскресные семейные посиделки дома у Дианы на правах будущего члена семьи можно было бы вовремя прекратить, предложив девушке просто дружбу. Тогда до диплома оставалось ещё полгода, и папа Дианы вполне успел бы подобрать ей другую, не менее выгодную партию из числа сыновей состоятельных друзей, знакомых, поставщиков продукции для нужд армии и так далее.

Однако была веская причина, по которой Генка не мог вот так просто взять и отказаться от участия в воскресных семейных обедах дома у Дианы. Даже, наоборот – с некоторых пор он стал с нетерпением ждать воскресенья. И советоваться с Толиком, как лучше одеться, стоит ли надевать галстук и нужно ли пользоваться мужскими духами, когда идёшь на встречу с будущей потенциальной тёщей. Заподозривший неладное, Толик взялся выпытывать, к чему такие заморочки, если потенциальная невеста Генке особо не нравится и жениться не особо хочется. После нескольких надуманных отговорок и проявленной Толиком настойчивости Генка, таки, озвучил реальную причину.

Дело было в младшей сестре Дианы – 16-летней Илоне. Или, как её ещё называли друзья – ЭНЭЛОне от слова НЛО. В отличие от правильной и практичной старшей сестры Энэлона вопросами будущего не грузилась, хотя за год до окончания школы это было бы кстати. И, вообще, жила в каком-то своём параллельном мире. Генке она понравилась сразу, однако о серьёзных отношениях с едва справившей совершеннолетие школьницей даже думать было нечего. Что с ним сделает её папа-начальник штаба – Генка отлично понимал. И что ему в этом случае не поможет даже его папа-бизнесмен – понимал тоже. Это было полгода назад, когда до диплома и потенциальной свадьбы было, как до Луны. Так тогда казалось Генке. А сейчас нужно было принимать решение.

– Так что мне делать? – повторил вопрос Генка.

Даже будучи в нетвёрдом уме и не трезвой памяти Толик понимал, что напоминать сейчас другу всё вышеизложенное не имеет смысла. Тем более, даже изложенное выше и обдуманное неоднократно, оно не давало ответа на главный вопрос: что делать?

– Пошли спать, – предложил Толик. – Утро вечера, как бы… ну, ты сам понимаешь. В общем, оставайся у меня, а завтра будет видно, – попытался придать голосу уверенности Толик. Удалось ему это или нет – было не вполне ясно. Однако измученный бесполезными размышлениями нетрезвый мозг Генки согласился с приведёнными доводами и дал хозяину команду «отбой».

                                     * * *

– Ты куда сейчас? – спросил Толик почти протрезвевшего друга утром. Утро было, кстати, воскресным – первым после их выпуска из училища, состоявшегося в пятницу. По идее, именно в это утро Диана и ожидала официальное предложение руки и сердца. Тем более что у нее государственные экзамены и защита тоже были уже позади – торжественное вручение дипломов состоялось еще во вторник. Так что теперь она точно готова к новой семейной жизни.

– Как обычно в воскресенье – к Диане! Точнее… в общем, понимаешь, – бодро ответил Генка, будто и не было вчерашних мучительных размышлений.

– Решил что-то? – поинтересовался Толик.

– А как бы поступил на моём месте ты? – вопросом на вопрос ответил Генка.

– Не знаю, – честно признался Толик. – А далась тебе эта Илона-Энелона? Что ты в ней нашёл? – то ли спросил, то ли констатировал на прощание Толик.

Хм… А, действительно, что? Илона была красива, как и её сестра Диана. На этом сходство сестёр, пожалуй, и заканчивалось. В отличие от сестры, Илона не признавала не только никакого диктата, но даже вполне здравых советов со стороны старших. Разговоры матери относительно необходимости хорошо учиться, чтобы поступить в хороший вуз – экономический или юридический – Илона принимала в штыки и училась отвратительно.

Мамина попытка уладить ситуацию обещанием устроить Илону после вуза на хорошую работу – в банк или юридическую фирму, в зависимости от полученного диплома – закончилась скандалом. Илона заявила, что не собирается сидеть в тупом скучном офисе с 9 до 18 и перекладывать какие-то дурацкие бумажки с места на место. На вопрос родителей о том, как она сама видит своё будущее, Илона ответила, что «им это неинтересно, и они всё равно ничего не поймут».

Впрочем, тут ситуация прояснилась достаточно быстро. Ещё в прошлом году, то есть в свои 15 лет, Илона втайне от родителей пошла подрабатывать промоутером – раздавать прохожим рекламные буклеты. На заработанные таким образом деньги и сэкономленные на школьных обедах средства Илона купила самую дешёвую электрогитару и взялась учиться играть на ней по обучающим видеороликам с Ю-туба. Получалось так себе, и через 4 месяца постоянных тренировок и душераздирающих звуков Илона могла сыграть разве что три-четыре простейшие композиции на самых простейших аккордах.

Тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы в компании с ещё тремя парнями-старшеклассниками отправиться в местный ночной клуб предлагать свои услуги в качестве начинающей рок-группы. Справедливости ради, назвать это сборище плоховато играющих на разнокалиберных гитарах школьников рок-группой вряд ли было можно. Однако «на носу» был Новый Год, постоянные посетители клуба хотели праздника и новых лиц. Илона соврала, что ей уже исполнилось 16 лет, и группу согласились выпустить на сцену.

Когда Илона дома сообщила, что будет выступать в ночном клубе, бабушка схватилась за сердце, а мать заявила, что такого позора не допустит, поэтому «никаких прокуренных клубов с пьяными мужиками и поздних возвращений домой не будет, а иначе она спрячет или выбросит гитару».

В ответ Илона пригрозила, что уйдёт из дома, а на следующую электрогитару заработает древнейшим и распространённым среди красивых девушек способом. Озвучивать детали способа Илона не стала, чтобы не добивать присутствовавшую при разговоре и уже находившуюся в предынфарктном состоянии бабушку.

Призванный «разрулить» ситуацию папа-начальник штаба хмуро выслушал аргументы сторон и по-военному чётко постановил, что «пусть играет, но чтобы после выступления – сразу домой». Контроль за соблюдением и проводы дочери домой он поручил своему помощнику – папа был ко всему ещё и депутатом областного совета, и по должности ему полагался помощник.

Помощник, молодой и желавший пробиться в этой жизни, а потому безотказный студент местного факультета политологии, взялся рьяно выполнять данное поручение. Илона быстренько соврала всем заинтересовавшимся, что это её бой-френд, чем подняла свой авторитет в рок-группе, классе и школе. «Бой-френд» спорить не стал, так как был заинтересован, чтобы всё было в ажуре, и чтобы папа-депутат был всем доволен.

Генка почувствовал в Илоне родственную душу с первой встречи – даже до того, как узнал эту историю, рассказанную ему за семейным обедом. Мама Энелоны, видимо, рассчитывала, что Генка поддержит её доводы относительно необходимости хорошо учиться, поступить на экономический или юридический факультет и устроиться на хорошую работу.

Однако Генка заступился за Илону и привёл примеры, что звёзды шоу-бизнеса – даже начинающие – зачастую зарабатывают больше, чем офисный персонал. За это Илона наградила его благодарно-снисходительным взглядом. В её глазах он вряд ли сильно отличался от офисного планктона – разве что тем, что будет сидеть не в офисе, а в штабе, и ходить на работу в военной форме, а не в деловом костюме и белой рубашке.

Намекнуть на родство душ не было никакой возможности – не рассказывать же за столом в благородном семействе, как он паршиво учился в школе, дёргал девочек за косички и лупил их портфелем, пока те не объединились и не поколотили его сами. Или о том, как он однажды ушёл в увольнение из училища в пятницу сразу после занятий, а пришёл в казарму только во вторник утром, при этом не появившись ни разу дома. Тогда папа-бизнесмен купил в училище два навороченных по тем временам компьютера – в кабинет начальника и кабинет заместителя – и Генку не стали отчислять.

Или о том, как он, вообще, оказался в военном училище – он просто взбунтовался против постоянной опеки со стороны мамы и бабушки и подал документы в вуз, где есть казарма, но так, чтобы недалеко от дома. Генка втайне надеялся, что мама с бабушкой впадут в транс и уговорят папу-бизнесмена «вытащить» его из училища и переустроить в хороший вуз, куда сам Генка сроду бы не поступил. И при этом перестанут его «доставать» постоянным контролем.

Сбылась только часть первая – мама с бабушкой были в трансе, а папа быстренько понял преимущества нахождения гипер активного сына под постоянным контролем на казарменном положении и предпочёл замыливать его косяки закупкой компьютеров и помощью в ремонте главного корпуса училища, чем переустраивать его в институт с более вольным распорядком. Короче, Генка пролетел, и пришлось учиться в военном училище, так как сам он, ввиду скромных знаний, вряд ли бы поступил ещё куда-нибудь.

В общем, бунтарская натура Илоны была Генке близка. С той разницей, что Генка, всё-таки, обычно рассчитывал на помощь родителей, а Илона в свои 16 лет, в основном, на себя, а от родителей требовалось лишь не лезть не в своё дело. Причём, похоже, что вполне искренне, а не с тайной надеждой на какую-то помощь. Так что, даже если бы Генке представилась возможность уединиться с Илоной и презентовать обнаруженное «родство душ» – не факт, что он бы понравился Илоне, и она бы разделила его оптимизм относительно такого уж большого сходства.

А по ситуации на сегодняшний день Генка, вообще, жених сестры и к тому же глубокий старик – ему уже 23 года, в то время как Илоне – 16, остальным музыкантам в их рок-группе – по 17. И даже студенту-политологу, встречающему её из клуба и с некоторых пор предпочитающему приходить в клуб к началу её выступления, а не к окончанию, как поручил папа-депутат – всего 20 лет.

К слову, группа за полгода расширила плэй-лист с трёх песен до восьми, чего хватало на одно полноценное концертное отделение без антракта. У Илоны к тому же «прорезался» голос, и она вполне сносно воспроизводила часть композиций из репертуара Жанны Агузаровой. В сочетании с полукосмическим образом Энелоны и ни на кого не похожей манерой одеваться это дало неожиданный эффект – молодая и мало что умеющая в музыкальном плане рок-группа понравилась зрителям.

А ещё Илона очень похожа на первую любовь Генки – девочку Наташу из танцевального кружка, куда он ходил в младших классах, когда ему было 8 лет. Наташа была на год старше и, как казалось тогда Генке, должна была быть намного опытнее его в вопросах жизни и любви. Танцевал Генка так себе, и держали его в этом кружке только потому, что мальчиков катастрофически не хватало. В принципе, Генка был не против, так как изучали, в основном, парные танцы, и была возможность практически законно трогать девочек за талию и другие места – особенно, когда начали разучивать простейшие поддержки. Видимо, по поводу «трогать» Генка, всё-таки, переборщил, так как девочки стали жаловаться на его «домогательства» мамам.

Те нажаловались тренеру, а тренер, в свою очередь, пожаловался родителям Генки. Так как особых успехов в танцах у Генки не было, родители быстренько забрали его из танцевального кружка и отдали, от греха подальше, на нормальный мужской спорт – футбол. Что, кстати, потом здорово помогло Генке в военном училище – он играл за команду вуза, за что ему простили несколько мелких косяков и перезачли парочку заваленных экзаменов. Кстати, единственной девочкой, которая никому не пожаловалась на «домогательства» Генки, была как раз Наташа. Хотя он её уговорил даже поцеловаться. Два раза, в коридоре, пока никто не видел.

Генка достал смартфон. С тех давних пор, прошедших со времён занятий танцами, они с Наташей не потерялись, хотя и виделись не так часто, как хотелось бы Генке, потому что Наташа постоянно ездила то на сборы, то на соревнования. А после Генкиного «переселения» в казарму встречи стали совсем редкими, хотя по-прежнему весёлыми и радостными. Им всегда было, о чём поговорить. И не только поговорить. В принципе, девчонок в жизни Генки было предостаточно. Однако по-настоящему грела сердце лишь его первая любовь. Он нашёл Наташу в «Контактах». С аватарки Вайбера на Генку смотрела яркая эффектная брюнетка. Генка набрал номер.

– Привет, как жизнь? – спросил он Наташу.

– Привет! Спасибо, плохо, – ответила Наташа.

– А что так? – обеспокоился было Генка.

– Да, так… Отмечали диплом – нам теперь всем плохо, – ответила Наташа. Она училась заочно в местном педуниверситете на физкультурном факультете и параллельно работала на двух работах – в детской спортшколе и частном фитнес-клубе. И в этом году, как и Генка, закончила учёбу.

– Знакомо, – протянул Генка. – А как насчёт того, чтобы отметить диплом вместе? Ну, может, не сегодня, может, когда ты сможешь. Я ведь тоже в этом году закончил учиться, – предложил Генка.

– Лучше сегодня – я на следующей неделе везу команду в летний спортивный лагерь, – ответила Наташа. – Только давай не сейчас, а вечером – да?

– Да! – согласился Генка, – Я зайду за тобой?

– Я буду ждать, – таинственным голосом ответила Наташа и первой отключила телефон.

Подумав с полминуты, Генка набрал Диану.

– Диана, ты извини – я не приду сегодня. Не получается.

– А что случилось? – поинтересовалась Диана.

– Мы с ребятами отмечали диплом – я себя неважно теперь чувствую, – не решился озвучить истинную причину Генка.

– Ну, что же ты так, – укоризненно сказала Диана, – Нельзя столько пить – нужно беречь здоровье, – сказала Диана. Собственно, ничего другого от правильной и праведной Дианы он и не ожидал услышать. Никаких вольностей Диана не позволяла – максимум поцелуй в щёку, и то первый раз – где-то через 2—3 месяца регулярного общения. Хотя сказать, что обычно темпераментный и в меру озабоченный Генка так уж сильно хотел от Дианы чего-то большего, было бы существенным преувеличением. «Это тебе не Наташа», – мысленно усмехнулся Генка, а вслух сказал:

– Я учту!

– Хорошо, тогда позвони, когда сможешь, – сказала Диана.

– Хорошо, – пообещал Генка, хотя уже почти наверняка знал, что ей звонить он больше не будет.

Генка почувствовал внезапное облегчение. «Господи, ну, почему я такой болван», – думал он, вышагивая по направлению к дому. «Диана, которая не нужна мне. Илона, которой не нужен я. Да идите вы все к чёрту! Распределение? Попрошу отца – он поймёт и поможет. Хотя, наверное, будет ругаться, что я дотянул ситуацию до последнего. На крайняк залягу в госпиталь с чем-нибудь – например, со старой футбольной травмой. Заодно узнаю, сколько стоит, чтобы комиссовали и забыли о моём существовании».

Генка ощутил небывалый прилив сил. «Да, как-то выкручусь. Как именно – не имеет значения. Ничего не имеет значения. Сейчас имеет значение только предстоящая встреча с Наташей. Господи, как же я соскучился!» В принципе, на протяжении всех лет Генка несколько раз обдумывал совместные с Наташей планы на будущее. Но самой Наташе озвучить их не решался.

Во-первых, где-то глубоко в мозгу засела убеждённость из детства, что Наташа – старше и опытнее, а, следовательно – лучше, чем он, и он ей не очень-то нужен. Во-вторых, Наташа в курсе его любвеобильных наклонностей аж с самого раннего возраста, и это, по мнению Генки, могло мешать воспринимать его как потенциально надёжного серьёзного партнёра. Хотя поцелуям это никак не мешало – ни в детстве, ни потом.

Но, с другой стороны, она, как в известной песне, «не сказала нет», а всего лишь «не сказала да в ответ». Да, собственно, он её и не спрашивал. «А, собственно, как я хотел? Она, что, сама должна мне сделать предложение? Или у нее не было возможности давно со мной попрощаться, если бы я ей совсем не нравился? И где гарантия, что у нее никогда не было планов относительно нашего общего будущего? А она их просто не озвучила, как и я? В конце концов, первый шаг должен сделать мужчина – так ведь?»

Генка остановился, как вкопанный. «Господи, почему я такой болван?» На душе стало светло и радостно. «А, всё-таки, воскресенье после диплома – реально подходящий момент, чтобы сделать предложение», – подумал Генка. «Особенно, когда знаешь, кому!»

Лучше, чем ничего

(продолжение, часть 2)

«Хорошо, хоть не в горячую точку», – Генка стоял на серой от грязи дороге, оглядывая окрестности. Вокруг был серый туман, вверху – серое небо, лес неподалеку казался также серым. Да и лица встречавших тоже были как будто серыми. Генка переступил с ноги на ногу. Под правым ботинком что-то хлюпнуло.

– Осторожнее, товарищ лейтенант! Тут болотистая местность – с протоптанных дорожек лучше не сходить, – пояснил один из встречавших. Осторожно по протоптанной дорожке Генка со своей женой Наташей прошли за сопровождающими в машину.

– Хорошо, хоть не в горячую точку, – шепнула ему на ухо Наташа, когда они уже поехали к месту будущего жительства в военном городке. С Наташей они были знакомы добрых 15 лет до того, как поженились, поэтому часто их мысли не то, что совпадали, а возникали синхронно.

Генка буквально пару месяцев, как закончил военное училище. Идея получить распределение в какую-то глухомань его совсем не радовала, и он тогда обдумывал варианты, как от этого отвертеться. Вариантов было несколько: жениться на дочери начальника штаба, обратиться за помощью к папе-бизнесмену, залечь в госпиталь со старой футбольной травмой и попробовать комиссоваться. Не сработал ни один из них.

Жениться на дочке начштаба ему не хотелось, поэтому они просто дружили. Генкин папа ничего не предпринимал, так как принял затянувшуюся дружбу за преддверие будущей ячейки общества и решение проблемы распределения силами папы невесты, то есть начальника штаба округа. Когда Генка в самый последний момент, таки, надумался обратиться за помощью к отцу, то оказалось, что его возможности не безграничны и в последний момент он ничего сделать не успевает.

Залечь в госпиталь и комиссоваться из-за старой травмы ему тоже не удалось. Там, видимо, раскусили его коварный замысел, и даже не предложили госпитализацию, невзирая на Генкины отчаянные жалобы на ухудшение самочувствия. Ему прописали лечебный амбулаторный курс из 5 физиотерапевтических процедур и 10 массажей, после которых, надо отдать должное военной медицине, былая травма, действительно, перестала беспокоить вовсе.

А сейчас Генка ехал к новому месту службы и месту жительства. И хорошо, хоть не в горячую точку. В эпоху всеобщих военных конфликтов профессиональный военный может оказаться там в любой момент и вовсе не по своей воле. Даже если страна, вроде как, не является стороной ни в одном из военных конфликтов…

– Вот ваше новое жилище – располагайтесь, – показали из окна автомобиля на какую-то серую постройку сопровождающие, прервав поток грустных Генкиных мыслей. По серой дорожке и серой лестнице сопровождавшие помогли Генке занести вещи на второй этаж этого серого здания. Жилище не впечатлило, но зато было бесплатным, от воинской части. Лучше, чем ничего, или чем, если пришлось бы искать жильё самим и самим за него платить.

– Жди меня – я скоро, – сказал Генка, чмокнув Наташу в щёку. Вообще-то впереди был ещё целый рабочий день и знакомство с новыми обязанностями офицера штаба. Генкин папа, таки, успел позвонить кому-то уже вдогонку распределению и решить вопрос, чтобы Генку определили хотя бы в штаб, а не командиром взвода солдат всего на пару-тройку лет помладше Генки, как предполагалось изначально. Как говорится, лучше, чем, если бы папа не успел предпринять ничего.

– Всё хорошо, милый, – ответила Наташа. – Иди, служи, а я пока приготовлю поесть и сделаю уборку. Тут есть какой-то магазин? – весело обратилась она уже к сопровождавшим.

– Да! – радостно ответил офицер, 20 минут назад предостерегший Генку от неосторожных движений за пределами протоптанных дорожек. Его лицо от улыбки на миг будто перестало быть таким серым, как секунду назад. Выдав краткие ориентировки по поиску продуктового магазина и местного овощного рынка, офицер жестом пригласил Генку в машину – пора было ехать к новому месту службы.

– Красивая у вас жена, – сказал все ещё сиявший улыбкой офицер, когда автомобиль тронулся. – И оптимистка, наверное, – предположил он.

Доля истины в этом была – Наташа, похоже, гораздо меньше расстроилась из-за такого расклада и такого распределения, чем Генка. Или просто не подала виду. Генкин запас оптимизма был явно беднее.

– Да, – без особого энтузиазма согласился он.

– А вот и наш штаб, – показал через лобовое стекло на какое-то серое здание второй офицер, встречавший сегодня Генку. От жилища до части было совсем рядом – в военном городке всё располагалось компактно. «Хоть что-то», – подумал Генка. «Ну, лучше, чем вскакивать, ни свет, ни заря, и по пробкам добираться на работу полтора часа».

                                     * * *

Обязанности офицера штаба Генку не впечатлили. Если по существу, то нужно сидеть целый день за столом, сортировать всякие бумажки – то бишь первичные документы – и заполнять всевозможные таблицы в компьютере для отчётности «наверх». В общем-то, как за зарплату офицера работёнка непыльная, если не считать пыли собственно от бумажек. «Вот если бы ещё не эта глухомань», – подумал Генка и чихнул.