Тролльхол

Рин встает и подходит поближе, чтобы как следует разглядеть странные художества, но ее внимание внезапно перемещается в сторону. На белом фоне дощатой стены выделяется несколько более светлых прямоугольников. Похоже, раньше здесь были еще картины. А, может быть, фотографии, которые повесили здесь в одно время с артами и недавно сняли.

Убрали от посторонних глаз? Неужели из-за нее, Рин?

– Хозяин вернулся! – сообщает Фроя, влетая в гостиную с переполошенным видом. – Мне, пожалуй, пора! Увидимся завтра, я приду к обеду.

И она исчезает.

Рин холодеет, услышав голос Юхана, донесшийся из прихожей:

– Спасибо, Фроя. До свидания.

Хлопает входная дверь, и, спустя минуту слышатся приближающиеся шаги, а потом на пороге гостиной возникает мистер Айсберг во всем своем строгом великолепии.

3. Юхан

– С приездом, Арина. Вижу, вы подружились с моей помощницей?

– Здравствуйте, Юхан. Фроя угостила меня кофе и поведала мне древнюю тайну вашего острова.

– О, это вполне в ее духе! Она обожает подавать кофе вместе с тайнами.

Наконец-то он продемонстрировал Рин свою улыбку! Но без нее было куда лучше, потому что растянувшиеся по горизонтали плотно сжатые губы лишь подчеркивают холодность его взгляда.

Рин невольно съеживается от мысли, обрушившейся на нее подобно тяжелому снежному кому: «Боже, что я вообще здесь делаю?! Он же смотрит на меня так, будто я не художница, приехавшая по его приглашению, а соседская овца, забежавшая в приоткрытую дверь, и он теперь раздумывает, выгнать ли меня, пока я не нарушила его идеальный порядок, или зажарить на гриле к ужину! Вдруг он – псих с маниакальными наклонностями? Черт! Кира ведь меня предупреждала…»

– Фроя показала вам дом? – Вопрос Юхана прерывает мрачные фантазии Рин, но от страха она не может внятно ответить, лишь мямлит нечто невразумительное, похожее на блеянье той самой воображаемой овцы, и отрицательно мотает головой.

– Идите за мной. – Он поворачивается и выходит из гостиной, даже не убедившись, что она последовала за ним.

Как назло, со спины он кажется еще привлекательнее, а может, у Рин возникает такое впечатление от того, что строгие глаза мистера Айсберга больше не обдают ее ледяной холодностью. Ей приходится сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд от его спины и посмотреть туда, куда он указывает.

– Здесь кухня. Вся техника запрограммирована на английском, так что, думаю, разберетесь. Фроя готовит раз в день, поэтому вам придется подогревать ужин в микроволновке. Или можете сами приготовить что-нибудь, если хотите.

– Когда я работаю над картиной, то забываю о еде, обхожусь кофе и бутербродами. – Рин всеми силами старается говорить невозмутимо, но дрогнувший голос выдает ее страх. Наверняка Юхан замечает, как сильно она его боится, и продолжает заметно смягчившимся тоном:

– А если работа над картиной займет несколько месяцев? Все это время – только кофе и бутерброды?

– Да, этого вполне достаточно.

– Что ж… У меня тут неплохая кофемашина. Готовит эспрессо, американо, капучино, латте, лунго… даже не помню всех вариантов.

– А есть… э-э-э… просто турка? Я обычно варю кофе сама.

– Да-да, где-то была, и не одна. Поищите в шкафах с посудой. И не скромничайте. Берите и используйте все, что понадобится. Как говорят у вас в России, будьте как дома!

– Но не забывайте, что вы в гостях! – продолжает Рин с озорной усмешкой. Страх, сжимавший стальной рукой ее сердце, немного ослабляет хватку.

– Верно сказано. Об этом действительно не стоит забывать. – Юхан произносит это совершенно серьезно, без малейшего намека на юмор, и таким тоном, что Рин невольно вздрагивает. Мистер Айсберг вновь источает арктический холод.

– Замерзли? – спрашивает он, бросая на Рин быстрый пристальный взгляд, и, не дожидаясь ответа, выходит в прихожую.

– Подойдите сюда, я покажу вам, как управлять системой обогрева! – Юхан повышает голос, чтобы она услышала его оттуда, и восклицание звучит как приказ. Следуя на зов, Рин чувствует себя дрессированной собачкой и думает с мрачной веселостью, что это все-таки лучше, чем быть овцой, которую собираются зажарить.

Юхан стоит у пластикового короба, висящего на стене в прихожей.

– Здесь регулируется температура. Дом отапливается газом, который подается из газгольдера. Сам котел находится в отдельном помещении, система газоснабжения полностью автоматизирована и оснащена специальными датчиками, контролирующими ее герметичность. В случае утечки сработает сирена, и тогда нужно будет сразу же покинуть дом. Но не переживайте, система вполне надежна и безопасна. Утечка может произойти только из-за механического повреждения, однако продырявить газовую трубу или котел не так-то просто даже при большом желании. Чтобы согреться, достаточно просто передвинуть тумблер выше по температурной шкале. – Юхан двигает взад-вперед белую выпуклость на панели управления и, отступая на шаг, говорит: – Давайте-ка, теперь попробуйте сами.

Выпуклость даже не шелохнулась под пальцами Рин, словно вросла в пластиковый корпус.

– Смелее. – Юхан накрывает ее ладонь своей, сжимает и сдвигает выше. Тумблер легко перемещается на следующую отметку, и тотчас рука Юхана резко отдергивается, словно от ожога. Он трясет кистью, словно чувствует реальную боль, но вдруг смущается, поспешно убирает руку за спину и отводит глаза.

Что с ним? Неужели это реакция на прикосновение к ней? Похоже, ледяная броня мистера Айсберга дала трещину! Рин скользит взглядом по его лицу, но не замечает на нем выражения неловкости, оно вновь выглядит холодным и непроницаемым, хотя… кажется, стало бледнее обычного.

Юхан обходит ее, пересекает холл и останавливается между двух выходов, ведущих в одинаковые с виду коридоры: высокие потолки, кремовые стены с яркими постерами и мягкое ковровое покрытие кофейного цвета на полу примыкают к двустворчатым белым дверям с большими круглыми ручками из хромированного металла.

– Справа ваша территория, слева – моя. Постарайтесь не перепутать. – Юхан посылает Рин многозначительный взгляд, красноречиво говорящий о том, что ей лучше не пытаться ступить на его территорию.

– Не беспокойтесь, у меня хорошая память. – Она кивает и замечает, как Юхан вздыхает с облегчением: по всей видимости, он не на шутку переживает о неприкосновенности своего личного пространства.

Великолепно! Мистер Айсберг не горит желанием, чтобы гостья часто попадалась ему на глаза, а значит есть шанс на то, что ей удастся вполне сносно провести здесь время.

– Если я вам понадоблюсь, можете позвонить в дверной звонок у входа в дом. Ну, или по телефону. Однако я часто отлучаюсь в Стокгольм по делам, могу отсутствовать несколько дней, тогда обращайтесь к Фрое, она живет неподалеку. Я вам сообщу номер ее телефона, а также номер Хуго, это наш лодочник, тот, что привез вас на остров. Вдруг захотите прокатиться до Бьёрхольмена, провести вечер в кафе, например, или пройтись по магазинам, а то и предпринять экскурсию по островам – обратитесь к Хуго, он подскажет вам расписание рейсов. Кстати, входная дверь запирается на кодовый замок, код три единицы.

– Три единицы? Серьезно? – Рин потрясенно ахает. – Это называется, заходи кто хочет! Или у вас есть охранник?

– Охранник? Нет, что вы, здесь совсем нет преступности. За всю мою жизнь помню лишь, как у старой Эббы пропало два комплекта постельного белья, но потом оказалось, что их унесло ветром во время сушки, потому что Эбба забыла зажать их прищепками. Поначалу-то она утверждала, что комплекты исчезли из комода, а значит, в дом проник вор. К счастью, Хуго нашел пропажу на одном из крошечных необитаемых островов, когда проплывал мимо на своей моторке. Его внимание привлекли пестрые полотнища, реющие флагами на макушках сосен. Ему пришлось порядком потрудиться, чтобы достать их оттуда. Но тогда он был еще молод. Сейчас бы едва ли справился с этим делом. Н-да… С тех пор прошло немало лет, жаль, что их не вернуть. И Эбба больше не сушит белье. Она его теперь совсем не стирает. Не замечает грязи… ничего не замечает…

– Почему? Что с ней случилось?

– А? – Юхан внезапно вздрагивает. Его затуманенный взор резко фокусируется на лице Рин. – Извините, я просто… задумался. Если вы не против, я, пожалуй, пойду к себе.

Как обычно, не дожидаясь ее ответа, он просто поворачивается и, перешагнув порог, идет по узкому глухому коридору на «свою территорию».

С сожалением, которого сама от себя не ожидала, Рин провожает взглядом удаляющуюся фигуру хозяина дома, возвращается в гостиную за чемоданом и отправляется осматривать комнату, предоставленную в ее распоряжение.

Первое, что она видит, распахнув двери, это раздутые ветром шторы, похожие на паруса, они рвутся навстречу ей, заполняя собой все пространство. Кажется на миг, что под ногами не пол, а корабельная палуба, которая вот-вот закачается. Обе створки дверей с тихим щелчком притворяются за ее спиной. «Паруса» сразу оседают и льнут к окнам. Рин решительно раздвигает их в стороны и восхищенно прищуривается на густо-синий простор, открывшийся перед ней. Лишь спустя пару секунд оборачивается, чтобы оглядеться. Сразу бросается в глаза то, что комната явно «мужская», хотя ей и пытались придать немного женственности с помощью кружевного покрывала на кровати и букета белых роз в простой прозрачной вазе на столе. Вся мебель – и этот стол, и шкаф, и кровать – выглядит так, словно ее сколотили из таких же досок, что и стены, а потом выкрасили одинаковой белой краской. Даже пол белый и совсем голый, за исключением пестрого крошечного коврика у кровати.

Просто маниакальное пристрастие к белому цвету!

Маниакальное… Это слово уже не впервые за сегодняшнее утро приходит ей на ум. Рин нервно стискивает кулаки и вдруг обнаруживает, что до сих пор держит свой чемодан за длинную выдвижную ручку, словно еще сомневается, что готова здесь остаться.

Прохладный воздух с моря тонкой струйкой вливается в приоткрытое окно, слегка колышет шторы и листву на стеблях роз, скользит дальше, кружит по комнате и окутывает Рин, уже пропитанный розовым ароматом. Она смотрит на цветы. Не может быть, чтобы мистер Айсберг распорядился принести их сюда. Скорее всего, это Фроя позаботилась. На душе теплеет от мыслей о том, что завтра она вновь увидится с улыбчивой домработницей, и ее сердце, озябшее в обществе мистера Айсберга, отогреется. Не так уж все и плохо, думает Рин, подкатывает чемодан к шкафу и наконец решается выпустить его из рук.

В кармане ветровки неожиданно оживает телефон. Рин вынимает его и, увидев на экране улыбающееся лицо Киры, отвечает на ее видеовызов.

– Ну, как ты? Вижу, уже добралась! – радостно кричит подруга, глядя куда-то за спину Рин. – Покажи-ка мне хоромы своего шведа! О, неплохо, неплохо. Обожаю такой стиль, изысканный минимализм. Что это там у тебя? Цветочки? Интересный поворот. А говорила, он предпочитает мужчин!

– Кира, тише! – Рин прикрывает динамик пальцами, опасаясь, что Юхан может услышать эти слова, и поспешно убавляет громкость.

– А он что, где-то рядом? – Кира стреляет глазами из стороны в сторону. – Вы будете жить в одной комнате?

– Да нет же!

– Вечно ты скрытничаешь! А еще подруга.

– Перестань.

– Запомни, не будет тебе с этим шведом счастья. Поматросит и бросит. Нарисуешь свою картину, и дуй домой, иначе я сама приеду и вытащу тебя оттуда.

– Кира!..

– Признавайся, вы уже?.. – Она многозначительно вскидывает брови несколько раз подряд.

– Да я его увидела всего лишь полчаса назад! Он приехал домой позже меня.

– А-а-а… Не встретил даже?

– Кира, хватит выдумывать! Он заказал мне картину, и на этом точка.

– Точка, не точка, а в вазе – цветочки! – Подруга подмигивает и продолжает изучать попадающее в камеру пространство вокруг Рин. – А вид из окна какой? На море? Покажи-ка. Ух, отпад просто! Красотища… Хотя, ну а толку-то, если это север, не поплавать, не позагорать.

– Мне и не надо. Я жару терпеть не могу, ты же знаешь.

– Тем более тогда не стоит там задерживаться. Зря ты вообще поехала. Вдруг он не заплатит?

– Заплатит. Мы подписали договор.

– А-а, да, помню, ты говорила. Европейцы, они такие, любят все оформлять документально. Для того и брачный договор придумали, чтобы добром с женами не делиться. Так что, даже не помышляй за него замуж выходить!

– Мне надоела эта тема, Кира. Расскажи лучше про свое замужество. Назначили дату свадьбы?

– Еще нет. Ему пока не до этого, он в творческом запое, весь ушел в свою картину, с головой. Там тако-ое… Он не показывает, но мне удалось подглядеть. Талантище, одним словом!

– Верю. А мои работы он показывал кому-нибудь? Их возьмут на ту выставку? – Рин наконец решается задать этот вопрос, волнующий ее уже давно.

Кира мнется, явно не хочет говорить правду и пытается придумать для нее что-нибудь щадящее. Конечно же, понимает Рин, картины не возьмут, зря спросила.

– Он говорит, что вопрос пока не решен. Позже уточню. Времени еще полно, выставка только через месяц.

– Ага… Ну, ладно. – Рин кивает.

Кира расплывается в жалостливой улыбке. А вот этого не надо. Рин не любит, когда ее жалеют. Бездарь, так бездарь! Не калека же. Странно, что Юхан так высоко оценил ее творчество и доверил запечатлеть на холсте свое родовое гнездо. Наверное, у него не самый изысканный вкус.

Кира неожиданно выпаливает:

– Знаешь, ты меня извини за шутки насчет шведа. Просто я знаю, что буду скучать по тебе. А вообще я могу тебя понять. Это ведь твой первый заказ, хоть какая-то востребованность, а то ведь уже сколько лет рисуешь для пыльных углов. Но молодец, что не бросаешь! Я уверена, что однажды ты напишешь свой шедевр.

– Наверное. – Рин становится как-то нехорошо. Кажется, что пол и впрямь, будто корабельная палуба, вдруг начинает покачиваться под ногами. Она прислоняется спиной к подоконнику, продолжая держать телефон перед собой.

В глазах резко темнеет. Рин думает, что у нее проблемы с давлением, но тут Кира меняется в лице, вскрикивает в ужасе и, тыча рукой в камеру, таращится в окно, находящееся позади Рин.

Темнота продолжает быстро сгущаться, однако становится ясно, что это происходит не в ее глазах, а в комнате. Рин резко оборачивается.

Все окно покрыто не то грязью, не то глиной, и чья-то рука продолжает с противным скрипом елозить по стеклам, размазывая жидкую липкую массу.

Телефон выскальзывает из пальцев Рин, падает на подоконник, отскакивает и летит на дощатый пол. Громкий стук и хруст разбитого экрана не привлекают ее внимания, она смотрит на оконное стекло, туда, где между чужих пальцев виднеется чей-то глаз.

4. Эбба

– Да что вы, никакой опасности нет! – для убедительности Фроя машет на Рин обеими руками. – Откуда здесь взяться хулиганам и маньякам? На острове живут одни старики, ну а среди них есть парочка чудаков, только они абсолютно безобидны, поверьте!

Рин смотрит на нее и с удивлением замечает, что шведка гораздо красивее и моложе, чем показалась ей вчера. Ее внешность очень портит красноватая обветренная кожа, вот в чем дело. Наверное, Фроя проводит много времени на свежем воздухе, и даже тогда, когда погода этому совсем не благоприятствует. Зато у нее прекрасные глаза. Сначала они показались Рин невзрачными, тусклыми, будто вода в застоявшейся луже, но теперь лучатся теплым светом, а в глубине видны серо-голубые крапинки, похожие на камушки в горном ручье.

Видимо, Фроя свято верит в то, что говорит. А вот Рин гложут сомнения. Опустив взгляд в тарелку с недоеденным томатным супом, она возражает ей:

– И все же это был совсем не безобидный поступок! Замазать окно грязью – кому такое может прийти в голову? И, главное, зачем? Теперь у меня предчувствие, будто должно случиться что-то плохое.

Крепкая жилистая рука Фрои ложится на запястье Рин.

– Не бойтесь, все будет хорошо. Но, если хотите, я отведу вас к Вильме. У нее полно разных штуковин для отпугивания всего дурного.

– Серьезно? – Рин поднимает голову, широко распахивает глаза и скептически улыбается. – Вильма – это ваша местная ведьма?

Фроя морщит лоб, подбирая слова, и произносит спустя мгновение:

– Скорее, ведунья, если по-вашему. А по-нашему «вёльва». У вас есть резиновые сапоги?

– Неужели обещают дождь? – Взгляд Рин устремляется в безоблачное небо за стеклянной стеной гостиной.

– Не смотрите, что туч нет, они могут накрыть Тролльхол в считаные минуты. Но дело не в этом, просто у нас тут повсюду вода, а в шторм дорогу к дому Вильмы заливает так, что и сапоги не помогут, только лодка. Но сегодня, надеюсь, мы обойдемся без нее.

Солнце слепит глаза, Рин отворачивается и трет их, пытаясь унять усилившееся жжение, донимающее ее с самого утра, после бессонной ночи.

Она так и не осмелилась потревожить Юхана из-за инцидента с испачканным окном, все-таки неизвестный вандал не пытался разбить его, открыть или проникнуть в комнату. Когда Рин собралась с духом и распахнула оконные створки, того уже и след простыл. Однако уснуть после такого ей не удалось. Она просидела без движения до самого рассвета, а утром разобрала чемодан, разместив вещи в дощатом шкафу с тяжелыми скрипучими дверцами. Потом отыскала в кладовке рядом с кухней ведро и тряпку и отправилась во двор, отмывать окно. Грязь оказалась странной – липкой, жирной и перемешанной с измельченными стеблями какой-то травы, словно состав для замазывания окна готовили специально, а не зачерпнули из ближайшей сточной канавы. Этот факт еще больше напугал Рин.

Вспоминая об этом, она спрашивает Фрою:

– Как думаете, у Юхана могут быть недоброжелатели? Или это из-за меня? Кому-то не понравилось, что я остановилась в его доме?

Фроя снова отмахивается:

– Забудьте! Это всего лишь мелкая пакость, не стоящая ваших нервов. Лучше поскорее заканчивайте с супом, и отправимся к Вильме. Уж она найдет способ уберечь вас от подобных неприятностей!

Рин берет ложку и перемешивает суп в тарелке. Томатная жижа идет волнами, кусочки зелени кружатся в ней, напоминая травинки, плавающие в ведре с водой, мутной от грязи, смытой с окна. Есть совсем не хочется.

– Спасибо, Фроя. Очень вкусно, но порция слишком велика для меня. А к Вильме без сапог совсем никак не попасть? У меня их нет, к сожалению.

– В нашем летнем магазине полно вещей для дождливой погоды: и зонтов, и дождевиков, и сапог тоже. Можете купить все сразу.

***

Магазин выглядит как деревянный сарай. Стены из грубых досок покрыты толстым слоем красной краски, в щелях – сгустки застывших потеков. Над входом белеет простая вывеска: «Sommarshop», под ней – фонарь в ржавом проволочном каркасе. Двустворчатые двери с торца постройки раскрыты настежь и сплошь увешаны разнообразным товаром: плетеными корзинами, соломенными шляпами, футболками с ярким принтом в виде рыбок и корабликов, купальниками и пляжными ковриками. На первый взгляд товаров для дождливой погоды не заметно.

Дощатое крыльцо из трех ступенек пронзительно скрипит под ногами. Рин с удивлением отмечает, что оно выкрашено в белый цвет. Стены и пол внутри магазина тоже белые, как в доме Юхана. Выходит, это местная традиция, а не маниакальная наклонность мистера Айсберга, понимает Рин, и эта мысль ее немного успокаивает.

На длинных прилавках теснятся керамические вазочки, бронзовые подсвечники, разноцветные баночки и бутылочки с соусами, джемами и соками, на подставках стоят пестрым веером глянцевые леденцы на палочках, тут же громоздятся составленные высокими пирамидами коробки с печеньем. На полках стройными рядами пестреют подушки, высятся стопки пледов и одеял, с крючков свешиваются огромные пляжные сумки из плотного темно-синего сукна с изображением белых якорей, на вешалках болтаются платья-тельняшки. Морскую тему разбавляет картина на стене: на грязно-фиолетовом фоне серо-коричневыми пятнами выделяются силуэты десятка коров. Рин удивленно смотрит на нее: небрежные линии, грязные и тусклые цвета. Просто мазня какая-то, хотя и забавная. Похоже на ультрасовременный «шедевр» в не самом удачном исполнении. Рин никогда не понимала всех этих течений в модернизме, придерживаясь в творчестве классического стиля. Наверное, поэтому ей до сих пор не удалось достичь не то чтобы успеха, а хотя бы намека на успех. Хотя… вон, бойфренд Киры вполне знаменит и востребован, а пишет только классику. Так что, не стоит себя обманывать. Пора признать, что она бездарна, и то, что Юхан восхитился ее работами – просто исключение, которое бывает почти во всех правилах.

– Примерьте-ка! – Фроя отвлекает ее от самокопания и тычет в лицо огромными сапогами болотного цвета, от них жутко пахнет резиной и краской.

– Кажется, великоваты будут! – Рин с сомнением качает головой.

– Размер ваш, тридцать восемь, я проверяла! – Фроя упрямо пихает сапоги ей в руки.

Рин со вздохом снимает кроссовку, натягивает один сапог и понимает, что Фроя права. Иллюзию бо́льшего размера создает массивная «тракторная» подошва, выступающая далеко за пределы носка и задника.

Рин лезет в сумочку за деньгами, но Фроя опережает ее и рассчитывается с продавщицей сама:

– Это подарок. В знак дружбы, – объясняет она, оборачиваясь.

– Но… – Рин пытается возразить, и тотчас ее слова заглушает шумное пренебрежительное фырканье за спиной, затем кто-то сердито говорит по-шведски. К Фрое подходит грузная седовласая женщина, невысокая, но на редкость широкого телосложения, этакий комод с головой и на толстых ножках. Она продолжает возмущенно кричать и машет руками. Рин ни слова не понимает.

– Эбба! – восклицает Фроя и, извинившись перед Рин, тоже переходит на шведский, вступая в перепалку с только что вошедшей посетительницей, неизвестно чем недовольной. Судя по тому, какие яростные взгляды незнакомка мечет в сторону Рин, говорят они именно о ней.

Возраст сердитой дамы определить сложно, ей можно дать и пятьдесят, и семьдесят: на белом рыхлом лице ни морщинки, но тело по-стариковски скрюченное, спина согнута дугой и движения скованные. Рин вспоминает, что вчера в разговоре Юхан упоминал жительницу острова по имени Эбба, которая больше не стирает белье. Вполне возможно, что это та самая женщина: ее шерстяная кофта, надетая поверх длинного мешковатого платья, перепачкана грязью, в вязаном полотне застряли травинки и хвоя. В растрепанных седых кудрях желтеет сухой березовый листок. И запах… От незнакомки несет чем-то неприятным, едким, вроде экскрементов дикого животного. Она поворачивается к Рин и с откровенной ненавистью тычет в нее пальцем. Неожиданно гневное выражение на ее лице сменяется страдальческим, выпуклые светлые глаза застилает пелена слез, и женщина произносит набор слов, одно из которых, повторяясь дважды, звучит как чье-то имя. Оно же заканчивает ее тираду.

– Лилли! Лилли!

– Нет, нет, меня зовут Арина, – бормочет Рин, уверенная, что незнакомка ее с кем-то перепутала.

– Пожалуйста, прошу вас, не шумите здесь! – по-английски произносит испуганная продавщица.

Фроя засовывает под мышку пару резиновых сапог, оттесняет скандалистку в сторону и решительно увлекает Рин к выходу.

– Не обращайте внимания! Наша Эбба давно уже не в себе, все это знают.

– А кто такая Лилли?

Фроя вздрагивает. Вид у нее становится какой-то затравленный. Видно, что ей не хочется отвечать, но Рин упрямо переспрашивает.

Домработница откидывает прядь волос с лица и оглядывается. Убедившись, что они отошли от магазина достаточно далеко, отвечает:

– Это дочь Эббы, она… пропала два года назад. Ей было всего семнадцать. Бедняжку так и не нашли, но предполагают, что она сорвалась со скалы в море, и ее унесло. Как раз в тот день был жуткий шторм, волны взлетали до небес. Эбба иногда забывает об этой трагедии, память уже подводит, да и зрение у нее тоже никудышное, поэтому она порой принимает других девушек за свою Лилли.

– Бедная женщина…

– Да уж. Постарела в одночасье. Ей и пятидесяти еще нет. Сорок восемь недавно исполнилось.

– Выглядит намного старше.

– Это точно. Просто в старушенцию превратилась. Ее потому и прозвали «старой Эббой».

– У нее есть еще дети? Или муж?

– Только сын, но он ей не помощник. Элиас в Стокгольме живет. Приезжает изредка, проведывает, вот и вся поддержка. Молодежь на острове не задерживается, что ей тут делать?

– Печально. Вот и Юхан продает дом, говорит, что уедет, как только я напишу картину.

– Думаю, он все-таки не уедет.

– Почему?

Фроя задумчиво смотрит на скалы и, помолчав, внезапно меняет тему:

– Давайте-ка переобувайтесь в сапоги. Вот, как раз и лавочка есть. Присаживайтесь. Скоро сухопутная тропинка закончится.

5. Сторожевая башня

Они сворачивают с тропинки, петляющей вдоль берега, и направляются вглубь острова, по камням, выглаженным ветрами и дождями. Тролльхол кажется пустынным, не видно ни домов, ни людей, но неожиданно за выступом скалы открывается прямо-таки идиллическая картина: обширная лужайка с ровно подстриженной сочной травкой, одноэтажный домик совершенно образцового вида в центре, традиционного красно-коричневого цвета, с белоснежной отделкой карнизов и крыльца. Слева к дому примыкает длинный гаражный бокс, способный вместить как минимум с десяток автомобилей, а рядом, выстроенные в ровный ряд, стоят сами автомобили, сияющие глянцем и хромом. Все они выглядят, как новые, хотя среди них есть модели старого образца, напоминающие гигантских экзотических жуков.