Легенда о Калевале

Анна Гурова, Владимир Свержин

Легенда о Калевале

Пролог

Под северным небом раскинулась чудесная страна Калевала. Люди, которые там живут, считают ее самой красивой страной на свете. И не поспоришь! Прекрасны ее синие озера, цветущие поляны, звонкие сосновые боры, веселые березняки и темные, таинственные ельники. Тут сладкая черничка, там алая земляничка, а грибов сколько! С небесных голубых полей невидимкой поглядывают вниз Укко, бог грома, и добрая богиня Ильматар. В дремучих чащах таится золотая изба Тапио, лесного хозяина. У каждого ручья, у каждой скалы здесь есть свой дух-хранитель.

В Калевале живут веселые и отважные люди. Старый Вяйнемейнен, великий чародей и песнопевец; искусный кузнец Ильмаринен; забияка Лемминкяйнен и многие другие. Ничего на свете они не боятся, живут в родном краю, пашут землю, куют, ловят рыбу и поют песни. Лишь порой с тревогой обращают свои взоры на север.

Поглядим и мы туда же. Там, за безлюдными лесными дебрями и голыми ледяными скалами, раскинулась мрачная туманная страна Похъела. Обиталище всяческой нечисти, злых духов и чудовищных зверей. Все люди там опасные колдуны, а самая страшная из них – ведьма Лоухи.

Что же выходит, темная Похъела – обитель зла? Так – да не так! Ведь и жители сумрачной Похъелы с опаской поглядывают на юг, не ожидая от соседей ничего хорошего. Ведь ни кто иной, как калевальцы похитили у них волшебную мельницу-сампо, дарующую изобилие! Однако в тоже время именно ведьма Лоухи спасла и обогрела Вяйнемейнена, когда тот заблудился среди холодных скал. И не кого-нибудь, а Деву Похъелы считают все герои-калевальцы самой завидной невестой в мире. Жители Калевалы и Похъелы сражаются, соревнуются в песнопениях, ездят друг к другу в гости на пиры и берут друг у друга жен. И если приглядеться, на самом деле они все родственники!

О зеленой Калевале и туманной Похъеле, об их вражде и дружбе, войне и родстве и расскажет эта повесть.

Руна 1. Кто же лучший песнопевец?

В давние-давние времена, в стране, которую называли Калевала, жил старик Вяйнянейнен. Все старики утверждали, что когда они были младенцами, Вяйно уже был старым, и деды их рассказывали то же самое. Но сколько бы лет ни было ему, как бы ни была длинна его седая борода, Вяйно всегда ходил с прямой спиной, был ловок и на охоте, и на рыбной ловле. Он растил ячмень, сажал деревья и предсказывал будущее. Не было в землях Калевалы никого мудрее Вяйнемейнена. Он понимал язык зверей и птиц и умел разговаривать с богами. А когда он садился играть на кантеле, то ноги сами пускались в пляс. Или слезы капали – уж как того желал сам Вяйнемейнен, перебирая струны. Вековечным песнопевцем прозвали его люди.

А еще, бывало, пел он о временах, о которых не помнили и самые глубокие старцы. Как воздушная дева Ильматар спустилась с облаков, и на ее колене прародительница Утка свила гнездо и снесла семь яиц – шесть золотых и одно железное. А из тех яиц родились земля, небо и все светила.

– Вышла мать-земля сыраИз яйца – из верхней частиВстал высокий свод небесныйИх желтка – из верхней частиСолнце светлое явилосьИз белка из верхей частиЯсный месяц появилсяИз яйца – из пестрой частиЗвезды сделались на небеИз яйца из темной части…[1]

Всякий, кто слышал песни Вяйнемейнена, разносил по ближним и дальним землям вести о волшебном искусстве песнопевца, познавшего тайные корни мира. Наконец слава его добралась и до сумрачной страны Похъелы, и там достигла слуха молодого охотника и песнопевца Йоукахайнена.

Этот Йоукахайнен тоже весьма искусно играл на кантеле, а еще он умел слагать руны – грозные песни-заклинания.

– Почему этот старик так знаменит? Неужели он чем-то превзошел меня – лучшего певца и чародея севера? – возмутился юноша.

И тут же начал собираться в долгий путь, чтобы доказать – нет под луной и солнцем второго такого певца и сказителя, как он!

– Не завидуй, сынок, – принялась отговаривать его мать. – Опасно вызывать на поединок старого Вяйно. Люди говорят, он старше, чем дуб и ячмень, старше плуга и кузнечного горна. Он родился в те времена, когда в мире жили только боги, и во всем им равен. Ходят слухи, его матерью была сама небесная дева Ильматар!

– Ну если он такой древний старик, я тем более смогу легко победить его, – высокомерно заявил Йоукахайнен.

Все соседи и родичи уговаривали парня не ездить в Калевалу, но он никого не послушал – запряг коней в золоченые сани и пустился в путь. Три дня ехал он через леса и болота, сквозь метель и мороз, так что порой дыхание его застывало сосульками на его бровях и усах. И наконец на узкой дорожке похъелец встретил сани Вяйнемейнена.

Тот приветствовал юного песнопевца и хотел проехать мимо. Но Йоукахайнен заступил ему дорогу. Заржали кони, столкнулись сани, поломались оглобли. Нахмурился Вяйнемейнен и спросил:

– Что ж ты ездишь, как невежа? Всякому известно о почтении к сединам! Отчего не придержал ты коня? Или так замерз, что не смог натянуть вожжи?

– Для чего выехал ты со двора, старый пень? – дерзко ответил Йоукахайнен. – Для чего не греешь у очага свое дряхлое тело? Ответь же! Или боишься, что твой скрипучий голос распугает всех зайцев в здешних лесах?

Старый Вяйнемейнен рассмеялся в ответ. Вышел из саней, погладил длинную бороду и спросил:

– Вижу, издалека ты, незнакомец. Неужели столько дней ты ехал сквозь пургу, что в речах твоих столько же смысла, сколько в ее вое? Зачем пачкаешь рот глупыми речами? Вижу, узнал ты меня, раз желаешь услышать мой голос. Говори, зачем я тебе понадобился?

– Я хочу доказать всем, что не ты, а я – первейший из сказителей подлунного мира! – объявил Йоукахайнен. – Признай это и склонись передо мной!

Вяйнемейнен улыбнулся и пожал плечами.

– Как можно признать незнаемое? Покажи себя, мальчик! Возьми свое кантеле, сыграй и спой!

– Тут нас никто не услышит, – возразил похъелец.

– Лес слушает нас, – ответил старик. – Каждый зверь, каждая птица, каждое дерево в урочный час скажет о правде.

– Ну сейчас ты узнаешь, что значит истинное пение, старый дурень!

– Что ж, – скромно отвечал Вяйнемейнен. – Живу я в лесу, слушаю лишь кукушку. Порази же старика умением, поделись мудростью!

Глянул на него свысока Йоукахайнен, достал из березового короба свое кантеле и запел о том, что видел и знал. О доме и крыше, о горах и лесах, озерах и водопадах, зверях и птицах.

– Я вот знаю про синицуЧто она – породы птичьейИз породы змей – гадюкаЕрш в воде – породы рыбьей…

Хорошо пел Йоукахайен, звонко гудели струны его кантеле. Но Вяйнемейнен, слушая его, лишь посмеивался.

– Что за детские песенки? – произнес он, когда похъелец прервался, чтобы передохнуть. – И как ты только решился бросить мне вызов? Это и есть твои великие знания о мире?

Йоукахайнен бросил на его гневный взгляд и вновь запел:

– Из горы вода явиласьА огонь упал к нам с небаСосны – первое жилищеКамни – первая посуда!

Старый Вяйнемейнен лишь зевнул.

– Уже высказал всю глупость, или что-то приберег напоследок?

Похъелец, вконец обозлившись, запел:

– Помню древность я седуюКак вспахал тогда я море!Распростер я вширь озераГоры выдвинул я сверху!

Тут уж настало время гневаться Вяйнемейнену.

– Умолкни, негодный лжец! – воскликнул он. – Не было там тебя, когда создавались моря и поднимались к небесам горы!

Оборвалось пение, нестройно простонали струны.

– Как смеешь ты называть меня лжецом? – воскликнул похъелец, перекосившись от злости. – А ну, берись за оружие! Давай-ка померимся, чей меч острее! Ответишь мне кровью за хулу!

– Не дошла еще пора до железа, – качнул головой старый Вяйнемейнен.

– Боишься честной схватки? – вскинулся Йоукахайнен. – Дрожат стариковские руки, трясутся поджилки? Если трусишь быть мужчиной, слово мое обратит тебя в грязную свинью!

Словно зимняя буря, стал мрачен Вяйнемейнен.

– Слово лечит лучше снадобья, ранит не хуже меча. Не бросайся словами, юнец. Ты уже пропел – теперь мой черед.

Он достал свое кантеле и запел. От этой песни солнце, заслушавшись, раздвинуло серую пелену туч, и снег растаял, обратив промерзшую землю в непролазное болото. Проснувшиеся озера заходили ходуном, вздыбились волнами, ощетинились обломками льдин. Как ни силился Йоукахайнен расслышать, понять и запомнить слова, ничего у него не выходило – лишь гул стоял в голове. Ибо то была волшебная песня-руна, которую могли понять лишь великие чародеи и боги.

И вдруг он почувствовал, как погружается в трясину – по колени, по пояс, по грудь. По самое горло уже подступила болотная жижа!

– Не губи меня! – взмолился похъелец, перепугавшись. – Оберни свое заклятие! Дам я тебе своих коней, сколько хочешь отсыплю серебра и золота!

Рассмеялся песнопевец.

– Зачем мне твои кони? Зачем золото? У меня своего добра довольно.

– Пощади, – рыдал Йоукахайнен, выплевывая тину. – Отдам я за тебя мою сестру, прекрасную Айно!

Рассмеялся тут Вяйнемейнен и перестал играть на кантеле.

– Женитьба – дело хорошее, – ответил он. – Стало быть, теперь мы станем родней. В гости к тебе наезжать буду, за столом твоим потчеваться…

Горько заплакал Йоукахайнен, но сказанное обратно не воротишь. Сел вековечный песнопевец на камень и запел руны, поворотившие и само время вспять. Снова вскипели волны, а молодой похъелец оказался на твердой земле. Тут же повалил снег, и озера покрылись льдом, и трава ушла под землю, и и листья спрятались до урочного часа.

– Отправляйся в Похъелу, дорогой родич, да принеси в свой дом радостную весть, – улыбаясь, напутствовал парня старый Вяйнемейнен.

Йоукахайнен, скрипя зубами, сел в сани и поехал домой по свежему пушистому снегу.

Руна 2. Как Айно стала русалкой

Вернувшись домой, Йоукахайнен с досады разбил о стену свои золоченые сани.

– Ты что творишь, сыночек? – перепугались отец и мать. – В своем ли ты уме?

– До саней ли мне, матушка! – воскликнул молодой Йоукахайнен. – Победил меня старый Вяйнемейнен. Едва в землю не загнал чародейской песней! Обещал я ему за избавление в жены цветочек ясный, сестрицу Айно, чтоб была она ему опорой в старости. Чтобы грела немощному постель, избу мела да готовила…

– Что же ты плачешь? – всплеснула руками его мать и бросилась обнимать непутевого сына. – Больше толку от твоего поражения, чем от победы! У сестры твоей будет не простой муж, не рыбак с сетями, не охотник с силками, а великий сказитель Вяйнемейнен! В дом принес ты сегодня хорошую весть!

Но когда новость о сватовстве услышала красавица Айно, над которой и солнце летней порой замирало в небе, чтоб полюбоваться синевой ее глаз, совсем она не обрадовалась. Зарыдала девушка от слова брата, бросилась в ноги матери.

– Не губи меня, матушка! Жалко мне своих золотых кос. Укроют их платком не ради пригожего жениха, а ради постылого старца! Не люб он мне! Борода у него как метла, кровь – холодная, как водица! Во взгляде – ни огня, ни удали!

– Молчи, глупая! – прикрикула на нее мать. – Поспеши нарядиться для суженого. Я сама надену тебе золотой венец, жемчужное ожерелье и золотые кольца, вплету в косу алую ленту!

Едва нарядила она красавицу-дочь, как слышен крик за воротами:

– Отворяй! Встречай суженого!

Побледнела Айно, обмерла. А мать ее отправилась к воротам – поприветствовать будущего зятя. Хоть он и жил в Калевале, а все же был ей дальним родичем.

– Ну что, где моя невеста? – воскликнул Вяйнемейнен, поднимаясь в санях.

Потупив взор, вышла на крыльцо нарядная Айна. Лицо ее раскраснелось, золотая коса с алой лентой опускалась до пояса. Вяйнемейнен только ахнул от восхищения, взглянув на нее. А красавица увидала старца – высокого да костлявого, с бородой длинней чем ее коса, – и бросилась прочь, прямо в лес, в самую чащу.

– Не пойду за него, – плача, приговаривала она. – Не приневолите меня стать подпорой старому пню!

Так бежала она три дня, пока однажды вечером не оказалась на берегу студеного моря. Там села она на камень и всю ночь рыдала над своей горькой участью. А на рассвете, будто во сне, видит – пляшут, резвятся среди вод прекрасные девы. Только волосы их зелены как весенняя трава, изукрашены яркими ракушками и морским жемчугом.

– Иди к нам, Айно! – призывали они.

– Кто вы? – спросила Айно, переставая плакать.

– Мы дочери Велламо, богини морских вод, и Ахто – морского владыки. Иди к нам, станешь нашей меньшой сестрицей!

Несчастливая невеста утерла слезы и сказала:

– Уж лучше буду жить в волнах с рыбами, чем пойду за нелюбимого старца!

Скинула она с себя одежду, разбросала украшения, да и кинулась с утеса в море. Только и успела сказать с горечью:

– Вот я, курочка, упалаптичка бедная, погибла!

Так и стала красавица Айно морской девицей – русалкой. А Вяйнемейнен остался горевать в одиночестве.

Руна 3. Месть Йоукахайнена

Долго не мог забыть свою невесту песнопевец, все оплакивал ее да грустил. Но вот однажды приснилось ему, что расступились морские волны, и навстречу ему вышла его матушка, богиня Ильматар.

«Хватит плакать, сынок, – сказала она. – Лучше отправляйся-ка ты в темную страну Похъелу – да посватайся к дочери правительницы, старой чародейки Лоухи. Дочь ее, Дева Похъелы – прекраснейшая из всех девиц на свете! Только взглянешь на нее – и забудешь свое горе»…

Проснулся Вяйнемейнен и понял, что сон был вещий.

– Что ж пусть сбудется материнская воля! – сказал он.

Сел на коня, собрался и поехал морским берегом на север – в страну колдунов, холодную Похъелу, где ждало его обещанное утешение.

Вот только не знал он, кто подстерегает его на пути.

Упрямый Йоукахайнен притаился за деревом, глядя, как песнопевец подъезжает к впадающей к море речушке. В руках у него был лук с тетивой из лосиных жил, укрепленный железом, украшенный золотом. Взял он в руки этот лук не ради охоты – ради мести.

– Теперь-то я расквитаюсь с тобой за все, проклятый старик, – бормотал он, прицеливаясь. – И за мое поражение и позор, и за бедную мою сестрицу!

И начал молодой чародей напевать-приговаривать, стрелу заклинать:

– Мчись ты, кончик из березы,Будь прямей, сосновый стержень…

Вдруг кто-то схватил его за руку. Оглянулся парень, а там его мать.

– Не делай этого! – принялась она уговаривать его. – Убьешь вещего старца – исчезнет в мире радость, погибнет песня! Разве лучше, если свои чудесные песни будет петь Вяйно на берегу черной Туонелы – подземной реки в страшном царстве мертвых? А кроме того, он наш родич…

Йоукахайнен на миг призадумался. Но вновь сдвинулись его брови.

– Пусть погибнет в мире радость, – жестко сказал он. – Я выстрелю без раздумий и страха.

Он вновь прицелился и снова зашептал волшебную руну:

– Коль рука нацелит низкоПусть стрела пойдет повышеКоль нацелит слишком кверху –Пусть стрела помчится ниже!

Да и спустил тетиву. Свистнула в воздухе зачарованная стрела. Однако видать и в самом деле был Йоукахайнен скверным чародеем. Угодила она не в старого Вяйнемейнена, а в его лошадь. Конь упал в реку, и всадник вместе с ним. В ту пору дул сильный ветер и ходили по морю бурные волны. Они подхватили Вяйнемейнена и понесли его вдаль. Сколько не пытался он выплыть – море уносило его все дальше и дальше.

Закричал от радости Йоукахайнен, решив, что месть его свершилась.

– Не видать тебе больше зеленых полей и лесов! Пусть море вечно носит тебя по волнам!

Опустил лук и пошел домой довольный.

– Дурно ты поступил, сын, – сказала ему дома опечаленная мать. – Убил вещего песнопевца, изгнал из мира украшение Калевалы!

Шесть дней и шесть ночей бушевала буря, унося Вяйнемейнена все дальше от берегов, будто сломанную вихрем сосну. Куда ни глядел он – ничего не было вокруг, кроме ревущих волн. Сколько ни звал на помощь – никто не откликался. Взывал он и к девам Велламо, но те, жалея Айно, не спешили ему на помощь.

Совсем было уже пал духом песнопевец, выбился из сил, когда небо наконец начало проясняться. Глядь – в разрыве туч, в ясном небе, парит огромная птица. То был орел – один из тех, кого Вяйнемейнен знал с самых древних времен, когда не было еще ни людей, ни самой Калевалы. Орел сперва не узнал старого знакомого, решив, что в море бьется большая рыба. Ринулся он вниз, выпуская когти – и тут понял, кто перед ним.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Здесь и далее отрывки из классического перевода «Калевалы» Л.П. Бельского.