Суданская трагедия любви

Высокий динка, выделяющийся ростом даже среди своих высоких соплеменников, в длинной полосатой рубашке с дырой на спине, движется мелкими шажками, изредка наклоняясь то вправо, то влево, и затем подпрыгивая, но не так часто, как это делают мальчишки.

Здесь же заведующий складом готовой продукции завода. Он начальник, и одежда его соответствует должности. Все мужчины в основном босиком, в шортах и светлых или серых рубахах, а у него на ногах туфли, поверх тёмных брюк аккуратная белая в полоску рубаха, застёгнутая на все пуговицы.

Женщины более степенны в танце, но также веселы и неустанны. Их одежды ярки и разнообразны. В основном это платья типа сарафанов или кофточки и юбки. Руки до плеч у всех открыты. Многие на запястьях носят белые костяные кольца. На правых локтях у всех женщин и девочек привязаны шерстяные султанчики, напоминающие хвосты зверей и очень эффектно взлетающие вверх во время быстрых движений рук.

Среди этой пестрой толпы выделяются две фигуры. Одна – это старик в брюках и серой рубахе, поверх которой на спину наброшена чёрная меховая шкура какого-то зверя. Видимо, он олицетворяет чудовище. Вторая фигура – женская. Старуха, обнажённая до пояса, идёт против движения общего круга. Её тощие высохшие груди взлетают вместе с дешёвыми деревянными бусами, представляя весьма неприятное зрелище. Она толкает то одного, то другого танцора, стараясь обратить на себя внимание каждого.

– Она пьяная, – объясняет, мне Питер.

Сам он из племени Каква и не принимает участия в праздниках племени Динка.

А вот и причина сегодняшнего барабанного боя. Старик со шкурой на спине поднимается на небольшое возвышение над землёй, покрытое кусками материи, прижатые по краям камнями, чтобы не сдуло ветром. Это могила умершего сорок дней назад молодого парня. По обычаю его душу провожают в день смерти, через десять и через сорок дней. Полагают, что в эти сроки душа проходит определённые этапы пути на небо.

Круг танцующих идёт теперь вокруг могилы. Плёнка в моей кинокамере закончилась и я ухожу, а то бедный Джозеф, кажется, не прекратит барабанить пока я здесь. Надо же ему и отдохнуть, а танцы продолжаются до четырёх часов ночи. Только тогда замолкает музыка, всё стихает и спать можно. Мумкен.

За окнами начинает темнеть. Исчезают тени, приходит время включать в комнате свет. На дворе март только начинается: дни ещё коротки.

– У меня остался ещё один маленький рассказик, – говорит Евгений Фёдорович, – если вы не устали, я прочитаю его и на этом мы закончим.

Мы, конечно, соглашаемся. Евгений Фёдорович поднимает очередной лист бумаги:

ГРИНДИ ПО-АРАБСКИ БЕГЕМОТ

Я летел на самолёте и думал, что скоро окажусь в местах, где, куда ни пойдешь, то слона встретишь, то на жирафа наткнёшься. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что даже в посёлке, где нам пришлось жить в нескольких километрах от города Вау, можно сказать, в центре дикой природы никто из зверей по ночам в окна не заглядывает, и ни рычания льва, ни трубящего голоса слона никогда не услышишь. Правда, гиены забредают иногда и своим глухим мычанием вызывают бешеный лай собак. Это сейчас мне известно, что Африку можно наилучшим образом увидеть и услышать не с самолета, и не с машины, а только, если ходишь по ней пешком. Тогда ты и не захочешь, а встретишь кого-нибудь.

Однажды мы ловили рыбу в реке Суэ. Длинные бамбуковые удочки то и дело цеплялись за ветки дерева, свисавшие у нас над головой до самой воды. Клевало хорошо, и у нас даже в мыслях не было, что наверху тоже идёт охота: солидных размеров змея забралась на дерево, надеясь, вероятно, позавтракать птицей. Только, когда один из негров заметил её и закричал магическое слово «дебиб», что означает «змея», мы пулей выскочили на пригорок и потом, забросив рыбалку, полчаса пытались согнать змею с дерева, а когда она прыгнула, наконец, в реку, часа полтора вели с нею сражение в воде, забрасывая камнями.

Однако встрече со змеёй радуешься обычно после успешного её окончания и никогда не стремишься к этой встрече. Что же касается бегемотов, то все мы мечтали увидеть их. Тем не менее, наше первое знакомство с водяным великаном произошло совершенно неожиданно.

В феврале река Суэ довольно мелкая. Но там, где мы обычно удим рыбу, она делает изгиб, и в этом месте образуется что-то вроде глубокой заводи. Небольшой деревянный настил на сваях доходит до середины реки. С него мы и забрасываем удочки в мутную, почти неподвижную воду. Температура воздуха в тени тридцать восемь градусов. В небе ни облачка. Вода в реке убывает с каждым днём. Кое-где голубая лента воды совсем сужается и прерывается отмелями, по которым важно ходят длинноногие белые ибисы с чёрными изогнутыми клювами. В тот февральский день мы не знали, что в мае эта спокойная речушка вберёт в себя ливневые дожди и понесётся бурным рычащим потоком, затапливая наш рыбацкий пирс трёхметровой высоты, а позже в сентябре, вырвавшись из берегов, нанесёт неисчислимые бедствия окружающим племенам, губя посевы, хижины, скот.

Тогда всё было спокойно. Вечерело. Клев был слабый. Камис нет-нет да и снимал у меня с крючка то карася, то краснопёрку, то желтопузую рыбёшку, раздувающуюся как шар над водой.

Абдель-фата и Омар уже сворачивали свои удочки, собираясь идти домой. На повороте реки по пояс в воде стояли негр и его сын из племени Динка. Они ловили рыбу небольшой круглой сетью, забрасывая её широким размашистым жестом туда, где только что была брошена приманка, накрывая таким образом собравшуюся рыбу. Очень эффективный способ ловли. Пока мы вытащим удочкой одну-две рыбки, они достают из сети десятка полтора крупных и мелких. Но нам кажется такая ловля неспортивной. Кроме того, у нас нет сети, и мы к тому же боимся заходить в воду, где плавают электрические рыбы с внушительным зарядом, всевозможные колючие рыбёшки, которые, попавшись на крючок и пытаясь вырваться из рук, так могут уколоть, что кровь фонтаном захлещет, рыбы с рядами мелких зубов, напоминающих пилы, и прочая нечисть наподобие змей и паразитов.

Мальчишки под пирсом ловят рыбу весьма оригинальным способом. Они опускают в воду среди камней там, где видна плывущая рыба, кусочек лески с какой-то странной приманкой. Когда рыбёшка подплывает, они чуть ли не насильно пытаются зацепить её крючком. Самое удивительное, что иногда это им удаётся, что вызывает в таком случае бурную радость всех мальчишек.

Я любуюсь закатом, как вдруг слышу крики:

– Гринди! Гринди!

Смотрю на центр заводи, куда показывает Камис. Все мальчишки уже на пирсе. Никого на воде не вижу. Бегемот успел скрыться. Но вот в нескольких метрах от того места, где только что стояли рыбаки с сетью, которые теперь спешно вылезают на берег, одеваются и убегают, появляются почти круглые уши, глаза и две ноздри. Раздается п-ф-ф-ф! и два фонтанчика воды вырываются из ноздрей в воздух. Видим только верхнюю часть головы бегемота. Он тоже нас видит и плавно поворачивает голову вправо и влево, осматривая берег.

Пытаюсь почувствовать себя на его месте и рассуждать, наблюдая окружающий мир его глазами:

«Да, конечно, есть прекрасный полуостровок, заросший вкусной, сочной травой. Тут можно ночью хорошо попастись, когда не будет этих шумных детей, швыряющих камнями, и любопытных взрослых, глазеющих на гиппопотама с высокого берега. А рядом чудесный песчаный пляж, по которому удирают мужчина с мальчиком. Можно принять солнечные ванны, но слишком много людей. Вон какой-то белый в очках и цветастом свитере бегает и всё фотографирует. Можно подумать, голова, скрытая водой, получится на фотографии. Ну ладно, можно высунуться побольше. Где он ещё увидит бегемота? А камни пусть себе летят. Главное, нет ли здесь охотников? Кажется, нет. Что-то мальчишки пристрелялись, нужно сменить место».

Бегемот ныряет, показывая на секунду огромную спину, и через несколько минут п-ф-ф-ф!, фонтанчики взрывают воду в другом месте.

«Вон у кого-то на берегу, кажется, ружьё. А нет, это палка. Ею разве что змей колотить, да, в крайнем случае, леопарду хребет перебить можно, если смелый хозяин. А для бегемота это ничто. Вот ружья бы не было. Но не видно. А трава вкусная и много её. Вот и темнеет. Люди забирают удочки, о которых давно забыли, увидев редкого гостя. Все смотрят и гадают, откуда появился гиппо: то ли прошёл рядом с рыбаками не тронув их, то ли с другой стороны, где речка почти пересохла. Ну да им не догадаться. И уход не увидят. А ночью можно и попастись…»

В одиннадцать часов вечера мы подъезжаем к пирсу на лэндровере. Светим фонариками на заросший участок, хотим увидеть бегемота целиком. Но спуститься боимся, а сверху ничего не видно. Прислушиваемся. Кажется, что-то хрустит. Но, может, только кажется. Всё-таки опасно сердить громадное животное. Уж он-то нас слышит, если находится где-то рядом. Выскочит и сбросит нас вместе с машиной. Уезжаем. На другой день известный охотник Сабино утверждает, что гринди был и выходил на берег. Потом ещё несколько дней, вернее, ночей, он жевал траву на нашем участке, но нам на глаза больше не попадался. Кто знает, вдруг пальнут из ружья. Клыки-то, как и слоновая кость, дорогие. Ради них на что только не идут браконьеры. Лучше от людей подальше.

Так и не видел я его больше. Позже встречались мне другие бегемоты, но это уже и рассказ другой.

ЭПИЛОГ

Этим рассказом завершилась моя встреча с Африкой, с самой большой её страной Суданом, разделившимся на два государства, с её замечательно интересными людьми, с непривычным для нас богатым животным миром. Подошла к концу и суданская трагедия любви, завершившаяся счастливым финалом через сорок лет. Евгений Фёдорович, мой тесть, женился на Рите и увёз её с собой в Крым, который успешно присоединился к России. Рассказы его вскоре были опубликованы, и это заставило его писать новые произведения. Он стал крымским писателем. Но, что может удивить читателя, Рита вскоре забеременела в свои пятьдесят шесть лет и родила замечательного мальчика, которого тоже назвали Женей в честь отца. Хотя известно, что самая старая мама, попавшая в книгу рекордов Гиннеса, родила своего первого ребенка в шестьдесят шесть лет, так что роды в пятьдесят семь лет не такая уж и редкость. Но можно себе представить радость родителей.

Это событие случилось после рождения моей дочки у Халимы. Мы назвали её Ритой в честь бабушки. Так получилось, что дядя Женя моложе своей племянницы. Ну, это бывает.

Халима после небольшого перерыва, связанного с рождением ребёнка, вернулась снова на работу в посольство. Малышку мы часто отвозим моим родителям, которые её безумно любят. А они живут у меня дома, ожидая, когда отрегулируется положение на Украине, напоминающую нам своими беспорядками положение в Судане, с которым у нашей семьи теперь так много общего, ведь у меня родилась суданская девочка, у меня суданская жена, значит, суданская любовь, начавшаяся сорок лет назад, продолжается.

Что же касается совпадений в наших с Евгением Фёдоровичем судьбах, то чего только в жизни не бывает? Говорят, жизнь идёт по спирали, порой возвращаясь на круги своя. Но всякий раз этот повтор чем-то всё же отличается от предыдущего. Вот и у нас так произошло. Где-то в Африке жизнь идёт, как и сорок лет назад, а где-то, как у нас в стране, всё радикально изменилось. Вопрос только в том, что лучше. Войны идут и здесь, и там, но разные. Люди гибнут и здесь и там, но по-разному. Хотя все народы хотят жить в мире. Но мир почему-то не может жить в мире. Вот и крутится время, повторяясь, в поисках лучшего.

А я задумался вот ещё над чем. Почему Евгений Фёдорович, когда был в письмах Юджином, начал писать свои рассказы, а вспомнил о них лишь через сорок лет? Сорок лет не мог или не хотел писать. И я думаю, ответ лежит на поверхности.

В последнем письме он упоминает, что начал писать и мечтает стать писателем. Это было время его окрыления любовью. Тогда он ещё не получил письма от своей любимой с информацией о готовящемся замужестве. Но вот это письмо пришло. И тут же на волне отчаяния от неразделённой любви рождается другая любовь, которая является ответом на любовь к нему суданской девушки, тем ответом, который он ожидал, но не получил сам.

Однако и эта любовь не получила продолжения теперь уже по политическим причинам межгосударственных отношений. Это крах надежд. Крах творческих сил.

Сорок лет человек не находит себе любимой, которая бы возродила жизнь. Он живёт другими интересами. Он уходит в политическую борьбу. И вдруг узнаёт, что у него есть где-то женщина, которая все сорок лет пронесла с собой любовь к нему, узнаёт, что у него есть и любящая его дочь.

Оказывается любовь существует. И он снова ожил для любви. В нём снова родилось творчество. Он стал-таки писателем, о чём мечтал ещё в юности.

Поистине, великая сила – любовь.

А у меня всё не выходит из памяти рассказ больного человека. Я долго не решался говорить об этом с Евгением Фёдоровичем. Но однажды всё-таки, выбрав время, когда никого из наших женщин рядом не было, я сказал:

– Всё собираюсь, вам рассказать и никак не могу, но надо. В Киеве в больнице я встретил одного больного, оказавшегося мужем вашей сокурсницы Юли.

– Что ты! – воскликнул Евгений Фёдорович. – И Юля была там?

Столько было надежды в его голосе, что я понял: он всё ещё любит Юлю.

– Нет, её там не могло быть, потому что она погибла, – ответил я и с тяжёлым сердцем рассказал грустную историю, которую довелось услышать в больнице, и о неожиданной смерти рассказчика.

– Вот, значит, как она могла любить, – проговорил тихим голосом Евгений Фёдорович. – Это была великая любовь. И он, ты говоришь, обвинил себя в её смерти. Что ж, может, он прав. Да и я, наверное, тоже виноват перед Юлей, что не сразу признался в любви.

И как бы в продолжении этой мысли, не останавливаясь, Евгений Фёдорович прочитал стихи, словно выливая их из души:

Ах, все мы в чём-то виноваты,

когда надломленная ива

вдруг начинает горько плакать,

а мы проходим молча мимо.

Её обнять бы и приветить,

но мы задумчиво грустны.

Быть может, в наших душах ветер

сорвал последние листы.

А кто-то мимо нас проходит,

своё на сердце затая.

И у него прорвало горе,

сминая лист календаря.

И всё же все мы виноваты,

когда надломленная ива

вдруг начинает горько плакать,

а мы проходим молча мимо.

Бузни Евгений Николаевич родился в 1940 г. в Крыму, в г. Симферополе. В 1972 г. окончил Симферопольский государственный университет. Работал переводчиком в СССР, в странах Африки, Азии и Европы. Писатель, поэт, журналист, исследователь. Автор романов, сборников стихов и рассказов, сказок и литературоведческих книг, нескольких сотен публикаций в центральной печати.

Член-корреспондент Академии российской литературы. В 2009 г. награждён Почётной грамотой Министерства культуры РФ, а в 2015 г. орденом «За вклад в просвещение», лауреат многих литературных премий. Живёт в Москве.