Капитолина-3: Жизнь продолжается!

– Да, конечно! – ответил Эмиль и показал на пустые кресла. – Давайте присядем.

Все трое сели. Эмиль задумчиво потер бровь.

– Давайте начнем с того, что помощь вы просили не для товарища, а для себя.

– Да, конечно, – смутился мужчина. – Просто стыдно как-то в алкоголизме признаваться. Извините.

– Это я его просила так сказать, – добавила женщина.

– И это очень хорошо, что стыдно! – одобрительно кивнул Эмиль. – Запойным – уже ничего не стыдно. Но дело не в этом. Дело в причине…

Эмиль тяжело вздохнул и продолжил тихим голосом:

– Мне очень жаль, что так получилось с вашим младшим сыном.

У женщины навернулись слезы, она полезла в сумку за платком. Мужчина, глядя в пол, кивнул:

– Да, мы уже поняли, что вы обо всем догадались. Точнее, знаете. Или как там у вас это называется…

– Гипноз вам не нужен. Вы пьете потому, что вас мучает чувство вины. Но это был несчастный случай, там никто не виноват! Не грызите себя, вашей вины нет.

– Если бы я не сделал эти дурацкие качели, то ничего бы не было! – мужчина со злостью ударил себя по колену.

– Скажите, он очнется? – с надеждой спросила женщина, вытирая слезы.

Больше всего Эмилю хотелось сказать, что да, их сын обязательно выйдет из комы и пойдет на поправку. И три года назад он действительно смог бы уверенно ответить утвердительно или, не дай Бог, отрицательно, но сейчас был просто бессилен. А зря обнадеживать не хотелось.

– Я не знаю. Простите.

Эмиль с грустью смотрел на притихших несчастных родителей и ощущал свою бесполезность. А еще он чувствовал себя смертельно усталым.

***

Машина похитителя скоростной режим не нарушала, обгоны не совершала, на встречку не выезжала, пешеходов не сбивала. Все было чинно.

– И долго мы будем за ним так плестись? – поинтересовалась Капа. – Прижимаем к обочине, освобождаем заложника! Или будем ждать, когда он нас вычислит?

Она стояла в салоне, одной рукой держась на спинку сиденья, другой – сжимая дрын. Решительная, готовая ко всему.

– Нельзя, – ответил Макс, не отрывая взгляда от дороги. – Неизвестно, что этот псих с ним сделать может. Проследим, куда он его везет, а там посмотрим. И не вычислит – свет мешает. Мало ли какая машина за ним едет, их тут сотни.

Капа посмотрела назад – да, действительно – слепящий свет фар едущей следом машины не позволял толком разглядеть ни ее марку, ни цвет, ни сидящих в салоне.

– Интересно, куда он его везет? – задумчиво спросила Лера.

– Да уж явно не на детский утренник, – вздохнула Капа, села и положила палку в ноги.

– Так вы говорите, что они шарлатаны, бабульки? – продолжил водитель.

– Какие мы тебе бабульки?! – возмутилась Капа. – По яйкам давно не получал?!

– Капа, как грубо! – фыркнула Лера и поправила. – По тестикулам.

– По тестикулам давно не получал?! – повторила Капа.

– Так я ж ласково! – смутился Максим. – Ладно, не бабульки – женщины! Кстати, мы так и не познакомились. Макс.

– Очень приятно. Валерия Ивановна и Капитолина Алексеевна! – представила себя и подругу Лера.

– Приятно познакомиться. А этот Витя мне понравился. Веселый. Зачем на такого с ножом нападать и похищать? Да еще пятнадцать лет спустя!

– Кто его знает, что он тут натворил пятнадцать лет назад? Старые обиды, возможно, – предположила Лера.

– Возможно, – подумав, согласился Макс. – Он говорил, что был тут в 80-х.

Правый поворотник универсала заморгал – машина съехала с главной дороги. Макс поехал следом.

– Октябрьская, – прочитала Капа название улицы.

Улица была мрачной: подтаявшие снежные дюны по обе стороны, темные подъезды пятиэтажек, желтые газовые трубы, изгибающиеся арками. И гаражи, бетонные и металлические, изрисованные малолетними вандалами.

– Будущий цвет нации, – Макс показал на кучку подростков на детской площадке. Молодежь громко смеялась, прихлебывала из пивных банок и курила.

– Да уж, – грустно поддержала Лера. – Младшая внучка тоже нос проколола, волосы в черный цвет покрасила, а челку – в розовый. Я, говорит, эмо!

– У бабушки-стиляги внучка – эмо? – усмехнулась Капа. – Неудивительно.

– Все равно, мы как-то поживее были, – вздохнула Лера. – Мы жизнь любили. А эти эмо все депрессивные какие-то. Сядут в уголке и грустными эмоциями между собой обмениваются.

Универсал повернул влево, в переулок. Минивэн – следом.

– Переулок Сапожный, – прочитала Капа на стене низенького кирпичного строения. – Куда он его вообще везет?!

Универсал снова свернул. Макс вывернул руль, но тут же затормозил – из-за угла двухэтажной сталинки, прямо на дорогу вышли люди. Да не просто вышли, а с песней. Женщины в цветастых юбках и звенящими монисто, мужчины в теплых кафтанах и с гитарами. Женщины пели под струнные переливы, кружа и вскидывая руки с перстнями и кольцами:

Ай дану дану данай!

Ай дану дану данай!

Капа засмеялась.

– Здорово!

– Весело! – захлопала Лера. – Все ж лучше, чем эмо!

Но Макс не разделял восторги пассажирок. Несколько раз отрывисто посигналил, затем поморгал фарами, но вольный цыганский народ продолжал петь.

Макс выругался, нажал на кнопку, опуская стекло.

– Проехать дайте!

От толпы отделилась молодая цыганка с бубном и подошла к машине. Голосом певучим и вкрадчивым обратилась к водителю:

– Ай, красивый, позолоти ручку, всю правду расскажу! Про удачу твою скорую, про любовь твою горячую! Что на душу положено, что судьбою дано…

– Не надо! – перебил Макс. – Проехать дайте!

– Хорошую женщину встретишь, восемь деток тебе народит! Три мальчика и три девочки!

– Вы же сказали, восемь! – влезла Валерия. – А три плюс три – это шесть!

Цыганка мгновенно переключилась на нее. Тряхнула длинными серьгами, потрясла бубном и проворковала:

– Ай, бриллиантовая моя, хорошо считаешь! Умная женщина – мужчине головная боль! Ручку позолоти – все расскажу тебе: что было, что будет…

Капа на бесполезные разговоры время не тратила. Она сдвинула дверь – в салоне сразу стало холодно и шумно.

– Будулай! – крикнула она бородатому мужчине в широкополой шляпе, стоявшему у обочины. Он курил трубку и не спеша пускал тонкие струйки в небо.

Цыган указательным пальцем приподнял край шляпы. Сверкнул перстень с крупным камнем.

– Златан! – важно сказал он.

– Златан?! Очень хорошо! А я Капитолина!

– Ту́тэ го́жо лаф!

Капа задумчиво посмотрела в черное небо, словно надеясь найти там толкование загадочной цыганской фразы.

– Ты меня сейчас послал, что ли?!

– Говорю, имя у тебя красивое!

– Спасибо! – расплылась в улыбке Капа. – У тебя тоже!

– Со ту камэ́с? – спросил цыган.

Капа нетерпеливо постучала пальцами по двери.

– Златан, ну не полиглот я! Давай по-русски, а?!

– Я спросил, что ты хочешь, женщина?! – цыган вынул из кармана добротного, отделанного овчиной, кафтана зажигалку и поднес к потухшей трубке. Пламя осветило немолодое, изрезанное глубокими морщинами лицо.

– Ну что еще может хотеть женщина?! Проехать!

Цыган, пыхнув дымом, осмотрел машину. Одобрительно цокнул языком.

– Спроси водителя, продает?! Хорошую цену дам!

– Не, не продает! Я думала, вы больше по лошадям!

Цыган хмыкнул.

– Какие лошади, женщина?! 21 век через неделю!

– Да?! А жаль-жаль! Была в этом какая-то романтика и самобытность! Как пел знаменитый Яшка-цыган…

Капа расправила руки и пропела на всю улицу:

Мне бы дьявола-коня,

Да плеточку заветную!

И тогда искать меня

В поле не советую!

Цыган вынул трубку изо рта и расхохотался – в густой бороде сверкнули золотые зубы. Одобрительно кивнул и зычно крикнул в сторону танцующих:

– Ромалэ! Явэ́н кхарэ́!

Пестрая толпа послушно сместилась к обочине и, приплясывая, пошла в сторону частного сектора.

– Спасибо, Златан! – Капа потрясла над головой сложенными в замок руками.

Цыган на прощание коснулся края шляпы.

Машина рванула вперед, да так резко, что Капа чуть не вывалилась.

– Эй, осторожнее! Не дрова везешь!

Она захлопнула дверь и уселась на свое место.

– Дипломатия! – сказала она, жутко довольная собой.

– Тебе надо в МИДе работать! – захлопала Лера.

– Дипломатия – это хорошо, но где его искать теперь?! – с досадой процедил Максим. – Упустили!

Перед ними была дорога, расходящаяся на две ветки. Навстречу брела одинокая сгорбленная фигурка. Максим притормозил и опустил стекло.

– Отец, здравствуй! Не видел тут белый гроб? Рогатый такой!

Старик стянул рукавицу и торопливо перекрестился.

– Господи! Белые гробы да с рогами! Это ж где видано такое?!

– Машина такая! Универсал! – нетерпеливо пояснил Максим. – С дверью сзади и зеркалами на крыльях!

– А-а-а, – ощерился единственным зубом дед. – Дык сразу бы так и гутарил! Машина, значит?!

– Ну да!

– Белая?

– Белая-белая, отец! – Максим уже терял терпение.

– С зеркалами?

– Да! Куда поехала?!

– Дык откуда ж мне знать-то?! – искренне удивился старик.

– Так ты видел или нет?! – побагровел Максим.

– Не, не видал! – отмахнулся дед и почапал дальше.

– Спасибо тебе, старче! Ты мне очень помог! – заорал Максим.

– Будь здоров-жив! – старик, даже не обернувшись, помахал рукавицей.

***

– А сам он где? – Эмиль в недоумении смотрел на черный парик Виктора.

– Не знаю! – развел руками гардеробщик. – Парик мне посетители отдали. У дверей, говорят, валялся.

– Я видел, как он вышел из зала! Вы его не видели, что ли?!

– А я не обязан следить за всеми, кто выходит! – насупился гардеробщик. – Мое дело – по́льта принять и выдать номерок, а потом принять номерок и выдать по́льта! Всё! На том моя миссия закончена!

Эмиль, прикрыв веки, коснулся его сознания. Он не собирался ковыряться в его жизни, его интересовали события последнего часа. Открыл глаза.

– Вы спали, что ли?!

Гардеробщик раздраженно фыркнул.

– Нет, конечно! Я на посту не сплю!

– Как это не спали?! А кого тогда во сне хоронили? Да еще с такими песнями веселыми?

Гардеробщик опешил, затем смущенно опустил глаза.

– Тещу.

– Понятно.

– Только вы никому не говорите, ладно? – тон гардеробщика сменился с высокомерного на заискивающий.

– О том, что вы спали?

– О моем сне. Вы не подумайте, я ей смерти не желаю, но что могу поделать, если сны такие счастливые снятся…

Эмиль вытащил мобильник и набрал Виктора. Бесполезно – тот не отвечал.

Он подошел к широкому, почти до пола, окну и одернул плотный тюль. Минивэна на стоянке не было, она вообще была пуста.

Эмиль посмотрел на парик в своей руке.

Вот не любил он эту поисковую магию! И не только потому, что однажды ему это вышло боком – до сих пор отплевывается – а в силу других причин: во-первых, образы-картинки появлялись в хаотичном порядке и не всегда хорошего качества. Вторая причина – ему мешало то, что опытному экстрасенсу-поисковику, наоборот, только бы помогло. Запахи, потожировые следы, органический состав предмета – всё это сильно сбивало с толку.

Эмиль зажал пальцами прядь мягких натуральных волос. Расслабился. Дождавшись пустоты в голове, закрыл глаза и провалился в мир стремительно меняющихся кадров: бело-голубая плитка ванной комнаты… изящная женская рука с ножницами… роскошные черные волосы, упавшие на газету…

Эмиль смахнул ненужную картинку и снова попытался вызвать образ Виктора, но ничего внятного, проливающего свет на его таинственное исчезновение, он не увидел. Все-таки, поиск людей – не самая сильная его сторона, и ведьма тут ни при чем – так было всегда.

Послышались шаги, Эмиль открыл глаза. По широкой лестнице спускалась женщина лет шестидесяти – директор дома культуры.

– Да уж, заставили вы нас поволноваться! – обратилась она к Эмилю. – Я уже хотела звонить Соломону Петровичу!

– Не позвонили, надеюсь?

– Не успела – вы вовремя реабилитировались. И вы меня, признаться, совершенно очаровали! Я в восторге! Скажите, эти две сумасшедшие женщины-разоблачительницы – тоже ваши люди?

– Что вы! Мы их даже не знаем! – поспешно заверил Эмиль.

У него совершенно вылетело из головы ее имя, хотя утром организатор лично их представил друг другу. Так бывает: читаешь мысли людей, заглядываешь в тонкие миры, делаешь совершенно невероятные вещи, а элементарного запомнить не можешь.

– Вы домой? Точнее, в отель? Выглядите усталым.

– Да, вот только Виктора найду.

– О, ваш Виктор – просто дамский угодник! – неодобрительно покачала головой директор. – Ручки мне целовал, рассыпался в комплиментах, а потом пожелал мне мужа – разрисовщика обоев. И это при том, что я уже замужем, и мой муж – академик!

– Да, он такой, – виновато ответил Эмиль. – Не обращайте внимания.

– Я и не обращаю. Наверняка этот Виктор уже давно развлекается с какой-нибудь профурсеткой. А вы поезжайте в гостиницу и отдыхайте. До свидания.

– До свидания.

Она запахнула норковую шубу и толкнула входную дверь. Из технического помещения под лестницей вышли две уборщицы с ведрами и швабрами и, переговариваясь, проследовали в пустой зал.

Эмиль задумался над словами директрисы. В общем-то, на Виктора это похоже… Ради смазливой мордашки и короткой юбочки он готов забыть про всё и всех. Наверняка он уже в отеле в обществе очередной красотки. И машину забрал, что тоже было в его эгоистичном духе.

Эмиль решительным шагом вернулся в зал и поднялся на сцену. За кулисами накинул свою куртку и взял пальто ветреного импресарио. Оно было из верблюжьей шерсти, поэтому Эмиль отмел всякую надежду посредством пальто найти Виктора – смотреть на какого-нибудь бедуина, стригущего верблюда, не хотелось совершенно!

Эмиль попрощался с играющими в карты охранниками и вышел в фойе. Выйдя на улицу, повесил пальто Виктора на левую руку, правой вытащил из кармана вязаную шапку. Натянув плотнее, зашагал в сторону возвышающегося вдалеке шпиля с золотым котом. На эту башню выходили окна его номера, поэтому он точно знал, куда идти – ориентир есть.

Он шел по оживленным вечерним улицам, украшенным гирляндами и светящейся иллюминацией. Навстречу, рядом и обгоняя его, спешили люди: молодые и старые, улыбающиеся и хмурые, женщины и мужчины. Каждый шел по своим делам, и каждому казалось, что его дела – самые важные.

Какие-то девчонки обсыпали его блестящими конфетти и пожелали добра в наступающем году. Пестрой стайкой унеслись прочь, оглашая улицу радостным щебетом.

Эмиль пожалел, что не взял такси – ноги, словно закованные в свинцовые пластины, еле двигались. Через пятнадцать минут он, совершенно вымотанный, зашел в холл, взял ключ у администратора и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь Виктора, но ему никто не открыл.

«Да и черт с тобой!», – раздраженно подумал он и сунул ключ в свою дверь. Через минуту он уже спал, положив под голову теплое пальто из натуральной верблюжьей шерсти.

***

Виктор очнулся от сильных пощечин. Били немилосердно, наотмашь.

– Оклемался?! – лицо похитителя троилось.

Виктор снова закрыл глаза.

– Э, ты давай в себя приходи! – грубый окрик заставил его снова открыть глаза.

Похититель уже сидел на верстаке и поигрывал ножом.

Виктор огляделся. Где это он?! Гараж? Сарай? Мастерская?

На стенах, обшитых досками, висели инструменты, в углу на куске промасленного картона лежал разобранный карбюратор, цементный пол усеян кусками изоляции и шурупами. У верстака высились сложенные одна на другую летние покрышки.

– Где я? Кто ты? – просипел Виктор и попытался прикоснуться к саднящей ране на голове, но руки были крепко примотаны скотчем к спинке стула.

– Какой ты любознательный! – засмеялся похититель.

– Что я тебе сделал?! Кто ты вообще такой?!

Похититель воткнул нож в верстак и полез в карман. Вынул бумажник, а из него – фотографию.

– Узнаешь?! – цветная фотография приблизилась к лицу.

В полутьме гаража Виктор с трудом разглядел темноволосую женщину и девочку-подростка.

– А это кто? Твоя жена и дочь?

– Это моя сестра и твоя дочь!

– Что за бред?! – засмеялся Виктор. – У меня нет детей! И жены не было никогда!

– Насчет жены – верю! Какая за тебя пойдет?! А вот насчет дочери… В 85-ом году ты, гнида, приезжал сюда! Познакомился с девушкой по имени Вера Зотова, навешал ей длинной лапши о вечной любви, а потом обманул и сбежал! Память просыпается, ну?!

Виктор получил болезненный тычок в плечо.

– Вера Зотова?! – нахмурился он. – Может и я встречался с какой-то Верой…

– С какой-то?! – от хлесткой затрещины у Виктора чуть не отвалилась голова. – Она сестра моя!

– Да ты не злись! – застонал он. – Я не помню! Дай еще раз посмотреть!

Фото снова оказалось перед глазами. Он, постаравшись максимально сосредоточиться, вгляделся в черты лица женщины. Он ее узнал. Вера, да. Зотова? Возможно. Он редко интересовался фамилиями тех, с кем спал. Постель, как говорится, не повод и не место для знакомства.

– Вспомнил?! Ей тогда было двадцать два года!

– Вспомнил, – нехотя признался Виктор и добавил. – Она мне про брата рассказывала… Он тогда служил на Курилах. Это ты?

– Я! Только не на Курилах, а на Камчатке! Короче, приезжаю домой в отпуск, а у Верки все руки порезаны! Еще и беременная!

– В смысле, порезаны? Не понял.

–Что ты не понял?! Руки хотела на себя наложить!

Виктор не ответил, лихорадочно соображая, как выпутываться из ситуации. Брат Веры молчал, и в этом молчании отчетливо чувствовалась угроза.

– У нас же по обоюдному согласию это случилось!

– Знаю, и только поэтому я еще не отрезал твою свистульку!

Виктор взглянул на воткнутый в деревянный верстак нож и поежился. Похититель взял походный раскладной стул и уселся напротив. Светлые глаза смотрели с враждебным прищуром.

– Потом я дембельнулся. Верка уже родила и, вроде как, устаканилось все. А вот вчера увидел тебя в баре и понял, что ничего не кончилось! Ничего!

– Подожди! А как ты меня узнал, если мы ни разу не виделись?

– Эта дура до сих пор твое фото хранит! Я выкинуть хотел – так не дала! До ругани дошло!

– Да это какой-то мексиканский сериал! – воскликнул Виктор. – От меня ты чего хочешь?! Чтобы я женился?!

– Я хочу, чтобы ты нес ответственность, – неожиданно тихо ответил похититель.

– А зачем было меня похищать?! Чтобы что?!

– Не ори! Я не собирался тебя похищать! Я даже билет купил!

– А ножик ты случайно взял, да?!

– Нож взял на всякий случай, мало ли. И, как видишь, не зря. Думал, сначала посмотрю на тебя – может, ты и не такая сволочь. Сволочь ты!

– Я, может, и сволочь, а ты – просто идиот! Похищать человека при свидетелях – это, знаешь ли, надо быть совсем отбитым!

– Рот закрой! – похититель привстал.

И тут Виктор боднул его головой в живот. Похититель ударился затылком об стену и со стоном сполз на пол. Виктор плечом отодвинул наварной металлический шпингалет и, навалившись на дверь, выпал вместе со стулом наружу. Кое-как поднявшись, посеменил по улице, по обе стороны которой темнели лишь гаражи.

В такой скрюченной позе он добежал до крайнего гаража и обернулся. Никто его не преследовал. Посидев на стуле и немного переведя дух, снова согнулся и принялся перебирать ногами в сторону светящихся вдалеке жилых домов. Через двадцать метров снова присел. Несмотря на вечерние заморозки, он вспотел до прилипшей к спине рубашки, до испарины на крупной лысой голове. Снова заработал ногами. Через десять метров услышал за спиной шум двигателя и прибавил скорость – он был уверен, что брат Веры очухался и теперь преследует его.

Ноги ныли от быстрого бега, пот стекал ручьями, из горла вырывались хриплые звуки. Шум мотора неумолимо приближался.

Виктор запнулся и упал. Зажмурившись от света подъехавшей машины, скорчился на льду.

Ахиллес таки догнал свою черепаху…

***

– Направо? Налево? Куда? – Макс развернулся к пассажиркам.

Вопрос был очень интересным.

– Направо пойдешь – жену найдешь, налево – коня потеряешь… – задумчиво сказала Капа. – Коня нам терять никак нельзя, не для того я его от цыган отбивала.

– Ага, прямо отстреливалась! – засмеялась Лера. – Скромная ты, Капа!

– А то! Предлагаю направо. Туда, где жена. Кстати, Макс, ты женат?

– Был когда-то. И больше не хочу, – с кислым выражением на лице ответил водитель. И Капа поняла, что тема эта ему неприятна.

Лера посмотрела назад на медленно удаляющуюся фигурку деда.

– Надо у дедушки спросить, по какой дороге он шел. И методом исключения…

– Гениально! – воскликнула Капа. – Макс, задний ход!

Максим перевел селектор и поехал задним ходом. Нагнав деда, высунулся в окно.

– Отец, а ты по какой дороге шел? По правой или по левой?

– Дык смотря откуда глядеть! Отсюда или со стороны дома моего?

– Отсюда, конечно!

– Дык, так бы и гутарил!

Тут в кармане его ватника что-то противно запищало. Старик засуетился и кривыми пальцами вытащил предмет, внешне похожий на небольшое зеленое яйцо. Яйцо было не простое, а с маленьким экранчиком и оранжевыми кнопками.

– Отец! – поторопил Максим.

– Да погодь ты! Бобика покормить надо!

Старческие пальцы проворно понажимали на кнопки тамагочи. Максим засопел в нетерпении.

Наконец дед положил игрушку в карман.

– Покормил? Так по правой или по левой? – повторил вопрос Макс.

– Ежели отсюда глядеть, то по левой, а по правой-то гаражи одни – мне там делать неча!

– Спасибо, отец!

– Будь здоров!

Максим нажал на педаль, глянул в боковое зеркало на деда и буркнул с досадой:

– Сто лет в обед, а он бобиков кормит!

Минивэн свернул на правую ветку и через минуту зашуршал вдоль гаражей. Гаражи были всякие: металлические с навесными замками, кирпичные с аккуратными калитками в воротинах, монолитные бетонные, даже деревянные. Никакого единообразия и эстетики.

– Я как-то жил в таком почти полгода, – Макс показал на металлический гараж. На воротах полустертой красной краской было выведено требовательное: «Убрать до мая 1997 года. Администрация района». Под ней – размашистая протестная надпись черной краской: «Не уберу!». Ниже – ровные, словно под трафарет, буквы: «Убрать до сентября 2000 года! Департамент землепользования г. Мурченбурга.» Под ними – коряво, черным: «Чё, тупые?! Не уберу!»

– А почему в гараже? – поинтересовалась Лера.

– Развелся с женой, – лаконично пояснил Макс.

– Ах, вон оно что! – в один голос протянули пассажирки.

– Да, даже привык. Стирался и мылся у друзей, а потом, как похолодало, к матери пошел жить.

– Надо было сразу к маме идти, – назидательно сказала Лера. – К чему такие сложности?

– Характер воспитывал? – вставила Капа.

– Думал, жена придет, обратно позовет. Еще на что-то надеялся, – Макс вздохнул.

Женщины промолчали. А что тут скажешь? Жизнь!

– Там кто-то есть! – воскликнула Капа, показывая на гараж из белого силикатного кирпича. Ворота были открыты настежь, горел свет и лилась тихая музыка. Рядом стоял мотоцикл «Урал» с коляской.

Максим подъехал к гаражу. У складного туристического столика сидели мужики. Все одинаковой небритости и равной степени нетрезвости. На столике стояла бутылка водки, рыбные консервы и банка с помидорами. Еще был китайский оранжевый радиоприемник, из динамиков которого грустно пел Тальков:

Листая старую тетрадь

Расстрелянного генерала,

Я тщетно силился понять,

Как ты смогла себя отдать

На растерзание вандалам.

Россия!

Кулаки синхронно стукнули по хлипкому столу.

– Россия! – прорыдали мужики. – Россия! На растерзание вандалам!

На подъехавший минивэн они даже не обратили внимания. Максим коротко посигналил и высунулся в окно.

– Мужики!

Собутыльники подняли заплаканные глаза. Один протянул руку к приемнику и убавил звук.

– Мужики! Я прошу прощения за то, что помешал. Белый «Краун»-универсал не видели?

– Ик! – громко икнул один и посмотрел на сображников. – У кого тут Крауняга, мужики?

– У Зотова, вроде, – пожал плечами второй.

– Тебе Ромка Зотов нужен, что ли?! – спросил третий. – У него одного тут, кажись, универсал.

– Ну да! – уверенно ответил Макс, хотя понятия не имел, как зовут владельца машины – тот как-то забыл представиться и вообще вел себя крайне невежливо.

– Короче, так, – заплетающимся голосом сказал один. – Едешь прямо, потом налево! Бетонный, у него еще номер… Мужики, какой там номер гаража у Ромки?

– Да черт его знает?! Ик! – икнул другой.

– На нем какой-то мужик некрасивый нарисован! Не ошибешься! – подсказал третий.

Макс махнул в знак благодарности.