Зануда

Валя неспешно собиралась в школу, с упоением осознавая, что успевает. Единственное, что беспокоило отголоски ее сознания, так это отсутствие звуков из комнаты ее одноклассника. Было очевидно, что он еще спал. А ведь время-то начинало поджимать. С одной стороны, ее не должно было это заботить, но… поставив себя на его место, она могла с уверенностью сказать, что Дима непременно разбудил бы ее. В конце концов, он мог просто забыть настроить будильник, с кем не бывает.

Она подошла к двери в комнату и еще раз прислушалась. Кузя как-то странно и совершенно неожиданно мяукнул сзади, отчего Валя даже вздрогнула на мгновение, но быстро взяла себя в руки. Она тихонько постучалась в дверь, помялась еще несколько секунд и, пересилив стеснение, все-таки зашла внутрь.

Эта комната показалась ей еще просторней, чем та, куда ее поселили. Цвета были совершенно другие: более яркие, свежие, но смотрелись гармонично, не раздражая глаз. Было не так прибрано и уютно, как в комнате сестры, ощущался легкий беспорядок: одежда неаккуратно скинута на стул, покрывало свалено в непонятную кучу в дальнем углу комнаты, на компьютерном столе множество проводов, какие-то листочки, пустая пачка чипсов и почти полностью выпитая бутылка с газировкой. Однако, в целом, это вполне могло бы подойти под понятие «творческого беспорядка» или, скорее, «мальчишеского».

Валя всегда жила с отцом, поэтому могла смело сказать, что Дима вполне аккуратен. Полы были чистые, пыли тоже совсем не было заметно, а также не бросались в глаза разбросанные по всей комнате черные, совершенно одинаковые и, как правило, в нечетном количестве, носки.

В центре комнаты лежал ковер, белый, пушистый и просто огромный – на нем, Валя готова была поспорить, можно спать!

Она встряхнула головой, прервав свой приступ любопытства, гоня прочь ненужные, отвлекающие мысли, и направилась к кровати. Однако стоило ей сделать шаг вперед, как внезапный шорох заставил ее сердце пропустить удар и застыть на месте в глупой позе. Дима же спокойно перевернулся с бока на спину, совершенно не подозревая, что спикировавшее вниз одеяло и поднятые вверх руки, заставили несчастную девушку испытать подобие микроинфаркта. Чертов Сафронов сверкал голым торсом, не удосужившись надеть хотя бы майку. Валя готова была сорваться с места и выбежать из комнаты, но, когда она отвернулась, сделав шаг в сторону двери, сознание заботливо напомнило ей о причине прихода.

Она помялась на месте, мысленно имитируя бой между совестью и разумом. И дурацкая совесть побеждала. Валя решила попробовать позвать парня по имени. Ее голос охрип, а губы дрожали, скорее всего, со стороны казалось, что она просто мямлит.

Валя снова повернулась, стараясь все же не поднимать глаз на своего одноклассника, и почти протянула руку, чтобы тронуть его за плечо, но внезапно из коридора раздался резкий шум. Подпрыгнув от неожиданности, Зануда отдернула руку и со скоростью олимпийца выбежала из комнаты. Сердце все еще набатом отдавалось в ушах. Она огляделась по сторонам, но в коридоре никого не было, только Кузя окинул ее ехидным, как ей показалось, взглядом и продолжил вылизывать свои лапки.

Разозлившись на себя и на все вокруг, Валя даже не обернулась на незапертую дверь, схватила нужные вещи и выбежала из квартиры. Как раз вовремя, потому как часы неестественно спешили и будто насмехались над ее недавней попыткой. Валя поджала губы. В конце концов, она пыталась и не виновата, что Сафронов не проснулся. Наверное.

На улице дул прохладный утренний ветер, он приятно освежал раскрасневшееся лицо и постепенно успокаивал ее расшалившиеся нервы. К ее приходу кабинет уже был открыт. «Какая же Елена Петровна все-таки замечательная!» – мелькнуло у Вали в голове. Она негромко поздоровалась с увлеченно работающей над чем-то учительницей, та на секунду оторвалась от своего дела и с улыбкой кивнула в ответ. В классе уже было несколько человек, в том числе ее странный сосед по парте. Он снова спал, сложив руки в карманы и закинув ноги на стол. «Ну и чудак. Приходит в школу пораньше, чтобы поспать», – иронично подметила Валя, садясь за парту и начиная готовиться к уроку.

Вскоре в класс зашла Марина. Сняв куртку и оставив сумку на своей парте, она подошла к Зануде и небрежно бросила ее тетрадь по физике на стол. Затем без слов ушла, всем своим видом выказывая недовольство.

Практически сразу после ее ухода Валин сосед зевнул и нехотя убрал ноги с парты, продолжая все так же вальяжно сидеть, со сложенными в карманы руками. Валя посмотрела на него с удивлением – ей еще не доводилось встречать таких странных типов, которые всем своим видом выказывали недовольство к процессу обучения.

Сосед по парте, не поворачивая головы, перевел вопросительный взгляд на нее, мол, чего тебе. Вновь этот взгляд: рассеянный, но в то же время пронзительный, он путал мысли и смущал. Валя растерялась ненадолго, а потом, сама того не ожидая, предложила свою тетрадь по физике, на что сосед лишь рассмеялся.

– Не, не надо. Мне не привыкать получать двойки, подумаешь, еще одна появится. Да и я жадина-говядина, жалко денег.

Зануда почувствовала себя очень глупо и отвернулась, убрав тетрадь на край стола.

– Ты ее проверь, – шепнул он, и Валя взглянула на него с непониманием. – Мне что-то подсказывает, что Маринка туда хрюшку подложила.

– Хрюшку? – тихо переспросила она. Он прищурился, затем похлопал глазами, несколько секунд всматриваясь в ее лицо, а после неожиданно прыснул от смеха.

– Блин, ты такая смешная.

Подобная реакция окончательно выбила ее из колеи. Да что с ним такое?! Что смешного? Валя очень сильно смутилась, нахмурилась и опустила взгляд в пол, пытаясь понять, что смешного она сказала, и стоило ли вообще обращать внимание на слова такого странного человека.

– Не обижайся, я ничего плохого не имел в виду, – все еще улыбаясь, сказал он, заметив обиду в ее взгляде. – Просто… ты смешно произнесла это.

– Хрюшку?

– Да-да! – он снова расхохотался. – Скажи еще раз!

– Хрюш-ку… – уже намного тише произнесла она, чувствуя себя полной дурой. Чудак снова рассмеялся.

– Давай еще разок!

Валя отвернулась. Что за ерунду они вытворяют?

– Ну, давай, не будь занудой. А! – он опомнился. – Ты же и есть Зануда…

Она едва заметно нахмурилась. Ее совершенно не должны были задеть такие слова, просто на долю секунды стало не по себе. И он заметил это.

– Брось, прозвища всегда были и будут, и, увы, их придумываешь не сам, их выбирают за тебя без права голоса, – покивал он головой, поджав губы. – Вот я уже с детства для всех Паштоха. Потому что много ПАШТОкал вместо того, чтобы ПОЧЕМУшничать. Сейчас уже не ПАШТОкаю, а все равно остался Паштохой. Так что привыкай уже сейчас откликаться на Зануду. Твое имя уже навряд ли вспомнят…

Последнее предложение он протянул чуть с другой интонацией, подперев щеку рукой и направив свой странный сонно-пронзительный взгляд куда-то вдаль. Вале показалось, что ему стало грустно.

– К-как твое имя? – вдруг спросила она, почти беззвучно, слегка заикаясь. Возможно, где-то далеко внутри, в самом укромном уголке души в ней проснулись жалость и понимание: в прошлом классе, где она проучилась десять лет, никто не интересовался задумчивой, молчаливой девочкой. Десять лет она так и просидела в одиночестве за первой партой у самого окна, и если с ней заговаривали (что тоже было довольно редко), то лишь из-за учебы. Сама идти на контакт она поначалу стеснялась, а затем решила, что ей это просто не нужно. И ее действительно это не сильно волновало, но в том самом укромном уголке души одиноко скреблась тоска. Теперь она неожиданно дала знать о себе.

Однако Паштоха не оценил ее приступа жалости и рассмеялся.

– Если ты подумала, что мне грустно или вроде того, то не переживай, меня это совсем не волнует.

В следующую секунду прозвенел звонок на урок. «Наконец-то», – подумала Зануда, едва заметно вздохнув. Елена Петровна отвлеклась от своих расчетов, встала из-за учительского стола и направилась к двери, чтобы закрыть ее. Сафронов Дима так и не пришел к началу урока.

Однако он забежал под самый конец, весь сонный и немного запыхавшийся.

– Простите за опоздание. Можно? – улыбка, что расцвела на его лице, была настолько яркой и непринужденной, словно он не только не чувствовал стыда за свое опоздание, а, напротив, считал, что поступил как нельзя лучше.

– Ну, заходи, – совершенно спокойно, даже с толикой теплоты произнесла Елена Петровна. – Я уже думала, что не увижу тебя сегодня, но ты постарался.

– Я тоже рад вас видеть, – он забежал в класс, помахал всем присутствующим, пожал руки впереди сидящим парням, бросил беглый вопросительный взгляд на Валю и сел на свое место, за третью парту второго ряда, в самый центр класса. Елена Петровна, улыбаясь, покачала головой. Поднялось бурчание, большинство стало что-то говорить опоздавшему однокласснику, и это заставило ее слегка повысить голос.

– Так! Скоро звонок, успеете наговориться на перемене, а сейчас решаем.

Дима вопросительно пялился на доску, пытаясь понять, что вообще пропустил. Так ничего и не разобрав, он оглянулся по сторонам и остановил взгляд на Вале. Она уже закончила пример и постепенно складывала принадлежности в рюкзак. Дима сидел на третьей парте так же, как и она, поэтому не заметить его взгляд было сложно. Когда она повернула голову в его сторону, он мягко улыбнулся и помахал ей рукой. А ей снова стало стыдно за то, что не разбудила его. Затем вспомнился его вид в кровати, и по телу пробежала волна мурашек, щеки запылали и дрогнули пальцы. Валя отвернулась, и в следующую секунду прозвенел звонок. Она никогда бы не подумала, что будет этому рада.

Дима хотел подойти к ней и что-то спросить – он привстал и двинулся в ее сторону, однако был сбит с толку накинувшимися на него одноклассниками. Ребята что-то спросили, и в итоге завязалась беседа, а Валя быстро собралась и вышла.

Следующие два урока: русский и литература – должны были проходить в одном кабинете, и это радовало, потому что Зануда еще не совсем освоилась в новой школе.

На перемене после русского языка она спокойно сидела, уткнувшись взглядом в учебник по литературе. Вот уж какой предмет был для нее одним из самых сложных! Ну, как можно было объяснить, почему Наташа Ростова вдруг решила уехать с Анатолем Курагиным, когда любовью всей ее жизни был Андрей Болконский? Учителя требовали объяснений, а разве можно было это как-то понять? Она принимала все как факт, а копаться, почему произошел этот факт, не считала нужным. Выкручивалась лишь благодаря хорошей памяти и высокой скорости чтения. Ответить на вопросы по этим самым фактам для нее было легче простого. Но что касалось более глубоко анализа… Нет, человеческая психология для Зануды была сродни магии.

– Валя! – на ходу окрикнул ее Дима, наконец-то отбившийся от своих друзей и знакомых. – Почему ты молча ушла, не ра… – он поймал ее испуганный взгляд и тут же замолк, понимая, что слишком громко при людях говорит лишнее, – …ответив… на… мой вопрос, – закатил глаза и нахмурился, понимая, что несет ересь. Валя облегченно выдохнула. Хорошо, что он вовремя понял, что об их совместном сожительстве знать кому-либо совсем не обязательно!

– «Не ра-ответив»? – кисло подметил Паштоха, сидевший рядом.

– Привет, Паштоха, – улыбнулся Дима и в следующую секунду вновь стушевался: как-то глупо выходило с Валей… Какой такой вопрос? И что она могла ответить? Она не очень-то умела врать или подыгрывать, как он успел отметить про себя. Да и у него самого сейчас вышло бы сыграть только совершенно неправдоподобную ерунду. И Паштоха бы непременно раскусил, что что-то здесь не так. Если уже не заподозрил. Дима знал, что он проницателен, хоть и выглядит настоящим чудаком. Неловкая ситуация.

Зануда молча встала и с опущенной вниз головой мелким неровным шагом пошла прочь, руки чуть подрагивали, а щеки горели. Дима не стал ее останавливать. Все выходило так, словно она его по неясной причине избегает. Он смотрел ей вслед, чувствуя себя виноватым за то, что поставил в неловкое положение.

– Чего это она так? – вдруг спросил Паштоха. Дима обернулся и пожал плечами.

– Она очень застенчивая и неразговорчивая.

– Да, но, по-моему, тебя она избегает как-то слишком… А, наверное, почувствовала твою ауру ловеласа. Молодец.

– Какого ловеласа, Паштох? Что ты несешь? – раздраженно ответил Сафронов.

– Ладно, ладно, я шучу, чего ты заводишься, – Паштоха развел руками, совершенно не поменявшись в лице.

Дима закатил глаза, но через несколько секунд вновь заговорил.

– Думаешь, она действительно избегает меня сильнее других?

– А тебя это тревожит? – усмехнулся тот. – Брось, она только второй день в школе, ее поведение… почти нормальное. К тому же она с самого начала дала понять, что заводить дружбу с кем-либо не хочет, поэтому ее желание скрыться от назойливого, слишком общительного одноклассника вполне понятно.

– Наверное, ты прав…

На какое-то время между ними повисло молчание, а затем Паштоха вдруг резко сел прямо, избавившись от привычной вальяжности, и сказал:

– Садись, поболтаем.

– Чего это ты? – Дима удивленно приподнял бровь, пытаясь мысленно понять подвох, но любопытство победило, а посему он все же осторожно сел рядом.

– А что, поговорить с тобой нельзя?

– Обычно ты против этого, – улыбнулся он.

– Да-да, но забудем в этот раз. – Паштоха положил локти на парту, покачал головой из стороны в сторону и повернулся к ожидающему Диме. – Скажи, зачем ты хочешь выйти с Занудой на контакт? Только честно. Потешить свое самолюбие, да?

– Что?

– Ну-у… ты же славишься чуть ли не во всей школе как самый общительный и дружелюбный парень. По крайней мере, среди старшеклассников, это уж точно. С тобой все хотят общаться, тебе легко удается поддерживать разговор с кем угодно… И вот появляется девушка, которая тебя открыто избегает, не хочет выходить с тобой на контакт. Твоя репутация пошатнулась, твое самолюбие задето, и теперь ты хочешь всеми силами заставить ее общаться с тобой. Я прав?

Дима опустил взгляд и задумался. Его плечи непроизвольно опустились вниз. Вначале он хотел сразу же опровергнуть это, но в какой-то момент вдруг почувствовал долю истины в словах Паштохи. Он вдруг понял, что ему действительно слишком сильно хочется, чтобы Валя стала более открытой. Он не был уверен, желал ли этого для того, чтобы потешить свое самолюбие, или же по какой-то другой причине.

– Я не буду врать, я не знаю. По крайней мере, пока что. Нужно подумать. Но в любом случае… – он повернулся к Паштохе, – я знаю точно, что не брошу ее, как только она станет более общительной. Я хочу ее расшевелить, как я уже говорил, и хотел бы продолжать общаться с ней как можно дольше. Не уверен, что это отклики моего самолюбия.

– А ты уверен, что… – Он не стал продолжать, задумался на пару секунд и затем вздохнул. – Ладно, это, в общем-то, не мои заботы. Чего это я беспокоюсь…

– Нет, скажи. Что ты хотел спросить?

– Ни-че-го, – он зевнул и уткнулся лбом в парту, закрыв глаза. Дима нахмурился, не зная, что делать дальше. Он чувствовал себя дураком. Впрочем, так часто бывало после общения с Паштохой. И вроде бы это именно последний вел себя как дурак, а ощущал себя глупым почему-то Дима.

– Все-таки мне очень интересно, что изначально ты хотел сказать.

– Глупости всякие.

– Если это касается Вали, то скажи.

– Тебе не кажется, что ты слишком беспокоишься за нее? Это уже ненормально.

Снова повисло молчание, и это удивило самого Паштоху.

– Что, серьезно? – повернул он голову, продолжая лежать на парте.

– Что?

– Не скажешь, что ты со всеми так общаешься, за всех так беспокоишься? Ты серьезно признаешь, что… увлекся ей? Или как лучше сказать?.. Черт возьми, ты меня удивил! – Паштоха привстал, оттолкнувшись ладонями от поверхности стола.

– Не в этом дело, – вздохнул Дима и, облокотившись о парту, слегка прикусил костяшку пальца.

– А в чем же?

Ответа не последовало. В класс вошел еще один парень, и Паштоха ткнул задумавшегося Диму локтем.

– Эй, по твою душу пришли.

Сафронов поднял взгляд и сразу же узнал своего друга из параллельного класса. Не то чтобы это стало спасением, чтобы не отвечать, но Дима не мог объяснить Паштохе свои мотивы, поэтому встал и направился к выходу, так и не дав ответа. Но тот напоследок сказал:

– Знаешь, дружелюбие иногда может и навредить.

Дима непонимающе посмотрел на одноклассника через плечо. Что это могло значить?

– Но, в общем-то, – серьезность Паштохи сменилась показным равнодушием, и он снова лег на парту, – это не мое дело.

Еще какое-то время помедлив, Дима наконец вышел из класса. Паштоха задумчиво разглядывал пустующее место своей соседки по парте.

– И чего я так беспокоюсь за нее?..

Глава 5. Тетрадь по физике

На тонком белом листе с прочерченными бледно-синими клеточками была нарисована непропорциональная, уродливая фигура в огромных очках, со скобами и торчащими вверх ржаво-рыжими волосами. Зубы оскалены, вместо глаз две маленькие черные точки, свисающие щеки, кривые ноги, безвкусная одежда. А рядом каллиграфическим почерком выведено:

«Я черствая и жаднаяИ внешне я нескладная.Навеки нелюбима,Зануда и страшила».

Внизу тем же почерком, только более мелким, приписано: «У тебя никогда не будет друзей, тебя никто не полюбит, и ты всегда будешь скучной, неинтересной уродиной».

Валя несколько секунд разглядывала рисунок и вчитывалась в написанное в ее тетради по физике на последней странице. Нельзя сказать, что она ничего не ощутила, где-то далеко у нее екнуло сердце, особенно в первую секунду после увиденного. Она и так, в общем-то, знала, что вряд ли у нее появятся друзья, что она некрасивая и неинтересная, просто… все равно было немного неприятно. Однако чуть позже Валя спокойно закрыла тетрадь, решив не переживать по этому поводу. Подумаешь…

В следующую секунду она вздрогнула – на стол запрыгнул Кузя. Зануда машинально подалась корпусом назад и глянула в сторону открытой двери. Кузя настоящий шпион, как тихо он сумел подобраться к ней! Она даже не услышала, как открылась дверь.

В коридоре стоял Дима, он искал что-то в чулане. Кузя испуганно напрягся и злобно поднял спину, когда его хозяин достал пылесос. Шумная, огромная машина, засасывающая в себя мусор, выползла из чулана, ее большая щетка взмыла вверх, и кот, поджав хвост, юркнул под стол. Дима тихонько посмеялся, наблюдая за ним, а затем улыбнулся Вале. Она слегка покраснела в ответ и отвернулась.

– Извини, что поставил тебя в неловкое положение сегодня, – зайдя к ней в комнату, сказал он. Пылесос волочился следом, и Кузя все громче и громче шипел где-то под столом в уголке. – Я иногда вначале говорю, а потом думаю. Чуть не проболтался…

Валя ничего не ответила, думая над тем, что ей и самой можно было бы извиниться. Но нужно ли?..

Дима подходил все ближе, пылесос подступал. Он пока не выл, не всасывал со зловещим шумом пылинки, но Кузя под столом почти выл, поджав уши и выпучив глаза. Затем начал осторожно перебираться к выходу, максимально настороженно переставляя лапы с заточенными когтями. Дима следил за ним и вдруг резко дернул шланг пылесоса, напугав кота до смерти, и тот пулей вылетел из комнаты.

– Беги, беги, драчун мелкий, – крикнул ему вслед хозяин, а затем улыбнулся нахмурившейся Зануде. – Это ему за все хорошее.

Валя улыбнулась уголками губ, опустив голову. Дима легонько дотронулся до ее плеча, и это снова заставило ее вздрогнуть.

– Ты меня все же буди по утрам, если я не встаю, ладно? А то вот, – он закатал рукава джемпера, показав ей свои покрытые царапинами руки. – Видишь? Лучше уж меня будешь будить ты, чем Кузя.

Дима снова солнечно улыбнулся и направился к выходу. Валя все еще думала, стоит ли ей извиниться. Именно она оставила дверь открытой, из-за чего кот и прошел в комнату, а после исцарапал все руки хозяина. Но как ей извиниться за это, как все объяснить? Она ведь, получается, зашла в комнату, но не разбудила его, более того впустила кота, а затем убежала. Так глупо. Лучше уж промолчать…

– А… – тихо сказала она вслед, но Дима, как ни странно, услышал, повернув голову через плечо.

– Что?

– Раз уж я живу у вас, – она встала из-за стола и подошла ближе, – то мне стоит убираться и готовить.

– Да нет, не переживай… Ты же гостья.

– Гости так долго не живут, тем более за чужой счет. Не хочу быть в долгу, я буду выполнять свои обязательства, – сказала она с опущенной вниз головой и осторожно взяла ручку пылесоса. Дима не сопротивлялся и несколько секунд молчал, затем улыбнулся.

– Ну ладно, мне же лучше.

– А еще… – Валя замолчала, чуть покраснев. Начало вырвалось само собой, но она уже пожалела об этом.

– Что?

– Тебе… нужна… тетрадь? По физике? – она вспомнила, как отмахнулся Паштоха от ее предложения сегодня, после чего было неловко и стыдно, а оттого снова подумала, что зря спросила. Но она чувствовала себя виноватой перед Димой, а извиниться по-другому не могла.

– Оу, ну… давай, – похлопал глазами он.

Затем Валя еще раз пожалела об этом: а что, если он увидит последнюю страницу?.. Однако если вырвать сейчас, то он точно заинтересуется и увидит, а так может и не заметит. В конце концов, кто лезет в конец тетради просто так? Сама Валя решила проверить лишь после слов Паштохи.

В итоге она все-таки отдала тетрадь. Даже если он увидит, какая разница?..

Валя тщательно прибралась в доме, вытерла пыль в каждом уголке, кроме Диминой комнаты – там, он сказал, сам приберется. Разобраться с пылесосом не составило труда, а вот с бедным напуганным до смерти Кузей было тяжело. Когда Валя зашла в зал и пропылесосила там все, кроме угла под креслом, куда забился кот, она пыталась намекнуть ему, чтобы он не боялся, выбирался оттуда и бежал в уже чистую комнату, но он забился в одно место и испуганно-злобно мяукал.

– Я не буду тебя пугать, – тихо сказала она, нахмурившись и одновременно чувствуя неловкость – неужели кот мог понять ее? Она вздохнула и присела, протянув к нему руки. – Ну же, вылезай.

Кузя зашипел и поцарапал ее, но Валя все равно схватила кота, поджав губу от саднящей боли, и вытащила негодника из-под кресла. Кузя с поджатыми ушами молниеносно рванул прочь из зала, а Валя легонько потерла расцарапанные руки. Затем отодвинула кресло и пропылесосила последний нетронутый угол. Дима все это время наблюдал за ней, выглядывая из-за стены. Он вышел из комнаты, чтобы взять телефон. Увиденная сцена заставила его тепло улыбнуться, ведь какой бы колючей Валя ни казалась, на самом деле она была доброй.

После уборки Зануда принялась за готовку. Кулинария не была ее любимым занятием, но жизнь с отцом научила относиться к этому, как к неизбежной необходимости. Да и имея на руках кулинарную книгу и необходимые ингредиенты, можно было приготовить что угодно. Правда… не всегда. Вале вдруг вспомнился ее первый опыт на кухне. Как она волновалась, боясь напортачить в пропорциях хоть с одним из составляющих блюда, а уж фраза «соль и перец по вкусу» окончательно вводила ее в состояние паники. Импровизация никогда не была ее коньком. Однако со временем Зануда поняла, что, как правило, небольшие погрешности не вредят вкусу.

– Вау, какая ты молодец, – похвалила ее тетя Ира, вернувшись с работы. – Я вот не очень люблю готовить, покупаю полуфабрикаты, а там минимум усилий, – призналась она. Валя немного удивилась, Ира казалась ей образцовой хозяйкой. – Вот дочь моя, Ника, любит. Экспериментирует, смешивает все подряд, я даже боюсь порой пробовать ее фирменные блюда, но каким-то образом сочетание, казалось бы, несочетаемых продуктов у нее выходит очень даже вкусно. В готовке главное – творчество, интерес. А у моей Ники этого с лихвой. Мне бы тоже у нее поучиться, но… лень, – задорно произнесла она, накладывая себе порцию горячего плова.

– А я не очень люблю, как Ника готовит, – ответил Дима. – Много странных добавок для похудения, одни овощи, да и порции маленькие.

– Ну, ты у нас проглот, как и все парни в твоем возрасте, наверное.

Валю всегда удивляли их отношения – они не очень походили на мать с сыном, больше на брата с сестрой или друзей. Скорее всего, дело было в Ире. Она даже о дочери отзывалась как о своей подруге.

– Ладно, давайте есть!

Плов был совершенно обычный. В меру сытный, но едва ли его оценил бы гурман.

После трапезы Валя помыла посуду и направилась в свою комнату, но в коридоре ее окликнул Дима. Он одновременно разговаривал с кем-то по телефону, а в руке держал тетрадь и… деньги?

– Вот, спасибо большое, – протянул он, и Валя, покраснев от стыда и неловкости, собиралась ответить, что не станет принимать их, но боялась, что по ту сторону провода могут быть одноклассники, да и Дима быстро ушел, так ее и не услышав.