Tранс или Полёт в нирвану

Камера в углу палаты следила и записывала каждое движение и слово пациентов. Медбрат, дежуривший возле монитора, отвлёкся на телефонный звонок и пропустил опасную ситуацию.

– Меня зовут Виктор, – продолжил сосед по палате, – в переводе «победитель». Я подумал, ты из них, «айболитов», и следишь за мной. Тебе повезло, что не боишься. Как бойцовский пёс, я чую запах страха и жажду его. Я питаюсь, упиваюсь им, ищу, как хищник жертву, и когда нахожу, получаю награду. Первый раз вижу, что меня во время нападения не боятся, вместо обычного страха в твоих глазах – ничего, пустота, равнодушие. Будешь моим слушателем.

И Виктор рассказывал. Рассказывал, как решил наказать отчима. Маленький, плюгавенький «папаша» постоянно нудил и бесил сынка нотациями. Витёк сначала посылал его подальше, а когда подрос и окреп, просто пообещал прирезать. Отчим воспринял угрозы всерьёз, попрятал в доме опасные предметы и побежал в полицию, где ему посоветовали прийти в участок, когда произойдёт конкретное нападение. Витя впервые почувствовал от старика особый, пряный аромат смертельного испуга. В «охотничьем» магазине в отделе дайвинга будущий убийца приобрёл специальный острый нож. И тут же, после покупки, ощутил, как внизу живота от предвкушения удовольствия разлилось приятное тепло. Желание переполнило Виктора. Он почти бежал домой с оружием за пазухой.

Отчим, как обычно по средам, собирался в танцевальный клуб. Мылся, брился. Увидел сынка с бешено горящими глазами в дверях ванной комнаты и побелел, затрясся от страха. Восторг переполнил парня. Эффектно, со свистом вытащил из-за пазухи «мачете». Резал папулю медленно, с удовольствием. Ужас покинул старика с последним вздохом. Потом пришла с работы мать. Повалилась на пол, как припадочная, заорала. А через минуту, словно выброшенная на сушу рыба, хватала губами воздух и мычала, пока совсем не затихла.

– Отличный был мачете, удачная охота! – сосед по палате с удовольствием смаковал подробности своих похождений. Вспоминал, какое облегчение получил после убийств, как сладко спал, пока не приехала полиция, которую вызвали соседи, услышав из квартиры крики о помощи. Помогать к тому времени было некому. Окровавленного, его привезли в полицейский участок. В следственном изоляторе Витёк скучал в одиночестве. Но вскоре в камеру подселили деда, чем-то похожего на отчима. Дед встретился с Виктором затравленным взглядом, и в жарком, душном помещении запахло любимыми пряностями. И эту жертву спасти не удалось. Убийца задушил его до прихода охранников. Единственное, о чём душегуб жалел – об отсутствии родни, которая могла бы приносить передачи с сигаретами и сладостями. Родни, которую истребил собственными руками.

У Дэна не было сил слушать убийцу, его выворачивало от подробностей. Во время очередного врачебного обхода он проговорился Доре Фишман, что не может спать из-за рассказов соседа по палате. Записи видеокамеры подтверждали слова пациента. К тому же, Дэн несколько последних дней отказывался от еды, не выходил на прогулки. Большую часть времени неподвижно сидел, обхватив голову руками. Казалось, что из его памяти вытрясли какую-то важную информацию, которую он мучительно пытался вспомнить.

Вскоре Дэна перевели в другое отделение, где находились пациенты, склонные к суициду, с тяжёлыми депрессиями. Обстановка здесь казалась повеселее. Внутри здания располагался небольшой зелёный парк с попугаями, а в просторном холле красовался старый рояль.

Дора Фишман вызвала Дэна к себе в кабинет. Она пыталась понять причины его крайней тревожности и неразговорчивости и вспоминала беседу с Анной. Мать описывала сына в прошлом жизнерадостным и весёлым. Дора протянула парню мобильный телефон, который принесла мать. Дэн его сразу включил и увидел много пропущенных звонков от абонента «Гараж».

«Значит, отремонтировали байк», – пронеслось в голове.

Доктор Фишман подвела Дэна к роялю, жестом пригласила:

– Сыграй, музыкант, что-то радостное.

Пациент охотно сел за рояль. Он выбрал из глубины памяти свою последнюю интерпретацию в стиле транс девятой симфонии Бетховена, называемую «Ода к радости». Заключительная, четвёртая часть этого произведения в классическом оригинале всегда нравилась ему больше трёх первых, тревожных и драматических, он и взял её за основу будущей электронной композиции. Задуманное давно будоражило воображение. Но здесь и сейчас уместнее было минорное вступление. Ди перебирал клавиши инструмента. Он осторожно начал в тональности ре минор, олицетворяющей скорбь и печаль, постепенно переходя в разрушительное настроение и траурный марш. Сыграв адажио, Дэн резко встал, громко хлопнув массивной крышкой рояля. Вопросительная пауза повисла в почти звенящей тишине.

– Дэн, а где знаменитое ликование завершающего гимна «Оды к радости»? Где счастье, восторг и торжество в побеждающем ре мажоре? – воскликнула Дора.

– Доктор, Бетховен так и не услышал ликования, к тому времени он совершенно оглох, и симфония стала его последним перед смертью сочинением.

Дэн повернулся, чтобы уйти, но чуть не столкнулся с девушкой в больничной пижаме. Она стояла позади музыкального инструмента и вытирала слёзы, крепко прижав к себе подушку.

– Простите, – расстроенно забормотал музыкант, – кажется, я испортил всем настроение.

– Молодой человек, Вы ни в чём не виноваты. Она уже больше трёх месяцев не может остановить рыдания. Поэтому и здесь. Плачет и днём, и ночью с тех пор, как её бросил дружок. Несчастная любовь.

Дора Фишман задумчиво вернулась в кабинет. Психиатр знала, что девятая симфония Бетховена полна противоречий. Разрушение вечного мрака и сотворение мира. Великое потрясение и миллионы объятий. Изгнание из рая и спасение в вере и любви. Но что с пациентом? Опасная депрессия или всё-таки шизофрения?

Николь выходила из палаты, когда услышала музыку в холле. Парень играл потрясающе. Из грозных раскатов грома и хаоса в начале музыкант постепенно перешёл на спокойную умиротворённую трель. Как будто лёгкие солнечные лучи вместе с последними каплями дождя пробились сквозь тяжёлые чёрные тучи и осветили небо надеждой.

Девушка даже забыла про своё горе.

Ещё несколько минут назад пациентка Николь мечтала только об одном – уснуть и не проснуться. Действительно, последнее время она почти беспрерывно лила слезы. Забывалась иногда от сильных антидепрессантов, но ненадолго. Ники вновь и вновь вспоминала, как над ней посмеялся любимый, предложив подружку приятелям в качестве трофея в счёт проигрыша в карты. Как на её глазах обожаемый Макс приставал к незнакомой стриптизёрше, а когда Ники, унижаясь, умоляла остаться с ней, жёстко ответил:

– Дурочка, посмотри на себя, на что ты рассчитывала? И не надо, плиз, путать спортивные игры с трагедиями Шекспира… Глупенькая корова.

Её красавчик Макс снимался в одной из главных ролей в популярном молодёжном сериале, а девушку иногда приглашали на эпизодические роли. Макс позволял подруге себя любить и никогда ничего не обещал, но наконец высказал, что думает об их отношениях.

С тех пор Николь перестала есть и горько рыдала. В больницу она попала в критическом состоянии с анорексией. Там Ники сначала кормили через систему, больная вроде бы пошла на поправку, но истерика продолжалась. Бетховенские вариации Дэна разбудили Ники. Неудачные любовные переживания стали неожиданно совершенно мелкими по сравнению с драматическими эмоциями великой симфонии. Лицо парня было ей знакомо – на одном из фестивалей транса он выступал как диджей. Николь вытерла ещё мокрое лицо и прошла к палате новенького. Дэн неподвижно лежал на больничной койке, скрюченный, как нерождённый человеческий эмбрион, выброшенный в жестокий холодный мир. Она тихонько подошла к парню, осторожно погладила по длинным спутанным волосам:

– Спасибо за концерт, диджей. Мне впервые стало так тепло на душе. Ты потрясающий.

В это время у Дэна ожил мобильный. Звонили из гаража:

– Амин?

– Слушаю, – неуверенно ответил он, но разговор прервался.

Дэн снова задумался. Итак, механик из мастерской, где он оставил для ремонта мотоцикл, почему-то назвал его чужим именем. Именем, которое, по мнению психиатров, дали ему неведомые голоса. Парень ещё раз просмотрел историю звонков. Последний вызов так же реален, как и те, пропущенные. И не был галлюцинацией.

Размышления прервал санитар, вызвавший Дэна на встречу с матерью. Анна привезла в больницу фрукты, шоколад, домашнее печенье.

– Твоё любимое, с миндалём, не забыл?

Но ничего не хотелось. Ничего. Просил только рассказать, как вёл себя, что говорил, когда был неведомым Амином. Услышанное поразило. Дэн прижался к матери, как маленький:

– Какой ужас. Мама, мне так плохо, хочу домой.

Дора Фишман не собиралась выписывать диджея из больницы. Она видела, что он находился в состоянии глубокой депрессии, и назначила новый курс лечения.

Интерн Михаэль остался в другом отделении, но, узнав о назначении пациенту сильных антидепрессантов, предостерёг старшую коллегу:

– Мы до сих пор не знаем, чем, каким заболеванием был вызван у него острый психоз и частичная потеря памяти. И как он может радоваться, если до сих пор не помнит произошедшее?

После первого приёма нового лекарства Дэн ощутил странное опьянение. Голова кружилась с нарастающей скоростью, ноги подкосились… Николь оказалась неподалёку и еле успела подхватить парня, проводить до палаты и уложить в кровать.

Дэн смотрел на Ники широко открытыми глазами и шептал:

– Самира, сестрёнка, я соскучился. Какой вкусный чай. А вот и Иса.

Иса протягивал к нему руки, приглашая во двор нового дома:

– С возвращением, брат Амин.

Дэн проснулся ночью, почти под утро, с ноющей головной болью. Сон казался явью. Он понял, что неспроста механик по телефону называл его этим незнакомым именем. Как удалось Амину влезть в сознание Дэна? Как узнать, что Амин с Исой замыслили и зачем им понадобился диджей?

Дэн снова закрыл глаза и увидел Самиру. Иса что-то приказывал девушке, её лицо было заплакано.

Самире ночью тоже не спалось, она подошла к окну, где на подоконнике, в лунном свете, сияла орхидея Дэна. Девушка нежно погладила красивый цветок по листьям. Добрый и симпатичный парень с грустными глазами, подаривший это чудо, не выходил из головы. Он был полной противоположностью шейху Абдулу, очередной женой которого, по договорённости в семье, она должна была стать в скором времени. Абдул был известен в деревне как жестокий и властный хозяин. Говорили, что одну из старших жён он забил до полусмерти плетью, а остальные женщины жили в постоянном страхе и регулярно подвергались побоям.

Самира слышала разговоры бандитов о подготовке теракта и догадывалась, какая участь ожидает молодого человека. Она знала, что малейшее неповиновение смертельно опасно для неё самой, но этого парня хотелось спасти любой ценой. Да и представить себя женой Абдула не могла.

Когда у Дэна заработал телефон, террористы по спутниковой связи определили местоположение диджея и узнали, где тот находится. Самира услышала из разговоров сообщников, что парень госпитализирован в психиатрическую клинику. Она решила, как можно скорее предупредить Дэна о грозящей ему опасности. За несколько дней до назначенного обручения Самира начала готовиться к побегу. Для задуманного она решила попасть в ту же клинику, где находился Дэн.

Глава 3. Николь

Николь видела странное состояние Дэна и поняла, что сильнодействующие антидепрессанты спровоцировали галлюцинации. На следующий день она подошла к музыканту и прошептала:

– У тебя были видения, ты говорил с кем-то. Постарайся, чтобы об этом не пронюхали врачи , а то застрянешь здесь надолго. И улыбайся, покажи врачам, что с настроением порядок. У меня благодаря твоему концерту тоску как рукой сняло. Скоро, надеюсь, домой.

– Я рад, если смог помочь. Слова не так выразительны, как музыка.

– А я давно тебя знаю, ты мне всегда нравился, Ди. Я хорошо помню фестиваль транса на озере Кинерет. Ты там зажигал как диджей экспериментами с роком. Мечтала потанцевать с тобой.

Дэн озадаченно смотрел на милую девушку. Пытался собраться с мыслями. Ники взяла молодого человека за руку:

– Какой ледяной, дрожишь. Давай согрею тебя.

Неожиданно Николь чмокнула Дэна в щёку, засмеялась:

– Стоило пройти все кошмары, чтобы получить такой приз. Я снимаю в центре квартирку, недалеко от киностудии, где подрабатываю, тебе там понравится. Вокруг бары, тусовки, весело. «Колёса», которые здесь дают, на чёрном рынке стоят большие деньги, от них настоящий кайф. Не понимаю, почему на тебя не так действуют.

– Не поверишь, но я устаю от шума и толпы. Тишина и пение птиц мне ближе.

– А что у тебя с некой Самирой? Ты звал её.

Дэн ещё раз попробовал вникнуть в непонятные воспоминания, но Ники продолжала без умолку:

– Я познакомлю тебя с нашим режиссёром, на студии как раз кастинг для телесериала, нужны новые молодые лица. Сто процентов, тебя возьмут. Посмотри на меня, буду твоим личным доктором, вылечу от всего, – светло-карие, почти янтарные глаза девушки весело блестели на совсем юном, чуть конопатом лице. Подкрашенные пухлые губки растянулись в улыбке.

Николь вывела Дэнa за руку во двор. Тёплое весеннее утро разлилось по больничному саду. Ароматы свежей листвы и благоухающих цветов словно пробудили Дэна от зимней спячки. Он с удовольствием вдохнул чистый воздух, удивлённо огляделся. Разноцветные бабочки кружились в беззвучном танце. Одна из них смело присела на протянутую парнем ладонь. На сверкающих изумрудными листьями тутовых деревьях расположились зелёные попугайчики-монахи, квакеры, названные так за оперение, похожее на рясу. Они перелетали с дерева на дерево и приземлились на ветку над скамейкой, где сидели Дэн и Николь. Птички рассматривали парочку и щебетали друг с другом:

– Со стороны может показаться, что эти люди в райском саду, а не в клинике для душевнобольных.

– Да, и парень не понимает, какой сделает сейчас шаг. Может, остановить его?

– Не надо, квакер, пусть сам выбирает.

– И променяет райский сад на отраву?

– Не он первый, не он последний. Жаль, хороший человек. Как ему помочь?

– Квакер, ты птица, а не ангел.

Николь придвинулась к парню поближе:

– Обними меня. Я хочу тебя, Дэн.

Бабочка вспорхнула с руки молодого человека. Попугаи-монахи шумно галдели в тутовой листве. Дэн подобрал упавший с дерева листик шелковицы, по форме напоминающий сердце, зубчатое по краям. Протянул лист девушке:

– Посмотри, какая красота…

В это время сверху на них полетела противная жидкая масса.

Ники едва успела отскочить от парня:

– Ужасные птицы, испортили удобную скамейку.

Доктор Фишман с удовлетворением наблюдала, как Николь, подружившись с музыкантом, быстро шла на поправку. От былой депрессии не осталось и следа, появился аппетит. Дора Фишман обратила внимание на новые интересы девушки. Во время врачебного обхода Николь сама заговорила о Дэне:

– Доктор, я так рада, что встретила Дэна. Хочу научиться играть на клавишных и на гитаре, и уже немного получается. Спасибо ему.

– Отлично, Ники. В дальнейшем продолжим лечение амбулаторно. Я свяжусь с твоими родителями, будем готовиться к выписке. Кстати, где собираешься обитать после больницы? Раньше ты жила самостоятельно, в съёмной квартире?

– Да, я люблю свою арендованную студию. Не сразу, но вернусь к себе, у «предков» долго не задержусь, немного оклемаюсь и продолжу работу в сериале.

Дэн знал, что Николь скоро выпишут, и хотел приготовить девушке сюрприз.

– Ма, привези, пожалуйста, в больницу мою старую «басуху». Я помню, что это подарок отца. Не беспокойся, гитара не попадёт в плохие руки.

Анна была озадачена. Покойный отец Дэна очень гордился этим редким музыкальным инструментом, долго его искал, прежде чем подарить сыну на 13-летие. Да и Дэн дорожил памятной гитарой, никогда никому не одалживал её. Психиатр Дора Фишман рассказала Анне, что Дэн постепенно возвращается к жизни, к прежним интересам, и даже обучает музыке других. После беседы с врачом мать перезвонила сыну:

– Ладно, привезу тебе гитару, если так нужно.

Через пару дней наступил долгожданный для Ники день выписки. В руках у девушки красовалась бас-гитара.

– Ди, дорогой, скоро продолжим уроки музыки у меня дома. И, надеюсь, по-взрослому. Ужасно рада, «басуха» просто супер, давай, быстрее выбирайся отсюда.

– Удачи, Ники! Я провожу тебя до ворот, помогу?

– Нет, нет. Не надо. А вот и мои «предки», – заторопилась девушка.

В холле в сопровождении Доры Фишман показалась немолодая пара.

Николь, не обернувшись, пошла им навстречу.

– Что за гитара, дочка? Может, оставишь её в больнице, зачем дом старьём захламлять?

– Не беспокойся, папа, я её к себе отвезу, для работы нужна.

Николь не выходила на связь несколько дней. Но вскоре прислала сообщение:

«Завтра еду к себе, не хотела при «предках» звонить. До связи. Соскучилась».

После выписки Николь из больницы Дэна не покидало какое-то чувство внутреннего дискомфорта, недоговорённости, беспокойства.

Амин всё чаще вторгался в сознание, это происходило всегда после приёма антидепрессантов, но Дэн пытался контролировать его появление. Помня совет новой подруги, парень не рассказывал врачам о непонятных ощущениях. Напротив, убеждал психиатров, что замечательно себя чувствует. У молодого человека появилась цель – забота о Николь, которой он был нужен, как никто другой. Она надеялась с его помощью стать ближе к музыке. К музыке, давшей Николь силы жить дальше. И он был счастлив, что может помочь.

Вернувшись к своим киношным делам, Ники узнала, что на студии проходит кастинг для съёмок нового фильма известного режиссёра. Обычно она не претендовала на главные роли, довольствовалась эпизодическими, но в последнее время, после больницы, почувствовала такой прилив сил и неизвестно откуда взявшуюся энергию, что решила рискнуть. Когда подавала запрос, не предполагала, что вообще вызовут на прослушивание.

Но Ники неожиданно быстро вызвали на пробы и предложили подготовить текст одной из главных ролей. Героиня, по замыслу режиссёра, юная популярная рок-певица, знакомится со стареющим именитым писателем, и у них начинается роман. Действие происходит в восьмидесятые годы, когда ещё не было ни ютуба, ни социальных сетей, ни массового интернета. Мир потрясают живые концерты и бумажные книги. Знаменитый писатель предпочитает шумной светской жизни спокойствие и уединение в загородном доме. Но в пасторальное благополучие врывается молодая бунтарка, и в жизни классика всё меняется…

В то же время Ники продолжила с Дэном, пока виртуально, обучение игре на бас-гитаре, и вполне сносно могла сыграть, например, “Let it be” из «Битлов».

– Молодчина, Ники! У тебя всё получается.

– Дэн, у меня завтра пробы на роль рок-певицы в фильме самого Нира.

– Удачи! Я верю в тебя, ты очень способная! Возьми с собой на кастинг басуху, она мне всегда приносила удачу. Просто возьми её и держи в руках. Скоро мы отпразднуем твою первую большую роль, увидишь! И, кажется, Дора готовит меня на выписку. Так что через пару дней встретимся.

И всё действительно получилось. Николь пришла на прослушивание с гитарой Дэна и… добилась роли. Её бывший неверный друг красавчик Макс не выдержал кастинг даже на небольшой эпизод. По замыслу режиссёра певица должна была по дороге в сельский дом писателя сесть в рейсовый автобус на свободное место рядом с незнакомым молодым человеком. Здесь ей предстояло без слов смотреть на симпатичного парня, мысленно сравнивая его со своим дряхлым любовником, обдумывать непростое решение. Случайный попутчик, по сценарию, встречается с Николь взглядом и, молча, они едут дальше. Такая вот немая сцена. Однако Макс всю дорогу дёргался, ёжился, потел, моргал и отводил от девушки глаза. Великий Нир разозлился на претендента и окончательно вычеркнул его из списка:

– Ники, ты смутила самоуверенного Макса. А, может, у тебя есть на примете нестарый симпатяга, который молча и стойко выдержит твой горящий взор?

– Да, я знаю, кто Вам нужен. Мой приятель Дэн, музыкант и композитор электронной музыки.

– О’кей. Приводи, посмотрим на него в деле.

После больницы Дэн только на несколько минут подскочил к своему дому, взял кое-что из одежды и прямиком, первым поездом, помчался навстречу новой жизни.

Ники скинула Дэну на телефон свой адрес и ждала его возле дома. Очередной кастинг начинался рано утром, они едва успели по дороге перехватить кофе.

Режиссёр, увидев Дэна, явно обрадовался:

– Отлично! Тебя даже гримировать не надо.

В автобусе восьмидесятых оказалось жарко, кондиционерами их тогда не оснащали, но Дэна попросили остаться в кожаной байкерской куртке. Ники подкрасили, приодели. По сравнению с заплаканной девушкой в больничной пижаме Николь выглядела настоящей королевой красоты. Уверенной, властной, загадочной. Дэн не мог отвести глаз от подруги, не отрываясь, смотрел на неё, как заворожённый. Она поймала его взгляд и всю дорогу не скрывала ответного желания.

– Снято! Супер, молодцы, ребята! То, что я хотел! А теперь ещё разок!

Съёмки продолжались весь день. Дэн изрядно устал, повторяя бесконечные дубли в жаркой косухе. И был чрезвычайно горд за Ники, оказавшейся в центре внимания.

– Дэнчик, не забыл, что вечером идём отмечать наш успех?

– Желание «примы» – закон. Куда идём?

– В мой любимый бар, в «Ангар».

В «Ангаре» Николь частенько «зависала» с друзьями по сериалам, где играла в эпизодах. Ей хотелось познакомить с ними и Дэна, ввести его в свою привычную компанию.

– Алексу и Натали не терпится с нами встретиться.

– За тобой хоть на край света!

В «Ангаре» было душно, шумно и многолюдно. Николь, казалось, знали все посетители. Пиво лилось рекой почти до утра, транс и рок грохотали без перерыва. Алекс и Натали, Роберт и Дарья, какие-то ещё парни и девушки выталкивали диджея в тесный танцевальный круг. Дэн еле стоял на ногах, в голове гудело, вертелось и мелькало. Хотелось остаться с Ники наедине, в тишине, многое рассказать и спросить, но до дома они добрались только на рассвете.

– У нас осталось всего пару часов на сон, поторопись, дорогой.

Николь закинула в угол спальни рюкзак Дэна и, ловко расстёгивая его куртку, крепко притянула к себе, смеясь:

– Вот ты и попался.

Казалось, он лишь закрыл на мгновение глаза, когда услышал голос Исы:

– Не там ты ищешь девушек, дорогой брат.

Ещё несколько следующих дней Николь с Дэном провели на съёмках и в «Ангаре», но голос Исы время от времени продолжал преследовать музыканта. Когда это случилось ещё раз, в баре, Дэн выбежал на улицу, схватился за голову:

– Мне плохо, Ники, уйдём отсюда.