На наших глазах

– Где? – выдыхаю я.

– В детдоме. Со мной и твоим братом. Кстати, если хотите забрать его, пляшите: он приперся ко мне, разбудил и начал нести какую-то пьяную околесицу. Я, конечно, тоже был не стёклышко, но от такого даже протрезвел. А я ненавижу трезветь.

Из квартиры донёсся чей-то стон, и Артём рванулся вперёд, столкнувшись с Генрихом. Тот, не ожидав такого напора, обхватил парня за плечи.

– Воу. Тише-тише приятель. Ты что, так рад меня видеть?

– Пусти!

– Да заходи, ради Бога. Я уж думал, никогда больше здесь не появишься, а ты вон как рвёшься.

– Заткнись.

Артём вырвался и прошёл в комнату. Я зашла следом за ним, прижимая руки к губам. Генрих, посмотрев на меня, замялся.

– Ты извини, что неубранно. Некому возиться. Девушку всё никак не заведу, а самому проще выкинуть, чем поставить на место. Вот так.

– Всё… Н-нормально, – его слова никак не вязались с тем грозным впечатлением, которое он произвёл на меня с самого начала. Они были… Человеческими.

В комнате, на низком диване, заляпанном чем-то белым, в полузабытьи лежал Саша. Я с трудом узнала его: закатившиеся глаза, бессвязный лепет из приоткрытых губ, грязная, порванная рубашка, свежий синяк под глазом. Я, едва удерживаясь, чтобы не разрыдаться, бросилась к нему.

– Саша!.. Сашенька! Господи, как ты?

– Плохо ему, – Генрих шмыгнул носом. Артём шагнул к нему, явно собираясь ударить. Парень отступил чуть-чуть назад. – Эй, спокойней! Это не я его так разукрасил.

– А кто?!

– А я знаю? Как-то не успел поинтересоваться. Я же говорю, ввалился ко мне посреди ночи, разит от него, как… Как от меня. Глаз уже заплывать начал, еле уговорил промыть. Ну вот… Ввалился, кричал, кинул мне деньги, сказал: "делай что хочешь, но Рому убери"…

Я повернула к нему голову, забыв, что нужно дышать.

– Убей, значит, – поясняет парень, стараясь не смотреть мне в глаза. – Тут я уже протрезвел, говорю, что не собираюсь этого делать. А он как заладит: "если тебе ещё больше денег нужно, ты, говорит, скажи, я привезу или чек выпишу". Какой чек? Он на ногах не держался.

– Постой. Скажи ещё раз, что он у тебя попросил?

– Ромкину голову, вот что, – огрызнулся Генрих. – Зачем она ему, сами у него спрашивайте. А я в это лезть не собираюсь. На вот, забери, я ничего не взял.

Парень отдал мне пачки денег. Кажется, Саша снял со своего счёта в банке всё, что было. Я со смешанным чувством испуга и благодарности смотрела на Генриха. От моего взгляда он, похоже, смутился.

– Спа… Спасибо, Генрих, – тихо выдавила я, и, не выдержав, заплакала. Артём погладил меня по плечу.

– Не думал, что ты можешь быть таким благородным, – произнёс он.

– Я же тоже человек, – Генрих пожал плечами.

– Я сомневался.

– Слушай, катись-ка ты отсюда, а? Серьёзно. Забыл, чем наш последний разговор кончился?

– Ну да, – Артём повернулся к Саше и поморщился, как от нестерпимой боли. – Кто ж это его?

Его голос дрогнул. Генрих обратил на это внимание и прищурился.

– Так-так. Наша голубая собачка сменила хозяина? Ты что, снова взялся за старое, да? Ну ты даёшь… А я решил, что ты исправился. Стал пай-мальчиком, так сказать. А ты только притворяешься хорошим, да?

Артём стиснул зубы. Я заворожённо следила за парнями, боясь открыть рот. Что-то происходило сейчас, что-то важное, от чего стоило держаться подальше. Я буквально повисла на Артёме, не давая ему сунуть руку в карман: не хватало ещё застрелить человека, который буквально спас моего брата. И, похоже, не только его…

– Артём, пожалуйста, пойдём, – всхлипывая, умоляю я. – Мы должны отвезти его домой. Пожалуйста!

Артём смотрит на меня долго. В глазах медленно исчезает ненависть, остаётся только боль.

– Пошли, – цедит он. Я помогаю ему перевернуть Сашу на спину. Идти он не может, а мы вдвоём не можем удержать его на ногах. Генрих, глядя на нас, понимает это и, тихо выругавшись, отстраняет Артёма. С видимой лёгкостью берёт его на руки и аккуратно несёт к выходу, помня, что дверные проёмы очень узкие. Я, стараясь не отставать, придерживаю Сашину голову и быстрой скороговоркой шепчу слова благодарности, не понимая, что благодарю Генриха вслух, а не про себя. Парень изредка отнекивается, тихо говорит, что не такой уж он и монстр, и что, в конце концов, они с Сашей почти братья… Ну, были когда-то. Я до сих пор не могу осознать слова Генриха о том, что и он, и Рома и Саша были в одном детском доме. А ещё того, что Саша, мой добрый Саша приехал к нему и просил… Просил…

Я чувствую, что снова разрыдаюсь. Слава Богу, мы уже на улице. Спотыкаясь о какие-то банки, идём к машине, петляя между куч мусора. Генрих старательно смотрит под ноги.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, идёт ли за нами Артём. Он немного отстал, но уже догоняет нас. Я понимаю, что он смотрит куда-то мне за спину, и тоже оборачиваюсь.

Под аркой, у выхода из двора, стоит человек. На его лицо не падает свет, и я не сразу узнаю Рому. А когда узнаю, бросаюсь к нему на встречу, забыв про обиды, опасения и злость.

– Ромка!..

Я всё-таки плачу. Реву ему в плечо. Как тогда, вечность назад, на Арининой вечеринке. Он крепко прижимает меня к себе, так, что я почти не могу дышать, и быстро целует мои волосы, шею, щёки.

– Алёнка, девочка моя… Ну что ты, что ты. Не надо, не плачь, а то я сейчас тоже расплачусь. Что случилось? Что такое?

Я, не в силах вымолвить ни слова, тяну его за рукав к Генриху. Рома подходит ближе. Их взгляды сталкиваются.

– А вот и опоздавший, – Генрих недобро щурится, останавливаясь.

– Снова ты, – Рома быстро смотрит на Сашу, потом делает шаг вперёд. Я бросаюсь между ними.

– Нет! Рома, пожалуйста, послушай!..

– Ты снова взялся за старое? – Рома почти кричит. – Снова воруешь людей и избиваешь их по подворотням? А потом грабишь, чтобы купить себе ещё пару ящиков дешевого пива, да?

– Рома!!!

В наступившей тишине я ещё пару секунд слышу эхо собственного крика. Все трое парней смотрят на меня, и, кажется, даже Саша слабо шевельнулся. Я, переводя дыхание, быстро произношу:

– Саша пришёл к Генриху сам. Уже избитый и пьяный в стельку. Генрих сразу написал мне, и мы с Артёмом приехали, чтобы его забрать. Генрих нам очень помог.

– И ты ему веришь! – горько воскликнул Рома.

– Да, верю! Потому что Саша приехал к нему, чтобы… – я чувствую, как губы снова начинают дрожать, но пересиливаю себя и заканчиваю. – Чтобы попросить его убить тебя.

Тишина в подворотне окутала нас со всех сторон. Рома, пристально вглядевшись в меня, перевёл взгляд на Сашу. Он смотрел на него… Удивлённо? Испуганно? Не знаю. В темноте сложно было понять.

– Генрих отказался. Так что сегодня он спас не только моего брата, – совсем тихо говорю я. – Пожалуйста, хватит махать кулаками. Поехали домой.

Рома, не говоря ни слова, протягивает Генриху руку. Парень, кряхтя, удерживает Сашу, чтобы пожать её.

– Спасибо, – искренне благодарит Рома.

– Сочтёмся.

Мы молча доходим до машины. Рома помогает уложить Сашу на заднее сидение. Я сажусь туда же, придерживая его голову у себя на коленях. Рома садится за руль. Артём, помедлив, спрашивает:

– А как же твоя машина?

Рома оборачивается в растерянности. Генрих протягивает руку.

–Давай ключи, я отгоню к твоему дому. Здесь её оставлять опасно.

– А как же ты?

– У меня там кореш живёт… Переночую у него.

– Спасибо… Спасибо тебе.

– Мне кажется, или сегодня я услышал в свой адрес больше похвалы, чем за всю свою жизнь? – поворчал Генрих, забирая ключи. – Ещё раз скажете "спасибо", и я разозлюсь.

Мы прощаемся с ним, и Артём садится рядом с Ромой. Некоторое время мы едем молча. Потом Артём не выдерживает.

– Зачем Саше тебя убивать? Что ты ему сделал?

Рома бросает в зеркале взгляд на меня и молчит. Артём, не дождавшись ответа, продолжает.

– Тем более, если вы были так близки, как сказал Генрих…

– А что он сказал? – быстро спрашивает Рома.

– Он сказал, что вы из одного детского дома. Все трое, – тихо отвечаю я. Рома прикрывает глаза и резко выдыхает.

– Это правда. Алён, я хотел сказать, но… Просто не успел.

– Ничего. Это совсем не важно.

– Нет, важно! – Артём повышает голос. – С какого перепуга Саше вздумалось заказать тебя? И почему он пришёл именно к Генриху, а не какому-нибудь профессиональному киллеру?

– Да потому что он не знает ни одного киллера, – ответил Рома. – Откуда у нормально человека могут взяться связи с киллерами? Генрих – единственный, кто хоть немного подходил под описание, да и он оказался не настолько бесчестным.

– Ну хорошо. Допустим, он обратился к Генриху, потому что знал только про него. Но почему он вообще захотел тебя заказать, это ты знаешь?

– Сказать? – Рома спрашивает у меня. Я медленно киваю, он видит это в зеркале. Закусив губу, отвечает.

– Понимаешь… Сегодня мы очень сильно поссорились. Я… Заставил его сказать Алёне, что он ей не родной брат.

– Что?! Так, получается, вы не брат и сестра?

– Родители взяли его из детского дома за год до моего рождения, потому что думали, что не могут иметь детей. Нет, мы не родственники.

– А я решил, что вы все детдомовские…

Я невольно улыбаюсь. Всё-таки Артём такой забавный.

– Сашу забрали в семью в пять лет, мы тогда даже подружиться толком не успели, – Рома задумчиво смотрит куда-то вдаль. – А потом мы с Генрихом сколотили банду… Ну, уже когда стали постарше. Вот только мне удалось вовремя развязаться с этим, а он отправился в колонию для несовершеннолетних. А когда вернулся, уже был совсем другим. Мы очень давно не встречались. И с Сашей тоже. Я случайно встретил его на улице, еле узнал. Разговорились, он рассказал мне про свою семью, про Алену. Я искал работу, и Саша пообещал, что что-нибудь придумает. И…

– И он придумал нанять тебя телохранителем?

– Кем?!

Кажется, Артём ещё не скоро сможет смотреть на меня не выпученными глазами.

– Да, это была его идея. Я думал, что будет легко. Подготовился как следует, пришёл к вам в гости. И увидел тебя. – Рома смотрит на меня в зеркале. – И все мои благие намерения пошли прахом.

– Так вы все-таки встречаетесь? – на всякий случай уточнил Рома. Мы рассмеялись.

– Да, встречаемся… Если Алёна не бросит меня после сегодняшнего…

– Я подумаю, – улыбаюсь я, и, видя его испуганный взгляд, смеюсь. – Не брошу, конечно.

– Так что произошло-то?

Рома не отвечает, и я заканчиваю за него.

– Рома вынудил Сашу признаться, что он в меня влюблён.

– Что?!

Артём поворачивается ко мне. Смотрит то на меня, то на Сашу.

– Как… Как это вообще возможно?! Вы же брат и сестра!..

– Саша всегда знал, что мы не родные. И потом… Сердцу не прикажешь.

– Да… Да. Но всё равно… Это просто не укладывается в голове!

– Представь, что было со мной.

Мы молчим некоторое время. Потом Саша сдавленно стонет у меня на руках. Открывает глаза и, узнав, улыбается.

– Алёнка…

Я вижу боль во взгляде Артёма. Он всё понял. Понял безнадежность, безвыходность ситуации: Саша любит меня, и никогда не ответит Артёму. Это просто невероятно.

– Тём, я…

– Не надо, – тихо всхлипывает он. – Не утешай меня. Я всегда знал, что это бессмысленно. Просто мне так хотелось навсегда забыть о тех ужасных ошибках, которые я совершил, о той боли, которую перенёс, что… А Саша был всегда так добр ко мне… Это так глупо! Наверное, я просто хотел почувствовать, что меня могут любить не только бандиты и отморозки вроде Генриха…

Я невольно вскидываю брови.

– Прости… Что?!

Артём вздыхает.

– Я не врал, когда говорил вам про Генриха. Он ужасен. Даже когда любит – ужасен. А меня он любил. Мне было очень страшно. Но такую жизнь я продолжать не мог. Мы с Ариной ушли, расстались с ним и его компанией навсегда, надеялись, что забудем это как страшный сон. Но мы забыли, что прошлое не прощает ошибок. И Генрих нас не простил. Меня не простил.

Мы снова молчим. Потом Рома тихо произносит:

– Так вот, оказывается, кто тот загадочный "Человек", о котором упоминал Генрих. Знаешь, Артём, я тебе немного завидую: на меня с таким обожанием ещё никто не смотрел.

– Эй! – у меня получается очень возмущённо, и парни смеются.

– Кроме тебя, Алён. Серьёзно, он очень тобой дорожит. До сих пор.

– Ну давай, – Артём криво усмехается. – Так дорожит, что бьёт кулаком в живот.

– Знаешь, он мог бы запросто свернуть тебе шею. Или хотя бы сломать нос. А он всего-то ткнул тебя легонько. Даже мне сильнее досталось.

– Так ты пропадал на целый день?..

– Да, – Рома смотрит на меня виновато. – Я решил проучить его, чтобы даже не думал приближаться к тебе. Но ничего не вышло. Я ужасный телохранитель, который даже за себя постоять не может.

– Так. С меня хватит, – Я хватаюсь за голову. – Слишком много для одного дня.

Я смотрю на часы.

– Господи, уже почти час ночи! Мои родители, наверное, с ума сошли!

– Не беспокойся. Как только ты мне написала, я позвонил им и сказал, что ты останешься на ночёвку у подруги и я побуду с вами, – успокаивает меня Рома.

Достаю телефон. Только один пропущенный вызов от папы.

– А про Сашу ты ничего не сказал?

Рома отрицательно качает головой. Я достаю у Саши из кармана телефон. Так и есть – выключен.

Звоню папе. Он не сердится, просто говорит немного строже, чем обычно.

– Попроси своего брата больше не выключать телефон. Если он хочет, чтобы мы его не отвлекали, пусть предупреждает заранее. Он сейчас с тобой?

– Да… То есть нет, – я вовремя понимаю, что папа сейчас попросит его к телефону. – Я передам ему. Прости, что так получилось…

– Ты ни в чем не виновата, – смягчается папа. – Наоборот, ты молодец, что за всеми следишь. Я очень рад, что вы снова так хорошо общаетесь с Ариной.

– А… Да, конечно. Ладно, пап, спокойной ночи. Прости ещё раз! Пока!

Я вешаю трубку как раз вовремя: Саша на моих коленях начинает шевелиться.

– Скоро уже?

– Почти приехали.

До квартиры Артёма они несут Сашу вдвоём. Он постепенно приходит в себя, и даже немного перебирает ногами, но всё ещё плохо понимает, где он и иногда начинает петь невпопад или бормотать что-то бессмысленное.

– Ффух, ну и тяжёлый он у тебя, – говорит Рома, закрывая входную дверь. Артём, сходивший проверить, спят ли дети, соглашается.

– Как же Генрих его на руках нёс? Вот силища!

Артём едва заметно краснеет: кажется, он что-то вспомнил. Я улыбаюсь и перевожу разговор на то, как мы все поместимся в одной небольшой квартирке.

– Ну, вы же можете поспать на одной кровати, правда? – спрашивает нас парень, заставляя краснеть меня. Рома, видя мою реакцию, подливает масла в огонь.

– Мы можем и не спать, правда Алён?

– Дурак, – я легонько бью его по плечу. – Кто тебе сказал, что я забыла, как ты со мной обошёлся сегодня? У меня синяк на запястье.

Я демонстрирую ему совершенно бледную руку без всяких следов синяков. Он перехватывает её, целует по кругу, вопросительно смотрит мне в глаза.

– Мне очень стыдно. Я вёл себя просто ужасно. Могу я как-нибудь вымолить у тебя прощение?

В его глазах сверкают хитрые огоньки, но смотрит он, как сама невинность. Артём, замечая, что мы вот-вот забудем обо всем и начнём целоваться прямо в коридоре, поскорее отводит нас в небольшую гостиную, показывает на диван и уходит. Я вдогонку прошу его позаботиться о Саше, но его ответ я уже не слышу: всё моё внимание теперь сосредотачивается на Роме. Оторвавшись от меня на мгновение, он смотрит мне в глаза.

– Я думал, что потерял тебя навсегда.

Вместо ответа я только притягиваю его к себе за шею, увлекая в долгий поцелуй.

12

Ещё одно утро. Утро? Судя по тому, что звонит мой будничный будильник – утро, и при том раннее. С трудом открываю глаза, жмурюсь от света лампы, тянусь и выключаю будильник, а за ним и лампу. Почему она горит?..

Воспоминания вчерашнего вечера догоняют меня секундой позже. Господи, какой длинный был день!.. Столько всего произошло! Генрих, Рома, Сашка… Братик, что же ты наделал?..

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, оборачиваюсь. Рома сладко спит, уткнувшись в подушку и прижав меня к себе. Он даже не проснулся от будильника, бедняга. Все мы вчера жутко устали.

В приоткрытую дверь бесшумно заглядывает Артём и, заметив, что я не сплю, зовёт меня с собой. Я высвобождаюсь из Роминых рук, заворачиваюсь в одеяло, потому что вряд ли сейчас найду свою одежду, и бесшумно выскальзываю из комнаты. Мы идём на кухню, и Артём ставит чайник.

– Все спят, – шёпотом произносит он, закрывая за мной дверь. – Может быть, не пойдём сегодня в школу?

Я соглашаюсь с ним. Действительно, сегодня нам будет не до школы. Вода закипает, и мы садимся друг на против друга за небольшим столом. Я поджимаю ноги, кутаясь потеплее. Артём заваривает чай очень медленно: наверное, собирается с мыслями.

Наконец, решив что-то, он начинает.

– То, что мы все вчера узнали… Нам нужно что-то делать. Я… Ты знаешь, кто для меня Саша, ты знаешь, кем был для меня Генрих… Я искал опору, какой-то ориентир, человека, который бы всё делал правильно. Но после этого я… Я больше ни в чем не уверен. Генрих оказался таким благородным, что просто в голове не укладывается! Нет, погоди! – он заметил, что я собралась что-то сказать. – Дослушай меня, пожалуйста! Я думал об этом всю ночь, и теперь мне просто необходимо с тобой поделиться. Я думал, что Саша – тот человек, ради которого я смогу измениться, стать лучше. Я думал, что должен быть достоин его. Но вчера что-то сломалось. Я знаю, это подло, но я разочаровался в нем. Теперь, кажется, навсегда.

Я пристально посмотрела на него.

– Из-за того, что он просил Генриха убить Рому, или из-за того, что он влюблён в собственную сестру?

Артём дёрнулся, как от удара, быстро бросил на меня виноватый взгляд и ничего не ответил. Я вздохнула.

– Всё равно спасибо, что сказал. Мне самой вчера пришлось несладко. Видишь ли, когда твой самый близкий человек хочет убить твоего единственного возлюбленного, поневоле начинаешь нервничать.

Артём улыбнулся.

– Вы с Ромой – чудесная пара. Я, правда, очень вам завидую.

– Я сама себе завидую, – качаю головой. – И за что мне такое счастье? Но об этом позже. Пока все спят, нам нужно решить, что мы будем делать с Сашей?

– Ни в коем случае не оставлять его одного. И, наверное, правильнее будет спросить его самого… Обо всем.

– Что за посиделки? – в дверях стоит сонный Рома, в одних штанах, и вопросительно смотрит на нас. Заметив, что я в одном одеяле, он хмурится. – Ты что, соблазняешь его?

– Я не в его вкусе, Ром! – смеясь, отвечаю я. Парень берет меня на руки.

– Тогда ты будешь сидеть у меня на коленях. Так мне будет спокойнее.

– Хэй!..

– И третьего стула тут всё равно нет.

Мы, наконец, усаживаемся, и Рома широко зевает.

– Так о чём вы говорили?

– О том, что будем делать с Сашей, когда он проснётся.

Я осторожно заглядываю Роме в глаза. Кажется, он окончательно проснулся и уже напряжённо о чем-то думает. Впрочем, вариантов, о чем он мог думать, было немного.

– Надо поговорить, – произносит он наконец. – Не в полицию же звонить. Просто выясним всё до конца. На этот раз – окончательно.

Я обнимаю его за шею. Мне очень страшно. Если бы Генрих согласился? Если бы взял деньги и…

Мои мысли прерывают тихие шаги в коридоре. Мы переглядываемся.

– Саша?

– Нет, скорее всего, малышей разбудили.

Артём выходит на разведку и пару секунд спустя возвращается с сестрой на руках.

– Это кто у нас такой любопытный, а? – спрашивает он шёпотом. Девочка смеётся. Я иду искать одежду, и Рома идёт за мной.

– Прости меня за вчерашнее. Пожалуйста, – он с болью смотрит мне в глаза. Я усмехаюсь.

– Ещё вчера простила, глупый.

Я быстро целую его и выставляю за дверь.

– Я оденусь и приду. Помоги Артёму приготовить завтрак. И не шумите там!

Надеваю своё платье, которое ещё вчера оставила тут, когда дрожала, сжимая в руках лезвие бритвы. А если бы я сделала это? Что бы случилось дальше?

Знакомая пустота заполняет голову, и я неимоверным усилием гоню её прочь. Только не сейчас! Собираю разбросанные по комнате вещи. Да, кажется, беспорядок – это моя личная аура…

Прикрываю дверь и иду на кухню. Брат и сестра Артёма сидят у Ромы на коленях. Он рассказывает им какую-то загадочную историю, и на лицах детишек неподдельное восхищение. Прямо как у меня.

– Значит, он не помог тебе с завтраком? – подхожу к Артёму. Парень печёт блинчики.

– Очень помог! Мне не нужно следить за этими маленькими обезьянками.

– Они такие замечательные! – я на секунду задумываюсь. – Слушай, я никогда не спрашивала, но почему ты живёшь с ними, один? Как… Это получилось?

Артём прикрывает глаза.

– Родители пропали без вести в экспедиции два года назад. Меня усыновила мамина сестра, но у неё самой трое детей. Я не хотел, чтобы мы сидели на шее у тёти. Стал искать работу, деньги, а нашёл Генриха.

Мы молчим, прислушиваясь к тихому рассказу Ромы. Дети на его коленях сидят, открыв рты.

– Генрих очень помог мне, – с трудом продолжил Артём. – Мы смогли купить квартиру, хотя формально у меня ещё нет прав ею владеть, и она оформлена на него. Он поступил очень великодушно, но это были грязные деньги. "Его работа", как он её называл, была обыкновенным грабежом. Я понял, что связался с ужасным человеком. Думал, что отдам ему все, до копейки, лишь бы развязаться с ним. Но, сама понимаешь, много ли может заработать старшеклассник с братом и сестрой?.. Нам не хватило бы даже на то, чтобы заплатить за квартиру.

– Так… Откуда у тебя деньги? – спросила я.

– Что-то даёт тётя, но этого всё равно очень мало. В основном за меня платит Генрих.

Я удивлённо вздохнула.

– Всё ещё?

– Да, – Артём нагнул голову ещё ниже.

– Но почему?

– Я не знаю. Сначала я думал, что он потребует что-то взамен… Ну, хотя бы возобновить наши… встречи. Но он ничего не просил. Ни разу не спорил со мной и моим решением. Платил по счетам, заказывал одежду и еще какие-то мелочи в интернете… Я так и не осмелился отказаться от его помощи.

– Да уж… Получается, Генрих – твой покровитель? Но с чего тогда сцена на парковке?

– Я вступился за Аринку. Сам виноват, – Артём пожал одним плечом. – Я знал, что Генрих её недолюбливает. И думает, что между нами что-то было.

– Это правда?

– Нет, конечно нет. Но ему я этого никогда не говорил. Хотел позлить и… Нарвался. Рома прав, он мог убить меня на месте. Наверное, из нас двоих только я настоящий отморозок, раз живу за чужой счёт и даже ни разу не сказал спасибо.

– Мне показалось, он не любит, когда его благодарят, – я улыбнулась и дотронулась до его плеча. – Ещё не поздно всё исправить.

Артём посмотрел на меня и кивнул, собираясь что-то сказать, но из коридора послышался какой-то шум, и мы резко обернулись.

В дверях, держась одной рукой за стену, стоял Саша. Если честно, он не производил впечатление человека, много выпившего прошлым вечером. Даже я выглядела хуже неделю назад. Просто сонный, но уже улыбающийся Сашка, ничего особенного. И ледяное молчание на тихое "доброе утро".

Мы смотрим на него не отрываясь. Дети убежали в комнату, и мы остались на кухне вчетвером. Краем глаза я замечаю, что Артём выключает плиту. Саша непонимающе смотрит на нас.

– Что-то случилось?

Я коротко выдыхаю – и когда я успела задержать дыхание?..

– Что ты помнишь?

Он вскидывает брови, не сразу понимая, о чем я.

– Что? А, вчерашнее… – он хмурится. – Значит так. Я помню, как мы говорили около школы, как я поехал в какой-то клуб, выключил телефон и купил абсент. Ещё помню, что мне почему-то не хотели его продавать. Ммм… Помню автобус. Да, точно, какой-то автобус. За окном было очень темно, и я немного переживал, что потеряюсь. Но куда именно я ехал, почему-то не помню. Кажется, всё?

Он вопросительно смотрит на меня. Я ничего не понимаю.

– Кстати, а почему мы у Артёма? Вы что, нашли меня в автобусе?

– Н… Не совсем, – выдавливает Артём. Рома молча сверлит брата взглядом, и я замечаю, что Саша избегает на него смотреть.

– Это всё, что ты помнишь? – брат кивает. – Попробуй вспомнить что-нибудь ещё.

– Нет, это точно всё. Дальше – тьма, – он виновато улыбается. – А почему ты спрашиваешь? Я что-то натворил?

– Ты приехал к Генриху.

– Я?! – кажется, он искренне удивлён. – Но зачем? Что мне могло от него понадобиться?

В наступившей тишине Рома очень тихо произносит:

– Ты ехал попросить Генриха убить меня.

Саша медленно садится прямо на пол. На его лице – растерянность.

– Нет, это невозможно! Я бы никогда не стал… Здесь какая-то ошибка…