Четыре сезона

*Дезинфекция завершена. Добро пожаловать*

– Амели… – пронеслось в её голове – прости меня, Амели. Этот человек – настоящее чудовище. Но я не могу иначе. Сейчас или потом, через меня или через других людей, но этот коварный паук доберётся до тебя…

Многих наркокурьеров грызёт совесть.

– Если этого не сделаю я…

Им есть лишь одно спасение.

– То это сделает другой…

Убийство совести. Капитуляция.

– Что ты там бормочешь?

– Ничего… су ты с… мистер Маерс.

В комнате погасли даже отголоски тусклого света.

– Сейчас начнётся шоу.

***

Темноту прорезал лёгкий луч белого света. По тонкой тропинке к нему медленно, считая каждый шаг, прошла Амелия. Мягкий свет расширился и выхватил её странно притягательный наряд по ту сторону стекла. Чёрная чешуя на узких крепких трусиках отливала изумрудами. В полной тишине было слышно, как чешуйки трутся друг о друга. Мраморное тело скрывали розовые полупрозрачные ткани. На голове красовалась корона с расправленными во все стороны искуственными красными перьями. Она готовилась раздеться перед ним в страстном соблазняющем танце. В первый и в последний раз.

Луч света веером разошёлся на весь видимый спектр, тонкими ниточками проводя как будто срез гипсового слепка всего её тела. Амели протянула руки вперёд, вдохнула воздух крошечными лёгкими и замерла в ожидании электронной музыки.

Раздался треск записи металлического бубна и падающих друг на друга монет, которыми уже лет тридцать не пользовались. Сейчас эти звуки казались древними, как сам инстинкт размножения. В бой пошли барабаны. Небо невидимыми лучами озарили флейты и скрипка. Свет снова стал белым и единым лучом выхватывал отдельные части тела Амели, кружившейся в чувственной гармонии с самой природой звуков, бывших в её жизни слишком редкими гостями.

Ударил барабан.

Амели сбросила корону и, обмотав лицо тканью, двинулась к стеклу, покачивая бёдрами.

Рассыпался бубен.

Амели закинула ногу и, покачивая ловким тазом, расстегнула трусики и скинула их в темноту.

Упала флейта.

Амели развернулась спиной и ушла в темноту, откуда её прекрасные плечи и ягодицы вскоре выловил свет. Повернувшись боком, она приспустила ткань с плеча, поиграла ею и так же легко и бесшумно отбросила её в пасть темноты.

Скрипка сорвалась на крик.

Под её нервные раскачивания Амели затрясла грудями и коснулась пальцами лобка. Сделав несколько сдавленных вдохов, она умело водила руку кругами, пока через стекло до Марка не донёсся лёгкий вздох удовольствия. На пальцах у неё появилась странная скользкая и вязкая жидкость. Амели вжала нежный животик и, поднеся пальцы к губам, облизала их.

Сжав свои будто изваянные из камня груди, она закрыла глаза и потёрла их друг о друга. Стикини с шелчком один за другим соскочили, обнажая пепельно-серые соски.

Музыка дала последний нервный аккорд и разразилась артефактами и абберациями, успокаиваясь и уступая место тишине.

***

Марк отошёл от оцепенения и не без смущения отметил боль от каменной эрекции.

Нери, воспользовавшись паузой, вылетела сквозь третью и вторую ступени и, сорвав гигиеническую маску, рассталась с обедом выпустив его прямо в холодную раковину.

Ами и Марк остались наедине. В первый раз в жизни.

IX

Проведя за беседой в общей сложности час, Марк покинул Амели. Найдя Стардаст в коридоре за первой ступенью безопасности, он вывалил:

– Напоминаю о нашей сделке.

Нереида промолчала.

– Если проболтаешься, твои коллеги по цеху всё узнают и тогда… в лучшем случае тебя запрут в клетке и отдадут на растерзание всяким богатым обдолбанным фрикам. А в худшем… в худшем случае тебя отдадут учёным. Над тобой будут ставить опыты, травить тебя химикатами и газом, а потом, попользовавшись, выкинут на помойку, как целлофановый пакет с прокисшей мочой.

В ответ молчание.

– Никаких прав человека нет, есть лишь право сильного…

– Читай «богатого»…

– Богатого – согласился Марк – Или богатой.

– Женщины на такое не способны!

– Это смеешь мне говорить ты?!

Марк вскипел.

– Ты мне противна. Ты… ты омерзительна. Ты, ты… – он не находил слов – бесполая гадюка. Ты продаёшь таких же как ты…

– Ты чудовище!

– ..людям, которых ненавидишь. Ты… ты хуже, чем негры, в семнадцатом веке продававшие своих белым людям. Ты… будь твоя воля, ты и меня бы продала.

– Из тебя получился бы неплохой шут.

– Захлопнись!

Больше им ничего не оставалось.

Через минуту к ним подошёл владелец фирмы. Он пожал ватную руку Марка и спросил:

– Я полагаю, наша Амели наконец-то переезжает? Мисс Стардаст рассыпалась мне о вас в самых благоприятных рекомендациях, так что со своей стороны я не вижу никаких пре…

Марк перебил:

– Да. Сделка состоится.

X

На званом вечере, устроенном в честь дня рождения Роджера Вайта собрались все бывшие партнёры, школьные друзья и некоторые из его родственников, которым деньги позволяли выглядеть менее-более удобоваримо для таких мероприятий.

В 11:30 вечера к воротам подъехал иссиня-чёрный электромобиль с двумя белыми полосами. Из которого вышли две фигуры: белая в золотом и чёрная в чёрном.

Своим неожиданным и ярким появлением пара поразила всех присутствующих. Впервые Марк чувствовал своё белое клеймо не наказанием, а отметкой гордости. Он бравировал им, строил глазки, играл бровями и широко и злорадно улыбался.

Вот, что он думал:

В моих руках щёлка, в которую эти черви не смогут пролезть. На неё они не могли взглянуть, даже фотографий её больше нет ни в одном альманахе, ни на одном из сайтов, лишь обрывки слов о её неземной красоте. Но теперь она МОЯ. И сегодня ночью я ей овладею.

Вот, что думала она:

Так много света, ещё чуть-чуть и я в обморок упаду. Куда он меня ведёт? У него такие сильные и… в то же время нежные руки. Неужели он… влюблён? Нет, быть того не может, это было бы слишком хорошо. Но кто все эти люди? Они так удивлены, похоже, они нас знают. Как жаль что мы сейчас не одни. У меня столько вопросов.

Отвешивая лёгкие поклоны, они дошли до столика с пуншем и игристыми винами, у которых тёрлись виновник торжества и вся свора его прихлебателей со своими жёнами.

– О, Мааарк! – наигранно воскликнул Роджер – и ты остепенился?

– Если и есть различия в степенях, то у меня она докторская.

Марк повернул краник и налил себе в резной стакан пунша из гигантского аквариума, где плавали странные рыбки с длинными, как ленты у танцовщиц, хвостами.

– Ну и как она тебе в постели? – нескромно поинтересовался Роджер и вся его братия нервно захихикала, как стая гиен.

Парад мелких щёлкающих пузырьков напомнил Амели свою родную барокамеру, свою уязвимость. Смущённый румянец украсил её милые щёчки. Она отвернулась от любопытных взглядов и прижалась к Марку. Волосы встали на нём дыбом. Но очень скоро он пришёл в себя, натянул холодную улыбку и ответил.

– Ещё не пробовал. Но уверен, что всяко лучше, чем лечь в койку с семь раз порезанным и перешитым бабуином.

Старая женщина со следами многих пластических операций – подтяжек и срезов – округлила глаза и со злым недоумением посмотрела на своего мужа. Взгляд её как бы спрашивал – ну, ответь же ему что-нибудь!?

Японец, похожий скорее на старую ящерицу в очках, промычал что-то невнятное. Он всё никак не мог найти подходящие слова.

Марк, воспользовавшись заминкой, стал проходиться по более мелким сошкам. Он вульгарно, но метко поносил продажных женщин, обществу которых давно уже не были рады такие же продажные мужчины. Кончив, он довольно отхлебнул, с презрением смотря на своих противников через искажённое дно стакана. На секунду он и сам поверил в обрисованную собой карикатуру. Сквозь резное стекло все они казались мало похожими на людей – гигантские головы, огромные кривые глаза, маленькие зубы, носы – две точки, крошечные подбородки.

Осьминоги, ящерицы, кобры – и ни одного человека.

Марк оторвался от напитка и улыбнулся.

Роджер решил не ужесточать конфликт и свести всё к шутке.

– Воот, узнаю своего старого друга! А ты не растерял хватку, уголёк. Я смотрю, в тюрьме ты научился крепко хлестать языком. Однако позволь спросить – он налил стакан – во сколько обошлась тебе эта красота. Ни за что не поверю, что хоть одна белая девушка, как бы это сказать, по доброй воле…

– Двадцать миллионов – буркнул Майерс.

– Она прелестна – проворковал Роджер. Его пластическая жена с возмущением покосилась на него.

– Слышал про огненную саламандру?

– Читал… лилия в консервной банке. Говорят, не выходит из своего аквариума… это твоя следующая цель?

Вайт протянул Амели стакан.

– Двадцать миллионов, повторил Майерс. Я купил лилию.

– Что? – непонимающе шепнул Роджер. Очки его сползли на лоб. Толстые складки лба сложились в лесенку.

– Это Амели. Поздоровайся, детка.

– Очень приятно – сказала Амели, протягивая руку – Амели Престейн.

– Что ж… – сказал Роджер – ты счастливчик. Признаюсь, я повержен. Восхищён вашей красотой, дорогая. – Японец извиняющеся поклонился своей жене.

– Любой ценитель почтёт за честь увенчать таким алмазом корону своей коллекции – раздался собачий голосок из-за спины именинника.

– Тихо там! – огрызнулся Роджер.

– Ну же, выпьем, Вайт!

– Да, скажите тост, босс!

– Тост? Что ж, так и быть!

Миссис Вайт фыркнула что-то унизительное и удалилась. На неё, впрочем, никто не обратил особого внимания. Все смотрели на хозяйский бокал в руке Роджера. Он был инкрустирован янтарными каплями и весь покрыт каким-то щедро орнаментированным жёлтым металлом.

– За двадцать миллионов!

– За дружбу – язвительно сказал Марк.

– За Амели!

Все разом запрокинули стаканы и бокалы. Марк осушил свой и довольно облизнулся. Амели. пребывая как будто в полусне, смотрела на хозяина снизу-вверх. Когда тот запрокинул голову, лакая пунш, она неуверенно приподняла свой бокал и… всплеск.

Раздался громкий хохот.

Амели всплеснула руками, пытаясь смыть с себя липкую жижу. Защитное стекло её скафандра было всё залито пуншем. Платье, туфли – всё было мокрым. Марк с секундным состраданием приобнял её за талию.

На белых щеках появились слёзы. Роджер рассмеялся ей прямо в лицо. На стекле появились капли чужой слюны. Японская кобра плевалась ядом. Амели не выдержала и рванула со всех ног прочь. Прочь – под крышу дома. Арка двери. Коридор. Лестница. Картины.

Марк оскалился, бросил стакан на стол.

– Руками не трогать! – злобно огрызнулся он и бросился за Амели.

XI

Стук туфель о мраморные ступени. Амели бежала по винтовой лестнице, не оглядываясь. Вбежав в первый попавшийся коридор, она принялась дёргать за ручки. Первая. Вторая. Третья. Все заперты. Позади послышалось грохочущее эхо. Марк ругался, нагоняя свою рабыню. Сердце Амели сильно-сильно заколотилось. Она рванулась вдоль высоких витражей к следующей двери. В глаза ей бросилась табличка «Гостевая». Повернула ручку в форме женской груди. Раздался щелчок и Амели нырнула в комнату.

Хлопнув дверью, она закрылась на толстую задвижку и облокотилась плечом на деревянные доски двери. В глазах её всё плыло. Дышать было трудно. Пальцы немели, кололись мелкими иголками.

Громкие шлепки огромных лап Марка разразились громом и пропали вдалеке. Наконец Амели отдышалась и успокоилась. Физически, не морально.

Отдышка пропала. Девушка прошла вглубь комнаты. Села на огромную кровать с двумя подушками и осмотрелась. Только теперь она заметила, что на высоких, под самый потолок, витражах изображены обнажённые парочки. Обнимающиеся. Целующиеся. Сношающиеся.

Розовые, фиолетовые и белые стёкла явно должны были настраивать гостей на близость. У Амели защекотало в глазах. Она еле сдержала слёзы. Роджер, сам того не зная, тыкал ей в лицо красной тряпкой. Тряс перед ней жизнью, которой у неё не будет никогда. Жизнью, полной удовольствий, любовных соков, самых разных вкусов. Мир этот был из мяса. Весь такой чувственный, тактильный. А она никогда не сможет коснуться любимого человека, никогда не сможет подарить ему свой горячий поцелуй. Не сможет завести детей. Даже пунша глотнуть вне своей камеры не сможет.

– Лилия в консервной банке…

– Амели, где ты? – голос Марка донёсся из-за нескольких стен.

– В банке было лучше.

Громкие шаги приблизились. Большая чёрная фигура расплылась в витражном окне. Шаги прекратились.

– Амели, ты здесь? – Марк дёрнул круглую ручку, снова и снова. – Дорогая, ты в порядке? – тут он запнулся. «Ты в порядке?» – когда ему стало не всё равно?

В ответ тишина.

– Я же знаю, ты тут!

Амелия подошла к запертой двери. Не дойдя пары шагов, она остановилась.

– Ну же, милочка, открой.

– Мне страшно.

– Всё будет хорошо.

– Они смеялись надо мной.

– Они своё ещё получат. Дорогая, ты впустишь меня наконец?

– Ты… ты не сделаешь мне больно?

– Зачем?

– Я вела себя неуклюже, я… я…

– Всё будет хорошо. Просто нужно привести тебя в порядок, ладно?

Амели шмыгнула носом, расправила испачканное платье.

– Я хочу побыть одна.

– Ну же, милая.

– Я не хочу быть здесь.

– Надо немного потерпеть. Открой дверь.

– Марк, я…

– Пожалуйста… я помогу.

Амели сдалась. Защёлка отодвинулась в сторону. Марк ураганом влетел. Сразу обхватил её, словно чёрное грозовое облако. Нервно трогал её руки, осматривал плечи, приподнимал платье. Пятна там и тут, там и тут. Девушка почувствовала себя в самом центре бури. Как ни странно, именно здесь её было спокойно… и даже приятно. Марк искал на ней повреждения.

– Хотя бы не подвернула лодыжку и ничего себе не сломала. Милая, милая, ты ведь такая хрупкая. Нельзя же на каблуках бегать. Ты могла разбить коленку или стекло скафандра.

– Марк, я такая грязная.

– Это только пятна.

Марк достал из нагрудного кармана платок и вытер подсохший пунш с её шлема. Он промокнул платком её грудь, всю красную. Огромное пятно расплывалось – точно сердце! – подумал Майерс.

– Как ты себя чувствуешь?

– Всё так ужасно, Марк.

– Больше пятен нет.

Он скомкал платок и швырнул его в торону.

– Я выставила тебя таким дураком. И была такой дурой.

– Обо мне не беспокойся. Меня этот гад надул гораздо страшнее. Но сегодня я ему отплачу.

– Как же?

– Он у меня за всё получит.

– Как, любимый?

– Я пришёл к ним не с пустыми руками. Не с пустым ртом уж точно. Мне есть, чем их рассорить.

– Правда? Чем же?

– В таких семьях всегда найдётся целый ворох грязи. Настоящий комок волос и разложившегося семени из ванной. И совсем скоро я подёргаю его за волоски. Вонь разлетится очень далеко.

– Охх, им будет не до смеха, любимый.

– Именно. Стоп, как ты меня назвала?

– Никак… Марк?

– Нет-нет, повтори это слово. То самое.

– Л… любимый.

– Надо же…

До Марка вдруг дошло, что они вот уже две минуты жмутся друг к другу, как…. Как…

– Как влюблённые школьники – пробубнил он.

– Что?

– Ты совсем как школьница.

– У меня никогда не было мужчины, который бы так заботился обо мне.

– Но я не сделал ничего особенного.

– Для меня это многое значит.

– Ммм.

– Марк, посмотри на них – она кивнула в сторону витражей – они влюблены и я… хочу быть среди них. Но не могу.

В груди у Марка что-то защемило. Он прижал Амелию ещё сильнее и пару раз потёрся о неё, пытаясь унять эрекцию.

– Тогда я заберу тебя домой, как только покончу с этими обезьянами в большом зале. Я увезу тебя домой. Я вымажусь всеми антисептиками, какие только есть, натяну на себя хоть десять слоёв защитной резины, но доставю тебе любовное удовольствие.

– Любимый…

– Я выжму из твоих груди и киски все соки, какие только есть…

– Да!

– И ты никогда больше не будешь одна. Тебе больше не будет страшно. Мы будем пить пунш вдвоём. Пусть даже через стекло.

– Спасибо.

– В мире ещё столько прекрасных вкусов, вин, ты не представляешь.

– Уфф.

– Но, дорогая, в мире столько дерьма и мне так хочется оградить тебя от него.

Амелия широко расставила ножки. Притянула марка за грудки и поцеловала его через шлем. След от помады остался на внутренней стороне стекла.

– Я буду ждать здесь.

XII

В большом зале погас свет. Прожектор осветил коренастую фигуру в белой офисной рубашке. Роджер. Он хлопнул в ладоши и из-за кулис вышла огромная процессия карликов и тощих гигантов с куреньями на подносах. Заиграла пульсирующая клубная музыка. Из-под пола выросли аквариумные цилиндры с подсветкой. Внутри них танцевали и постепенно раздевались девушки в костюмах русалок и подводных чудовищ. От потолка аквариумов шли трубки с воздухом. Разноцветные резные маски закрывали лица водных танцовщиц. Самая красивая из них скинула золотую чешую и обнажила две прекрасные ножки в причудливых туфлях. Окружавшие её мужчины невольно расступились и ахнули. Кто-то поперхнулся кальяном. Красные, фиолетовые и синие огни собрались в тонкие пучки света и задрожали, выхватывая самые интересные части тел из темноты аквариумов. Музыка разразилась коротким джаззовым джемом и утихла, оставив несколько секунд внимания неприлично громкой писклявой дудке. После громкого щелчка огни погасли.

Жёлтый прожектор выхватил со сцены Марка. Он держал в руке пучок проводов.

– Прошу прощения, дамы и господа. Я бы хотел сказать пару добрых слов моему старому другу, Роджеру.

По залу пополз недовольный гул.

– Было время, мы вместе работали, но вы сами знаете, что случилось. Меня оставили в дураках. Клетка меняет зверя. Он становится более покладистым, но лишь для того, чтобы в удобный момент выйти и загрызть своего пленителя. На этой вечеринке присутствует много-много представителей крупных банков. Так вот, знайте. По сути он был ничтожной гупёшкой. Не сегодня так завтра его сожрут более крупные рыбы. Ему навязали ненавистный брак и обвели вокруг пальца, не дав приданого. Надули тебя, Вайт, как когда-то ты надул меня.

Марк поднёс бокал ко рту, но, подумав, добавил.

– О и Пегги, твоя секретарша. Она горячая штучка, не один ведь я так думаю, верно, Роджер? Могу понять, почему вечерами ты не отвечаешь на мои звонки.

По залу прокатилась череда смешков. Кто-то недовольно фыркнул.

– Будь счастлив, Роджер. Земля тебе пухом. Твоё здоровье.

Марк одним глотком прикончил остатки в фужере и бросил его себе под ноги. Множество мокрых осколков разлетелось по полу. В пьяных умах зрителей это выглядело почти как залп серебряных конфетти.

– Ах ты гад! – крик Роджера прекратил громкий шлепок. Супруга влепила ему пощёчину и с криками удалилась. Белый воротничок погнался за пассией, бранясь и извиняясь.

Ликующий, Марк спустился со сцены. Ступенька за ступенькой. С каждым шагом ему становилось всё веселее.

– Что вы все такие кислые? Танцуем!

Несколько недовольных рож по-снобски вскинули носы и удалились. Те самые банкиры. “Адьё, толстосумы” – подумал Марк и погрузился в угашенную толпу. В свете софитов и лазеров люди образовывали маленькие кружки, толкались и плясали, как настоящие дикари.

Варвары. Но какие варвары! Марку впервые за долгое время стало приятно их общество. Беснующаяся в угаре толпа улыбалась ему никотиновыми зубами. Безумные гримасы, разбитые носы. Вакханалии снова вошли в моду и это было именно то, что ему сейчас нужно. Чёрный великан с головой нырнул в бурлящую толпу, забыв обо всём на свете.

Вынырнул он из неё только через полчаса. Весь растрёпанный и потный. И зашагал по винтовой лестнице наверх. Рождера так нигде и не было видно.

XIII

Дверь в гостевую была выломана. В коридоре повсюду явные признаки борьбы – царапины на стенах, сломанная мужская туфля. На одном из витражей белоснежное лицо любовника было разбито толстыми трещинами.

Марк наклонился и поднял красный платок.

– Ах, чтоб тебя. Амели!

Из гостевой донеслось сдавленное мычание.

Марк открыл сломанную дверь. На кровати два человека боролись. Белая рубашка, золотое платье, красное пятно. Марк вскипел.

– Ррррооджерррр!!!

В мгновение ока он превратился в ураган. Снова.

Он сносил всё на своём пути. Схватил первые несколько предметов, попавшихся под руку, и швырнул их в толстяка. Роджер взвыл псом. Скуля, свалился с кровати. Закрылся рукой от летевших в него предметов и ударов. Под глазом красовался синяк. Из штанов торчал обмякший от страха член.

– Ах ты кобель!

– Да пошёл ты!

Марк схватил его за руку и принялся бить, бить и бить. Прямо в лицо. Он разбил Роджеру нос и губу. Струи крови разделили его физиономию яркими трещинами. Он весь побелел, точно персонаж с витража.

– Дорогой, не надо! Ты убьёшь его!

Марк посмотрел на Амели.

– Этот гад домогался тебя!

– Я ниччч… ничего не дела… – прохрипел Роджер.

– Заткнись! – марк влепил ещё один удар ему прямо в челюсть. Что-то хрустнуло. Толстяк умолк.

– Он порвал мне платье… Обещал денег. Я отказалась, но он был настойчив… Марк, я не виновата!

Чёрный великан выволок ублюдка за дверь и швырнул его в коридор. Роджер кубарем покатился по лестнице, ломая пальцы и расставаясь с остатками зубов.

Марк вернулся к Амели.

– Ты в порядке?

– Ужасно. Мне так плохо.

– Иди ко мне.

Марк обхватил Амели и замер, вжав её в себя. В сердце урагана тишина царит. Поцелуй, поцелуй, ещё один. Рука скользнула по бедру.

– Теперь всё будет хорошо.

– Правда?

– Я рядом.

– Ты обещаешь?

– Конечно.

Нежность в его руках пропала, как не было.

– Он ведь не успел осквернить тебя?

– Я боролась, Марк, я отпиралась.

– Так значит, не успел?

– Нет.

– Хорошо.

«Тогда я буду первым» – подумал Марк.

– Я хочу домой.

– А знаешь… пусть он слышит!

Марк разорвал платье на месте красного пятна. Два крошечных серых соска смотрели на него. Он принялся покрывать её грудь поцелуями, отчего та вся порозовела.

– Оххх, Марк… прошу.

– Всё будет хорошо.

– Я ведь, аааххх!

– Всё будет хорошо.

– Мне страшно.

Ураган сдавил ей горло. Стало трудно дышать. Ужас. Удушье. Амели впервые ощутила такое ярое желание бороться за жизнь.

– Марк, мне плохо.

В ответ только пыхтения и всё новые, новые поцелуи. Амели попыталась оттолкнуть его. Но он стал напирать с ещё большей силой.

– Этот ублюдок остался с голым задом.

Марк обнажил её плечи…

– От него ушла жена.

Стянул с девушки платье, оставив только туфли и тёмные защитные чулки…

– Банкиры свалили с праздника, даже не попрощавшись.

– Ахх, Марк!

Он снял с неё шлем и поцеловал в её мягкие губы и отпустил. Вдохнув воздуха, Амели прозрела от чёрной пелены. И то, что она увидела ей понравилось и испугало одновременно.

Марк раздевался, скидывая одежду на пол. Было очень странно видеть его голым. Он будто и не раздевался вовсе. Таким он был тёмным. И только белое клеймо на лбу и окрепший от возбуждения член. Он упирался прямо в её жемчужинку. И та неумолимо росла.

– Это конец, Марк…

– Всё будет хорошо.

– Я умру, Марк…

– Я буду рядом.

– Не оставляй меня одну.

– Конечно, конечно.

Амели расплакалась от переизбытка чувств. Это и вправду был конец. Сколько ей осталось? Сутки, двое, час?

– Ты убил меня, Марк… ты убил меня.

– Я обещал сделать тебя счастливой.

Амели всхлипнула.

– Я обещал отомстить за тебя. И обещал сделать тебя женщиной.

– Но не так же… Марк.

– Уже поздно что-то менять.

– Ты прав.

– Ты хочешь стать счастливой?

– Да… дорогой.

– Хочешь окунуться в океан чувств, забыться в нём?

Его шпиль погрузился в её лоно.

– Аххх, да.

Вся мокрая, она принимала его с самозабвенным удовольствием. Марк сделал несколько лёгких толчков и вытащил.

– Войди в меня снова, прошу.

Он проник в неё. Она обхватила его своими ножками, вовлекая в себя с каждым толчком. Марк терзал губами её сочные груди. Кончив так, он поставил Амели на четвереньки. Лицом в подушку. И врубился в её киску носом. Он играл с её жемчужинкой языком, губами, теребил её пальцами, гонял её слева-направо, вверх и вниз, высасывал из неё все соки.

– Дорогой, аххх, ааа, не останавивайся.

Амели снова задыхалась.

– Я хочу тебя, любимый. Зайди в меня снова.

Она повернулась и сказала…

– Я хочу почувствовать, как твоё тепло разольётся во мне, любимый.

Марк отпустил её клитор и поднял член.

– Попроси меня об этом.

– Прошууу – взмолилась она и раздвинула руками свои половые губы.

– Ещё раз.