bannerbanner
Спасенному рая не будет. Книга первая. Воскресший утопленник. Трилогия
Спасенному рая не будет. Книга первая. Воскресший утопленник. Трилогия

Полная версия

Спасенному рая не будет. Книга первая. Воскресший утопленник. Трилогия

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2018
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

Когда отплыли, Анюта испуганно проговорила:

– Нас же приняли за других. Выяснят – побьют!

– Отбиваться будем, Нюрочка, – храбро пошутил он, однако спокойствия на душе не было.

Высадились на песчаном мысу. Алексей поставил под соснами палатку. Распотрошил презентованные адидасовым Робертом коробки. В одной оказалась посудная утварь, в другой – коньячный набор и куча банок с иностранными этикетками, судя по всему, со склада гуманитарной помощи. Во времена Горбачева съедобные подачки за проданные державные секреты были популярны. Не успел он рассортировать продовольственное богатство, как услышал звук мотора и увидел направлявшийся к ним катер.

– Разоблачили, – потерянно произнесла Анютка и начала торопливо укладывать продукты обратно в коробку.

Однако то был всего лишь их знакомый перевозчик.

– Начальник мебель прислал и дрова для костра! – прокричал он, причаливая.

Навыбрасывал на берег ворох березовых поленьев. Вынес к палатке раскладной стол и три матерчатых кресла. Одно было явно лишним. Но моторист сказал по этому поводу: «Приказано!»

Чудеса продолжались и вечером. Алексей исхитрился наловить рыбьей мелочи и сварить уху. Анюта собрала на стол. Они уселись в кресла, ровно белые люди под пальмами. И тут объявился сам Адидас. Пришел по берегу. На шее тот же бинокль, в руках фонарь-прожектор.

– Борисыч так и не приехал, – сообщил с печалью в голосе.

– Обстоятельства! – со значением ответил Алексей.

– Знаю эти рыжие обстоятельства.

– Что поделать, красота требует жертв.

– Вах! – скривился Адидас. – Женщина без тела, что петух без голоса.

Он сам раскупорил коньяк и возложил на себя обязанности тамады. Первый тост поднял за Борисыча. И вообще тот незримо присутствовал в продолжение всего берегового ужина, на котором Алексей оказался в роли его полномочного представителя.

– Напомни ему, дорогой, про машину и холодильную камеру, – попросил Адидас после очередного тоста.

– Обязательно.

– И с актами на списание пусть поторопится, пока в отчетности бардак.

– Акты уже подписаны и утверждены! – погнал волну подвыпивший Алексей.

– Ну?! – оживился Адидас. – На оба катера?

– На оба.

– Чего же молчал, дорогой?

– Об этом должен был объявить сам Борисыч.

– За такой сюрприз полагается…

Перед тем, как отбыть на базу, он спросил:

– Может, завтра сауну?

– Нет. Мы уезжаем. Тем более Борисыча рыжая вобла не выпустила. Добросишь до пристани?

– Вах! Как есть – вобла!.. Когда вам транспорт?

– К девяти…

Анютка как-то разом успокоилась. И даже раскрепостилась, обнимая ночью Алексея. И впервые назвала его на «ты»…

Адидас появился в срок. Передал для Борисыча аккуратно упакованную коробку, как потом оказалось, с двумя глиняными бутылками рижского бальзама и двумя – коньяка «Ахтамар». И Алексею вручил глиняную бальзамную бутылочку. Пригласил приезжать в любое время. Скомандовал мотористу:

– К «Голубому заливу»!

Высадившись на пристани, они перевели дух. Освобождено помахали вслед катеру. И когда тот скрылся за поворотом, потопали, нагрузившись, в сторону боровой сопки. Там они спокойно прожили еще трое суток. Пили мягкий коньяк «Ахтамар», ели уху и адидасовы деликатесы. И обпивались чаем с рижским бальзамом.

Через девять месяцев в Алма-Ате родилась Аленушка…

Покушение

                                            1

Все последнее время Алексея не покидала мысль: кто же он теперь такой? Не находя ответа, спрашивал себя: к добру или к худу происшедшая метаморфоза? Раньше такой вопрос вообще не пришел бы ему в голову… Хитрил ли он в жизни? Получалось, что хитрил… Обманывал ли женщин? Выходило, что обманывал, хотя никогда им не врал. Его принцип: «не врать» тоже был хитрым ходом: брошенная подруга, хоть и злилась, но вынуждена была себе признаться в том, что никто ничего ей не обещал. А с сыном как? Все в Алексее кричало: к сыну хорошо относился! Но было ведь, было, что себя ставил наперед ребенка, когда пёкся о своих удовольствиях…

Перед ним вставала его маленькая умненькая дочь. Ему казалось, что уж тут-то ему не в чем себя упрекнуть. Но все равно он ощущал чей-то немой укор…

После телефонного разговора с Аленушкой его дни были заполнены хлопотами. Алексей бестолково шатался по бутикам, покупая для дочери то, что на его взгляд, было ей необходимо: дубленку, кроссовки, костюм с красными оборками, трубку сотового телефона с фотокамерой. И еще – официальные подарки. Ирине Семеновне – шерстяную вязаную кофту, Анюте с Аленкой – золотые цепочки со знаками зодиака.

И тут обнаружил, что денег у него не осталось даже на билеты. А надо было их много, чтобы оставить дочке на учебу в институте. Одних знаний теперь для этого мало, нужны средства, чтобы оплатить занятия. Дожили, даже образование для детей зависит от толщины кошелька!

Алексей не знал, где раздобудет приличную сумму, но почему-то это его не тревожило. Был уверен: придет час, и деньги появятся.

С такими мыслями он вышел из «Детского мира». И уже шагнул под арку, чтобы нырнуть в метро, когда ощутил спиной чей-то вороватый взгляд. Остановился у входа в подземку, оперся о колонну, оглядел заполненный торговцами пятачок. Сигнал тревоги шел от кучки зевак, сгрудившихся подле наперсточника.

Он неторопливо подошел к толпе и тут же уловил: «Никак клиент лопухнуться решил напоследок!». Мысль эта оформилась в черепушке у парня, стоявшего сбоку, и явно относилась к Алексею. Но почему «напоследок»?.. Он, не маскируясь, оглядел сигнальщика. Назвать его парнем было, пожалуй, уже поздно. Лет тридцати с малым гаком, в приличном прикиде полуспортивного покроя, длинноволосый, но с аккуратной прической, в очках в массивной оправе. Судя по внешности, творческий работник. И не подумаешь, что из уголовников.

«Чего это он уставился? – услышал Алексей. – Вроде как заподозрил!». Однако его лицо выражало лишь неподдельный интерес к наперсткам и к очередному лоху.

Понимая, что потащит наемника за собой, Алексей, не оглядываясь, двинулся к входу в метро. В душе не было ни беспокойства, ни опаски, хотя мелькнувшее в голове «творческого работника» слово «напоследок» имело только одно толкование. Кому-то Алексей не понравился. Причем настолько сильно, что этот кто-то решил от него избавиться. И подослал интеллигентного спеца «по несчастным случаям».

Алексею захотелось сказать ему: «Не глупи, дурачок! А то ведь и сам окажешься „напоследок“!». Но тот был вне поля зрения и объявился лишь на подземном перроне.

На станции «Кузнецкий мост» всегда столпотворение, в центр столицы стремятся все приезжие. Даже в эту послеполуденную пору толпа бурлила, суетилась на перроне поближе к вагонным дверям. Наемник вклинился в толчею и оказался за спиной Алексея. Все было ясно, как божий день. Даже не имело смысла подслушивать его мысли. Сейчас покажется состав, задние поднапрут на передних, и Алексей полетит на рельсы перед самым носом поезда.

А локомотив уже полоснул фарами по облицовке станции, выскочил из тоннеля и неотвратимо приближался. «Пора!» – услышал Алексей. Прижав сумку с покупками, он резко сдвинулся влево в тот самый момент, когда напружинившийся «интеллигент» с силой двинул плечом, намереваясь толкнуть его в спину. Наверное, инерции ему добавила толпа. Оказавшись на самом краю платформы, он судорожно взмахнул руками и беззвучно рухнул прямо под колеса. Запоздало взвизгнули тормоза локомотива. Толпа ахнула и попятилась. Заверещал чей-то ребенок, и старушечий голос прошепелявил: «Господи, спаси!»


Алексей ничего не слышал. Для него приглушенно заиграла музыка, будто выплывавшая из глубины теплого озера. Он сидел на берегу один, зная, что женщина со странным именем Оника в этот раз не появится. Но голос ее продолжал звучать, как и прежде.

«Добро и насилие ходят рядом». Он мог бы ответить, что добро должно быть с кулаками. Так говорят на Земле. Но она его не слышала. «Чрезмерная жалость наносит вред» Конечно, жалость не всегда полезна, думал Алексей. От нее – попустительство и вседозволенность.


Алексей очнулся, когда его кто-то грубо отодвинул в сторону. И тут же в уши ворвался громкий и неприятный голос:

– Пр-рашу разойтись!

Лейтенант милиции в сопровождении краснофуражечной дежурной расталкивал толпу.

– Кому сказал, р-разойдись!

Люди отхлынули и замерли. Только продолжал всхлипывать малыш.

Алексею было наплевать на смерть наемника, хотя жаба сожаления на миг и толкнулась в грудь. Толкнулась и исчезла. Он не стал ждать, когда на ветке восстановится движение. Перешел на противоположную платформу и поехал в обратном направлении, чтобы перейти на кольцевую линию.

                                              2

Клим переминался с ноги на ногу. Похожий на раздувшуюся бочку Юсуп делал вид, что в упор не замечает его. Сидел за столиком в пустом ресторанном зале казино, запускал столовую ложку в огромный торт и лопал его, ровно бы хлебал суп. Зад его едва умещался в кресле, жирные щеки подрагивали в такт челюстям. Короткие пухлые пальцы, унизанные перстнями, лоснились от крема. Наконец, он рыгнул, воткнул ложку в торт и повернулся к Климу:

– Шурши! – повелел.

– Промахнулся Интеллигент. Сам, типа, влетел с разбега на рельсы.

– Свинячье ухо! – рыкнул Юсуп. – А этот, Утопленник?

– Слинял.

– Куда?

– Я с Интеллигентом остался.

– Его же задавило!

– Ну да. Я глядел, как его вытаскивали.

– Масла в твоем калгане нет! И баксов тебе нет!

Юсуп погрузился в мрачное раздумье. Откуда взялся этот похороненный утопленник? Соседи видали, как закапывали, а он живой!.. Заманил смотрящих за уродами в парк, а там, как они сказали, их поджидали еще четверо в масках. Почему Утопленник с них штаны снял? Для понта?.. Откуда он знает баклана Клима? Этот придурок доложил, что тот знает и его самого… Зачем Утопленник ходил в больничку к писаке, который расколол кошелку Лолиту?..

Клим продолжал топтаться, сопел и шмыгал носом. Юсуп смерил его презрительным взглядом:

– Бери Жилу – и делайте стриптизершу. Упустите – на кол конкретно посажу!

Клим на полусогнутых удалился. Юсуп еще пару раз ковырнул ложкой торт. Ему всегда становилось не по себе, когда возникали заморочки. А с Утопленником – заморочек выше крыши. Кто за ним стоит? Если он человек свалившего за бугор Американца, то почему отказался от базара? Перетерли бы тему, и делов нет… А если конторщик?.. Не мог же Интеллигент сам сигануть на рельсы, кто-то помог ему… Значит, страхуют, и выходит, что копает Утопленник в чужом огороде не сам по себе… С этим надо разобраться, чтобы не залететь. И глаз с него не спускать!..

Самым неприятным для Юсупа было то, что придется обо всем доложить Зурабу. Высоко взобрался земляк, во власть втиснулся. Всех подмял и Москву поделил, как пирог. Доложить про Утопленника – значит, признаться, что сам закрыть тему не в силах. Зурабу, конечно, такой абрикос придется не по вкусу, но деваться некуда.

                                  3

Алексей не стал ломать голову, где взять денег. Позвонил ласковому Бычку:

– Ты еще не раздумал дружить со мной?

– Всегда рад тебя видеть, дорогуша.

– Сегодня тоже рад будешь?

– Сегодня?..

– Я могу и передумать, Антон.

– Где хочешь назначить встречу?

– У тебя в офисе.

– А может, в кабак забуримся?

– Нет, у тебя. Приготовь на всякий случай пять штук УЕ.

– Не много ли, дорогуша?

– Когда встретимся, решишь: много или мало. Буду у тебя в 16.00.

На этот раз издательская приемная пустовала. Бычков, увидев вошедшего Алексея и блеснув влажными глазами, поднялся из-за стола и, распахнув объятия, двинулся навстречу.

– Выгнал секретаршу? – спросил его Алексей.

– Она стучала? – задал тот встречный вопрос.

– И она тоже, – наугад ответил Алексей.

– Как? – издатель сменился с лица. – Неужели еще кто-то?

– Да, еще кто-то.

– Кто?

– Не торопись. Сначала скажи, стоит наша встреча пяти штук?

– Ты меня к стенке припираешь.

– Наоборот, Антон. Я от стенки помогаю тебе оторваться. Может, рассказать тебе про подставные фирмы-однодневки для сбыта продукции?

В голове ласкового Бычка заметались панические мысли. Алексей сумел зафиксировать два названия: «Гелиос-классик» и «Афина-пресс». Однако тот быстро сумел взять себя в руки и, улыбаясь, сказал:

– А вот тут ты, дорогуша, загнул.

– Тебе назвать фирмы?

– Назови.

– Гелиос с добавкой «классик» тебе о чем-нибудь говорит? Или Афина не Паллада?

Ласковый Бычок молча встал, подошел к сейфу, открыл его и выбросил на стол перед Алексеем перетянутую резинкой пачку стодолларовых ассигнаций. Сел напротив:

– Можешь не считать: пять штук. Поговорим серьезно?

– Поговорим.

– Откуда информация?

– От твоих сотрудников.

– От кого конкретно?

Алексей ничего не знал ни конкретно, ни, в общем. Но предполагал, что стукач, работавший на конкурентов, все равно есть. Того требовали волчьи законы бизнеса и вся рыночная система.

– Вызывай в кабинет всех нетворческих сотрудников, – сказал уверенно. – Складских работников – тоже. Скажи, что с ними хочет побеседовать психолог.

– Ты что, стукача только в лицо знаешь?

– Делай, Антон, что говорю.

Издатель вышел и почти тотчас же вернулся. Через несколько минут кабинет заполнился довольно бойкими молодыми людьми, которые с любопытством уставились на Алексея.

– Отдел менеджмента и рекламы, – представил их ласковый Бычок.

Алексей встал и объявил:

– В коллективе появился засланный казачок. Я знаю его в лицо.

Подошел к сотрудникам отдела, вглядываясь в каждого. Сказал:

– Свободны!

– Ну? – спросил Бычок, когда те вышли.

– Вызывай следующих.

Из бухгалтерии издательства на смотр явились восемь человек. Они тоже услышали от Алексея про засланного казачка. Информацию он снял только с грудастой большеротой кассирши: «Откуда этому психологу знать про лапочку Жеку?»

Остановившись напротив нее, Алексей участливо спросил:

– Как поживает лапочка Жека?

– Кто? – растерянно произнесла она. – Нет! – взвизгнула. – Не-ет! – и выбежала из кабинета.

– Ну, ты даешь! – серьезно и уважительно произнес ласковый Бычок.

– Мы еще не закончили, – отмахнулся от него Алексей.

– Неужели еще есть?

– Вызывай.

– Здесь только начальник складов и два моих зама. Я им доверяю.

– Как хочешь. Я не доверяю.

Издатель сам отправился за доверенными работниками. Те вошли и спокойно уселись в кресла напротив Алексея.

Он поглядел на них и спросил:

– Признавайтесь, кто из вас работает против владельца издательства?

Информация пошла сразу от двоих: заведующего складами готовой продукции и от первого зама. Причем, главный кладовщик мыслил спокойно и даже с каким-то чувством превосходства над другими. А первый зам явно намеревался утопить шефа собранным компроматом, чтобы самому занять его место. К нему Алексей и обратился:

– Собранный вами компромат вам не поможет. Считаю, что вы должны подыскать себе другое место работы. А вы, – обратился он к кладовщику, – решайте свои дела вместе с хозяином.

Когда троица покинула кабинет, ласковый Бычок какое-то время сидел, уставившись в стол. Затем поднял искривившееся лицо и сказал:

– Хочу напиться.

– Валяй, – ответил Алексей.

– А ты?

– Мне безалкогольного пива.

– Что так?

– Я уже объяснял, что в Тибете закодировали.

– Меня бы кто закодировал.

Он прошествовал к холодильнику, достал бутылку водки с позолоченной пробкой, две банки невского пива и бутерброды с сыром и черной икрой. Поставил на стол два фужера. Себе набулькал до краев из водочной бутылки, Алексею опростал пивную банку. Сказал:

– Извини меня за глупости, – и крупными глотками выдул фужер до дна. Вытер губы. Произнес со вздохом: – Ты, конечно, не скажешь, что у вас за контора?

– Не скажу.

– Ментовку тоже под колпаком держите?

– Держим.

– Я так и понял. Мне кладовщика один авторитет вместе с ментовским полковником навязали. Вроде бы и надзор, и крыша.

– Авторитет – Юсуп?

– Ни хрена себе! О Юсупе тоже знаете?

– Знаем.

– И что же вы их не возьмете?

– Рано, Антон. Но дело к этому идет.

– Может, мою фирму крышевать станете?

– Мелочевкой не занимаемся. А информацию копим.

– Страшный ты человек, Алексей. Как я с тобой обмишулился, в толк не возьму.

– Поймешь, когда поумнеешь.

– Между прочим, ты продешевил со своей информацией.

– А мне больше пока не надо.

– Если понадобится, обращайся.

– Может, и обращусь. Одно тебе скажу: выводи капитал из тени. Время пришло. Иначе опоздаешь.

– Подумаю.

Он снова наполнил свой фужер и выцедил до дна.

– Может, к девкам закатимся, как в старые времена? – спросил, заметно опьянев.

– Нет, Антон. Труба зовет.

– Понятно: служба…


Алексей чувствовал себя опустошенным, как после долгой бессонной ночи. На него навалилась усталость, будто целый день таскал тяжелые мешки. Проблема с деньгами была решена, и теперь он хотел быстрее сесть в поезд. Не самолетом лететь, как вначале собирался. А занять полку в двухместном спальном купе и спать все трое суток до Алма-Аты. Однако в Москве оставалось еще одно дело: данное Рязанцеву обещание. Предстояло узнать, жива ли стриптизерша Лолита. Это можно будет сделать завтра. И со спокойной душой отправляться в бывшую столицу Казахстана на свидание с дочерью.

Однако до завтра ждать не пришлось.

Дома он застал Олега, покинувшего на сутки свою пассию, чтобы обозначиться перед родителями. Сын наворачивал блины с красной рыбой и косил глазом на экран телевизора. Вещала дикторша, не оставлявшая зрителей без ежедневных криминальных новостей. Поздоровавшись с сыном, Алексей присоединился к блинам, улавливая краем уха информацию о пожарах, убийствах и похищениях. Насторожился и уставился на экран, когда дикторша сообщила, что в одном из столичных изоляторов временного задержания обнаружен труп жрицы любви, примадонны популярного стриптиз-клуба.

Сначала шли крупным планом решетки и металлические двери. Затем во весь экран – фотография еще живой стриптизерши: так себе бабенка, даже полновата для своей профессии. Фотографию сменило закрытое простыней тело со сдвинутой в сторону голой ногой. И лишь после этого объявилась дикторша с подробностями.

Примадонна стриптиза выступала в ночном клубе «У Евы» под сценическим псевдонимом Лолита. Обвинялась она в ограблении казино. Накануне, по просьбе адвоката Геннадия Спирина, сославшегося на состояние здоровья подзащитной, была переведена в одиночную камеру. Дикторша предположила, что жрица любви страшилась наказания. Потому и покончила жизнь самоубийством, повесившись на капроновых колготках.

«Сукин сын! – отстраненно подумал Алексей в адрес адвоката Гены. – Подсуетился, чтобы повесили бабу. – Короткая у проституток жизнь».

Финансовая дама

                                    1

В спальном купе скорого поезда «Москва – Алма-Ата» Алексей оказался вдвоем с полной молодящейся дамой, успевшей до его появления облачиться в шелковый павлиний халат. Поезд тронулся, и она принялась потрошить огромный баул. Выложила на столик жареную курицу, хлебный батон, огурцы, помидоры, соль и все, что требуется для обильной трапезы.

Алексей взял в дорогу только банку растворимого «Коломбо» и пачку рафинада. Рассчитывал на вагон-ресторан.

– Угощайтесь, – пригласила его к пиршеству дама.

– Извините, не голоден.

– А как насчет коньячку для знакомства? – она опустила руку в баул и извлекла бутылку молдавского «Аиста».

– Не пью, – отказался он.

– Даже одну рюмашку?

– Даже одну.

– Первый раз встречаю непьющего мужчину. Вы до Алма-Аты?

– Да.

– Я тоже. Трое суток нам вдвоем с вами ехать. Как вас звать-величать?

Не надо было никакого напряжения, чтобы поймать ее поползновения. Алексею стало тоскливо, но все же, скрепя сердце, он назвал себя по имени.

– А я – Майя. Но Майя – только для близких. На работе – Майя Эдуардовна. Вы в командировку?

Алексей внутренне чертыхнулся: надо же, как не повезло! Липучая бабенка, и намерена на форсаже закрутить дорожный роман. Сухо ответил:

– Нет. Не в командировку.

– По личным делам?

– По личным.

– Наверное, к женщине?

– К женщине.

– А у меня – деловая поездка. Я от коммерческого банка. Понимаете, Алексей, чтобы решить сложные вопросы, нужен профессионал. Я занимаюсь кредитами.

Ему было наплевать на кредиты, финансовых профессионалов, и он сказал ей:

– Извините, мне нужно на некоторое время удалиться. Я должен сбросить одного недобросовестного кредитора с поезда.

Она сначала не поняла. Затем ее глаза округлились:

– Что вы сказали?

– Не беспокойтесь, вас я не трону. Пейте, отдыхайте, – и вышел.

За вагонным окном проплывали здания и платформы электричек. Мелькнуло название станции «Новая», от которой до дома Алексея было десять минут хода. Поезд проскочил станцию «Выхино» и московскую Кольцевую дорогу. Началось лесистое, уже сбросившее нарядный багрянец Подмосковье.

Он стоял и бездумно глядел в окно, пока не ощутил затылком чей-то взгляд. Скосил глаза и увидел, как захлопнулась дверь купе, расположенного у туалета. Усмехнулся: «И здесь пасут». Открытие не обеспокоило Алексея, он уже привык к пастухам и был отчего-то уверен, что справиться с ними ему ничего не стоит.

Стало уже темнеть, когда поезд прогрохотал по мосту через Оку. Здесь он обычно высаживался с электрички и шел с рюкзаком по берегу к своему любимому острову, где, непонятно почему проспал, чуть ли не три месяца. Представил песчаный мысок, скрытый от посторонних глаз зарослями тростника, свою одноместную палатку на легком взгорке…

Он откатил дверь своего купе. Молодящаяся дама спала поверх одеяла с открытым ртом и слегка похрапывала. Атласный павлиний халат задрался, оголив дрябловатые, но еще крутые ляжки. Остатки ужина заполнили весь столик, в центре которого красовалась ополовиненная бутылка «Аиста».

Он брезгливо поморщился. Поднял свалившееся на пол полотенце попутчицы и накрыл им столик. Разобрал свою постель, включил ночной свет и улегся, не сомневаясь, что мгновенно провалится в сон.

Однако желание спать улетучилось. Под стук колес воображение рисовало говорливые речные перекаты, тихие плесы и зеленые берега. Непонятно было, то ли это места, где он когда-то побывал, то ли незнакомые, навеянные тягой к бродяжничеству.

Так было, пока мысленный экран не заполнило серьезное и умненькое лицо Алёнушки, он так редко навещал в последние годы.

О том, что Аленушка родилась, ему позвонила Ирина Семеновна. Он пообещал приехать, но постперестроечная смута ввергла его, как и большинство граждан бывшей великой державы, в нищету. Самые пронырливые торопливо грабили страну, в то время как два партийных босса, вознесенные стихией на вершину власти, озлобленно грызли друг друга.

Примерно через неделю после звонка Алексей увидел сон, в котором ему снова явилась иссык-кульская цыганка с темным бесстрастным лицом. Она взяла его ладонь, глянула на нее и сказала шепотом:

– Спасай дочерь. Она твое порождение.

Утром он позвонил Анюте и настойчиво посоветовал показать Аленушку врачам. Через два дня она сообщила, что у дочки возможен церебральный паралич, и она вряд ли когда сможет ходить.

Алексей продал какому-то кавказцу свой именной инкрустированный кортик, врученный ему в свое время министром обороны как лауреату литературной премии. Обежал всех знакомых, занял, у кого сколько можно. И прилетел в Алма-Ату.

Улица Богенбай-батыра, была в советское время улицей Кирова. Она тянулась через весь город и терялась в предгорьях Алатау. Дом располагался в самом ее конце.

Встретила Алексея Ирина Семеновна. Анюта с трехмесячной Аленкой лежали в больнице.

– Там очень хороший доктор, – сказала она. – Многих детей на ноги поставил. Нам повезло, успели попасть к нему. Его пригласили работать в Германию, и он через полтора месяца уезжает. Анюта извелась вся. Икру бы для нее купить, но с деньгами туго.

– Купим икру, – ответил Алексей. – И доктору заплатим.

В тот же день он побывал в больнице, передал через медсестру две банки черной икры и пять пакетов разных соков. Встретился с врачом и вручил ему двести долларов.

– У вашей дочки послеродовая травма. Виноват акушер, – сказал он. И успокоил: – Надеюсь, что выправим. Ей сейчас необходимы уколы церебролизина, у нас его нет. В аптеках тоже не найдете, только на еврейском рынке.

– Добудем, – заверил Алексей.

– После выписки ребенку потребуется постоянный массаж. И врачебный контроль до двенадцати лет…

На страницу:
5 из 6