Наследие богов. Книга третья. 12 апостолов

Любич неожиданно замолчал и совершенно трезвыми широкими глазами обвёл всю комнату, будто только что её увидел. Потом его глаза сошлись в щёлку

– А что это вы други мои мне песни про князя всё поёте? Ох, чую, что дело всё не в нём. – Старый торгаш, наконец, понял, что его обводят вокруг пальца, как маленького. – Ну, хитрецы, теперь давайте всё начистоту! Чего удумали?

Богуяр понял, что пришло время говорить о главном. Плавно перейти к этому главному не получилось, теперь придётся идти напролом, но с чего начинать он пока не знал, и смутившись отвёл глаза от княжеского купца. Елизар соображал быстрее, да и друга пришло время выручать.

– Ты как всегда прав, Любич. Слёзными разговорами тебя не убаюкаешь. А дело наше вот в чём. – Зачем-то он осмотрелся по сторонам, хотя в доме кроме них никого не было. – За море я с Богуяром ходил. То тебе не известно. И там, у ромеев мне дали чётко понять, что торговать с нами будут лишь тогда, когда князь веру христианскую примет. Крестить они его хотят, но как сделать это не знают. Самый важный купец Антоний мне в самом Царьграде сказал – «Крестите князя, тогда я сам свои торговые корабли к Киеву поведу». Вот так, Любич. Не хотят ромеи с нами торговать, потому мы и пустые назад вернулись. Что скажешь купец? Куда за товаром теперь идти? Со всех сторон то печенеги, то норманны с варягами. До волжских булгар далеко, и степняков там тьма, да и товара такого как в Византии нет. Туда со всего мира народ съезжается, общаются люди, товаром меняются, мир поддерживают. А мир – это сила и благо.

Неожиданно витиеватую речь Елизара перебил Богуяр.

– Ты уж Любич не серчай на мысли наши, но город поднимем только тогда, когда князь силу возьмёт. А сила его там – за морем пока. Нам один грек священник говорил о некоем слепом старике. Имя у него… – Богуяр пошевелил губами, будто вспоминал имя на вкус. – Фотий. Этот отшельник живёт недалеко от Царьграда у самого моря. Так вот, этот священник сказал, что Фотий блаженный и часто на слух повторяет, что ждёт от князя руссов приглашения. Говорит, что князь сам его позовёт, только время ещё не пришло. А ещё священник сказал, что этот Фотий чего-то знает такое, отчего сам князь рад будет.

Одурманенный вином и всем услышанным, Любич медленно переваривал крамольные речи купцов. Не раз он сам слышал от ромеев, что те хотят торговать с единоверцами. Однако как заставить князя от Богов своих отречься, да ещё весь народ перекрестить на их лад, это было выше его понимания. Правы купцы, ох как правы, да только из сердца веры многовековой не вытравишь. Народ подняться может и смуту учинить великую. Что же такого должно произойти, что бы весь народ поверил, и крещение это принял? Любич не знал на это ответа. Однако, слова друзей о неком Фотии, посеяли в его душе слабую надежду на благоприятный исход купеческого зговора. Безысходность и пустой кошель, да и скудная княжеская казна толкали на безумие. Как знать, может и в самом деле, этот отшельник что-то знает такое, отчего князь вновь силу обретёт? Нехорошие мысли колесом крутились в его голове, выветривая лёгкий винный хмель. Нужно что-то отвечать купцам. Будучи до крайности осторожным, Любич прощупал почву.

– А чего вы от меня хотите? Чтобы я князя уговорил на крещение?

Богуяр махнул рукой в ответ.

– Что ты Любич. Ни о каком крещении речь не идёт.

Ничего не понимая, купец вопросительно посмотрел на Елизара.

– Это как же? Сами говорите, что князя крестить нужно и тут же отказываетесь от своих слов?

– Не нам решать, креститься ему или нет. – Богуяр понял, что Любич готов помогать им в их лихом деле. – Всего лишь к нему нужно привести самого Фотия. А тот пусть скажет князю, всё что знает.

– Главное перед этим, с князем потолковать об этом слепом старике. – Елизар дожимал купца до конца. – Пусть поговорит с ним. Ведь приезжают к нему священники всякие и запросто разговоры ведут о вере своей. Князь никого не выгонял ещё и выслушивал всех до конца. Может статься, что и Фотия примет и поговорит с ним. А тебе только и нужно, что упросить князя на разговор этот.

Любич наконец понял хитрую задумку купцов. Только в этой задумке его голова оказывалась на кону. Елизар и Богуяр внимательно следили за тем, как в голове у Любича происходит тяжёлый спор с собственной корыстью, и видели в его глазах страх перед тем, как князь может отреагировать на просьбу купца. Выражение глаз быстро поменялось, когда он подумал о том, что за оказанную услугу Владимир может и щедро наградить. Иногда в его голове возникал вопрос – может открыться князю, да покаяться, что слушал речи непотребные. Отдать на откуп друзей своих, а самому тихонько крутиться подле княжеских ног, выпрашивая полушку в тяжёлый день? Придя к какому-то решению, Любич тяжко вздохнул и тихо заговорил:

– Хорошо. Убедили вы меня прощелыги. Вижу, что только о своём кошеле нужду имеете. Поговорю я с князем, но если он добро на разговор с Фотием этим даст, всю жизнь с каждого торга кусок мне отдавать будете.

Напряжение тут же спало и на лицах купцов появились улыбки. Битва, хотя и не без потерь, была выиграна. А о куске, о котором упомянул Любич, можно будет поговорить и в другой раз.

– Вот и ладно. Значит, поговоришь с князем? – Богуяр ставил точку в разговоре. – А о своей доле в будущих наших промыслах не беспокойся.

– Поговорю, как случай представится. А вы пока корабль готовьте. Как лёд на реке сойдёт, так к морю и пойдёте. Только о разговоре нашем никто знать не должен. Кто проговорится до времени, прокляну на веки всё потомство!

Последняя угроза была лишней. Елизар с Богуяром в душе ликовали. Если удастся их план, то они будут первыми, кто привезёт в Киев много товара. Будет много денег, а значит больше возможности и власти. У самых дверей купцы опять ударили по рукам, клянясь в верности друг другу и предстоящему делу.

Любич вышел в темноту и проторенной дорожкой двинулся к своему дому. На небе плыла полная луна, а у крепостной стены на капище полыхали отсветы большого костра. Жрецы не жалели дров и крепко натянутых шкур на своих барабанах. Долгие и тоскливые их песни о былом могуществе продолжались. До восхода солнца было ещё далеко, а спать совсем не хотелось. Любич присел на завалинке у чьей-то избы и прикрыл глаза. С мерными стуками барабана раз за разом что-то отрывалось изнутри и отлетало в небытиё. Душа разрывалась на части, в голове стоял кромешный туман, а сердце просило веры и любви. Трудно перейти болото, но всегда есть надежда, что по пути рука вот-вот схватит живую ветку и с её помощью закончится весь кошмар никому не нужного героизма. Настало время для принятия решения. Любич знал, что рано или поздно, но это должно было случиться. Он открыл глаза и прямо перед собой увидел звёздное небо. Яркие звёзды свысока смотрели прямо на него, а одна неожиданно сорвалась с места, и оставляя за собой светящийся хвост устремилась вниз. Через какое-то мгновение падающая звезда исчезла с небосвода, оставив лишь приятное воспоминание.

– Это знак.

Любич сказал это сам себе, но уверенность в своих силах, пусть и робкая, уже зародилась где-то внутри под самым сердцем. Он поднялся с завалинки и не спеша продолжил свой путь домой, не обращая внимания на громкие песни пьяных варягов, и поднявшийся вдруг холодный ветер.

Глава 3

В дорогу начали готовиться сразу же на следующий день. Олег с Михеем пошли в кузню и там долго объясняли мастеровым, как они хотят сделать повозку, чтобы она была удобна для долгого путешествия и имела скрытые места для оружия и золота. Род решил брать с собой целый сундук с золотыми чешуйками и ещё один с самоцветами. «Золото пойдёт на выкуп, да и лишним в дороге не будет, а цветные камешки будем менять на еду» – просто по-хозяйски рассудил он. Сундуки нужно было спрятать в одной из повозок, подальше от чужих глаз. Олег совместно с кузнецами чертил тонким прутиком прямо по земле рисунок будущей повозки и тут же умельцы вносили в этот рисунок свои коррективы. Сама повозка получалась довольно внушительных размеров с прочными стенами и жёсткой крышей над головой. Главным в ней было второе дно, где решили спрятать золото и оружие. Увидав почти готовый рисунок, Род покачал головой.

– В такую телегу нужно впрягать не меньше четырёх коней. А сколько корма с собой нужно будет брать, вы подумали? Зачем нам две повозки, когда мы втроём прекрасно разместимся в одной? И зачем вам столько оружия? – Старик рассмотрел в рисунке огромную нишу под полом, в которой легко могло поместиться несколько человек. – Вы собираетесь с кем-то воевать?

– Лишним никакое оружие не бывает. – Олег пытался отстоять свою точку зрения. – Наверняка кто-то в дороге прибьётся к нашему обозу, да и открыто идти нельзя – только привлечём к себе внимание. Лишние места под крышей в дождь не помешают, а коней нужно иметь в избытке. Летом они сами себя прокормят, но без них мы далеко не уйдём.

Завязавшийся было спор, прервал неожиданно появившийся на кузне Волхем.

– Олег дело говорит. Если открыто вам идти нельзя, значит, нужно прикинуться купцами. А купец без товара, не купец. Вот тебе и весь сказ. Куда-то нужно укладывать товар. Опять же без второй повозки вам не обойтись. А если с конями что? Где вы других возьмёте в безлюдном месте?

Род только отмахнулся от полученных доводов рукой, понимая, что Олег и Волхем как ни крути правы. Не хотелось тянуть за собой огромный хвост, но видать придётся.

– Делайте, как считаете нужным. – Он понял, что без него дело пойдёт быстрее, и направился было в детинец к Атеону, но неожиданно остановился. – А ты что здесь делаешь, Волхем? Ты, кажется, собирался в Киев?

Старый колдун нисколько не смутился и тут же ответил:

– Так вы без моих подсказок даже из Китежа не выедете. – Острый взгляд Рода, заставил его открыть свои планы. – А чего нам порознь идти? Дорога до Новгорода одна – вот и поедем вместе. Вместе оно всегда веселей будет.

Хитрец и тут выторговал себе место в крытой повозке. Род только улыбнулся ему в ответ и продолжил свой путь в детинец. Предстоящий разговор с Атеоном сжимал сердце и тревожил его душу. Атеон замкнулся в себе и встреч с Родом не искал. Все прекрасно понимали, что это была не обида на то, что его оставляют в одиночестве. Это было сродни дремучей тоски и сердечных переживаний за своих близких ему людей. Из своей комнаты в детинце он почти не выходил, проводя время в написании какой-то книги. О чём она никто не знал и с вопросами по этому поводу его не тревожили, прекрасно зная, что когда книга будет готова, главный хранитель пещеры сам всё о ней скажет. Род тихонько отворил дверь в комнату Атеона и увидел того сидящим за массивным столом, с усердием и аккуратностью, присущей только ему, выводящим ровные буквицы на белоснежном пергаменте.

– Ты совсем не выходишь на свет, Атеон. – Род прошёл в комнату, с участием и тревогой в голосе обратился к другу. – Твоя кожа стала белее пергамента. Без солнца нельзя – хворь изъест.

Атеон отложил в сторону заострённую палочку для письма и повернулся на голос.

– Это ты Род? Какое тебе дело до моей кожи? – Голос старика таил какое-то безразличие ко всему происходящему вокруг него. – Ты хотел что-то спросить? Спрашивай и уходи. До конца дня мне нужно закончить страницу.

У самого Рода кошки скребли на душе, а сердце было не на месте. На протяжении всей их жизни они поддерживали друг друга и словом и делом, потому и знали друг друга как никто другой. Род прекрасно понимал, что причиной всему его отъезд из Китежа и ещё то, что он принял это решение сам, без долгой беседы с другом. Такого раньше не было. Атеон замкнулся, перестал говорить со всеми и заперся у себя в комнате, словно отшельник.

– Я знаю, что не прав. – Род начал этот разговор, понимая, что он может быть последним на их жизненном пути. —Не ехать не могу. Люди должны знать всё о своих Богах и предках. Ты сам не раз об этом говорил. Об этом великом исходе апостолов должны все знать. Были времена, когда творились великие дела, а об этом никто не знает. Разве это справедливо?

Род на какое-то время замолчал, ожидая реакции Атеона, но её не последовало. Старик молчал и смотрел пустыми глазами в пространство.

– Мало того – апостолов нужно вернуть. Я уверен, что их кто-то держит в плену и не пускает на родину. Разве это не благая цель? А ты только представь, сколько я запишу сведений об их походе? Наверняка сохранились среди людей какие-то сказания и былины. По их следу будет легко идти потому, что там, где они прошли, вырастали целые города и возводились прекраснейшие храмы. И, наконец, если я их не верну, то на наших землях будет править зло, а простые люди будут рабами этого зла. Нужно вернуть свет и истину домой.

Род закончил и ждал теперь ответа на свои вопросы. Атеон не спешил с ответом, и у него был сейчас такой вид, будто всё это его никоим образом не касается. Он поднялся со своего кресла и подошёл к окошку. Солнце было в полной силе и от его весёлых лучей по стенам комнаты бегали солнечные зайчики, отражённые от стеклища. Наконец Атеон повернулся к Роду лицом.

– То, что ты делаешь богоугодные дела, я не сомневаюсь. Как и не сомневаюсь в том, что ты найдёшь апостолов. – Голос старца был глух и печален. – Я хочу донести до тебя нечто другое.

– Говори, я внимательно тебя слушаю.

– Тебе никогда не приходило в голову, что апостолов не просто так держат где-то взаперти? Что их с каким-то умыслом не пускают назад на родину? Только вот вопрос – кто может обладать такой силой, чтобы удержать их от возвращения? – Род молчал, не зная, что ответить. – Молчишь? Правильно делаешь, что молчишь. – Атеон, как оказалось, видел предстоящий поход несколько с иной стороны и намного дальше мог предвидеть всё, что может случиться с искателями апостолов. – Кто-то более могущественный стоит за всем этим. Только этот кто-то никогда и не за какое золото не отпустит своих пленников домой. Так ему нужно.

– Ты говоришь страшные вещи. – Род, наконец, обрёл дар речи. – Откуда тебе это известно? Ты заранее обрекаешь всё наше дело на неудачу.

– Я желаю вам только победы, и что бы вы все вернулись в Китеж целыми и невредимыми. Вот чего я вам желаю. А насчёт того, откуда мне это известно, скажу так – в мире что-то изменилось. Не заметили этого только такие, как ты. Откуда-то появилась огромная сила – не чета нашим апостолам. Боюсь, что если ты не поймёшь природу этой силы, то она потом не раз сыграет злую шутку с вами всеми. Вполне возможно, что увлёкшись поисками, вы не заметите главного и уже никогда не сможете вернуться назад. Вот Род чего я боюсь. Но решение ты уже принял сам, и отговаривать тебя нет никакого смысла. Идите и помните, что здесь в Китеже вас будут ждать ровно столько, насколько это возможно.

Такого откровения Род не ожидал услышать от своего друга. Однако он прекрасно понимал всю его озабоченность предстоящим походом и ответственность за каждого из них. Атеон всегда слыл мудрецом и правидцем. Даже он сам не понимал, откуда тот черпает свои познания. Возможно частое пребывание в пещере, давало нечто большее, чем просто знания. Род не мог этого понять, поскольку большую часть времени проводил в бесконечных поисках по всему белому свету и был лишён подобного дара предвидения.

– Я услышал тебя Атеон. Ты многое знаешь и видишь наперёд, но есть ещё одна сила, которую не остановить ни мне ни тебе – это сила познания и правды. Мы все имеем право на это, и главное в этом – врождённое чувство справедливости, которое гонит таких как я вперёд в поисках истины, и не остановит даже если на кону таких поисков стоит сама жизнь. Спасибо тебе за напутствие и открытое сердце. Я верю в то, что мы найдём апостолов, а как там сложится дальше, я не хочу думать. У нас есть цель – благородная цель, и с лёгким сердцем мы отправляемся в дорогу. Теперь это наш путь. Надеюсь, что мы все вернёмся, и не раз будем вспоминать как стояли у истоков этого пути, трудные и счастливые дни, проведённые в дороге. Прощай хранитель и не поминай лихом.

Они обнялись у порога, как это было раньше, расставаясь добрыми друзьями и соратниками по своему нелёгкому пути хранителей памяти предков.

Весеннее солнышко постепенно прогревало и сушило влажную от снега землю. Кое-где уже начали пробиваться первые бледно-зелёные ростки. В воздухе запахло тёплой свежестью. У городской кузни столпилось немало любопытных поглазеть на работу своих кузнецов и плотников. Две, похожие друг на друга повозки, словно дома не колёсах, стояли рядом, а несколько рабочих заканчивали смолить дно в одной из них. Род с Олегом стояли тут же и наблюдали за не совсем понятными действиями строителей китежского чуда. Разглядев удивление и неуверенность в глазах заказчиков, к ним подошёл сам главный кузнец Ярий. Высокого роста и крепкого телосложения, всегда угрюмый, но с застенчивыми глазами, этакий витязь с сохой в руках. Как бы извиняясь за содеянное, он своим густым басом заставил замолчать без перебоя рядом щебечущую молодёжь:

– Чем недоволен воевода? Али чем не угодил и тебе старейшина?

Олег указал рукой на одну из повозок.

– Какие-то они у тебя огромные вышли. А зачем дно смолите? Это же не лодка, чтобы её смолить. Наверное, тяжёлая получилась? Это ж сколько в неё коней впрягать придётся, чтобы её с места сдвинуть?

Кузнец усмехнулся в чёрную как смоль бороду и слегка смущаясь, начал объяснять несговорчивым купцам устройство не то лодки, не то повозки:

– Мы тут посидели с мужиками, покумекали и вот что решили. – При слове решили Род нахмурил брови. – Дорога вам предстоит дальняя через леса, поля и реки. Если по полям и лесам повозка пройдёт, то по воде никак. Вот мы и решили сделать её плавучей. Вы коней только отвяжите и тихонько её в воду подтолкните.

Ярий открыл дверцу кибитки и пригласил всех подойти и посмотреть на ещё одно устройство. У каждой из стенок был прикреплён кривой толстый прут. Кузнец отцепил один, и вставил его одним концом в отверстие квадратной формы, проделанное прямо в стенке повозки.

– Если этот рычажок покрутить, то колёса повозки начнут вращаться, и она поплывёт словно лодка. Вот так вот. Удобно будет переправляться с берега на берег.

– Ай да умелец. – Род понял задумку мастеровых. – Этак мы сократим свой путь вдвое, а то и втрое. Ай, да молодец Ярий.

– Я то, что? – Кузнец смущённо пожал огромными плечами. – Это всем миром соображали, а я только делал. И вы не смотрите, что она громоздкая получилась. Сама повозка лёгкая – можно вчетвером на руках нести. А ящики скрытные, как и велели в днище приспособили. Только тут секрет один знать нужно, чтобы открыть их.

Восторгу новоявленных купцов не было предела. Прямо с кузни в приподнятом настроении они пошли к скорнякам. Там во главе с Михеем несколько человек заканчивали готовить сбрую и всю оснастку для лошадей. Всё готовилось на совесть с двойной прочностью. В дороге многое, что может произойти. Не хотелось из-за пустяков застревать в пути и терять драгоценное время. Там же собирали и нехитрый купеческий товар: выделанные шкуры животных, меха, пеньку и душистые масла, приготовленные из горных трав. Двое дружинников Олега Гордей и Тихон, готовили к походу лошадей и оружие. Крепкие, молодые и не без бога в голове, они отобрали целую кучу разнообразного оружия, которого бы хватило на целую дружину. Увидев всё это, Род схватился за голову.

– Это куда всё? Мы что, воевать едем?

Олег с улыбкой на лице, успокоил старца.

– Я уже тебе говорил, что оружие лишним не бывает. Мало ли как оно там сложится. А если вдруг понадобится – где тогда брать? Колья строгать?

Не желая ссориться с Олегом, Род отошёл в сторону и больше не возмущался. Ещё через два дня к отъезду всё было готово.

Провожать старейшину и воеводу пришёл весь городок. После обязательных поклонов и заверений в обязательном возвращении, повозки, наконец, тронулись в путь, и вышли за городские ворота. Парой лошадей первой повозки управлял Михей, а второй Тихон. Под днищем первой повозки спрятали сундуки с золотом и самоцветами. Олег строго настрого наказал Гордею ни на шаг не отходить от повозки и в оба глаза присматривать за сокровищами. Во второй под днище загрузили оружие, а саму повозку доверху набили тюками с разным товаром. В случае нападения на обоз, нижний борот повозки легко откидывался, что позволяло быстро достать оружие из тайника. Род, с набившимся в компанию Волхемом, сидел в первой повозке, а все остальные на конях следовали в обозе согласно боевому расписанию. Сам Олег замыкал движение и в его поле зрения были все люди и пространство вокруг обоза. Совсем молодой паренёк по имени Глеб, которого взял с собой в помощники Волхем, возглавлял обоз и выбирал дорогу для движения. «Вы не смотрите, что он молоденький» – Говорил всем Волхем. – «У парня светлая голова и быстрое тело. Потому и взял с собой, чтобы успевал замечать всё раньше меня. А я старый совсем – глаза не видят, уши не слышат, да и от тела остался старческий обрубок». Ему в ответ Олег только рассмеялся.

– Знаем мы твои не слышащие уши и не видящие глаза. Самому бы так слышать и видеть. Ты уж Волхем не прибедняйся.

Так с шутками да строгим надзором за обозом, на седьмой день подошли к Новгороду. В сам город, чтобы не привлекать излишнего внимания к обозу, решили не заходить и потому остановились рядом в рощице. Волхем, кряхтя выбрался из повозки, и отвязал от неё своего коня.

– Всё друзья. Здесь прощаться будем. Дальше мы с Глебом сами пойдём на Киев. Только тут в Новгороде я людей поспрашаю, что там да как в Киеве сейчас твориться и пойдём потихоньку дальше.

– Старый хитрец. – Олег первым подошёл к старику и обнял того за плечи. – Прощай Волхем. Без тебя скучно будет. Только я так думаю, мы ненадолго прощаемся. К зиме в Китеже встретимся.

– Прощай воевода. Обязательно встретимся, даже не сомневайся.

Прощание с Родом происходило чуть вдалеке от повозок, потому их разговора никто не слышал. Два умудрённых жизнью старика долго смотрели друг другу в глаза, и эти взгляды говорили о многом и без слов. Наверняка каждый из них вспоминал далёкое прошлое и те времена, когда они бок о бок творили великие дела. Жизнь расставляла всё по своим местам, словно в этой карусели каждому отводилась строго своя роль и, наконец, указала на то, что пришло время, когда их пути рано или поздно должны были разойтись. Слишком тесно стало им вдвоём идти по одному пути, и кто-то могущественный разводил их в стороны, указывая на разные пути – дорожки.

– Прощай Волхем. – Было видно, что Роду с трудом давались прощальные слова. – Не знаю, увидимся ли мы с тобой ещё когда-то? Мне будет тебя не хватать. Постарайся выжить и вернуться в Китеж. Атеону одному будет трудно.

Волхем отвёл в сторону слезящиеся глаза и тихо произнёс:

– Я любил тебя, хотя не всегда и понимал. Прости, если когда был резок к тебе. Что-то подсказывает мне, что мы больше не увидимся. Рано или поздно это должно было случиться. Я своё пожил и пожил достойно. – Мокрыми от слёз глазами, он посмотрел на друга. – Найди их Род. Найди апостолов и верни их назад. Я, как и ты, верю, что после их возвращения на нашей земле, наконец, воцарится мир и порядок. А я, что смогу сделаю тут.

Они обнялись и потом разошлись в разные стороны. Род оглянулся назад в след Волхему и почему-то подумал о том, что обстоятельства, которые сейчас создались, не произошли случайно. Кто-то собирал большую головоломку из кубиков, и так получилось, что его кубики оказались в другом месте сейчас от кубиков Волхема и Атеона. Превратности судьбы или злой рок? Что же за сила играет судьбами простых людей, передвигая их по земле так, как ей захочется? Слова Атеона о некой силе, всё чаще заставляли его думать о ней. «Если не поймёшь природу этой силы, то она не раз сыграет со всеми вами злую шутку». Из задумчивости его вывел голос Олега:

– Род, пора в путь. Время дорого.

Будто бы очнувшись от сна, Род поспешил к повозке. Тихон хлестанул по крупу гнедую лошадь и обоз не спеша двинулся в южном направлении. Шли размеренно, щадя коней и сами повозки. Местность то и дело менялась с густых перелесков до обширных, необъятных степей. Под лучами набирающего силу солнца, яркая зелень превращала степь в зелёный океан, и порой казалось, что они плыли по бескрайнему зелёному морю. Безлюдные пространства настораживали и заставляли невольно быть начеку, поднимая из глубин души первобытные инстинкты. Часто на пути встречались небольшие речки и озёра с чистой ключевой водой. Не без труда на заболоченных отмелях приходилось наводить несложные переправы из сосновых веток и поваленных сухих стволов деревьев. На ночь останавливались, где заставал вечерний сумрак, а утром, чуть свет двигались дальше, наскоро перекусив остывшей с вечера кашей с копчёным салом. Провианта взяли с избытком, потому в людские поселения, лежащие на их пути, не заходили, обходя их стороной, подальше от любопытных глаз. Дни в дороге летели быстро, весна постепенно уступала место жаркому лету, и деревья полностью оделись в свой зелёный наряд. Земля расцветала буйством красок и запахов. После очередного перехода, ближе к вечеру подул свежий ветерок, а воздух наполнился плотной влагой.