Изгнанник

«Странный металл, ничего подобного не видел», – думал он, не показывая виду, дабы не искушать хозяина на поднятие цены.

– Что за металл? – спросил парень, с равнодушным видом зачехлив стилет и положив его на место. Взял пришиваемые накладки на перчатки.

Лавочника расстроило, что стилет не заинтересовал покупателя, хотя он и сам не знал, чья это работа, каких мастеров ковка металла жёлтого цвета. Но оружейник бы что-нибудь выдумал, всё равно этот человек-зверь не из их краёв, раз не знает гýнров.

Хозяин лавки проверял на прочность и остроту стилет, и он был очень хорош, но его первому за сегодня покупателю тот не понравился. Честно говоря, достался ему жёлтый клинок даром. Когда лавочник возвращался с востока, как-то в один из вечеров он наткнулся на странный труп: у него не было лица, словно его сорвали, и его никто не обглодал, этот труп, хотя он лежал, по-видимому, уже давно. Но алчность торгаша переборола страх: он подошёл к мертвецу, к которому даже дикое зверьё не подходило, и обыскал. Как же лавочника расстроило, что из вещей у мертвеца оказался только этот стилет, зажатый в левой руке, которым тот, похоже, оборонялся.

– Сколько просишь за накладки? – тем же безразличным голосом спросил Сэт.

Лавочник прикинул, что его они не очень заинтересовали и могут вообще разочаровать своей ценой, а эти вещи с Востока и так уже год лежат, не пользуясь спросом, так как в Авинрáу преимущественно живут бастáры, у которых одна рука-гигант и он решил сделать такой ход:

– У меня к вам предложение. Я вам отдам кирасу, наплечники, поножи, накладки и кинжал в придачу, а вы мне за всё это – два тандра… – и он немного сжался, ожидая гневной реакции покупателя на свою наглость.

«Вот так повезло!» – про себя улыбнулся Сэт. За это можно было отдать всё золото, что имел при себе бритоголовый парень. Все эмоции остались внутри. Безразличный взгляд упёрся в хозяина лавки.

– Нет, вы не подумайте, я не собираюсь вас обобрать. Эти вещи действительно дорого стоят, только не в этом городе. Бастáры, понимаете?..

Сэт ещё минуту повертел в руке стилет из металла сочно-жёлтого цвета, который ему так понравился, и сказал:

– Уговорил, но… Вдобавок ты мне дашь хороший точильный камень.

Радости лавочника не было границ. Он аж подпрыгнул и убежал в дальнюю дверь, а через минуту появился, держа в руке небольшой плоский камень с идеально ровными поверхностями. Камень походил на заводского изготовления брусок зелёного цвета.

– Этот камень из подземного города гýнров. Отлично точит одной стороной и правит другой.

Только сейчас Сэт заметил, что одна сторона бруска была темнее другой.

– Где ты его взял?

– Это от деда ещё камни остались. Раньше с гýнрами иногда удавалось торговать. Это сейчас остались только латы, да и то в Жуин-Руáме.

– Так кто такие гýнры и почему злобные недоростки?

– Ну точно не здешний, – махнул рукой торгаш. – Гýнры – те же гномы… А гномы-то знаешь кто такие?

Сэт кивнул.

– И то ладно. Хотя гномов уже давным-давно нет в Тандрагáре. Ну вот, эти недоделанные потомки гномов – гýнры – очень злобные. Их острые зубы вообще пугают, и, чтобы у карликов хоть что-то получить – оружие, или латы, или ещё что, нужно знать к ним подход, иначе они могут просто убить. Говорят, даже сожрать…

– Ты веришь в сказки? – улыбнулся парень и стал снимать трофейную кирасу.

– Это не сказки! – лавочник с интересом наблюдал за своим покупателем, что-то ещё бормоча себе под нос.

Сэт достал из одного из потайных карманов, которые специально нашил в своей куртке, две золотые монеты и положил их на стол. Алчные глаза торгаша вспыхнули огнём. Он сгрёб драгоценный металл и начал пробовать его на зуб.

Пока лавочник наслаждался своим счастьем и богатством, Сэт надел приобретённую кирасу. Та оказалась малость великовата, пришлось туже затягивать ремни.

«На вырост взял», – усмехнулся он. Примерил наплечники, но левый снял – тот был лишним.

«Накладки потом пришью», – решил парень и убрал оставшиеся преобретения, кроме стилета, в походный ранец. Клинок жёлтого металла разместился на левом бедре.

Закончив экипировку, взял завёрнутый в ткань трофейный меч и двинулся на выход.

– Счастливого пути, – далеко не искренне пожелал вслед уходящему покупателю лавочник.

Лавочник не пошёл докладывать о странном путнике – он ему хорошо заплатил, а от этих сáлтов можно ожидать всё что угодно. И вот это – всё что угодно – случилось. Где-то через час после ухода покупателя доспехов к нему в лавку вошли сразу три шпионки… Хозяин лавки побледнел и похолодел – их он точно не ждал.

– Где он? – разом спросили три «ребёнка» лет десяти тихим, мягким голосом.

– У-ушёл, совсем недавно, – начал заикаться лавочник.

– Куда?

– Он, он не-не сказал… – глаза торгаша стали расширяться, так как три маленьких светловолосых чудовища начали к нему приближаться. На них были одинаковые неподпоясанные, складчатые платья.

– Я… я правда не знаю! – спина хозяина лавки упёрлась в стену. Между ним и троицей осталось метра полтора. Боковым зрением нашёл стоящий в углу топор. Но только он схватил его за рукоять, как три «ребёнка» выхватили из складок одежды длинные ножи.

Первый удар перерубил запястье. Кисть так и осталась сжимать рукоять топора. Крикнуть лавочник не успел, так как второй нож разрубил ему горло, а третий распорол живот. Мужик сполз по стене на пол, захлёбываясь кровью.

Три девочки обтёрли лезвия об одежду хозяина лавки и также незаметно спрятали их в складках платьев.

5

Посёлок на холме охватила паника. Кто-то, собрав скарб, бежал в Авинрáу. Кто-то в надежде, что до них не доберутся, закрывался в своих домах, прятался на крышах.

На пути от поместья Вéлеона до этого посёлка жилых поселений не осталось. К холму подходило уже целое войско из живых мертвецов. Их называли цэсты, а возглавлял пожирателей живой плоти мёртвый граф. Так рассказывали люди, которым удалось убежать от этого нашествия.

Когда-то давно, как говорилось в легендах, мёртвые уже выходили из могил и бродили, как призраки. С ними легко справлялись: их просто рубили на куски и сжигали.

Эти же, «новые мертвецы», были опасными. Смертельно опасными. Нет, не из-за того, что в руках у них было разное оружие, а из-за того, что эти существа общались между собой. Они говорили и даже размышляли, а их мёртвый граф командовал ими.

Конечно, дисциплины в мёртвом войске практически не было, цэсты, завидя живых, сразу набрасывались на людей и начинали их пожирать, а оружие шло в ход, только когда кто-то оказывал сопротивление. Дисциплина заключалась в том, что от одного посёлка до другого живые трупы шли более-менее кучно, не разбредаясь по сторонам.

* * *

«Сколько разного народа!» – размышлял, глядя по сторонам, Сэт.

К центру города улицы раздвинули свои обочины до ширины шести телег. Скорей всего, город Авинрáу считался в этих краях самой главной торговой точкой, так как торговля здесь шла повсюду.

Одна улица называлась Растительной – на ней продавалось всё, что растёт. Другая – Тканная. Столько видов тканей Сэт не видел ни разу. Была и Обувная. Улиц, на которых продавалась одежда, он встречал несколько. Здесь и кожаная, и тканная, и с мехами; в общем, в этом городе можно было купить всё, что пожелаешь.

Сэт направлялся к центру, туда, где должен находиться дворец правителя города или что-то типа того. Зачем? Да так, из любопытства, объяснял он себе.

И вот, когда из-за крыш домов показалось высокое строение, Сэт заметил знакомое лицо. Взгляд исподлобья, причёска как у панка. Он мелькнул в толпе, но Сэт уловил его цепкий взгляд и сразу изменил направление, двинувшись за «шпионом».

Переулки, как и во всех мирах: тёмные, заваленные различным мусором и застроенные мыслимыми и немыслимыми постройками непонятного предназначения.

В этом лабиринте переулков люди и полузвери встречались редко. «Шпион», которого преследовал, успевал поворачивать в разные проёмы в стенах, и Сэт только звериным чутьём находил нужный поворот.

Повернув налево, бритоголовый парень вышел в переулок метров в тридцать длиной, стены зданий которого возвышались на десять метров, все окна и двери были заколочены. Справа вдоль стены стояло с десяток бочек и непонятно для чего, было приспособлено несколько деревянных навесов.

Переулок раздваивался под острым углом.

«Куда он исчез? – заметались мысли. – Это засада!»

И не успел Сэт подумать, как из проулка, откуда он сам вышел, выбежали трое с мечами в руках.

Это были не люди. Жёлто-коричневая, грязного оттенка кожа морд обезображена рытвинами. Две ноздри вместо носа тяжело втягивали воздух на бегу. Острые жёлтые зубы и серые, почти без зрачков глаза, источали ненависть.

Бритоголовый парень посмотрел на их доспехи. Худощавые тела закрывали толстые кожаные накладки на различных частях тела. Головы обтягивали шлемы из такой же кожи с длинными, свисающими до плеч ушами. Щитов не было, и это радовало.

Сэт отбросил завёрнутый в ткань трофейный меч и, медленно отступая в глубь переулка-засады, достал свой клинок. Троица начала растягиваться, охватывая его в полукольцо. Сэт не стал ждать нападения, а атаковал сам.

Ложный выпад – коричневорылый на него среагировал. Но тут же переход в верхнюю петлю, которая лишила желтозубого урода обоих глаз. Визг боли разнёсся по проулкам, а Сэт уже отбивал выпад слева и сразу уклонился от правого верхнего рубящего удара.

– Мы не сможем его удержать, если он не станет перевоплощаться, – сказала одна фигура в хламиде6 с непонятными узорами другой.

– Хорошо, – и, повернувшись к троим коричневорылым, вторая фигура подала сигнал к атаке.

В тот момент, когда Сэт смертельно ранил второго, из того же переулка выскочили ещё трое. Человек сделал выпад, но его отбили. Оставшийся из первой тройки, увидев, что к нему бежит подмога, зарычал и рванул на противника, словно получил новые силы.

Сэт почувствовал, как обожгло левый бок.

– Сука!

Смертельно раненный коричневорылый поднялся, и еле держась на ногах, всё же сумел дотянуться до человека. Сэт крутанулся, отбивая очередной боковой удар, и снёс голову раненому. Тут же боль от глубоко разрубленной ноги ударила в мозг. Это подоспела новая троица.

Держась на одной ноге и подволакивая другую, Сэт отбил выпад и в то же мгновение почувствовал, как под наплечник вошло остриё меча обошедшего сзади. Человек выхватил стилет и, еле отбив удар, метнул жёлтое жало, которое с хрустом вошло в ноздрю коричневорылого и вышло с другой стороны черепа.

Кровь стремительно покидала человеческое тело, по ноге стекал красный поток. Сэт чувствовал, что скоро отключится.

«Зверь! – закричало сознание человека. – Почему ты спишь?!»

Но зверь не спал. Рука-лапа перехватила руку с мечом одного, второй, увидев, как лицо человека начало меняться, замер на секунду. Человеку хватило выкинуть вперёд руку с чёрным клинком, и «Мрак» пробил грудь коричневорылого насквозь.

Единственный уцелевший, кого держал получеловек, расширил глаза, но тут же распрощался со своей мордой, которую снесли когти волка.

И только Сэт хотел зарычать, выпустить злость на тех, кого только что убил, как его будто стянуло сеткой с иглами. Чем сильней дёргался человеко-зверь, тем сильней иглы впивались в тело и стягивалась сеть.

«Что… чёрт возьми… происходит?..» – мысли размазанной пеленой растворялись в сознании. Он упал, но всё же смог посмотреть на своё тело: никакой сети не было. Руки стали руками, а не звериными лапами, но он не мог ими пошевелить. Последнее, что увидел Сэт, это вышедших всё из того же переулка два силуэта…

Бастáр – «панк», как его прозвал Сэт, посмотрел на место сражения. Прошёл мимо трупов, выдернул стилет с лезвием из жёлтой стали, затем чёрный клинок. Поднял валявшийся у стены тяжёлый свёрток и направился в переулок, откуда пришёл.

Две фигуры в хламидах с непонятными узорами стояли, наблюдая, как два коричневорылых воина раздевают, бросая в кучу одежду, захваченного человека.

– Всё снимать? – рыча, спросил один из воинов у гайфýл7.

– Да. На нём ничего не должно остаться, – ответил один из колдунов осипшим голосом.

– У него на шее висит чей–то коготь на кожаном шнурке.

– И кольцо на пальце, – добавил второй.

– Я же сказал – ВСЁ! – повысил голос гайфýл.

Воины сняли последние вещи и бросили их в кучу.

– Вы свободны, – второй колдун повёл рукой, давая понять, чтобы их оставили.

Круглая комната с высоким потолком, не имела ни одного окна, лишь деревянную дверь, в которую вышли коричневорылые. По кругу на выступе внизу стены стояли зажжённые свечи. Здесь же, у стены – кучка вещей схваченного. А посередине на полу, где был изображён символ или узор, лежал этот пойманный человеко-зверь. Он не дышал, хотя раны, которые сегодня получил, почти затянулись. Их заживили гайфýлы. Хозяин хотел получить этого человека живым, а с такими ранами он бы долго не протянул.

Чтобы удерживать перевоплощение достаточное время, человека нужно было освободить от всего, что могло его связывать с этим миром, а когда плоть открыта, зверя можно удерживать, даже не прилагая больших колдовских усилий.

– Ты понял, в кого он перевоплощался? – спросил один гайфýл у другого.

– Нет, но то, что этот будет покрыт шерстью – точно.

Для местных краёв лежавший голый человек был среднего роста, гайфýлы обошли недвижимое тело по кругу и убедились, что игольчатая сеть не нарушена.

– Надо звать Хозяина. В этот раз, я думаю, он будет благосклонен…

Город погрузился в ночь, но стража на стенах не спала. Хорошо видеть ей помогала полная луна, освещающая долину и то, что в ней происходило.

Стражники наблюдали, как люди с мешками бежали к воротам, махая руками и крича, а за ними, почти нагнав, рычащее, как зверь войско. Один из охраны ворот рванул в караульное помещение.

– Десятник! Там человек тридцать бегут к воротам… из посёлка… а за ними… мертвецы! Помнишь два часа назад сумасшедшего?.. Про цэстов говорил… Это правда! Что делать будем?!

– Лучников на стены, зажигательными пусть стреляют! Остальных к воротам, через калитку людей запустите!

– Понял! – крикнул стражник уже на бегу.

У открытой калитки наготове замерли воины-бастáры. Как только двадцать или чуть больше человек пробежало на территорию города, калитка сразу закрылась на запоры.

Четверо ожидавших воинов не заметили, как забежавшие им за спины крестьяне побросали мешки и выдернули из-под одежды короткие мечи…

Ближе к ночи цэсты вышли в долину. Позади на холме остался мёртвый посёлок, а войско, увеличившееся больше чем в два раза, сейчас надвигалось на город. Впереди бежала группа из двадцати мёртвых воинов, среди них были те, кто при жизни служил Велеону. Мёртвый граф приказал всей этой группе взять мешки со скарбом, переодеться в одежду крестьян и, набросив капюшоны на головы, бежать к воротам. Короткие мечи они спрятали под одежду.

Когда до ворот осталось шагов сто, мёртвые воины, отправленные вперёд, начали кричать, прося помощи.

И вот эти двадцать переодетых мертвецов оказались внутри, на территории города. Двое бастáров-стражей ворот – пали сразу, даже не поняв, что произошло, а оставшиеся, заняв оборону у калитки, вступили в неравный бой.

Не успел десятник выбежать из караулки, как на него набросилось сразу семеро. Как яростно он ни отбивался, всё же один смертельный удар пропустил. Остриё короткого меча вошло под шлем, проткнув шею. Сверху на десятника налетел один из мертвецов, пытаясь пробить защиту груди, не замечая, что сам напоролся на торчащие из наплечника шипы. Но старший смены охраны ворот уже и так был мёртв. Со стены заметили, что у караульного помещения идёт бой. Защитники стен устремились на помощь. Лучник выпустил зажигательную стрелу, попав в голову терзавшему десятника. Мертвец, обломив древко, воспламенившее его волосы, с рычанием рванул к лестнице, что вела на стену, навстречу сбегающим стражникам.

Когда первый из бежавших на помощь ступил на землю, мертвецы уже открыли калитку. Один из цэстов обратил внимание на шестерёнчатое колесо, которое приводило в движение механизм открывания. Он рванул к нему в паре с другим живым мертвецом, остальные сцепились со стражниками. Рёв за воротами приближался.

В тот момент, когда последний из мёртвых воинов упал без головы, в ворота, которые уже начали закрываться, ворвалось войско Вéлеона…

Гайфýл открыл глаза. Мутные белки начали проясняться, проявляя зрачки. По лицу прошла рябь. Он снова закрыл глаза, а когда открыл, его лицо приобрело прежнее обличие.

Второй гайфýл подошёл к нему:

– Что? Ты его позвал?

– Да. Завтра он будет здесь и заберёт этого полузверя.

Боль. Боль. Боль. Все внутренности охватило жаром. Тело выгнулось дугой.

«Чёрт! Нет! Не опять!»

Перехватило дыхание и сразу скрутило. По венам, раздувая их чуть ли не в два раза, прошла обжигающая волна, будто в кровь под напором пустили кипяток. Давление внутри черепа начало расти, словно замедленный взрыв. От ужасной боли хотелось кричать, но… Он задыхался, корчась от боли.

Кожа на кончиках пальцев разорвалась, выпуская острые когти. Через кожу по всему телу, словно миллиарды толстых, шершавых нитей, вытягивались жёсткие волосы хищника. Следом начали деформироваться кости. Ноги стали волчьими лапами.

Замедленный «взрыв» в голове захрустел костями и хрящами лица. И всё с той же увеличивающейся болью низ лица человека стал вытягиваться в волчью морду. В этот момент крик всё же вырвался из груди, но это уже был не крик, а звериный рёв. И сознание человека отключилось…

Когда глаза гайфýла вновь обрели зрачки, а второй гайфýл спросил о вызове Хозяина, защитный купол, где открывалась связь с Высшими, исчез.

От крика, перешедшего в рёв, оба гайфýла вздрогнули.

– Почему ты ослабил сеть-покаяния?! – завопил тот, кто общался с Хозяином, с ужасом взирая на отряхивающееся тело огромного белого волка.

– Я не… не ослаблял! – осипшим голосом оправдывался второй и тут же забормотал слова на нечеловеческом языке. Он знал, что сеть-покаяния не просто держит, а уже стянулась до того, что обычного человека выдавила бы сквозь себя в фарш, но этот… Он беспрепятственно превратился в зверя! Хищника!

Тот, кто связывался с Хозяином, не выдержал и рванул к двери. Второй же, вытянул руки вперёд и громко выкрикнул два слова, его ладони засветились, а пространство между ним и волком заколыхалось.

Волк тряхнул шерстью, словно сбрасывая с себя сеть-покаяния, глянул на пытающегося открыть дверь и пошёл в сторону колышущегося пространства, оскалив смертоносные клыки.

Тот, кто вызывал себе защиту, был готов умереть от зубов хищника, только бы не попасть под гнев Хозяина. Колышущееся пространство сгустилось, и между волком и колдуном возник зверь. Телом и размером он походил на волка, только шерсть его отливала ржавым огнём, а вместо пальцев торчали длинные чёрные когти. Грудь и шею охватывали металлические обручи. От головы и почти по всей спине рослы слегка изогнутые книзу иглы, как у дикобраза, только не такие длинные. Вытянутая, без надбровных дуг и вообще каких-либо неровностей морда оскалила пасть, оголяя мощные, особенно на нижней челюсти, зубы. На пол потекла зелёная слюна. Зверь зарычал.

Белый хищник начал обходить своего противника. Рыжий поднял игольчатую холку и, прижавшись к полу, резко прыгнул. Волк ударом лапы сбил атаку, другой придавил рыжего соперника к полу и прокусил тому череп.

Гайфýл в ужасе от увиденного остолбенел. Никто не мог так легко расправиться с краром8! Волк поднял морду и медленно пошёл на застывшего колдуна.

В тот момент, когда второй гайфýл всё же справился с замком и открыл вход, оцепенение другого спало, и колдун рванул к дверям. Хватило одного прыжка, чтобы белый зверь достал беглеца и перекусил ему шею. Не останавливаясь, волк бросился за вторым.

Гайфýл бежал вверх по лестнице освещённой масляными лампами, даже не пытаясь воспользоваться колдовством, настолько охватил его страх. Когда он обернулся, то увидел огромную тень за поворотом, которая выпрыгнула в свет мерцающего пламени белым зверем. Колдун вскрикнул, и волк сбил его – придавив своим весом к ступеням. Последнее, что почувствовал гайфýл, как клыки ломают его лицевую кость.

Словно предвидя такое, из Закрытого замка вышли семь укутанных в хламиды фигур. Их маршрут лежал к западным стенам города Авинрáу, до которого от замка был один день пути.

Коричневорылая охрана бродила из комнаты в комнату по одноэтажному зданию, которое не имело ни единого окна. Дубовые двери, выводящие на улицу, были закрыты изнутри на замок и мощный засов.

Двенадцать воинов в кожаных доспехах не знали, чем заняться. Четыре комнаты и подвал с подземельем исходили вдоль и поперёк. Назавтра гайфýлы, хозяева этого дома, кого-то ждали и всё это время не выходили из недр.

Дверь, ведущую в подземелье, охраняли двое, и она была заперта снаружи. Изнутри что-то ударило. Охрана решила, что гайфýлы всё же решили выйти, и сдвинули засов…

Двое в кожаных доспехах пошли на смену в подвал. Спустившись по трём лестничным пролётам, они повернули направо.

Сам подвал – изогнутое углом вытянутое помещение, в конце которого находилась дверь в подземелье. Весь подвал был заставлен ящиками, пустыми бочками, завален разнообразным хламом. Из-за этого три масляные лампы не могли его нормально осветить.

Не дойдя метров семь до выхода на лестницу, коричневорылые воины замерли: дверь была открыта, а возле неё – никого. Ящики скрывали, что у проёма лежали два истерзанных тела.

Не сговариваясь, воины выхватили мечи и стали медленно продвигаться вперёд. Сзади кто-то зарычал, но ни один не успел оглянуться.

В коридор, что соединял четыре комнаты, вышел белый волк. Он чуял, что в ближайшей слева комнате добычи было больше.

За столом сидели четверо, пятый у стены точил клинок, в этот момент в проходе появился огромный хищник. Сидевший у стены раскрыл рот, волк прыгнул.

Один упал с почти перекушенной шеей, другой – с разорванной когтями мордой. Трое уцелевших воинов, обнажив мечи, с рычанием бросились на зверя. Когда в комнату ворвались остальные из охраны гайфýл, внутри из живых остался только белый волк.

Бастáр-«панк», подошёл к дубовой двери одноэтажного здания. За несколько кварталов отсюда, в стороне центральных городских ворот, шёл бой. Мёртвому войску противостоял почти весь город.

Рассвет осветлил небо у горизонта, и к зареву от пожаров добавились теперь заметные чёрные разводы тянущегося дыма. Воин достал свой широкий клинок и толкнул дверь, та не поддалась. Он ударил навершием по древесине, гул от удара ушёл вглубь здания.

Сэт открыл глаза. Ему показалось, что он проснулся от далёкого стука, вырвавшего его из кошмарного сна. И тут же ощутил боль во всём теле, голова гудела как с похмелья. С усилием приподнялся на локтях и оглядел себя. Он лежал голым на полу, тело покрывали множественные порезы, одни совсем свежие, другие уже затянувшиеся. Последнее, что ему удалось вспомнить, это бой с коричневорылыми, и всё…

В круглой комнате, где он находился, было более-менее светло от сотен свечей, что стояли по кругу. У стены лежали все его вещи, за исключением оружия. Когда поднял рубаху, о пол что-то стукнуло. Коготь волка на кожаном шнурке и кольцо Сéрышихи – кольцо-сохранения. Сэт так к нему привык, что даже не замечал его у себя на пальце.

Полнолуние! Он вспомнил, что луна должна быть полная, и сразу надел кольцо. Сéрышиха дала его, чтобы оно сдерживало от нежелательного превращения в неуправляемого никем, кроме голода, зверя. Такое же кольцо, оставшееся от погибшей сестры, ведьма дала Жене.

Сэт резко обернулся. У двери лежал труп, а неподалёку – откатившаяся голова.

«Нет, неужели опять?..» – он быстро оделся, собрал свои вещи и подошёл к трупу. Но одеяние «бедняги» показалось ему знакомым. И тут память подсказала: последнее, что он запомнил, перед тем как отключился, это две фигуры в таких вот хламидах. Сэт рванул по винтовой лестнице.

У первого же коричневорылого трупа он забрал меч и уже более спокойно, держа клинок наготове, пошёл на поиски выхода. В одной из четырёх комнат обнаружил множество истерзанных тел. В других повсюду валялись конечности коричневорылых воинов.

Сэт подошёл к дубовой двери, из замка торчал ключ.

«Хорошо. Не придётся разгребать останки плоти».

Сделав два оборота ключом, отодвинул мощный засов. Держа трофейный клинок наготове, распахнул дверь. После душных помещений, свежий, правда с примесью дыма, утренний воздух, ударил в нос. Небо озарялось красным.

«Ветреный день будет», – решил Сэт и шагнул наружу.